<<
>>

Общее обозрение кантианства

Критические размышления Канта начались с чтения филоН софских «Эссе» Юма, переведенных на немецкий язык в 1755 f | Напомним об агностических выводах шотландского философа!

Современная философия от Декарта до Ницше

365

единственно возможный способ познания — это познание эмпирическое, дающее лишь атомарные впечатления: я не располагаю никакими средствами, чтобы узнать, существуют ли материальные объекты, вызывающие эти впечатления, а сложные идеи, причинно-следственные связи, которые вырабатывает мой дух (идея бесспорной каузальности, идея субстанции и т.

д.), не имеют под собой никакого основания. Философия Юма приводит к скептицизму, охватывающему, как науку, так и метафизику и теологию. Единственное, что остается, — отказаться от рационализма в пользу агностицизма субъективно-идеалистического склада, отказаться от системы норм нравственности в пользу психологии и, естественно, атеизма. А между тем вплоть до 1755 г. Кант не ставил под вопрос систему рационализма, по крайней мере, в том виде, как она сложилась в середине XVIII в., то есть рационализм, базирующийся на опыте, порожденный учением Ньютона: наблюдать, квалифицировать, устанавливать связи между явлениями и выводить опытным путем законы, которые можно выразить в виде дифференциальных уравнений и которые обладают единством благодаря основополагающим законам — тоже почерпнутым из опыта, — таков, например, основной закон динамики F = ту, или закон тяготения. Чтение «проницательного Юма» вывело Канта из того состояния, которое он сам назвал «догматической спячкой»: как и все люди его поколения, он верит в физику Ньютона, в достоверность математических положений, а поскольку воспитан в духе пиетизма, то не Сомневается ни в существовании Бога, ни в ценности добродетели. Но как уберечь этот набор верований от критики скептиков? Ответ на этот вопрос Кант находит в ограничении власти чистого разума (познавательная способность) и практического разума (способность к действию): поиски и определение этих границ и составляют то, что он называет критикой (Kritik) разума (и чистого, и практического).

Что же касается проблемы существования, то Кант не высказывается ни в пользу картезианского реализма, ни в пользу субъективного идеализма: как и картезианцы, он полагает, что существует объективная реальность (ноумен, или «вещь в себе»), но, подобно Беркли и Юму, он утверждает, что «вещь в себе» не может быть познана, поскольку все мое знание базируется на опыте, на совокупности чувственных переживаний, и,

Роже Каротини

366

сколько бы мы ни проникали в глубь явлений, наше знание все! же не будет знанием вещей, которые существуют сами по себе»! Я знаю, что существует умопостигаемая реальность, но не знаю, что она собой представляет.

Откуда же тогда взялось стремление — породившее в XVII в.

учения о субстанции — искать ноумен, выходя за пределы1 постигаемого чувствами, и делать его объектом уже не чувственных ощущений (что лишило бы его характера «вещи в себе»),! но априорных доопытных форм чувственности? Ответ: чрез*! мерные надежды, возлагаемые на возможности человеческого! разума. И чтобы доказать, что мы преувеличиваем возможно* I сти своего разума, безосновательно их расширяя, Кант в «Кри*\ тике чистого разума» методично изучает наши познавательные, способности. Познание начинается с опыта, когда «вещи й! себе» воздействуют на органы внешних чувств и вызывают в! нас чувственные ощущения, богатые, разнообразные, подвижные как во времени, так и в пространстве. После фиксации поступающих извне сигналов мир становится мыслимым, когда я синтезирую опытные данные с помощью самых общих законе* мерных связей (например, идеи причинности), которые понимаются как формы активной деятельности рассудка: логические категории.

Можно ли двигаться дальше? В той мере, в какой категории, являются формами мышления, упорядочивающими опытные данные, познание мира ограничено возможностями человека, то есть относительно, неадекватно: я постигаю лишь то, чем вещь является для меня, лишь «феномен» (этимологически: «рпаіпотеп» = «являющееся»). Чтобы познать «ноумен», мы должны были бы обладать способностью постичь его непосредственно разумом, напрямую, подобно тому, как воспринимаем с помощью чувств тепло или холод, не прибегая к помощи категорий, иначе говоря, с помощью продуктивного воображения: но ничто не доказывает, что оно у нас есть. Более того, если бы оно у нас было, мы могли бы думать о «вещах в себе» лишь с помощью категорий, то есть соотносить их с собой, лишая их объективности. Вывод: «вещь в себе» непознаваема, и размышлять о духовных первоначалах бытия, заниматься метафизикой — значит переоценивать возможности категорий; мы не можем выйти за пределы материального мира, за пределы простой физики.

Современная философия от Декарта до Ницше

367

Итак, Кант одновременно является и материалистом, и идеалистом. Он — идеалист, поскольку утверждает, что познание сводится к сознанию познающего субъекта, а познанный объект является лишь явлением сознания, чистым феноменом; он — материалист, потому что, с одной стороны, он утверждает, что это познание одинаково для всех, что гарантирует его объективность, а с другой стороны, он допускает существование ноумена в виде независимого от опыта и выходящего за его пределы субъекта (это — то, что он называет трансцендентальным бытием). Кант сам назвал свою систему трансцендентальным идеализмом. Мы увидим далее (книга II, глава VIII), каким образом Кант вернул права гражданства умопостигаемой реальности в «Критике практического разума», вернув Бога, бессмертную душу и свободу, чтобы обосновать свое учение о нравственном долге.

<< | >>
Источник: Каратини Р. Введение в философию. — М.: Изд-во Эксмо, 2003. — 736 с. 2003

Еще по теме Общее обозрение кантианства:

  1. XII. От эмпиризма к кантианству
  2. Философские термины кантианства
  3. ТЕМА 8. ОБЩЕЕ ИМУЩЕСТВО СОБСТВЕННИКОВ МНОГОКВАРТИРНОГО ДОМА
  4. § 1. Общее учение о противоправности
  5. § 3. Общее образование осужденных к лишению свободы
  6. Общее руководство
  7. ОБЩЕЕ МНЕНИЕ
  8. Общее заключение
  9. 8.2. Общее право, экономический рост и история нрава
  10. ЧАСТЬ II Общее право