<<
>>

б) Инкорпорация традиционных средних слоев и кризис буржуазно-олигархического господства (Бразилия)

Особенности переходного периода в Бразилии коренятся в слабости ее классовой структуры. Действительно, модернизация экспорториентированной экономики находит свое политическое проявление прежде всего в аболиционистских процессах, а затем - в крушении Империи.
Последняя выступала в качестве гаранта - и не только символического, но и наиболее эффективного - соблюдения всего спектра региональных интересов, которые зижделись на рабовладельческой экономике и патримониалистской системе господства. В хитросплетениях борьбы региональных альянсов вплоть до 60х годов XIX в. политически доминировали интересы сахарной олигархии Северо-Востока и кофейной олигархии центральных регионов страны (Минас, провинция РиодеЖанейро и часть СанПауло в долине р. Параиба). Однако при этом соблюдались, хотя и не без конфликтов, местнические интересы рабовладельцев и латифундистов как южных, так и в особенности северо-восточных регионов страны, а также тех провинций, которые располагались недалеко от центра власти. Империя положила начало возникновению важного в социальном отношении слоя бюрократии, находившегося на правом политическом фланге, слоя, посредством которого (и благодаря носившей посреднический характер власти императора) сохранялась локальная «сеньориальная» автономия и одновременно исключался распад национального государства, которое заботилось о «всеобщем интересе», т. е. о преобладании сахарно-кофейной олигархии при условии соблюдения и поддержания интересов местных центров власти. В подобной ситуации «господство олигархии» приобретало [104] эффективный характер и получало реальное политическое воплощение, хотя и не теряло при этом интереса к политическим сделкам, которые всегда представлялись как совершавшиеся во имя интересов национального государства в целом. Политическая система функционировала именно в такой форме, так как, несмотря на ярко выраженный элитарный характер системы господства, формальные политические связи между двумя партиями - либеральной и консервативной - способствовали зарождению обновленного политического мышления, формировавшегося под европейским или североамериканским влиянием внутри тех групп, которые и сами принадлежали к той же господствующей олигархии.
Было бы ошибкой недооценивать политическое значение этих «обновленных течений», считая их оторванными от национальной действительности и ссылаясь при этом на то, что последняя базировалась на эксплуатации рабов. Напротив, перемены в системе политического контроля были в большой степени обусловлены действиями сил, вызревших в лоне «олигархии» и противостоявших этой системе. Уточним это наше соображение. Кристаллизация буржуазной социальной структуры капиталистического общества впервые происходит в наиболее отчетливой форме внутри агроэкспортной системы, когда производители кофе из СанПауло начинают (с 70х годов) заменять труд рабов рабочей силой иммигрантов. Новая реальность нашла свое выражение в разложении рабовладельческой системы, а затем в падении Империи в 1889 году (именно в это время формируется Республиканская партия). Таким же образом присоединение к фазендейрос некоторых групп так называемого «традиционного городского среднего класса» демонстрирует появление новых форм социального и политического поведения. На деле в плантационной экономике рабовладельческого типа процессы социальной дифференциации должны были носить [105] - и носили - ограниченный характер. Конечно же, изменения, происходившие в кофейной экономике в результате привлечения вольнонаемных работников, свидетельствовали о растущем процессе общественного разделения труда и об укреплении экономики городов. Но этот процесс не принес крупных перемен в социальной стратификации вплоть до начала XX в. Однако давление «новых социальных групп» имело место уже с момента отмены рабства (1888 год) и провозглашения Республики (1889 год). В действительности на начальном этапе эти группы оформляются на базе семейств и отдельных людей, которые, хотя и сформировались внутри традиционных олигархических страт, играли в них все же второстепенную роль. Они принадлежали к гражданской, а в большей степени к военной бюрократии (которая, в свою очередь, усилилась после Парагвайской войны 1865- 1870 годах) либо играли ту же второстепенную роль на властном уровне общенационального масштаба - таков пример адвокатов, депутатов, провинциальных деятелей или начальства из малозначимых в экономическом отношении районов.
В ходе борьбы за отмену рабства и за установление Республики данные слои, которые только очень приблизительно могут быть названы «средними», присоединились к производителям кофе из СанПауло и южных регионов, не использовавшим рабскую рабочую силу, с целью отстранить «имперскую олигархию». На первом этапе, когда президент Флориану Пейшоту начал проводить свой курс (речь идет о начале 90х годов XIX в., периоде выступлений и мятежей монархической реакции) и когда присутствие «новых групп» стало очевидным, антиолигархическое движение стало радикализироваться. Затем после введения Конституцией 1891 года принципа федеративной республики эти радикалистские тенденции были заглушены. Система местных альянсов заняла тем самым подчиненное положение по отношению к капиталистически [106] ориентированным агроэкспортным группам Юга и Центра, а также других регионов; сюда вошли и владельцы малопродуктивных латифундий. Эти последние, будучи весьма многочисленными, имели значительный вес и придавали всей системе господства в ее совокупности традиционно-олигархический облик в чистом виде. И это несмотря на то, что реальный контроль над государством находился с конца XIX в. в руках капиталистически ориентированных производителей и экспортеров Юга и Центра, а не в руках тех «полковников», которые контролировали низкопродуктивные латифундии. Медленный процесс дифференциации, шедший в недрах экономики городов и получивший импульс в годы второй мировой войны, добавил новых действующих лиц к уже упоминавшейся антиолигархической оппозиции. Новый смысл ей стали придавать теперь городские слои, а именно люди свободных профессий, чиновники, служащие и в том числе рабочие. Вместе с тем даже в 20 — 30е годы XX в. городские движения протеста, воплотившиеся по преимуществу в движении молодых военных, будут отличаться тем, что их поведение и идеология по- прежнему основываются на ценностях «сословного заговора» (или идее «общественной функции», воплощаемой в военных). Это не может быть объяснено ни чем иным, кроме как их органической связью с предшествующим этапом борьбы против олигархии, борьбы, зародившейся в маргинальных и разлагавшихся в экономическом отношении группах внутри самих же региональных олигархий, рвавшихся к власти, не имея на то серьезной экономической базы.
Кризис олигархического господства в полной мере выявился в ходе революции 1930 года, продемонстрировав неустойчивый характер складывавшейся в среде господствующих классов системы региональных альянсов. Эрозия политической системы [107] подобного рода началась с соперничества между самими олигархическими группировками за контроль над государственной властью. Расширение диапазона политических альянсов, практиковавшееся некоторыми региональными господствующими группами с целью укрепления своих позиций перед лицом олигархических союзов, действовавших в масштабах всего государства, способствовало вступлению на политическую арену новых городских слоев. Та система господства, частичное разложение которой началось с 1930 году, представляла собой альянс различных олигархий, исключавший присутствие таких новых групп, как городские и народные слои. Эти группы, выдвинувшись на политическую авансцену, сразу же занимают враждебную позицию по отношению к главному звену старого альянса - кофейной олигархии СанПауло и МинасЖерайса - и достигают нового соглашения по установлению контроля над государственной властью. Действительно, Варгас и Либеральный альянс символизируют подобную коалицию, направленную против кофейной олигархии, занимавшей ключевые позиции, хотя и ослабленные кризисом 1929 года. Этот союз вобрал в себя требования таких региональных группировок, как скотоводы Юга и производители сахара Северо-Востока, а также так называемых «городских средних слоев». С самого начала этой новой коалиции противостояли, хотя и безрезультатно, старые влиятельные группировки господствующих классов, ныне пребывавшие в политической изоляции и ослабленные в экономическом отношении. В дальнейшем политика Варгаса была направлена на создание новой экономической основы, которая укрепила городскую буржуазию и интегрировала городские средние слои и некоторые ограниченные сектора городских народных слоев, не подорвав при этом экономических позиций агроэкспортных группировок. [108] Более того, через несколько лет Варгас, стремясь создать новый общенациональный альянс, в руках которого находилась бы государственная власть и который, хотя и оставлял в стороне крестьянство, постепенно вовлекал бы народные массы города, сделал попытку вновь заручиться поддержкой тех господствующих групп, включая производителей кофе, которые действовали на предыдущем этапе.
Посредством крупных государственных инвестиций в инфраструктуру, а также расширения контроля правительства над всеми регионами подобная политика обеспечила сохранение уже достигнутого уровня занятости и, следовательно, внутреннего рынка и национальной индустрии. Старый буржуазно-олигархический альянс, отражавший интересы региональных экспорториентированных секторов, был заменен политикой, воплощавшей в себе центростремительные тенденции, политикой, которая, хотя и принимала во внимание интересы локальных агроэкспортных групп, в то же время была направлена на формирование такой экономической базы в городах, которая была бы достаточной для того, чтобы расчистить дорогу промышленной и торговой буржуазии. С другой стороны, в противовес последней складывались бы такие социальные силы, как новый средний класс и народные и рабочие сектора.
<< | >>
Источник: Фернандо Энрике Кардозо Энцо Фалетто. ЗАВИСИМОСТЬ И РАЗВИТИЕ Латинской Америки. 2002

Еще по теме б) Инкорпорация традиционных средних слоев и кризис буржуазно-олигархического господства (Бразилия):

  1. Военный переворот в Аргентине и буржуазная революция в Бразилии
  2. Углубление кризиса буржуазной историографии. Английская буржуазная революция XVII в. в трудах советских историков и английских историков-марксистов
  3. Кризис буржуазного мировоззрения
  4. КРИЗИС ВУЛЬГАРНОЙ МЕТОДОЛОГИИ И ПРОТИВОРЕЧИЯ БУРЖУАЗНЫХ ТРАКТОВОК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ СОЦИАЛИЗМА
  5. Антикоммунистические аспекты оценки кризиса экономической базы капитализма буржуазными идеологами
  6. Глава I КРИЗИС ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКИХ ОСНОВ БУРЖУАЗНЫХ ТЕОРИЙ СОЦИАЛИЗМА
  7. Революция 1848 г. и начало кризиса буржуазной историографии революции 40-х годов XVII в.
  8. ГЛАВА 14 ПЕРЕХОД ОТ ГОСПОДСТВА СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ К ГОСПОДСТВУ МОНОПОЛИЙ
  9. Возникновение буржуазного государства в Англии Особенности и основные этапы английской буржуазной революции XVII в.
  10. 12. Мезозойские биоценотические кризисы. «Ангиоспермизация мира» (средний мел) и «Великое вымирание» (конец мела). Импактные и биотические гипотезы.
  11. 33. Формирование «олигархического капитализма» в России
  12. 1. Концепция «кризиса социализма» как проявление кризиса современного антикоммунизма
  13. 1. БРАЗИЛИЯ