<<
>>

Глава четвертая ОСНОВАНИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРИ СОУЧАСТИИ

Выше был дан анализ причинности и виновности как оснований уголовной ответственности отдельных лиц. Последовательно встает вопрос, основной для учения о соучастии: происходят ли изменения в указанных основаниях ответственности, если преступление совершено не одним лицом, а несколькими лицами по соучастию? При решении этого вопроса нельзя оставаться в рамках общего учения о соучастии; необходимо обратиться к анализу действий основных фигур соучастников — исполнителя, подстрекателя и пособника.
Кажется совершенно бесспорным, что исполнитель, непосредственно осуществляющий преступление, может нести ответственность лишь при наличии обоих оснований уголовной ответственности: 1) если его действия явились необходимым условием наступления преступного результата и 2) если он действовал умышленно или неосторожно. В этом отношении индивидуально действующий преступник и исполнитель-соучастник поставлены в одинаковые условия. Сложнее положение пособника и подстрекателя. В литературе можно отметить неоднократные попытки изолировать пособника и подстрекателя от исполнителя на различных субъективных и объективных основаниях. Печатается по: Трайнин А. Н. Учение о соучастии. М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1941. С. 63-160. Так, еще Ансельм Фейербах писал: «Подобно тому, как при каждой причине (Ursache) могут иметь место побочные причины (Nе- benursachen), которые содействуют и облегчают воздействие главной причины (Ursache) на появление определенного последствия, так могут другие лица принять участие в преступлении исполнителя путем таких действий, которые, взятые сами по себе, не причиняют преступного последствия, но содействуют его совершению путем поддержки деятельности исполнителя. Кто умышленно совершает такие действия, зовется пособником»136. В несколько более осторожной форме эту же точку зрения проводила и редакционная комиссия по составлению Уголовного уложения 1903 г.
Комиссия, указывается в объяснениях редакционной комиссии, «стала на точку зрения тех, кто между совершителем и пособником видит следующую разницу в объективном и субъективном отношении: в объективном, т. е. со стороны деятельности, — ту, что пособник только помогает совершителю, доставляет ему средства или устраняет препятствия, и никогда не совершает действий, входящих в corpus delicti, действий, представляющих начало исполнения преступного деяния; в субъективном отношении, т. е. по направлению воли (а не по интересу), — ту, что пособник не направляет своей решимости, своего animus’a на выполнение, совершение преступного деяния, а имеет намерение только споспешествовать его совершению другим лицом»137. Еще в большей мере подчеркивают самостоятельное положение отдельных соучастников авторы, отрицающие целесообразность самого института соучастия. Так, Nicoladoni на съезде Международного союза криминалистов говорил: «Столько же умыслов, сколько исполнителей и соучастников. Соучастник (пособник и подстрекатель) при совершении своего действия имеет в виду результат действий исполнителя; однако его умысел направлен на результат его собственного действия. Психологическое отношение к действию у соучастника совершенно иное, чем у исполнителя. Соучастник совершил иное действие, нежели исполнитель, он действовал с иным умыслом, он самостоятельно действовал»138. Нельзя отрицать того, что между исполнителем, пособником и подстрекателем существуют различия и в сфере объективной и в сфере субъективной. Отрицать эти различия — значило бы отождествлять отдельных соучастников; такое отождествление в одинаковой мере находилось бы в противоречии и с действительностью, и со специальными задачами уголовного права, исходящего из индивидуальной ответственности и требующего учета свойств личности и роли каждого из соучастников. Вопрос, однако, в ином: таковы ли значение и масштабы различий между отдельными соучастниками, чтобы они вели к изменениям оснований ответственности, точнее— можно ли утверждать, что на стороне пособника или подстрекателя нет тех оснований ответственности, какие имеются на стороне исполнителя или индивидуально действующего лица? Пособничество выражается в оказании в той или иной форме содействия совершению преступления.
А стоял на страже, Б добыл ружье, В ждал на машине в лесу, пока Г совершал убийство. Все они — А, Б и В, — по общему признанию, пособники, все они содействовали совершению преступления. Конечно, вполне мыслимо, что Г совершил бы убийство и ограбление и при отказе в помощи со стороны кого-либо из названных пособников. Но в том конкретном случае, о котором идет речь, помощь каждого из пособников была необходимым условием наступления преступного результата. Следовательно, на стороне каждого пособника имеется первое — объективное основание уголовной ответственности. С той же несомненностью следует признать, что на их стороне имеется и другое — субъективное основание ответственности, виновность: А, Б и В знают, что они оказывают содействие преступлению — убийству, они, следовательно, действуют умышленно. Таким образом, на стороне каждого из пособников можно констатировать наличие как объективного, так и субъективного элемента, обосновывающих применение уголовной санкции. Более того, если бы оказалось, что кто-либо из пособников, например В, ожидая на машине в лесу, не знал, что содействует совершаемому убийству, то отпала бы ответственность В за соучастие в убийстве, совершенно так же, как отпала бы эта ответственность при этом условии (при отсутствии вины) у индивидуально действующего лица. Таким образом, можно утверждать, что пособник отвечает за преступный результат не на особых, а на общих основаниях уголовной ответственности. Это положение в той же мере применимо и к подстрекателю: если А подстрекал Г к совершению преступления, то его действие было необходимым условием наступления конкретного преступного результата; наличие умысла у лица, подстрекающего к совершению преступления, естественно, не может вызывать сомнений. Возможны, конечно, случаи отклонения действий пособника и подстрекателя от этой общей схемы. Например, А, желая помочь Г совершить поджог, опоздал и принес керосин лишь тогда, когда здание уже пылало; или Б подстрекал Г к убийству В, в то время как Г еще ранее, до уговоров Б, решил совершить это убийство.
В подобных случаях утверждать, что действия Г и Б были необходимыми условиями наступления преступного результата, конечно, нельзя. Однако это обстоятельство не только не вносит никаких изменений в общую конструкцию оснований ответственности при соучастии, но, напротив, лишь подтверждает, что как при индивидуальном совершении преступления, так и при совершении преступления по соучастию основания ответственности остаются одними и теми же. Действительно, каково положение, если действующий индивидуально Б с целью убийства стреляет в А, который, как устанавливает экспертиза, еще до того умер от разрыва сердца? По общему признанию, здесь имеется так называемое покушение на негодный объект. Но совершенно аналогичный случай в примере подстрекательства Б, уже созревшего и без подстрекательства к совершению преступления, или в примере А, принесшего керосин после поджога: здесь также случай подстрекательства и пособничества в отношении негодного объекта. Таким образом, можно утверждать, что при соучастии не вносится никаких изменений в общие основания уголовной ответственности; для ответственности соучастника, как для ответственности индивидуально действующего лица, необходимо наличие объективного и субъективного оснований ответственности — причинности и виновности. Из того факта, что соучастие не вносит изменений в общие основания уголовной ответственности, отнюдь не следует делать вывода, что, таким образом, нет никакого различия в порядке индивидуальной ответственности и ответственности по соучастию. Такое утверждение явилось бы грубым упрощением проблемы и ставило бы вопрос о целесообразности самого существования института со участия. В действительности, конечно, необходимо констатировать обратное. Необходимо признать, что в соучастии имеются важные особенности, делающие не только возможным, но и необходимым этот институт; однако и выражаются эти особенности не в особых основаниях, а в особой форме уголовной ответственности. Как было отмечено выше, роль каждого из соучастников в совершении преступления различна: один стреляет, другой стоит на страже, третий ждет в лесу.
Различными могут быть и классовый облик соучастников, и мотивы их участия в совершении преступления, и многое другое. Эти различия, однако, ни в какой мере не исключают некоторого единства, которое связывает соучастников и делает необходимым самый институт соучастия. Это единство выражается в том, что все соучастники, как бы ни были своеобразны объективные и субъективные черты участия каждого из них в совершении преступления, всегда отвечают за одно и то же преступление: А, стоявший на страже, Б, добывший ружье, В, ждавший с машиной в лесу, и Г, непосредственно совершивший преступление, — все отвечают за убийство. В качестве основного и общего тезиса, характеризующего соучастие, это положение не может вызывать сомнений, но самое понятие «одно и то же преступление» требует уточнения. Прежде всего необходимо отметить, что ответственность за одно и то же преступление при соучастии отнюдь не всегда означает ответственность всех соучастных по одной и той же статье Уголовного кодекса. С особой отчетливостью это положение выступает при применении законов, имеющих исключительное значение, например при применении Закона от 7 августа 1932 г. об ответственности за хищение социалистической собственности. Можно воспользоваться следующим примером. Заведующий магазином А (в прошлом торговец) систематически и в больших размерах расхищает товары, хранящиеся на складе. Однажды при перевозке похищенных ящиков чая А прибег к помощи шофера Б, которому уплатил за перевозку чая 300 руб. Б знал, что чай похищенный. Ответственность заведующего магазином по Закону от 7 августа 1932 г. не вызывает сомнений, но как квалифицировать действия шофера? Шофер, помогавший увезти заведомо похищенное, явился, бесспорно, пособником расхитителя социалистической собственности, заведующего магазином. Можно ли, однако, преступление шофера ква- лифицировать по ст. 17 УК и по Закону от 7 августа 1932 г.? Этот вопрос не может быть решен положительно: шофер, не знавший о всех хищениях и преступно получивший 300 руб., не может быть приравнен к расхитителям социалистической собственности в смысле Закона от 7 августа 1932 г.
Отсюда — необходимость рассматривать шофера как соучастника не в особо опасном хищении, предусмотренном Законом от 7 августа, а в простой краже, и квалифицировать его действия по ст. 17 и 162 УК. Это положение усвоено судебной практикой и утверждено высшими судебными инстанциями. Так, в постановлении Президиума Верховного суда РСФСР от 23 февраля 1933 г. указано: «Суд вправе, если это вытекает из обстоятельств дела, применяя Закон от 7 августа, квалифицировать действия отдельных подсудимых по делу по соответствующим статьям УК, учитывая характер преступления и другие обстоятельства дела». И в более позднем постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 27 декабря 1938 г. проводится та же точка зрения. «Материалами по настоящему делу, — указывается в названном постановлении4, — установлено, что Шумаков Е. И. принял на хранение кусок шелка от своего родственника Шумакова Е. Г. (также осужденного по настоящему делу), который, работая в качестве старшего весовщика на ст. Туймаза, систематически занимался хищениями грузов на станции и в числе других похитил также и переданный им на хранение кусок шелка. Суд неправильно квалифицировал действия Шумакова Е. И. по Закону от 7 августа 1932 г.; Шумаков лично хищений не производил; действия Шумакова Е. И. необходимо рассматривать как соучастие в действиях Шумакова Е. Г., и поскольку это соучастие не носило систематического характера и выразилось только в соучастии по одному эпизоду из всей совокупности хищений, совершенных Шумаковым Е. Г., действия Шумакова Е. И. необходимо квалифицировать по ст. 162 п. “д” УК РСФСР через ст. 17 того же УК». Таким образом, вполне мыслимо положение, когда ответственность соучастников определяется по различным статьям Уголовного кодекса. Принципы ответственности по соучастию, однако, этим ни в какой мере не колеблются, и в рассмотренном случае заведующий магазином и шофер отвечают за одно и то же преступление — хищение социалистической собственности, только квалификация действий каждого из них различна. Таким образом, не в формальном признаке — единстве карательной нормы — выражается единая ответственность соучастников за одно и то же преступление. Эта ответственность выражается в материальной однородности преступления, за которое отвечает каждый из соучастников, хотя отвечает и не в одинаковой мере. Белинг, единственный из авторов, останавливающийся подробнее на этой стороне учения о соучастии, указывает, что «при соучастии речь идет всегда о тождественном «типе преступления» (Ver- brechenstypus)»139. Однако понятие «тип преступления» слишком неопределенно; к одинаковому типу могут, например, быть отнесены все имущественные преступления, все преступления против личности и т. д. Как подробно указано выше, единство ответственности соучастников выражается в их ответственности за одно и то же преступление в его материальном смысле, т. е. за одно и то же общественно опасное действие — вредительство, убийство, изнасилование, хищение и т. д. Понятие «одного и того же» преступного действия требует уточнения и в другом весьма существенном направлении — в связи с формой виновности соучастников. Необходимо с полной ясностью отметить, что нет и не может быть необходимого для соучастия единства преступного действия в тех случаях, когда преступление совершается одним из действующих лиц умышленно, а другим — неосторожно. Например, А, знающий, что в саду стоит Б, склоняет В, не знающего об этом, выстрелить в «статую». В стреляет и убивает Б. Неосторожное совершение преступления от его умышленного совершения (например, умышленное убийство от убийства по неосторожности) отличается неизмеримо более, чем, например, мелкая кража от большой или кража от грабежа. Между умыслом и неосторожностью лежит глубокая качественная грань: при умысле лицо желает или, но крайней мере, сознательно допускает преступный результат; при неосторожности лицо этого результата и не желает, и не допускает. Поэтому, как ни комбинировать формы виновности (склоняющий к преступлению или помогающий преступлению действует умышленно, а совершитель преступления — неосторожно или, наоборот, склоняющий и помогающий преступлению действует неосторожно, а совершитель — умышленно), соучастия в этих случаях нет и не может быть: здесь нет основного элемента соучастия — единства преступного действия, единства, немыслимого при отсутствии единой формы виновности. Поэтому соучастие мыслимо лишь там, где все совместно выступающие лица действуют или умышленно, или неосторожно. Таким образом, можно установить следующее: специфической особенностью соучастия как особой формы уголовной ответственности является ответственность нескольких лиц за одно и то же социально опасное действие. Особая форма ответственности соучастников непосредственно связана с особой формой их деятельности: в соучастии объединяются усилия нескольких лиц для выполнения одного преступления. Именно поэтому соучастие — качественно иная форма деятельности, именно поэтому соучастие — более опасная форма преступной деятельности. В качестве своеобразной формы ответственности институт соучастия вводится законодателем не в отмену или изменение общих оснований уголовной ответственности, а исключительно в интересах рационализации борьбы с более опасными формами преступной деятельности. Вместе с тем институт соучастия в технически удобной форме разнородной ответственности нескольких лиц за один результат открывает возможность соизмерять уголовное наказание с относительной ролью и относительной опасностью каждого из соучастников: дав конструкцию соучастия в Общей части Уголовного кодекса, законодатель освобождается от необходимости определять ответственность соучастников по каждому из деликтов, предусмотренных в Особенной части.
<< | >>
Источник: Трайнин А. Н.. Избранные труды. 2004

Еще по теме Глава четвертая ОСНОВАНИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРИ СОУЧАСТИИ:

  1. Глава 6 УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ЕЕ ОСНОВАНИЕ
  2. Глава 4. Уголовная ответственность и ее основание
  3. § 3. Основание уголовной ответственности
  4. § 6. Основание уголовной ответственности
  5. § 3. Основание уголовной ответственности
  6. Глава четвертая СОУЧАСТИЕ В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
  7. § 5. Объективно-субъективная природа основания уголовной ответственности
  8. Глава девятая ЭЛЕМЕНТЫ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
  9. Глава 3. Уголовная ответственность
  10. Глава 16. Освобождение от уголовной ответственности
  11. Глава 18 ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
  12. Глава 21 УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ