<<
>>

7. Универсальность понятия кризисов

Мы с самого начала установили, что понятие «кризисов» относительно, и его применение зависит от того, в каких пределах ведется исследование организационной формы. Факт «кризиса» признается тогда, когда в результате наблюдаемого процесса оказывается не та тектологическая форма, какая была до него.
Так, если в строении организма задача нашего изучения ограничивается только теми основными чертами, которые остаются неизменными от его детства до старости, то вся жизнь его, все развитие в этом промежутке рассматриваются как один непрерывный процесс, а кризисы принимаются только на обеих его границах — в начале и в конце; если в исследование введена какая-либо черта строения, возникающая или исчезающая между этими пределами, то ее возникновение или исчезновение выступает как особый жизненный кризис.

Проведем эту точку зрения последовательно до конца. Допустим, что у нас имеется вода при 3оС и что эта ее температура поддерживается с достаточной точностью в течение некоторого времени. Тогда перед нами консервативно-определенный комплекс; его сохранение обусловлено равенством притока и потерь тепловой энергии. Но вот положение меняется, этого равенства больше нет: вода начинает нагреваться, полная дезингрессия тепловых активностей, текущих в двух направлениях, нарушена, сделалась неполной. Формально, мы знаем, это означает кризис; и действительно, наш комплекс из «неподвижного» превратился в изменяющийся, его статика сменилась динамикой.

Остановим теперь процесс изменения температуры реально или даже мысленно (т. е. просто фиксируя известную его фазу); пред нами опять «сохраняющаяся форма», например вода при 4оС, — и она иная, чем была прежде. Неправильно было бы при этом считать, что она иная только «количественно». Изменения, правда, можно выразить числами: выше температура, немного изменились пространственные измерения, также величина теплоемкости, величина поверхностного натяжения и пр.

Но когда все эти коэффициенты меняются неодинаково, и даже в разных направлениях, то ясно, что в целом перед нами структурное преобразование. В самом деле, научно оно и понимается как бесчисленные перемены взаимного положения молекул, размаха и скорости их колебаний и пр.; для воды принимается даже изменение их состава, поскольку вода теперь рассматривается как раствор льда в разных пропорциях при разных температурах. Между прочим, на воде при 4оС глубокий характер преобразования формы ярко иллюстрируется тем, что объем воды именно тут достигает своего минимума. Но кризисом все равно явится и переход от 3оС к 5оС или к 3,5оС, к 3,1оС и т. п.: структура комплекса в каждом случае все-таки иная; он тектологически не тот, что был при 3оС.

Таким образом, всякое изменение, когда познавательный интерес сосредоточен именно на нем, на различии формы в его начале и конце, должно рассматриваться как особый кризис. Всякая «непрерывность» может быть разбита анализом в бесконечную цепь кризисов.

Например, биолог обычно вводит в свои соображения процесс питания как непрерывный в организме. Но для физиолога-химика это совершенно иначе: моментами кризисов являются хотя бы все превращения белковой молекулы пищи — ее переход в растворенное состояние, ее реакции с переваривающими соками, ее распадение на аминокислоты, образование из их молекул новых белковых соединений, соответствующих структуре организма, их вхождение в состав той или иной клетки, их новые распадения в ходе дезассимиляции... Равным образом колебательные процессы всякого рода, материальные и электромагнитные, могут мыслиться как непрерывности; но в анализе волн каждая из бесчисленных фаз, на которые можно разбить ход волны, может быть тектологически взята как особая форма, так как отличается от предшествующей и последующей соотношениями скорости, ускорения и пр., — сложный ряд количественных различий, в своей комбинации образующих «качественное».

Одним из самых ярких тектологических парадоксов является то положение, что и равновесие есть частный случай кризисов.

В каждом данном случае оно представляет определенный кризис движения и знаменует смену тектологической формы этого движения. Например, брошенное прямо вверх тело, долетев до высшей точки своей траектории, остается там один момент в равновесии: момент кризиса, образующего переход от движения вверх с прогрессивным замедлением к движению вниз с ускорением; на бесконечно малый промежуток достигается, чтобы немедленно и нарушиться, полная дезингрессия активностей первоначального толчка вверх с активностями тяготения. Так и равновесие двух чашек весов, если брать его в строгом и точном смысле, всегда лишь переходный момент между двумя противоположными их колебаниями, хотя бы незаметными по своей малой величине. А равновесие весов в обыкновенном, техническом смысле есть момент, которым завершается процесс взвешивания. И таковы же все иные равновесия, которые улавливаются теорией или воспроизводятся на практике.

Мы видим, что понятие кризиса для тектологии универсально. Это просто особая точка зрения, применимая ко всему, что происходит в опыте: происходят только изменения, а всякое изменение можно рассматривать с точки зрения различия формы между начальным и конечным его пунктом.

Для нас, разумеется, не важно, что это противоречит обыденному понятию о кризисах. Но нет ли противоречия также с общей научной концепцией, по которой кризис есть результат нарушения или образования полных дезингрессий? Такого противоречия нет.

В самом деле, если происходит изменение тектологической формы комплекса, то сущность его заключается в том, что либо новые активности вступают в комплекс, либо часть прежних устраняется из него, либо они перегруппировываются по-иному; вообще говоря, бывает и то, и другое, и третье одновременно, лишь в разной мере. Первое означает нарушение старых внешних границ комплекса, второе — образование новых; а третье — перемещение его внутренних границ между входящими в него группировками, его частями, т. е. опять-таки разрывы и новообразования границ между ними.

Все это как раз соответствует научному пониманию кризисов.

Из универсальности понятия вытекает еще одно важное следствие: вывод о кризисах разных «степеней» или «порядков». Пусть, например, мы имеем гремучую смесь кислорода и водорода при невысокой температуре; их медленно идущее соединение в воду есть кризис определенного типа, именно «среднего». Под действием, положим, искры ход кризиса радикально меняется, принимает форму «взрыва», лавинообразную. Прежний кризис продолжается, но по-новому; и мы имеем полное основание сказать, что в его течении произошел кризис, это уже «кризис кризиса». Затем, когда взрыв доводит температуру смеси до высоты, при которой частицы воды начинают обратно разлагаться, ход процесса становится «замирающим». Такие перемены являются «кризисами второго порядка».

В ходе каждой революции можно уловить подобные «переломы», где меняется темп, направление, соотношение образующих ее организационных и дезорганизационных процессов, — тоже вторичные кризисы.

Очевидно, что ход кризисов второго порядка может в свою очередь заключать в себе кризисы третьего порядка и т. д. Поясним это на простом примере аналитически. Очень часто если не весь кризис, то отдельные его стороны удается измерять количественно; тогда их можно в системе координат изображать кривыми линиями. Те пункты, где кривая резко меняет свое направление, например поворачивая под углом, — или свои свойства, выражаемые уравнением, и будут соответствовать вторичным кризисам.

Итак, пусть мы имеем тело, которое движется из А в В сначала с возрастающим ускорением, потом с ускорением убывающим, потом с замедлением, переходящим, наконец, в остановку. Весь этот процесс может рассматриваться как кризис положения в пространстве, изменяющий пространственные отношения тела к его среде, — кризис первого порядка; его можно выразить той самой линией, по которой тело движется. Ход его характеризуется скоростью; она есть, говоря математически, первая производная пространства по времени.

Если мы ее изобразим кривой, то на ней обнаружится пункт поворота, где она перестает возрастать, чтобы затем перейти к уменьшению; там ускорение становится равно нулю; а это, конечно, кризис, но уже второго порядка; математически «вторая производная», т. е. ускорение, там переходит через нулевую точку. Если изобразить кривой это ускорение, то и на ней будут точки поворота: в первой ее части, где перестает возрастать положительное ускорение, чтобы перейти затем к прогрессивному уменьшению, во второй — где подобным же образом перестает возрастать отрицательное (т. е. «замедление»). В обоих случаях через нуль проходит «ускорение ускорения», или третья производная: кризис третьего порядка. Очевидно, что, усложняя пример, легко представить и кризисы четвертого порядка и т. д.

Кризисы движения, кризисы скоростей, ускорений, ускорений ускорения и т. д. — математика обнаруживает, что этот ряд может идеально продолжаться без конца, как и цепь производных. Но практически редко приходится вести исследование дальше кризисов второго порядка. Отчасти это, впрочем, зависит, вероятно, и от того, что кризисы высших порядков не улавливаются обычными способами восприятия, а открываются научным вычислением или сопоставлением.

Теоретическая схема кризисов не исчерпывается и этим. Поставим вопрос, что представляет тектологическая граница между двумя смежными, но отдельными комплексами, например телами. Это область равновесия противоположно направленных активностей, входящих в организационную связь того и другого комплекса. Через такое равновесие, через полную дезингрессию, совершается переход от одной организационной формы к другой в пространстве, подобно тому как он совершается через кризис во времени. Параллелизм, существующий между свойствами времени и пространства — двух всеобщих мировых дегрессий, — замечен давно. В теоретической физике он породил идею о том, что время есть «четвертое измерение пространства», — надо бы говорить «опыта», — и эта идея с успехом разрабатывалась уже математически.

С тем же самым параллелизмом мы встречались и в тектологии; так, соотношение форм «четочных» и «слитных» выражалось одной и той же закономерностью, брали мы «четочность» и «слитность» в пространстве или во времени. После всего этого естественной является мысль рассматривать тектологические границы как пространственные кризисы форм, — очевидно, кризисы типа D.

С той же точки зрения пространственным кризисом типа С следует считать ингрессивную связку между системно-объединенными комплексами. Действительно, область связки есть область смешения двух организационных форм, конъюгации активностей той и другой, того, что вообще составляет основу кризисов типа С.

Пусть мы налили в стеклянный сосуд воду, и таким образом получили пространственный переход «вода — стекло». Возьмем его со стороны химизма обоих тел. Что представляет тогда их граница? Между ними происходит, как известно, непрерывный, но незаметный для наших обычных способов наблюдения обмен не только электронов, но целых ионов и отдельных молекул: вода хотя в чрезвычайно слабой степени, но растворяет стекло, и их составные части вступают во всевозможные реакции. Химической «границей» является та идеальная, и притом переменная, хотя и в «бесконечно малом» масштабе, поверхность, где, например, проникновение в стекло ионов водорода в среднем уравновешивается вытеснением раньше проникших металлическими ионами стекла. Очевидно, что эта граница проходит внутри целой пограничной области, образующей реальную связку обоих комплексов. В ее пределах электрохимические активности, элементы того и другого, так сказать, смешиваются между собой, причем по одну сторону идеальной границы преобладают активности одного типа, по другую — другого. И сама граница представляет по существу результат этого смешения. Следовательно, здесь кризис D также является производным от кризиса С.

Насколько целесообразно для науки применение понятия кризисов к пространственным границам и связям, это должно, конечно, выясниться на практике такого применения. Но пока заметим, что математика, единственная уже разработанная часть тектологии, вся проникнута параллелизмом времени с линейными измерениями, и в ней кризисов временных с пространственными, вообще говоря, нельзя даже различить. Та же тенденция выступает в естественных науках повсюду, где они пользуются математическими методами описания и исследования, и в особенности — графическими приемами; при изучении, например, всевозможных кризисов вещества график с ее постоянной «осью времен» играет огромную роль. Весь мир волн, — а он охватывает самые различные ступени бытия и бесконечное разнообразие форм, — дает в пространстве тождественные копии временных переходов, и во времени — пространственных.

Для пространственных кризисов даже нет надобности изменять принятое нами самое общее определение понятия: «кризис есть изменение формы, рассматриваемое с точки зрения различия между его начальным и конечным пунктом»; переходы во времени и пространстве одинаково сюда подходят. Лента кинематографа с величайшей наглядностью технически демонстрирует это совпадение схемы: закрепленные в пространственной цепи образы совершающихся изменений.

Тектология, конечно, не должна ограничиваться признанием этого совпадения. Пользуясь им, как пользуется математика, она должна еще учитывать основное различие пространства и времени: эмпирическую обратимость переходов в пространстве, необратимость во времени. Это различие математика игнорирует, потому что у нее нет способов его исследовать и оформить, нет даже способов отличить фиктивное движение обратно во времени от реального движения обратно в пространстве. Причина та, что математика имеет исходным пунктом условия организационного безразличия, тогда как необратимость характеризует именно процессы положительно организационные и дезорганизационные. Вопрос о ней относится именно к тектологии как организационной динамике.

На теории системных кризисов еще раз ярко иллюстрируется характер и тенденция тектологического исследования: оно исходит из какого-нибудь широкого обобщения, подсказываемого живым опытом; таково в данном случае обыденное понятие кризисов. Обобщение это научно оформляется; и когда оно приобретает вид точной схемы, то оказывается уже не просто широким, а универсальным. В основе его обнаруживается особая точка зрения, которая может затем неограниченно применяться в самых различных областях организационного опыта, освещая путь к решению самых различных практических и теоретических задач. Это — сокращенное повторение истории развития самих организационных методов человечества.

<< | >>
Источник: А. А. Богданов. ТЕКТОЛОГИЯ Всеобщая организационная наука. 1989

Еще по теме 7. Универсальность понятия кризисов:

  1. 1. Общие понятия о кризисах
  2. 9 .1 . Понятие и виды кризисов в Рк
  3. 1. Концепция «кризиса социализма» как проявление кризиса современного антикоммунизма
  4. Рациональный выбор как универсальная (вневременная) теория
  5. § 336. Универсальный фидеикомисс
  6. Наука как универсальная культурная система
  7. Природа уникальных и универсальных свойств российской культуры
  8. Глава I. Универсальное преемство inter vivos
  9. 2.4. Универсальные черты и тенденции развития социального аудита
  10. А. В. ПОЗДЕЕВ. Универсальные поурочные разработки по общество- знанию: 8 класс, 2010
  11. 10.1. Цели и принципы ООН — правовая ос. Jdea деятельности универсальных систем коллективной безопасности
  12. Тема 16ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ И КРИЗИСЫ
  13. Глава 10. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМ КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНО* И- ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЪЕДИНЁННЫХ НАЦЙЙ КАК УНИВЕРСАЛЬНАЯ СИСТЕМА КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
  14. 2. Типы кризисов
  15. 6. Кризисы
  16. 5. Кризисы D