<<
>>

Новый человек — новая культура

Основной постулат культурологии, истинность которого не в состоянии затронуть быстротечность мировоззренческих «измов», гласит: культура — инструмент самосозидания и миросозидания человека.

Как применить это положение к новейшим формообразованиям культуры? Каков их мирозиждительный потенциал?

В знаменитой книге Романо Гвардини «Конец Нового времени», вышедшей в свет еще в 1954 г., находим знаменательные строки, могущие послужить отправной точкой для рассуждений на эту тему. Характеризуя сущность наступающей новой культурной эпохи, он пишет: «Перед человеком сейчас встает задача внутреннего освобождения, самозакаливания перед лицом все разрастающихся чудовищных безличных сил, задача, которую мы едва начали осознавать... Человек становится „негуманным", природа — „неестественной", не МатерьЮ'Природой, а запутанной системой отношений и функций, постижимых только математически... Эти два явления — негуманный человек и неестественная природа — составляют фундаментальное отношение, на котором будет построено грядущее человеческое бытие». И дальше: «...Негуманный человек, неестественная природа и предугадываемая форма грядущего человеческого созидания неразрывно связаны между собой. Тип этого созидания глубоко отличен от предшествующего. Ему недостает как раз того, что обо-

значалось словом „культура44 в старом смысле: спокойно-плодотворного, цветущего, благодетельного начала; теперь оно несравненно жестче и направленнее. Ему недостает органичности в смысле естественного роста и гармоничных пропорций; оно подчинено волевому напору. Результат его — это не пространство надежного обитания и роста; более близки оказываются здесь образы мастерской и военного лагеря. Существенной чертой грядущей культуры — мы должны еще раз вернуться к этому — будет опасность»11.

Гениально предугаданные Гвардини три основополагающих признака грядущей эпохи: «негуманный человек», «неестественная природа», «техногенная культура» (к ним можно добавить такие указанные философом признаки: «дехристианизация общественного сознания» и как следствие перечисленного — «наступление варварства») ко времени написания книги не приобрели еще конкретной формы (чем отчасти объясняется метафоричность описания Гвардини характера наступающей эпохи).

За почти 50 лет, прошедшие с того времени, положение кардинально изменилось, и ясности в отношении как личностных, так и социальных последствий глобальной ломки культуры отнюдь не наблюдается. В концепциях современного постструктурализма, радикального феминизма, экософии и прочих новаторских учений, входящих в корпус постмодернистских теорий культуры, «негуманность человека» и «неестественность природы» как ключевые для современной эпохи черты мировосприя- тия сливаются воедино, фокусируясь в тотальной технизации трактовки человека.

Некоторые культурологи Постмодерна (Жак Деррида, Юлия Кристева, Элен Жиксу) в борьбе с метафизическим эссенциализмом при трактовке сущности человека полностью игнорируют трансцендентное измерение (или то, что традиционно рассматривается как «душа», «дух») как антропологическую реальность, отождествляя человека с чередой его эмпирических проявлений (например, с речевой практикой).

Родоначальником структуралистского нигилизма в трактовке человека был Мишель Фуко, еще в конце 60-х годов объявивший о «конце человека» как вещи в себе12. Безвременная кончина помешала родоначальнику французского структурализма вплотную заняться разработкой эволюции структуры человеческого «Я» на манер фундаментально изученных им истории сексуальности, а также развития технологий господства и власти. Элизабет Пробис, феминистка из Канады, посвятила специальное исследование учению о четырех «Я» позднего Фуко, буквально по крупицам собрав все высказывания мэтра по данному вопросу. Ее трактовка намеченного, но неосуществленного проекта Фуко по реставрации бытовавших в истории Европы технологий «Я», разумеется, совершенно апологетическая. Так, Э.Пробис пишет: «Радикальный потенциал технологий „Я“ спо

собен обеспечить нас теорией и практикой как искусства, так и политики существования; способом актуализации „Я“ как открытой перспективой: „Я как возможность44. „Я44 Фуко не априорно. Оно — не данность, но скорее то, что вырабатывается через вовлеченность в практику жизни».

Что же понимается под эпатирующим понятием «технологии Я»? На этот вопрос сам Фуко отвечал так: «Как техника забота о „Я“ артикулирует различные модальности тождества, а также опыт жизни через них». Следовательно, изучение технологий «Я» должно заключаться в прояснении эпистемологических оснований того, как определяются, оцениваются, регистрируются и внушаются опыт и знание «Я», равно как и знание того, как формируется «Я»13.

В теории «Я» у Фуко механизмы детерминации человеческого поведения настолько абсолютизированы и так явственно прослеживаются, что оставляют далеко позади концептуальный аппарат контроля индивида, разработанный марксизмом. И в этом кроется глубокий, хотя, вероятно, и неожиданный для поклонников французского философа смысл. Релятивистская трактовка «Я» как эпифеномена практики повседневного существования индивида, на наш взгляд, бессознательно мотивируется более чем низким статусом человека в массовом обществе (ив неразрывно связанной с ней массовой культуре). Такая теория отражает антропологическую реальность конца XX в., где человек — не творец, а потребитель — «производится» вплоть до самых интимных сторон психики. И вряд ли корректным было бы намерение Фуко спроектировать такой порядок вещей в историческое прошлое.

Подведем предварительные итоги. Выдаваемая за универсальный язык современной гуманитарной науки глубинная технизация мышления о человеке (разумеется, неразрывно связанная со всеобъемлющей технизацией самого человека, в первую очередь его мировосприятия) есть не столько изъян науки о культуре, сколько недуг самой культуры, переставшей, если можно так выразиться, быть строительными лесами для восхождения индивида к высотам подлинного самопроявления, ставшей чем-то вроде круговой поруки обыденности и пошлости. Повторяем, речь идет о реальной культуре (в первую очередь массовой, молодежной и т.п.) в качестве инструмента жизнестроения, действительно определяющей качество повседневного бытия миллионов, привыкших воспринимать мир мозаично, «как в телевизоре» — в виде хаотичного чередования соблазнительных образов, импульсов желаний, обрывков отредактированной информации и пр., а не о резервации высокой культуры, уделе .

все более и более «немногих» (специалистов, маргиналов, аутсайдеров).

С точки зрения теории культуры многие процессы в постсовре- менной культуре развиваются неправильно, ее лихорадит, на все более серьезные вызовы со стороны все менее предсказуемой реально

сти она отвечает сбоем ритма, алогичными структурными сдвигами. Каков человек — такова и культура, и наоборот. Эта культурологическая максима все нагляднее подтверждается в наши дни. Ставший массовым явлением децентрализованный индивид, центральные (базовые с точки зрения его человечности) способности которого блокированы за счет пышного цветения различного рода периферийных импульсов (безоценочного восприятия, подражания, потребления и т.д.), инициирует и в культуре проявление структурной анархии. В результате маргинальные по сути процессы захватывают в культуре центральное место, что выплеснулось на поверхность в виде оргии (иначе, увы, не скажешь) культурных суверенитетов различных меньшинств (этнических, сексуальных и пр.), все в большей мере претендующих на общественное внимание.

Неудивительно, что в таком культурном контексте голос истинного, вечного в человеке все менее слышим, он подменяется голосами доморощенных духовидцев, спиритов, самозваных гуру и других деятелей современного оккультного возрождения, поскольку «озоновый слой» истинной культуры, зиждущейся на трансцендентных ценностях, все в меньшей мере защищает человечество от жесткого излучения «космического» прельщения. К чему иному, кроме пагубного усиления демонического начала, все плотнее пронизывающего искусство, политику, повседневную жизнь миллионов людей, может привести бесконтрольное разрастание горизонтального измерения культуры за счет все большего блокирования ее вертикального измерения?

О наступлении нового варварства, о иррациональной бездне как оборотной стороне современной суперрациональной технической цивилизации писали практически все крупные мыслители XX в.: Ницше и Хайдеггер, Ортега-и-Гассет и Ясперс, Лосев и Бердяев. Но мы обратимся вновь к Романо Гвардини. Характеризуя новое варварство, которое несет «негуманная культура», он пишет: «В этой новой дикости открываются старые пропасти первобытных времен. Все поглощающие и удушающие на своем пути джунгли стремительно разрастаются. Все чудища пустынь, все ужасы тьмы снова вокруг нас. Человек вновь стоит лицом к лицу с хаосом; и это тем страшнее, что большинство ничего не замечает: ведь повсюду машины работают, учреждения функционируют, научно образованные люди говорят без умолку»14.

В начале третьего тысячелетия, на наш взгляд, человечество находится на грани антропологической катастрофы, и трудно отрицать, что на культуре лежит немалая доля вины за это. Остается лишь уповать на то, что в наступившем веке культура вновь станет инструментом возрождения homo humanus. Однако реальные черты становящейся культуры XXI в. оставляют нам слишком мало надежд на эту весьма зыбкую возможность.

<< | >>
Источник: А.И.Неклесса. Глобальное сообщество : Картография постсовременного мира. 1999

Еще по теме Новый человек — новая культура:

  1. Новая культура
  2. Новое время — новая эпоха в развитии культуры
  3. М.Р. Зезина и др.. ЧЕЛОВЕК ПЕРЕМЕН / Исследование политической биографии Б.Н. Ельцина. — М.: Новый хронограф. — 540 стр., ил., 2011
  4. Вопрос 5. Общество, культура и человек
  5. Человек как потребитель культуры
  6. Человек как транслятор культуры
  7. КУЛЬТУРА И ЧЕЛОВЕК
  8. Человек как произволитель культуры
  9. 4.1. МИР И ЧЕЛОВЕК В АРХАИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ
  10. § 1. Влияние культуры на личность и познавательные функции человека
  11. Кусаинов А.А.. Французская «новая философия» и культура постмодерна. — Волгоград: Изд-во ВолГУ,2003. — 164 с., 2003
  12. Бим-Бад Б.М., Гавров С.Н.. Модернизация института семьи: социологический, экономический и антрополого-педагогический анализ: Монография / предисл. Л. С. Перепелкин. Федеральная целевая программа "Культура России". М.: Интеллектуальная книга - Новый хронограф. 352 с., 2010
  13. ПРИЛОЖЕНИЕ Сопоставление форм осмысления индивидуально-личного начала человека в христианской и нехристианских культурах: к вопросу о перспективах личностно-центрированного подхода
  14. 2. Бытие человека. Потребности и способности человека
  15. А. А. Бодалев ВОСПРИЯТИЕ ЧЕЛОВЕКА ЧЕЛОВЕКОМ
  16. Глава НОВЫЙ реЭЛИЗМ
  17. Новая СИСТЕМА