<<
>>

Возможность и случайность

Научная мысль сопрягает синтез необходимости и возможности с понятием «случай». Наука, действительно, начинает с опыта над отдельными и случайными явлениями. Она совершенно не знает траекторию такой-то отдельной молекулы внутри закрытого помещения: предположим для нашего последующего объяснения, что это помещение — куб; судьба этой молекулы совершенно непредсказуема в связи с отсутствием ориентирующего действия со стороны; в частности, она может удариться или не удариться в момент і об одну из шести сторон куба.

Заметим, что ученый на том уровне, когда он может основываться только на двух типах уверенности, то есть на опыте и модели мира, построенной в соответствии со своим опытом, верит в детерминизм, но не в необходимость, против которой он может выдвинуть аргумент, подобный аргументу Юма. Если же в качестве объекта изучения у него была бы только одна молекула, он не смог бы изложить никакой теории ее движения. К великому счастью для его будущего как ученого в обычных опытных условиях молекула никогда не бывает «одна»; в 22,41 идеального газа при обычных температуре и давлении (0°С и под давлением 760 мм ртутного столба) находится N = 6,022 х Ю23 молекул, или больше, чем 600 ООО миллиардов миллиардов молекул; величина этого числа, именуемая числом Авогадро, позволяет физику больше не придавать значения судьбе каждой молекулы. В каждый момент расположение каждой из этих молекул равновероятно, иначе говоря, каждая имеет шанс столкнуться с какой-нибудь из шести сторон куба, и применение закона больших чисел, подсчет вероятностей позволяет заключить, что самое вероятное распределение то, которое одинаково распределяет молекулярные удары на шесть сторон куба, а именно примерно 100 000 миллиардов миллиар

642

Метафизика

дов ударов на каждую стенку: манометры, расположенные по поверхности куба, всюду покажут одно и то же давление, как и положено по закону Бойля—Мариотта (среднее давление одинаково на всех стенках реципиента).

Случайность порождает незнание: подсчет вероятностей спасает нас от него.

Вероятность, только что рассмотренную, не следует путать с квантовой вероятностью: она имеет отношение к количеству молекул, изучаемому статистически. Статистическое основание закона Бойля—Мариотта походит на предварительные прикидки транспортной компании, выясняющей, сколько машин понадобится в часы пик; если количество потенциальных пассажиров достаточно многочисленно, то компания может статистически предугадать, что все машины будут заполнены с равной вероятностью. Квантовая физика, наоборот, интересуется судьбой изолированных частиц: «Где находится электрон атома водорода?». «В какой точке экрана проектируется электрон, излученный раскаленным катодом?». Невозможно, даже теоретически, с точностью ответить на эти вопросы, не из-за непредсказуемости движения заинтересовавшей нас частицы, а из-за отношения неопределенности Гейзенберга, который априорно пресекает любую попытку такого рода. Место электрона в атоме водорода нельзя определить с точностью, электрон может быть «здесь» или «там», и без всякой на то причины он будет скорее «здесь», чем «там»: «вероятно» не движение электрона, а наше знание об этом движении. Чтобы описать частицу, о которой идет речь, используется математический объект, называемый вектором состояния (это может быть периодическая функция, или функция волны, или матрица, — все зависит от того, предпочтем ли мы теорию Шрёдингера или Гейзенберга, которые равнозначны); этот алгоритм дает нам вероятность, что электрон находится в данном объеме пространства. Поэтому в трактатах по физике больше не изображают атом водорода с кругом, находящимся в центре ядра и указывающим траекторию электрона; теперь рисуют облако точек вокруг ядра: электрон находится где-то внутри этого облака (он мог бы быть даже вне этого облака, но вероятность того, что он может там быть, настолько мала, что ее можно игнорировать).

Статистический случай и квантовый случай, как видим, освоены разумом с помощью расчета вероятностей.

(Понятно,

643

Роже Каратини

что речь идет не об экзистенциалистском случае — событии, которое происходит только однажды.) Для примера бросим шар на бильярдный стол: если мы знаем значение импульса, массу шара, направление его траектории до того, как он стукнется о другие шары, то можно рассчитать с достаточной точностью его конечное положение на столе после отскока; этот расчет возможен, так как условия задачи просты. Теперь заменим бильярд рулеткой, а шар шариком, который кидает крупье. Теоретически каждое движение шарика, пока крутится рулетка, может быть предугадано расчетом, если известны масса шарика, значение, направление начального импульса, скорость вращения рулетки и т. д.; движение шарика состоит из огромного количества простейших движений, каждое из которых теоретически можно подсчитать и каждое из которых входит в предопределенный причиной ряд: «случай» не является отрицанием этих рядов, но их пересечением, представляющим собой явление единственного существования и выражающимся в конечном итоге падением шарика в одну из ячеек, имеющих номер от 0 до 36. Над этой проблемой много размышлял французский философ Курно (1801—1877), пришедший к выводу: случай — это не отсутствие причинности, а пересечение предопределенных причинных рядов, независимых по отношению друг к другу или достаточно многочисленных, чтобы их можно было считать независимыми: вот почему партия в бильярд — это игра на сноровку, а рулетка — игра на удачу.

В ситуации случая человек теряет контроль над собой, он забывает о своих манерах, он взволнован и испытывает тревогу, он вообще не в себе: стоит только понаблюдать за поведением игроков в казино или, еще лучше, проанализировать следующий пример. Представим себе группу из 37 заложников, которым дали номера 0, 1, 2, 36, и некоего извращенного диктатора, который решил выбрать наудачу, играя в рулетку, двоих бедняг, которые будут немедленно казнены. Можно вообразить, в каком состоянии ужаса находятся все эти люди, пока вращается круг с нумерованными гнездами, и насколько их состояние изменилось бы, причем некоторые из них вообще не испытали бы его, если бы выбор тех, кто пойдет на казнь, не был случайным (скажем, если бы выбирали двоих самых молодых или самых толстых и т. п.). Случай — это знак моего полно

644

Метафизика

го бессилия в жизни: игрок в бильярд может извиниться, что плохо сыграл, но игроку в рулетку даже не придет в голову извиняться за то, что ему не повезло, он сможет только констатировать это событие, которое не зависит от него. «Человек-в-ми-ре» Хайдеггера — это человек, брошенный на волю случая, причем единственность событий, которые он переживает, не позволяет ему спастись от метафизического страха, производя расчет вероятностей.

<< | >>
Источник: Каратини Р. Введение в философию. — М.: Изд-во Эксмо, 2003. — 736 с. 2003

Еще по теме Возможность и случайность:

  1. ФАКТОР СОЦИАЛЬНОЙ СЛУЧАЙНОСТИ
  2. ПРИЛОЖЕНИЕ 6 Расчет случайной ошибки репрезентативности
  3. 3. Случайные и систематические ошибки
  4. Случайные свидетельства
  5. Источники случайности
  6. Случайные ямы
  7. 9.8. Октябрь 1917-го — случайность, неизбежность, закономерность?
  8. ГИПОТЕЗА СЛУЧАЙНЫХ ДВИЖЕНИЙ И КОНЦЕПЦИЯ ЭФФЕКТИВНОГО РЫНКА КАПИТАЛОВ
  9. 5. Теоретические основы случайного отбора
  10. Вселенная как случайное единство, общность
  11. б)              Возможности классификации прогнозов
  12. возможности
  13. Возможные цели
  14. Георг Зиммель. КАК ВОЗМОЖНО ОБЩЕСТВО?
  15. Возможны варианты.
  16. ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
  17. 2. ФИНАНСОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ КЛИЕНТА