<<
>>

«Разделение властей» и «равновесие сил»

Краеугольный камень в концепции правового государства — принцип «разделения» ветвей власти — сделался в XVIII веке основополагающим в просветительской идеологии стран Европы и Америки.
Все английские просветители также являлись убежденными приверженцами теории «разделения властей». Одним из первых об этой теории заговорил Дж. Локк. Необходимость соблюдения данного принципа в правлении он объяснял следующим образом. Правитель государства, который пользуется правом издания законов, может пожелать сосредоточить в своих руках и право на их исполнение для того, чтобы самому не подчиняться тем из них, которые неугодны, либо невыгодны ему самому. Поэтому-то и необходимо провести разделение власти на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную2. Ему вторил Дж. Свифт, который утверждал, что управление государством нельзя вверять в руки немногих и что хорошо устроенным может считаться только такое государство, в котором власть разделена. Отстаивая принцип «разделения» властей, все просветители сходились во мнении, что верховной должна оставаться законодательная власть. «Во всех случаях, пока существует правительство,— писал 1 Somers J. A Vindication of the Proceedings of the Late Parliament of England... // A Collection of Scarce and Valuable Tracts. Vol. 10. L., 1813. P. 263. 2 Локк Д. О государственном правлении. С. 83,84. Локк,— законодательная власть является верховной: ведь то, что может создавать законы для других, необходимо должно быть выше их... Все остальные власти... проистекают из нее и подчинены ей»1. Аналогичного мнения на верховенство законодательной власти придерживался и Болингброк. Он полагал, что тот, кто издает законы для всех, и должен быть верховным2. Законодательная власть должна принадлежать коллективному органу, полагали просветители. Только при таком условии, рассуждал Локк, каждый гражданин станет подданным тех законов, которые сам как член этого законодательного учреждения и установил.
В Англии таким органом с полномочиями законодательной власти являлся парламент. Именно парламент в состоянии обеспечивать через издание законов неприкосновенность собственности граждан, и в этом заключалась, на взгляд просветителя, его главная миссия3. Болингброк полагал, что только парламент способен сохранять свободы граждан, заявляя: «Парламенты — истинные хранители свободы, именно с этой целью они и были созданы»4. Центральное место в парламенте просветители отводили палате общин, хотя некоторые из них (лорды Галифакс, Сомерс, Болингброк) заседали в палате лордов. К примеру, Болингброк утверждал, что участие лордов в работе парламента несущественно, поскольку они ответственны за свою деятельность «перед Богом, перед своей совестью, перед судом общественной славы и — более ни перед кем ». Напротив, палата общин представляет народ и потому несет ответственность перед своими избирателями. Болингброк считал обязательной подотчетность всех членов палаты общин перед народом. Если народ одобряет деятельность депутатов, то их полномочия продлеваются на новый срок. Но если же их работа по какой-то причине не устраивает сограждан, то они вправе отозвать неугодного депутата, что позволит избежать «множества неудобств и злоупотреблений» и достичь «множества мудрых и справедливых целей»5. Признавая за палатой общин главенствующую роль в парламенте, просветители большое внимание уделяли рассмотрению вопросов о том, кого следует избирать в парламент и кто обладает правом голоса. Существующая избирательная система не вполне устраивала просветителей. К примеру, Дефо ратовал за равномерное представительство депутатов от графств и городов. Он приводил в пример 1 Локк Д. О государственном правлении. С. 86. 2 Bolingbroke Н. St. Political Tracts. Op. cit. P. 263. 3 Локк Д. Указ. соч. С. 55, 80-81. 4 Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. С. 174. 5 Там же. С. 189-190. графство Корнуолл, в котором фригольдеры избирали двух представителей в парламент, тогда как города того же графства— сорок депутатов.
Дефо отмечал, что продолжают посылать кандидатов даже города, которые «давно мертвы», либо с таким бедным населением, которое просто не в состоянии оплатить свои расходы на выборы. В то же время многие большие и богатые города вообще не имеют своих представителей в парламенте. В результате подобное неравномерное представительство «открывало дорогу мошеннической деятельности на выборах, проявляющейся чаще всего в подкупе голосов избирателей, предоставлении избирательных прав лицам, проживающим за пределами данного округа, с целью получения дополнительных голосов, в дебошах во время выборов, когда целые города спаивали и угощали на протяжении месяца, а иногда двух и более, с тем, чтобы получить нужные голоса избирателей»1. Дефо подверг резкой критике присущие избирательной системе Англии такие негативные явления, как коррупция и взяточничество. Одну из причин подкупа голосов Дефо усматривал в слишком больших расходах (от 2 до 11 тыс. ф. ст.), которые выпадали на долю каждого из кандидатов в парламент. Многие джентльмены разорялись, попадая в палату, констатировал просветитель, и потому, став депутатом, желали получить своеобразную компенсацию за это и брали взятки от любой партии или отдельных лиц. Подкуп и взяточничество, подчеркивал Дефо, осуждались многими парламентами, предпринимались различные попытки, направленные на искоренение подобной практики, принимались многочисленные законы, резолюции, указы, но все оказывалось бесполезным: «коррупция велась настолько открыто и нагло, как будто бы и не существовало суровых законов против нее». Можно написать целые тома по поводу искоренения подобного «неприятного явления», сетовал Дефо, но мало что от этого изменится, поскольку закон, направленный против коррупции, «ограничен во времени и не является постоянно действующим». К тому же подкуп и взяточничество одинаково практикуются обеими палатами парламента и обеими партиями— тори и вигами, а законопроекты против коррупции обсуждаются чаще всего теми же членами парламента, которые сами замешаны в подобном преступлении2.
Дефо обращал внимание также на моральный аспект негативных явлений избирательной системы, на то разлагающее влияние, которое оказывали своими действиями кандидаты, стремившиеся попасть в 1 A True Collection. Vol. I. P. 176-177. 2 Defoe D. The Candidate: Being a Detection of Bribery and Corruption As It Is Just Now in Practice All Over Great Britain in Other to Make Members of Parliament. L.,1715. P. 4-9. парламент, на народ. Выборам, как правило, сопутствовали драки, сквернословие, битье стекол в окнах, отмечал памфлетист. «Город во власти винных и пивных паров; бренди, эль и вино закрывают глаза и рты толпе, которой предстоит решать, кого им следует избирать. Бедный народ, которого споили, должен выбрать законодателей в парламент, которые примут законы против пьянства»,— с горечью констатировал Дефо1. Просветитель полагал, что депутаты, избранные ценой купли- продажи голосов избирателей, очень часто продают свои интересы, а заодно и свое отечество. «Разумно предположить,— писал памфлетист, — что те, кого купили, могут продать... торговлю, религию, мир, короля, корону и все то, что ценно и дорого для нации». До тех пор, пока избранные депутаты парламента будут руководствоваться требованиями и желаниями отдельных личностей и партий, и голосовать, исходя из меркантильных соображений или по причине оказанного на них давления, совершенно невозможно достигнуть достойного представительства, заключал Дефо2. Кто же в Англии должен был пользоваться избирательным правом? Все просветители выступали в поддержку высокого имущественного ценза для выборщиков, однако расходились во мнении, чьим интересам, «денежным» или «земельным», отдать предпочтение. Свифт поддерживал «земельных людей». Критикуя существующую избирательную систему, согласно которой правом выбора обладали тем, кто имел не менее 40 шиллингов годового дохода, просветитель утверждал, что подобная система изжила себя, потому что устарела, а также из-за коррупции. В этой связи избирательное право следует предоставлять тем, кто владеет земельной собственностью.
Свифт предлагал повысить размер имущественного ценза для выборщиков, а также допускать в их ряды исключительно землевладельцев. Свифт ни на минуту не сомневался также в том, что те, кого избирают в парламент, должны происходить из имущих слоев, в первую очередь из числа землевладельцев. В памфлете «Мысли о различных вопросах морали и развлечений» он со всей категоричностью заявлял: «Закон в свободной стране должен устанавливаться большинством тех, кто владеет земельной собственностью». Во всех, «хорошо устроенных государствах, — рассуждал далее просветитель, — власти пекутся об ограничении владений собственности своих граждан, причем делается это нередко с целью повышения их стимула к заботе об общественном благе». Явно утопичными звучали утверждения Свифта о том, что люди, которые приобретут столько собственности, 1 Ibid. Р. 13. 2 Defoe D. The Free-holders Р1еа...Ор. cit. Р. 172,174-175. сколько им позволит закон, тотчас же начинают проявлять заботу об интересах и благе общества1. Защитник интересов имущих слоев Свифт целью «хорошего» правления считал стремление правителя охранять частную собственность граждан. Поэтому доверять заботу об охране собственности, полагал просветитель, следовало тем, кто «сам платил за свои выборы», то есть крупным собственникам2. К представителям «денежных» интересов Свифт относился с явным презрением, считая их людьми «незначительными, низкими и презренными». Он полагал, что если «денежные интересы» предпочтут « земельным », то конституции грозит опасность, и потому поддержал билль «О квалификации», предписывавший службу в парламенте только тех, кто владеет землей. По мнению Свифта, данный закон мог послужить «надежной гарантией в деле сохранения конституции»3. Иначе подходили к данному вопросу те просветители, которые защищали интересы «денежных людей». К примеру, лорд Сомерс считал «абсурдным» утверждение, будто земельная собственность считается единственно важным критерием для тех, кого избирают в парламент. Аналогичного мнения придерживался и Дефо.
Но если просветители расходились во мнении, чьи интересы — «денежные» или «земельные» — должны отстаивать депутаты в палате общин, то в вопросе о лишении избирательных прав трудящихся они были едины. В представлении Свифта избирательными правами могли пользоваться исключительно имущие слои. Ремесленники, квалифицированные рабочие, мелкие торговцы и фермеры, не говоря уже о крестьянах и ремесленниках, принадлежали к тому «низшему сорту людей», которых Свифт исключал из права участия в политической жизни общества. Как справедливо подметил британский ученый И. Эхренпрайз, Свифт оставлял за неимущими лишь право пассивного подчинения законам4. Против избрания в парламент представителей трудящихся выступал также Дефо, который полагал, что «заполнение палаты ремесленниками, лавочниками приведет к подрыву основ государственного правления и благосостояния нации»5. Несколько отличалась по данному вопросу позиция лорда Сомерса. 1 Thoughts on Various Subjects Moral and Diverting //The Works of J. Swift. Vol. II. P. 304-305. 2 Swift J. Bickerstaff Papers and Pamphlets on the Church. Oxford, 1940. P. 15. The Examiner. L., 1712. P. 124. 3Ibid. P. 169. 4 Ehrenpreis /. Swift on Liberty // Journal of the History of Ideas. Vol. XIII. L.,1952, N 2. P. 137. 5 Defoe D. The Six Distinguishing Characters of a Parliament Man. L., 1700// A True Collection. Op. cit. P. 280-281; ejused. The Free-holders Plea Against Stock-jobbing Elections of Parliament Men // A True Collection. P. 179. При обсуждении в палате лордов в 1697 г. законопроекта о повышении имущественного ценза для горожан, прежде всего для купечества, Сомерс выступил с речью, в которой требовал «разумного» отношения к свободе выборов. На его взгляд, «несправедливо» и жестоко чинить препятствия бедному человеку, чья репутация могла бы позволить одержать ему победу на выборах и который мог рассчитывать на финансовую поддержку людей состоятельных в случае, если бы занял место в парламенте. Кто знает, был ли искренен лорд, когда заявлял о необходимости предоставления избирательных прав малоимущим гражданам, или это был с его стороны всего лишь популистский лозунг, преследовавший своей целью привлечение на сторону партии вигов широкой поддержки избирателей? Так или иначе, но большинство просветителей твердо придерживались решимости не допустить в политическую жизнь общества неимущие слои населения. Тем самым просветители поддерживали политику исключительно имущих слоев, направленную на сохранение кастового характера законодательного органа страны. Большое внимание просветители уделяли кандидатурам лиц, избираемых в парламент. «Когда кандидаты предлагают свои кандидатуры для служения страны, — утверждал Стиль, — разумно поинтересоваться, каким образом они это намерены делать, и смогут ли с должным вниманием относиться к свободам и благополучию нации?»1. Просветителя глубоко возмущал тот факт, что порой совершенно невежественные во многих вопросах люди претендовали на право издавать законы для страны, и потому он призывал своих сограждан заставить подобных невежд отказаться от опасных замыслов— проникнуть в парламент. О том, кто должен заседать в палате общин, Дефо написал специальный памфлет: «Шесть характерных качеств депутатов парламента». В парламент надлежит избирать людей состоятельных, религиозных, образованных, придерживавшихся «ортодоксальных принципов и морали». Не следует допускать к выборам католиков, атеистов, еретиков, так как они не будут поддерживать протестантскую религию должным образом. Не подходят для парламента глупые, бесчестные люди, повесы и щеголи, а также слишком юные англичане. Представлять интересы графств в палате общин должны люди разумные, высокообразованные, умеющие разбираться в вопросах торговли, сельского хозяйства, а также свободах, законах королевства, и способные защищать их. Непременное качество депутата — честность. Хотя и предполагается, что избрание состоятельных людей в парламент устранит интерес к должностям и пенсиям со стороны двора в обмен 1 The Englishman. Р. 36. на свободы нации, но, как замечал Дефо, обстоятельства изменились: «подкуп и взяточничество сделались нынче обычным явлением среди парламентариев »1. Особое внимание просветители уделяли моральным качествам парламентариев. По мнению Болингброка, хороший парламентарий— это честный, неподкупный человек, которому «не совестно предстать с отчетом перед избирателями». Кроме того, депутат должен быть бережливым, энергичным, мужественным, сведущим в вопросах политики, устройства дел в государстве и в своем графстве. Ему надлежит со вниманием относиться к торговле и финансам и всегда оставаться «ревностным защитником свобод народа»2. Подробно на характеристиках депутатов, которых надлежит избирать в парламент, остановился Галифакс. На взгляд маркиза, парламентариям не следует забывать, что их главная цель — это «благо тех, кто их избирает». Между тем, английский парламент весьма далек от совершенства, поскольку, напоминает собой «войска противоборствующих партий, стремящихся к достижению преимуществ каждая для себя». К тому же, некоторые депутаты много говорят о защите свобод народа, но мало делают для реализации своих обещаний. Задумываясь над тем, как же улучшить существующее положение дел в парламенте, Галифакс пишет памфлет «Некоторые предостережения, предлагаемые вниманию тех, кому предстоит избирать членов будущего парламента». В нем он подробно разъясняет, кого не следует избирать в парламент. Галифакс сомневался в том, что кандидаты, стремившиеся в парламент, не думали о личной выгоде. Человечество настолько продажно, утверждал маркиз, что было бы «наивным и смешным» допустить, будто у тех, кто избирается в парламент, отсутствует личная выгода. Он настоятельно рекомендовал отбирать кандидатов «особенно тщательно», поскольку народ доверяет парламентариям свои свободы и деньги. Галифакс напоминал депутатам, избранным в парламент о том, что они не должны «манкировать своими обязанностями». «Если они не посещают заседания из лени, — писал он, — то пусть и остаются дома, а если не являются в палату, чтобы избежать процедуры голосования по важным вопросам, то позвольте им остаться мудрыми, но никогда впредь не выдвигайте на должности, где требуется служение народу». Предостерегая избирателей от выбора депутатов, «пренебрегающих своими обязанностями», Галифакс заявлял, что будь его воля, то подобных «слуг народа» он заточил бы в тюрьму как «банкротов, не выплативших долги». У него 1 Defoe D. The Six Distinguishing Characters of a Parliament Man. Op, cit. P. 179. 2 Bolingbroke H. St. Political Tracts. P. 275. не вызывали доверия и те парламентарии, которые, хотя и присутствуют на заседаниях, однако в мыслях «витают далеко» и заняты лишь «своими личными делами». Подобных депутатов, равно как и лиц, «чрезмерно занятых своим бизнесом», Галифакс не советовал избирать в парламент. Он считал, что сверх меры «активные бизнесмены» вряд ли будут объективно рассматривать вопросы, связанные с общественными интересами. Просветитель категорически высказывался против избрания в парламент лиц, отличавшихся пристрастием к спиртному. «Очень вероятно, — писал он, — что принципы таких людей будут столь же основательными, как содержимое в их бутылках, на дне которых они черпают свои аргументы». У него не вызывали доверия также лица с небольшим достатком, но обремененные многочисленными домочадцами. Допуская, что среди людей с небольшим достатком найдется немало таких, «чьи добродетели возвышаются над их желаниями», просветитель, однако, не советовал бороться с искушением и предлагал исключить возможность подкупа, избирая в парламент более состоятельных граждан. Да, и вообще Галифакс был твердо убежден в том, что нельзя избирать в парламент лиц, «не владеющих значительной собственностью» в графстве или бурге (городе). На его взгляд, «чужаки» вряд ли позаботятся об устранении «злоупотреблений» в графстве, которое для них «чуждо»1. В соответствии с теорией «разделения властей», исполнительная власть в Англии принадлежала монарху. Первейшей обязанностью монарха просветители считали его подчинение законам, которые издает парламент. Именно законы должны ограничивать исполнительную власть, возложенную на правителя. Дефо осуждал людей, которые утверждали, что «король превыше закона». Просветитель полагал, что подобные высказывания нарушают одну из первейших заповедей конституционного правления, гласившую: «закон правит королем», и потому король обязан подчиняться закону согласно коронационной клятве. Аналогичной точки зрения придерживался и Галифакс2. Болингброк же распространял подчинение закону на все ветви власти. В «Политическом катехизисе фригольдера» он писал: «Король не может обладать большей властью, чем та, которая вверяется ему законом. Законодательная власть также обязана править в соответствии с установленными законами»3. 1 The Complete Works of Halifax. P. 162-167. 2 Defoe D. The Judgment of Whole Kingdoms and Nations Concerning the Rights, Power and Prerogative of King and the Rights, Privileges and Properties of the People (далее— The Judgment) L., 1710. P. 28, 30; The Complete Works of Halifax. P. 180. 3 Bolingbroke H. St. Political Tracts. P. 263. Ратуя за подчинение короля закону, просветители в то же время допускали закрепление за монархом определенной прерогативы. По определению Локка, прерогатива короля означала «право творить общественное благо без закона». К королевской прерогативе относилось: право созыва и роспуска законодательного органа, право войны и мира, участия в коалициях и союзах, а также право «вести все дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства». Сохранение за правителем прерогативы объяснялось, по словам Локка, тем, что в природе «существует много вещей, которых закон никак не может предусмотреть», и эти-то вопросы предоставляются на рассмотрение правителю. Локк подчеркивал: «прерогатива не может предоставлять собой что-либо иное, кроме как разрешение со стороны народа его правителям делать некоторые вещи по их собственному выбору, когда закон молчит». Но если народ увидит, что власть правителя не направлена на общественное благо, то он вправе эту прерогативу ограничить. Все это будет соответствовать закону, поскольку поступая подобным образом, народ требует, чтобы та власть, которую он передал в руки правителя, была употреблена на благо народа1. Большое внимание просветители уделяли нравственным и деловым качествам верховного правителя. Стиль полагал, что монарх должен быть прежде всего «хорошим человеком, во все вникающим и связанным священной клятвой в том, что врученная ему власть будет направлена на служение обществу». Монарх обязан управлять народом в соответствии с установленными парламентом законами и вообще быть «другом» и «покровителем» для своих подданных. Стиль считал, что верховный правитель должен обладать скромностью, мудростью, справедливостью, добротой, искренностью, патриотизмом и т. д. Просветитель полагал, что как только мнение подданных о правителе изменится в худшую сторону, его власти «придет конец»2. Просветители обращали также особое внимание на взаимоотношения правителя с народом. Галифакс считал, что «без любви не может быть настоящей преданности», и если подданные боятся правителя в силу того, что он вправе их наказать, то они могут пожелать от него избавиться. Поэтому правитель не должен «сосуществовать со своим народом как пленник, находящийся в стане неприятеля, готовый в любой момент с помощью оружия отразить нападение извне», а обязан постараться завоевать любовь и уважение своих подданных. И если монарх не наносит вреда своему народу, «не изводит его рабским подчинением» , то он вправе надеяться на подчинение и послушание с его стороны. Особо оговаривал Галифакс требование, которое правитель 1 Локк Д. О государственном правлении. С. 84, 89, 93-96. 2 The Englishman. Р. 15, 129. должен, на его взгляд, предъявлять к окружающим его лицам — ни в коей мере не допускать, чтобы на него оказывали какое-либо давление придворные или министры. «Власть правителя уменьшается, когда он делит ее со своими фаворитами — подчеркивал просветитель. — И вообще, партнер в правлении совершенно противоестественен»1. Поскольку исполнительная власть осуществлялась правителем через министров, просветители уделяли большое внимание вопросу о министерской ответственности. Заметим, что впервые об ответственности министров за управление страной заговорили представители партии тори в парламентах Реставрации. В эпоху Просвещения вопрос об ответственности министров сделался в повестке дня работы парламента постоянным. Чехарда кабинетов министров, сменявших друг друга за короткий промежуток времени, требовала от парламентариев соответствующей реакции. Все чаще в палате общин начали раздаваться призывы «призвать к ответу» того или иного проштрафившегося министра. Создавались парламентские комиссии и комитеты, призванные расследовать деятельность государственных мужей, допустивших просчеты или проявивших некомпетентность в своей деятельности. Некоторые просветители (лорды Сомерс и Галифакс) также побывали в роли министров, которых «призывали к ответу». Как же просветители относились к вопросу о министерской ответственности? К примеру, Стиль был убежден, что монарх не может «дурно поступать», и что министры, а не правитель, ответственны за все злоупотребления власти. Обращаясь к событиям гражданской войны в Англии, журналист подчеркивал, что если бы король Карл I всю вину за промахи в своем правлении переложил на плечи министров и судей, посоветовавших ему собирать «корабельные деньги» без согласия парламента, то, возможно, убийства «несчастного правителя» и не произошло. Стиль усматривал причину всех бед в королевстве, во время которых «текли потоки крови народа», именно в «плохих» министрах. Окружая правителя, они «ставили свои амбиции превыше законов и всевозможными уловками связывали руки слабых, молчаливых подданных, а не величественного монарха». В результате, «бесчестно добившись усиления своей власти больше, чем допускал закон,— писал на страницах журнала «Инглишмен» Стиль,— министры ставили правителя и народ в затруднительное положение, вызывая ревностные чувства и недоверие друг к другу»2. Просветители тесно связывали «плохое» и «хорошее» правление в стране с тем, какие люди возглавляли министерство. Как утверждал Темпль, «лучшее правление» — это то, где правят «лучшие люди», а 1 The Complete Works of Halifax. P. 57-61. 2 The Englishman. P. 105. «дурное правление», где правят «дурные люди». Просветитель подчеркивал, что во все времена и у всех народов излюбленной темой разговоров становились недовольство и жалобы на плохое управление и коррупцию правительства. Сам Темпль допускал, что и впрямь эти упреки не всегда были беспочвенными, тем более, если учесть, что избавиться от подобных вещей весьма затруднительно по той простой причине, что административный аппарат состоит из людей, «которые по большей части подвержены страстям, интересам, несправедливы и неразумны, но от природы беспокойны и непоседливы, недовольны настоящим и в надежде на лучшее будущее стремятся к переменам». И потому до тех пор, пока все люди не станут «мудрыми, добрыми, легко идущими на компромисс», вряд ли можно рассчитывать на формирование хорошего административного аппарата. Пока же приходится довольствоваться теми «великими мужами» в министерстве, которые «оставили мир почти таким же, каким нашли его», то есть практически без изменений. При таком управлении, даже если конституция совершенна, а законы справедливы, но администрация «дурна, невежественна или подкуплена, слишком строга или слишком мягкотела, небрежна или жестока», вряд ли можно считать недовольство народа подобным министерством несправедливым1. Галифакс оправдывал просчеты и ошибки управленческого аппарата отсутствием в нем людей компетентных и деловых. «Так много требуется для того, чтобы быть хорошим министром, — сокрушался он, — что неудивительно, что таких находится немного в мире»2. Надо заметить, что при рассмотрении вопроса о министерской ответственности некоторые просветители в просчетах в управлении государством винили не только министров, но саму систему, которая позволяла на их должности выдвигать людей некомпетентных или бесчестных. Так, Дж. Аддисон полагал, что большой вред управлению страной наносит «непоследовательность» сильных мира сего, проявлявшаяся в их стремлении, как можно чаще менять министров. «Истинной напастью для страны, — писал Аддисон в журнале «Фригольдер»,— стало то, что министров наших сменяют как раз тогда, когда они обретут искусность и опыт в свое деле; беда же эта постигает их не потому, что они ее заслужили, но потому, что нам угодно видеть новых людей на высоких почетных постах»3. Просветитель склонялся к мнению, что не чехарда перемен в министерстве, а последовательность и постоянство в выборе государственных чиновников приносят большую пользу для управления страной. 1 The Works of Sir William Temple. P. 361-366. 2 The Complete Works of Halifax. P. 217. 3 Аддисон. Эссе из журнала «Фригольдер» //Англия в памфлете. Английская публицистическая проза начала XVIII века. М., 1987. С. 89. Вопрос о перестановках, порой и необоснованных, в министерстве занимал также Дефо, который выступил по этому поводу со статьей в журнале «Ревю». Просветитель признавал, что любые перемены в министерстве, вызванные желанием правителя или приходом к власти одной из конкурирующих партий, всегда «создают определенные трудности для подданных». Но насколько оправданы подобные перемены в высших эшелонах власти? На взгляд Дефо, ориентиром в подобных переменах должна оставаться конституция, и «пока министерство поступает в соответствии с конституцией, каждый подданный, руководствующийся общественным благом, спокоен». Монарх волен в выборе кандидатур в своей администрации, и подданный не должен ничего предпринимать, чтобы заставить его произвести перестановки в министерстве, назначив одних или сместив других его членов. «Дело не в том, кто вхож в администрацию, но в том, как они управляют», — заключал Дефо1. Если министры поступают «противоправно, незаконно, деспотически и несправедливо», нарушают законы и конституцию, только тогда подданные вправе требовать от правителя их отставки. В своих рассуждениях об исполнительной власти просветители нередко высказывали предложения, направленные на улучшение государственного аппарата. В памфлете «Государственные принципы» Галифакс указывал, какими соображениями обязан руководствоваться правитель, желающий составить хорошее правительство. Он советовал при выборе министров учитывать в большей мере заслуги, а не лояльность кандидатов на должность. Не следует забывать, писал просветитель, что только «определенные качества и достоинства могут служить основанием для вхождения в состав правительства, а невежество, хотя и высокорожденное, никогда не должно допускаться к общественным делам»2. В соответствии с теорией «разделения властей», третьей властью в государстве считалась судебная, рассмотрению вопроса о которой просветители также уделяли немало внимания. Больше всего просветителей беспокоило, чтобы судьи, которым надлежит стоять на страже законов, не стали орудием воли правителя. Как подчеркивал юрист по профессии лорд Сомерс, судьи зачастую поступают вопреки данной ими клятве и наказывают безвинных людей, что не только препятствует справедливому отправлению правосудия, но угрожает стабильности конституции и может спровоцировать установление в стране деспотического правления. Галифакс также высказывал опа- 1 Defoe D. A Review of the State of the English Nation. Vol. 8. L., 1711. P.338-339. 2 The Complete Works of Halifax. P. 180-182. сения в том, что могут произойти нежелательные последствия, если правосудие начнет испытывать давление «сверху», либо попадет в руки «несведущих людей». «Народ опасается, что из древа закона, от которого мы ожидаем защиты и покровительства, — заявлял просветитель, — такие деятели начнут с его помощью избивать нас дубинками и покушаться на нашу собственность, которую мы им вручали ради защиты »1. Просветитель обращал внимание на запутанность судопроизводства и некомпетентность судейских чиновников, что наносило большой вред правосудию в целом. Ведь порой, сетовал Галифакс, «требуется больше знаний для объяснения законов и их толкования, чем для их издания», и складывается впечатление, будто юристы в своей деятельности поклялись не выдавать каких-то секретов. Если же законы «правильно толковать» и со вниманием к ним относиться, то они обращаются в «сокровища» страны. Чтобы обезопасить народ от злонамеренных действий со стороны отдельных некомпетентных или просто бесчестных судебных чиновников, необходимо, считали просветители, добиться такого положения, при котором судьи будут связаны только законом, а не чьей-либо волей. Именно поэтому они уделяли большое внимание рассмотрению вопроса о правосудии. Наиболее подробно данная проблема освещена Локком. Философ тесно увязывал понятия «закон» и «свобода», полагая, что только с помощью закона возможно добиться сохранения и расширения свободы. На его взгляд, «там, где нет законов, там нет и свободы». Именно закон способен стать своего рода «направлением» для человека в его деятельности, предписывая тому совершать то, что служит общему благу. Цель закона заключается в том, чтобы сохранить безопасность как государства в целом, так и каждого гражданина в отдельности, его личности и имущества2. Следует признать, что большинство просветителей считали целью издания законов именно сохранение собственности. Забота об ограничении с помощью закона власти правителя, за которой, по сути дела, стояло стремление сохранить в неприкосновенности собственность имущих слоев, заставляла буржуазных идеологов обращаться в поисках аргументов к теории «равновесия сил» или «равновесия властей». Данная теория, на наш взгляд, впервые была разработана именно английскими просветителями и потому заслуживает особого внимания. По утверждению Ф. Энгельса, «первое положение конституционной монархии заключается в равновесии властей»3. Неудивительно 1 Ibid. Р. 53. 2 Локк Д. О государственном правлении. С. 34; он же. Письмо о веротерпимости. С. 60. 3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 621. поэтому, что все просветители, защищавшие ограниченную монархию, ратовали за необходимость сохранения «равновесия» ветвей власти в государственном устройстве. Болингброк уверял, что только благодаря «смеси монархической, аристократической и демократической власти, слитых воедино в одной системе», благодаря равновесию этих трех сил английская конституция «сохраняется столь долго в целости и сохранности»х. Аналогичной точки зрения придерживался Стиль, который утверждал, что конституция сохраняется, а правление осуществляется «с легкостью», если каждая из сторон имеет собственную сферу действий и при необходимости объединяет совместные усилия. Но стоит только одной из сторон вмешаться в дела двух других, как заведенный порядок тотчас нарушается и конституция «впадает в конвульсии»2. Свифт также защищал принцип «равновесия властей». Если же это равновесие нарушается «в силу небрежного отношения, безрассудства или слабости тех, у кого находится власть, либо какая-либо из сторон перевешивает две другие», неизбежно происходит ее концентрация в руках одной силы — устанавливается тирания. Причем, по мнению Свифта, тирания не определяется количеством правителей и узурпация власти в государстве может быть осуществлена не только одним человеком, но и несколькими людьми. Средство избежать нарушения равновесия властей Свифт усматривал в «определенности» ограничений, накладываемых на каждую ветвь власти, и в том, чтобы эти ограничения были «общеизвестными». Свифт высказывал опасения, что нарушить равновесие властей может народ. На его взгляд, «нет ничего более опасного, чем позволить народу расширить свою власть», поскольку это неминуемо приведет к «фатальным последствиям». Как выразитель интересов имущих слоев Свифт опасался расширения власти народа, считая, что это повлечет за собой установление тирании. Он подчеркивал: «Большинство революций в Древних государствах Рима и Греции начиналось с тирании народа, а завершалось, как правило, тиранией одного человека». Обращаясь к истории Англии, Свифт прослеживал за тем, как изменения в равновесии властей влияли на расстановку сил в государстве. Со времени нормандского завоевания равновесие сил в королевстве часто менялось, а иногда полностью нарушалось. Причем немаловажную роль сыграли в этом общины, которые особенно укрепили свои позиции в правление Генриха VII Тюдора и его наследников. Усиление общин Свифт связывал с процессом расширения продажи земли знати, которая заметно усилилась после Реформации, когда на смену монастырским землевладельцам пришли светские лорды. В правление 1 Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. С. 183. 2 The Englishman. Р. 115. Елизаветы Тюдор, продолжал Свифт, равновесие властей находилось в более или менее стабильном положении. Но когда на политической сцене в Англии появились пуритане, обратившиеся к новым схемам правления в религии и республиканским принципам в правлении, то они смогли оказать давление на прерогативу, нарушили тем самым равновесие сил, что незамедлительно привело к революции. В ходе революции, полагал Свифт, пуритане попытались вначале ввести тиранию народа, а затем — одного лица. Просветитель считал, что даже сам Кромвель был вынужден считаться с принципом «равновесия властей» и в качестве противовеса усилению власти палаты общин он незадолго до того, как сделаться тираном, создал новую палату лордов. После Реставрации в правление двух «слабых правителей» (Карла II и Якова II Стюартов) равновесие сил находилось, на взгляд Свифта, на грани коллапса, и лишь только Славная революция упрочила баланс сил в государственном правлении1. Просветители выступали в поддержку более строгого разграничения функций между ветвями власти, усматривая в том гарантии стабильности конституции. Лорд Сомерс категорически высказывался протии того, чтобы палата общин присваивала себе функции судебной власти и наказывала виновных. Между тем подобный инцидент имел место 29 апреля 1701 г., когда пятеро джентльменов из Кента подали петицию в парламент, в которой выражали свою обеспокоенность сложившейся обстановкой в стране. За это петиционеры по приказу палаты общин были взяты под стражу. Сомерс как юрист дал правовую оценку случившемуся и признал действия палаты незаконными, заявив, что коммонеры «взяли на себя функции им несвойственные», а это являлось прямым «нарушением прав и свобод королевства»2. Просветитель считал необходимым поддержание установившегося равновесия сил в конституции и предостерегал «слуг народа» — парламентариев от присвоения ими полномочий, принадлежавших по закону исполнительной и судебной властям. Хотя просветители выступали в поддержку принципа «равновесия властей», однако многие из них в своих высказываниях доказывали необходимость более строгого подчинения исполнительной власти парламенту. К примеру, Дефо полагал, что каждая из ветвей власти должна обладать привилегиями, которые необходимо равномерно распределять. Исполнительная власть (монарх) вправе облагать народ налогами и устанавливать пошлины, объявлять войну и заключать мир, вершить правосудие и даровать прощение. Причем, подчеркивал 1 The Works of J. Swift. Vol. I. P. 293-294. 2 Somers J. Jura Populi Anglicani or the Subject’s Right of Petitions... L., 1701. P. 25, 26, 30. просветитель, все эти прерогативы короля устанавливаются и оговариваются законодательной властью, т. е. парламентом. Таким образом, рассуждения Дефо о «равномерном» распределении привилегий между исполнительной и законодательной ветвями власти на деле оборачивались фикцией, поскольку из них становилась очевидной доминирующая роль, которую в государственном устройстве страны начал играть после Славной революции парламент. Сторонником более сильной законодательной власти предстает и Локк. Неоднократно говорит он о том, что законодательная власть всегда верховна, а все другие ветви власти «проистекают из нее и подчинены ей». Что же касается исполнительной власти, то она не только занимает подчиненное и подотчетное перед законодательной властью место, но и может быть изменена и смещена ею1. Указывая на то, что правитель не в состоянии справляться со всеми делами, которые возложены на него и порой допускает ошибки, Локк полагал, что именно парламенту надлежит на эти недочеты в правлении указать, а также предложить способы их устранения. «Парламент должен открыто и откровенно разговаривать с правителем, — писал Локк в памфлете «Старая законная конституция Англии». — Ошибки его правления, каковыми бы постыдными они ни были, не должны замалчиваться, а напротив, должны быть открыто обнародованы с тем, чтобы устранить их последствия». Правитель же обязан соглашаться с теми законопроектами, которые предлагает парламент. Локк отмечал также, что нередко правители злоупотребляют своей прерогативой, в результате чего нарушаются свободы нации. Поэтому парламент должен стоять на страже этих свобод и не допускать усиления прерогативы короля. Парламент обязан также контролировать деятельность министров. Локк полагал, что нужны совершенно иные стимулы для работы административных чиновников, нежели те, что существуют в Англии. «Если министров и их приспешников будут ожидать не титулы, голубые ленты ордена Подвязки, дары, пенсии, денежные вознаграждения, должности, конфискованные владения и т. д., а тюремные заключения, штрафы, публичные осуждения за их плохую деятельность, то мы очень скоро увидим совершенно иной стиль работы», — считал просветитель2. Судя по высказываниям Локка, в конституции Англии должна существовать такая расстановка сил, при которой законодательная власть занимает превалирующее во всех отношениях положение. Естественно, что ни о каком действительном «равновесии» ветвей власти говорить не приходится. 1 Локк Д. О государственном правлении. С. 96, 87, 89. 2 Цит. по: Bourne Fox Н. R. The Life of John Locke. L.,1876. Vol. 2. P. 319, 322. Стремление усилить положение законодательной власти ярко проявилось в рассуждениях просветителей по поводу привилегий парламента, в особенности регулярности его созыва. Во время революции в Англии в 1641 г. был издан Трехгодичный закон, который предусматривал созыв парламента королем не реже одного раза в три года. В период Реставрации партия вигов вела упорную борьбу за то, чтобы сохранить данный закон, поскольку он не позволял монархам править без парламента. Короли Карл II и Яков II Стюарты в своем стремлении к абсолютизму попытались избавиться от «неудобного» для них закона. Яков в том преуспел, однако этот шаг стоил ему впоследствии трона, поскольку, оказавшись отстраненной от управления буржуазия решилась на переворот, совершив Славную революцию. Законодательство Славной революции подтвердило действие Трехгодичного закона, в защиту которого просветители выступали неоднократно. Наиболее подробно на освещении данного закона остановился лорд Болингброк. Он не только выступал за частые созывы парламента, но даже предлагал ввести в практику ежегодные парламенты. Трехгодичный закон, принятый в правление Вильгельма Оранского, просветитель называл «прекрасным законом». В «Рассуждении о партиях» он неоднократно убеждал читателей в необходимости частых созывов учредительного собрания. «Сохранность нашей свободы, — писал Болингброк, — обеспечивается не только частыми созывами одного и того же парламента, но — в не меньшей степени частыми сменами состава парламента». При этом просветитель ссылался на законодательство Вильгельма Оранского, подчеркивая, что в нем было оговорено, что выборы должны быть свободными, а парламенты как можно чаще созываться. Поначалу, в первые годы правления Вильгельма эти законы, признавал Болингброк, соблюдались, быть может, «ввиду чрезвычайных обстоятельств, вызванных войной» (в ту пору шла война Аугсбургской лиги. — Т. Л.). Эта война требовала пополнения запасов продовольствия, а также боеприпасов для армии, в связи с чем и возникла необходимость столь частых созывов парламента. Болингброк считал, что подобную практику было бы неплохо сохранить и в мирное время. «Парламент должен созываться ежегодно, — утверждал он,— иначе... нашему правительству грозит беда». Парламенты должны также часто переизбираться, чтобы не оставалось достаточного времени для того, чтобы «большинство представителей народа могло быть вовлечено в сговор между министрами, а если это произойдет, чтобы этот сговор можно было бы вскоре и разрушить»1. Как видно, просветитель усматривал надежное средство устранения 1 Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. С. 177-179. коррупции в парламенте в частых его созывах. Поэтому он приходил к заключению о необходимости введения в практику ежегодных, или, по крайней мере, трехгодичных выборов в парламент. Как можно убедиться, в вопросе о «равновесии властей» слова у просветителей нередко расходились с делом. Хотя в своих рассуждениях они защищали принцип «баланса сил», однако на практике становились сторонниками смещения центра власти в сторону законодательного органа. Парламент создавал то законодательство, которое отвечало требованиям и интересам буржуазии, а потому те, кто эти интересы выражал— просветители, выступали как сторонники сильной законодательной власти. А их рассуждения о «равновесии сил» в конституции скорее были направлены против любых попыток правителя выйти за рамки отведенного ему законом (читай — парламентом) места.
<< | >>
Источник: Лабутина Т. Л., Ильин Д. В.. Английское Просвещение: общественно-политическая и педагогическая мысль. 2012

Еще по теме «Разделение властей» и «равновесие сил»:

  1. 23.2. Разделение властей
  2. ГЛАВА IV ПРИНЦИП РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТИ
  3. Теория равновесия культур - коэффициент этнического равновесия
  4. Регулирование труда лиц, работающих в организациях Вооруженных Сил РФ и федеральных органах исполнительной власти, в которых законодательством Российской Федерации предусмотрена военная служба, а также работников, проходящих заменяющую военную службу альтернативную гражданскую службу
  5. 3. Предельное равновесие
  6. Равновесие в природе
  7. IV. РАВНОВЕСИЕ ПОТРЕБИТЕЛЯ.
  8. 5. Системы равновесия
  9. 3.2.3. Моделирование процесса достижения равновесия
  10. Равновесие на рынке товаров
  11. Равновесие на денежном рынке
  12. Соотношение сил и его изменения
  13. Цена равновесия
  14. ИЗОЛЯЦИЯ ПРАВЫХ СИЛ
  15. 3.2.1. Взаимосвязь рыночного равновесия и коммерческого риска
  16. 2. Подвижное равновесие