<<
>>

Социальная и половая дифференциация

Эмиль Дюркгейм разработал свои положения о модусах дифференциации и интеграции современных обществ на примере половой дифференциации. Тогда как интеграция в простом обществе основывается на общих представлениях о ценностях («коллективное сознание»), в функционально дифференцированном обществе она реализуется через принуждение к кооперации.

Таким образом, процесс дифференциации сам себя разрешает: разделение труда приводит к специализации и поэтому требует кооперации. Этот центральный для теории дифференциации, хотя и далеко не бесспорный тезис Дюркгейм развивает на примере брака, который он рассматривает как парадигматический образец общности, интеграция которой основывается на дифференциации [2, Б. 102 и далее]. В браке происходит то, что он считал типичным для современного механизма интеграции: разделение труда между полами создает для обоих полов отношение взаимозависимости и вынуждает тем самым к кооперации и «солидарности».

Подобно Дюркгейму, Зиммель также видел в социальной дифференциации основной момент процесса модернизации. Для индивидов дифференциация общества означает увеличение функциональных областей, в которых они могут участвовать. В этой связи Зиммель говорил о «пересечении социальных кругов» [6, Б. 456 и далее]. Эти многочисленные членства в различных кругах требуют от индивидов большей работы по координированию, но одновременно расширяют индивидуальное пространство действий и способствуют формированию индивидуальности. Правда, женщин и мужчин этот процесс дифференциации и индивидуализации затрагивает по-разному. В то время как мужчины умножают свои членства, женщины остаются в « маленьком кругу» семьи. Таким образом, у них отсутствует структурная основа для того, чтобы развивать индивидуальность. Отсюда Зиммель выводит свой знаменитый тезис о поле, который он впервые сформулировал в опубликованной в 1890 г. работе «О психологии женщин» [8] и обосновал в двух своих более известных работах о различии полов с позиции философии жизни [9; 10]: женщины — это единый и неспециализированный пол, мужчины — специализированный и индивидуализированный.

Эта ситуация меняется, как только женщины начинают принимать все возрастающее участие во внесемейных сферах. Профессиональная деятельность, возможности образования и получение политических прав приводят к дифференциации ролей и тем самым создают возможность, которая есть и у мужчин, для формирования индивидуальности. В то время как положения мужчин и женщин частично сближаются, различия между женщинами усиливаются. Различие между полами отныне больше не является заданным исключительно структурно, но должно активно производиться. На место функционального отличия от мужчины приходит опосредованное женским движением «партийное различие» [6, Б. 500]. Своим в конечном итоге социологическим обоснованием «поляризации характеров полов» [11] Зиммель заложил основу для глубокого изучения отношения между половой и общественной дифференциацией.

Размышления Зиммеля и Дюркгейма о взаимосвязи общественной и по- ловой дифференциаций знаменуют собой начало. Но они не были восприняты систематическим образом ни современной теорией дифференциации, ни гендерными исследованиями.

(1)              Теория дифференциации исходит из того, что современные общества характеризуются прежде всего функциональной дифференциацией, а прежние формы дифференциации — сегментарная и стратификационная дифференциация — становятся менее важными (ср. обзор в [14], а также [15, Кар. 4]). С переходом к функциональной дифференциации приписываемые критерии постепенно утрачивают свое значение. Другими словами, осуществляется принцип включения всех людей во все функциональные сферы, т. е. каждому человеку в принципе разрешено заниматься какой-либо профессиональной деятельностью, занимать политические должности, посещать начальную школу, вступать в брак и т. д. [ 16, Б. 31 ]. Хотя включение и дифференциация взаимосвязаны, следует различать эти два уровня. Понятие дифференциации соотносится с уровнем системы, пара понятий исключение/включение — с возможностями участия индивидов. Для отношения полов важны оба уровня: феномены разделения труда, т.

е. отграничение областей компетенции можно описать в терминах социальной дифференциации, различающиеся возможности доступа — в терминах включения и исключения. Когда мы в дальнейшем будем говорить о «различии полов», это всегда включает в себя оба аспекта.

Хотя в теории дифференциации значение неравенства в функционально дифференцированных обществах не отрицается [ 17, Б. 249 и далее], измерение неравенства не занимает определенной позиции в этой теории (см. об этом также [ 18, Б. 140 и далее]). Этот пробел в теории дифференциации в случае отношения полов становится особой проблемой и, возможно, главной причиной того, что к этой теории практически не обращается социология пола (исключение см. в[ 19]). Однако тем самым социология пола лишает себя интересной теоретической перспективы, в то время как теория дифференциации закрывает для себя доступ к центральному вопросу общественной теории. Вместо того чтобы и далее жаловаться на игнорирование теорией дифференциации проблемы пола и/или рассматривать социальное неравенство как маргинальную проблему, можно было бы внести некоторый вклади в развитие теории дифференциации, систематическим образом включив в нее измерение неравенства — и не в последнюю очередь неравенства между полами. В дальнейшем мы будем опираться на положения теории дифференциации, однако дополним их измерением неравенства.

Положения теории дифференциации подразумевают заключение о том, что иол как фактор социального порядка становится все менее релевантным. Тем самым теория дифференциации занимает позицию, явно противоположную гендерным исследованиям, которые, как правило, исходят из релевантности для всех сфер различия полов. Однако обе перспективы недостаточно учитывают двойственности и отсутствие синхронности в процессе модернизации. В настоящий момент различие полов больше не выполняет ту же связанную с общественным порядком функцию, которое оно выполняло в XIX веке, но в то же время в отдельных областях оно проявляет поразительную устойчивость, которую невозможно объяснить с помощью аргументов теории модернизации.

Вместо того чтобы с самого начала исходить из повсеместно распространенной релевантности или связанной с секуляризацией утратой значения различия полов, следует больше интересоваться тем, при каких условиях — в каких контекстах — пол является релевантным фактором, а где различия и неравенства между полами уменьшаются.

При этом контекстуальность полового различия сама является продуктом истории. В течение последних тридцати лет происходила усиливающаяся деинституционализация отношений полов. Вслед за Бригиттой Не- дельман, в дальнейшем мы будем понимать под деинституционализацией переход механизмов воспроизводства от рутинного протекания к осознанному и целенаправленному действию. С этим связана растущая обязанность обоснования собственныхдействий, инструментальная, а не внутренняя мотивация действий и перенос компетенции принимать решения (или необходимости принятия решений) на индивида. Одновременно с этим институты теряют характер надындивидуальной фактичности, так что их дальнейшее существование все больше зависит от их мобилизационной способности (ср. подробнее [22; 23]).

В контексте нашей статьи следует проводить различие между институтами, которые обладают прямым влиянием на половое различие (например, формальное исключение), и теми, которые оказывают косвенное воздействие (например, регламентация рабочего времени). Институты обоих типов нарушают принцип равенства и, соответственно, являются незаконными. Водном случае нарушение принципа равенства очевидно, в другом оно сначала должно быть признано таковым, чтобы стать предметом изучения. Соответственно, протекание процессов деинституционализации связано с временными этапами и при определенных обстоятельствах также принимает противоречивую форму Если раньше разделение полов большей частью регулировалось по формальным критериям доступа — исключение женщин из высшего образования, отказ в политическихправах(в Швейцарии вплотьдо 1971 г.), отсутствие всеобщей правоспособности и дееспособности, запрещение заниматься определенными видами профессиональной деятельности и законы об особой защите (например, еще сегодня действующий в Швейцарии запрет на ночной женский труд в тяжелой промышленности) — и, соответственно, исключение имело непосредственную институциональную основу, то сегодня оно все в большей степени должно активно производиться действующими индивидами, подтверждаться символически и/или косвенно регулироваться.

Таким образом, половое различие становится все более зависимым от специфических условий контекста и одновременно менее стабильным.

Поскольку в теории дифференциации отсутствуют перспектива и теоретический инструментарий для анализа неформальных механизмов воспроизводства, ее сторонники, исходя из реализации принципа универсального включения, делают вывод о все большей утрате значения полового различия. Однако деинституционализация необязательно означает, что половое различие фактически становится нерелевантным, оно лишь указывает на смещение механизмов его воспроизводства. Это влияет на выбор теории. Это значит, что, поскольку половая дифференциация больше не обеспечивается непосредственно институтами, но происходит благодаря действиям, «недостаточная соотнесенность с актором» [24] теории дифференциации, т. е. недостающая ей основа теории действия, становится теоретическим препятствием. Вместо этого можно обратиться к теориям — Йоас называет их «теориями конституирования» [25, Б. 336 и далее], которые рассматривают социальную дифференциацию как контингентный процесс проведения границ и эксплицитно объясняют социальные структуры человеческими действиями.

(2) Гендерное исследование возникло благодаря утверждению полового различия в качестве основного, и отсюда оно почерпнуло свою легитимность. Это теоретическое решение приводит к тому, что половое различие рассматривается как релевантный во всех сферах феномен, а социальная гетерогенность женщин не учитывается систематическим образом. Однако фактически есть два обстоятельства, которые свидетельствуют в пользу «контекстуальной контингентное™» полового различия. Во-первых, значение половой принадлежности разрушается другими социальными принадлежностями (класс, этничность и т. д.). В отличие от ситуации в англосаксонском пространстве, где взаимопроникновение класса, пола и этничности с давних пор является темой многих исследований [27—29], дискуссия в немецкоязычном пространстве находится на начальном этапе. Во-вторых, в ходе процесса модернизации общества произошла плюрализация положений и жизненных путей женщин и их приближение к положениям и жизненным путям, мужчин.

Все это повлекло за собой то, что объяснительная способностьполового различия варьируется в зависимости от контекста. Поэтому гендерное исследование сталкивается с проблемами, похожими на те, которые с некоторого времени обсуждаются в рамках исследования неравенства под заголовком «дифференциация социального неравенства» [30]*.

Усиление социальной гетерогенности женщин фиксируется эмпирически гендерными исследованиями [36 — 38], однако это до сих пор не имеет никаких последствий на программном уровне и находит лишь незначительное отражение на уровне теорий. Правда, можно с точки зрения социологии знания интерпретировать конструктивистские дебаты о поле и гендере (sex/ gender) как реакцию на рост гетерогенности женщин, однако эта соотнесенность практически не тематизируется в ходе этих дебатов. Это объясняется в том числе тем, что открытие микросоциологических подходов в немецкоязычном гендерном исследовании привело к тотальной «конверсии» и параллельно с этим однозначно снизился интерес к макроструктурным взаимосвязям. Пока еще только предстоит такая дискуссия, которая, с одной стороны, сделает программные и теоретические выводы из изменений отношений полов и, с другой, систематически соотнесет микросоциологическую перспективу с макросоциологическим анализом и в большей степени учтет общественные пограничные условия половой дифференциации (ср. аналогичную критику в [42]).

Половое различие создается на двух уровнях, которые фактически связаны друг с другом, но которые следует различать при анализе. Половая дифференциация обозначает, прежде всего, процесс сортировки, в ходе которого люди делятся на два пола. Как подчеркивает Хартман Тюрель [12], разделение на мужчин и женщин — это процесс классификации, предполагающий чрезвычайно много культурных предпосылок. Хотя разделение на два пола практически является универсальным феноменом, критерии, которые для этого используются, различаются в разных культурах. Не во всех обществах половое разделение соотносится с физическими различиями, но и там, где это так, не везде одни и те же признаки выступают в качестве индикаторов пола. Слияние физических, психических и социальных различий в закрытую идеологическую систему — это тенденция, которая была усовершенствована в европейском пространстве только в начале Нового времени [43; 44]. Как показали прежде всего этнометодологичес- кие исследования, это разделение является комплексным социальным процессом. На примере «кризисного эксперимента» — транссексуальности — можно наглядно продемонстрировать, что пол представляет собой не заданную категорию, а эмерджентный продукт социальной интеракции, который основывается на непрерывном взаимодействии презентации пола и его приписывании. Кандас Вест и Дон Циммерман [48] говорят в этой связи о делании пола (doinggender).

Разделение на мужчин и женщин — это «предложение», которое может, но не обязательно должно быть использовано для дальнейшей социальной дифференциации. Половая дифференциация делает из различия социально значимое различение и во многих случаях переводит его в неравенство. Трансформация физического различия в социально действенное различение можно проиллюстрировать многими примерами. Однако лучший пример для исследования того, как различие трансформируется в явное различение, а оно, в свою очередь, — в неравенство, — это разделение рынка труда на мужские и женские профессии.              , 

<< | >>
Источник: В.В. Козловский, Э. Ланге, X. Харбах. СОВРЕМЕННАЯ НЕМЕЦКАЯ СОЦИОЛОГИЯ: 1990-е годы / СПб.: Социологическое общество им. М.М. Ковалевского. — 704 с.. 2002

Еще по теме Социальная и половая дифференциация:

  1. ПОЛ И КОНТЕКСТ: ДЕИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ И ПОЛОВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ Б. Хайнтц Е. Надай
  2. А. И. Захаров Половая дифференциация детей-дошкольников
  3. Различение полов и социальная история
  4. § 1. Понятие и виды преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности
  5. Тема № 17. Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности
  6. СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО И ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ Возобновление дискуссии
  7. § 3. Посягательства на половую свободу, половую неприкосновенность, нравственное и физическое здоровье несовершеннолетних
  8. Глава 26 ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ И ПОЛОВОЙ СВОБОДЫ ЛИЧНОСТИ
  9. § 2. Насильственные посягательства на половую свободу и половую неприкосновенность личности
  10. Социальная дифференциация в популяциях мелких млекопитающих
  11. История полов и социальная история - проблема «великих» теорий
  12. А.А. Шулус, Ю.Н. Полов. Социальный аудит : учебное пособие. - М.: Издательский дом "АТИСО". - 620 с. - (Серия "Высшее профессиональное образование")., 2008