<<
>>

РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Религиозные войны обозначили институционный переход, важный для последующего идейного развития. С ростом армии в этот период короли начинают заменять феодальную знать и церковных советников администрацией гражданской бюрократии.
Церковь была традиционным источником гражданских служащих, поскольку это был единственный многочисленный грамотный класс средневекового общества. Но в политических условиях того времени католическая церковь с ее верностью папе больше не могла служить опорой для королей, которые пытались построить свои собственные национальные государства. Способ разрешения конфликта между церковью и государством должен был сыграть решающую роль в формировании характера интеллектуальной жизни каждого из народов. В протестантской Германии церковь стала составной частью правительственной бюрократии. Университеты, включая теологический и юридический факультеты, оказались абсорбированными государственными учреждениями. С введением в строй системы начального образования она также легко превратилась в подразделение центральной правительственной администрации. Таким образом, все интеллектуальные роли в Германии должны были превратиться в должно сти бюрократических государственных чиновников. Одним из следствий этого процесса стало превращение социальных наук, когда они возникли в Германии, в предмет официальных интересов в развитии информационной инфраструктуры и способов управления для правительственных нужд. Их первое появление здесь, получившее имя Staatswissenschaft (государственная наука), было сочетанием того, что можно было бы назвать публичным администрированием, и описательной статистики. Именно в этой германской среде впервые формируется костяк теории конфликта в социологии, вдохновленный, вероятно, ее тоном Realpolitik, принципами жесткой реалистической политики. С другой стороны, Франция была расколота суровым внутренним противостоянием протестантской и католических фракций и в конце концов осталась номинально католической.
Но французское правительство не менее германского стремилось к независимости от Рима. В соответствии с этим французы бросили университеты как бастионы католической ортодоксии и оставили их догнивать на лозе, отрезав от институтов официального набора кадров. Для набора кадров французы использовали светскую администрацию и интеллектуалов. Совершенно новая аристократия, noblisse de robe, возникла параллельно старой военной аристократии. Именно из этой бюрократической аристократии вышли такие социальные мыслители, как барон де Монтескьё, барон де Тюрго, маркиз де Кондорсе, Алексис де Токвиль. Поскольку лояльность университетов была проблематична, правительство учредило независимые академии и школы в Париже для инженеров и других государственных служащих. Позже, после Французской революции, Наполеон закрепил победу этой технической элиты полной отменой системы старых университетов, заменив их этими светскими школами. С другой стороны, система начального и среднего образования оставалась в руках церкви до второй половины 1800-х годов. В результате французские интеллектуалы в качестве элитарной группы сконцентрировались в Париже, соревнуясь за небольшое количество высоких постов в академии и в grandes ecoles и собираясь в салонах своих аристократических покровителей. В то время как типичный немецкий интеллектуал был университетским профессором на среднем уровне иерархии гражданской службы, французский — был частью культурной элиты, близкий к коридорам власти и потенциально готовый к революционному перевороту. В то время как немецкий интеллектуал был педантичным ученым- систематиком, французский — был ориентирован скорее не на чи стую науку, а на политические споры, и в своем изложении идей обычно тяготел к ясности, изяществу, бойкости и цветистости выражений. Можно, конечно, назвать это национальным характером, но это будет только метафорой. Скорее стоит говорить о влиянии различных социальных институтов на структуру интеллектуальной жизни. Позже именно это станет социальной средой той социологической традиции, которую я назвал дюркгеймовской.
Англия представляет собой третий пример. Из всех европейских обществ только здесь мелкой земельной аристократии удалось взять в свои руки бюрократическое развитие центрального государства. Успех протестантской Реформации в Англии сделал ее университеты независимыми от Рима и поэтому приемлемыми для политической элиты. Но тот факт, что правительство не располагало развернутой бюрократической системой, означал, что у университета не было здесь такой функции. Факультеты высшего ранга (теология, медицина, право) разложились полностью. Юриспруденция уже преподавалась главным образом вне университетов специалистами по общему праву в Лондонском суде. Деятельность английских университетов свелась к подготовке младших сыновей джентри к синекурам в церкви. Университеты играли таким образом лишь побочную роль в английской интеллектуальной жизни начиная с 1700-х и вплоть до административных реформ второй половины 1800-х годов. Интеллектуальные занятия здесь почти полностью ограничивались сферой частных удовольствий для богатых представителей джентри. Само по себе это не кажется благоприятной основой для развития интеллектуальных дарований. Иной джентльмен — женщины были практически полностью исключены из этой сферы сек- систскими практиками своего времени — мог иметь определенные интеллектуальные интересы, но это отнюдь не предполагало обучения студентов и ведения преемственной линии исследований. Если случалась необходимость в оборудовании или финансировании научных экспедиций, это всецело зависело от наличия денег у заинтересованного лица. Даже если делались новые открытия, не было никаких гарантий, что последующий исследователь продолжит дело своего предшественника. В результате английские мыслители в области естественных наук, философии или социальных наук в равной степени были чрезвычайно индивидуалистичны. Английская интеллектуальная история полна идиосинкратических характеров, подобных пастору Томасу Мальтусу, Фрэнсису Гальтону или Чарльзу Дарвину, но в ней отсутствуют установившиеся школы или движения, соизмеримые с теми, которые мы встречаем во Франции или в Германии.
Это уравновешивалось, однако, постоянными контактами Англии с интеллектуальной жизнью континента. Английские мыслители могли давать новые творческие импульсы тем направлениям науки, которые зачинались за рубежом, и забрасывать свои идеи в их научные движения. Мы увидим пример такого англофранцузского взаимодействия идей в третьей главе, где речь идет о традиции Дюркгейма. Организация английского социального мира вряд ли смогла бы сохранить свои долгосрочные рост и потенциал, если бы она существовала в изоляции. Но как часть международной сети она предоставляла те возможности, которые были ограничены или исключены в Париже или в германских университетах, и таким образом позволяла ввести некоторые примечательные новшества. В течение нескольких столетий Англия также обладала преимуществами самой богатой страны Европы, что означало наличие средств у многих представителей джентри и представителей среднего класса, которые благодаря этим средствам могли посвятить себя интеллектуальным занятиям. Здесь также нужно упомянуть несколько других стран. Самая важная из них — Шотландия, поскольку ее университеты, подобно германским, сохранили значение для церкви и для правительства, благодаря чему в Шотландии имелась систематическая университетская основа, отсутствовавшая в Англии. Когда-то гордые Италия и Испания пребывали в экономическом упадке и их университеты находились в руках католической реакции. Это было своего рода наследие холодной войны, оставшееся от противостояния протестантской Реформации. Интеллектуальные творческие дарования не совсем исчерпались в Италии, особенно в среде космополитических интеллектуалов, ориентированных на Париж. Для социальных наук периодом подъема были 1700-е годы. В характерном порыве самоуверенности мыслители той поры называли то время эрой Просвещения. Светское интеллектуальное сообщество формировалось в более богатых странах Европы со времен Ренессанса: отчасти в университетах Германии и Шотландии и в знаменитых технических школах Франции, отчасти среди интеллектуалов, развлекавших наиболее изысканные салоны аристократии (особенно в Париже), отчасти в среде земельной аристократии — особенно во Франции, Англии и Италии, — которая пользовалась своей личной культурой как отличительным знаком.
Для этого пространного сообщества 1700-е годы представляли собой ве ликую эпоху. Религиозные войны закончились, и веротерпимость стала настроением дня. Правительственная бюрократия и некоторые новые школы открывали возможности карьеры для интеллектуалов, а растущий уровень благосостояния давал аристократам- патронам и интеллектуалам из среды джентри множество ресурсов для поддержания своих увлечений. Условия для интеллектуальной деятельности были исключительно благоприятны. Интеллектуал эпохи Просвещения был мыслителем-универсалом. Среди них были такие фигуры, которые обогатили сразу несколько областей: Тюрго и Адам Смит писали на темы экономической и социальной философии; философы Локк, Лейбниц, Вольтер, Юм и Кант внесли вклад в естествознание, политику, литературу и историю; работы Монтескьё, Вико и Кондорсе можно отнести в равной мере к социальной философии, социологии, политическим наукам, антропологии и всеобщей истории. Эти дисциплины еще не существовали, так как в то время не было отдельных интеллектуальных сообществ, которые дали бы им специфические идентичности и критерии. Поэтому интеллектуальные занятия носили универсальный характер. Можно обратить внимание на две примечательные особенности того типа идей, которые порождала эта ситуация. Впервые мыслители пытались выступить с общими объяснениями социального мира. Они могли отказаться, по крайней мере в принципе, от поддержки существующей идеологии и попытаться заложить общие принципы, объясняющие социальную жизнь. Эти принципы вовсе не обязательно были особенно изощренными, но они знаменовали начало социальной науки в смысле ясной формулировки целей того, что она может дать. Вероятно, здесь сказывалось влияние естественных наук, которые находились на гребне успеха своих объяснений и общественной популярности. Исаак Ньютон был героем эпохи математики, в моде были астрономы и биологи. Всеобщая неудовлетворенность догматизмом и ужасы религиозных войн создали благоприятную почву для социальных мыслителей, которые приобрели некоторую свободу для создания науки об обществе.
Другим способствовавшим этому фактором был спокойный политический климат в эпоху бюрократических просвещенных деспотов. В Неаполе Джанбатиста Вико создал систему мировой истории, которую он назвал La Scienza Nuova - «Новая наука». К тому же у социальных мыслителей появились некоторые новые и удивительные материалы для рассмотрения: вновь открытые племенные и незападные сообщества Америки, Африки и Востока. Информация о них поступала со времен морских вояжей второй половины 1400-х годов от все возрастающего количества путешественников, и общественный интерес к ним отражался в большом количестве популярных книг. На основе этих описаний социальные философы Томас Гоббс, Джон Локк и Жан-Жак Руссо создали концепцию «естественного состояния», в русле которой они теоретизировали об устройстве своих собственных обществ. Концепции эволюционной последовательности стадий были выдвинуты Тюрго, Кондорсе и графом де Сен-Симоном и достигли своей кульминации в эксплицитной социологии Огюста Конта. В целом эту эпоху нельзя назвать веком эмпирических исследований. Племена Индии и древние цивилизации Персии и Китая были известны скорее по слухам, чем благодаря систематическому изучению. Только историки, в силу самой природы своей деятельности, занимались фактическим анализом. Они ориентировались главным образом на популярную аудиторию и придавали чрезвычайное значение литературным критериям. Наиболее видными историками выступали люди типа Эдуарда Гиббона, который пересказал ранее известные исторические факты, не раскрывая никаких новых данных. Социальная роль интеллектуала эпохи Просвещения не оставляла слишком много места для педантичных исследовательских усилий. Наибольший успех обеспечивало то, что могло немедленно удивить и захватить. Отсюда литературщина и спекулятивно-философский дух, характеризовавшие большую часть написанного. Но начало было положено. Специализированные дисциплины социальных наук уже закладывали фундамент своих собственных интеллектуальных сообществ. Когда они сформировались, популярные интересы публики отошли на второй план, и внутреннее идейное соревнование между дисциплинами побуждало их к развитию более высокого уровня профессионализма.
<< | >>
Источник: Рэндалл Коллинз. Четыре социологических традиции. 2009

Еще по теме РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ И ПРОСВЕЩЕНИЕ:

  1. РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ
  2. Религиозный культ: психология религиозных действий
  3. Стороны трудового договора в религиозной организации. Внутренние установления религиозной организации
  4. Просвещенный абсолютизм
  5. 7. Народное просвещение и наука
  6. 2. НАЧАЛО ВОЙНЫ И ЕЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ (ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА)
  7. Просвещение
  8. 7.2. Почему XVIII в. называют «Веком Просвещения?
  9. Часть вторая От войны в Алжире до войны во Вьетнаме
  10. Просвещенное самодержавие
  11. Просвещенный консерватизм и его критики
  12. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ СНОШЕНИЯ С ПЕРСАМИ И ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ВОЙНЫ. СМЕРТЬ ХОСРОВА И ВОЦАРЕНИЕ ОРМУЗДА. ХОД ВОЙНЫ ПОД НАЧАЛЬСТВОМ МАВРИКИЯ
  13. Меры в области образования и просвещения
  14. (2. «Просвещенный абсолютизм» в России. Внутренняя политика Екатерины II.