<<
>>

Традиция в системе социальных норм. Механизм прескрипцчи

Развитие и функционирование систем общественных отношений осуществляется в количественных и качественных границах, выражением которых выступают нормы, проявляющиеся как в неспецифичных, так и в специфично-социальных формах.

К последним, в частности, относятся правила поведения и взаимоотношений людей.

Интерпретация традиций как социальных норм [63], правил встречается во многих произведениях классиков марксизма. В работе «Британское владычество в Индии» К. Маркс пишет о «традиционных правилах» [64]. В уже упоминавшейся статье «К жилищному вопросу» Ф. Энгельс говорил о «правиле, вначале выражающемся в обычае» [65].

Слово «норма» употребляется в русском языке в двух значениях: меры и правила. Однако, если вдуматься в смысл того и другого, то станет видным, что по существу речь идет в обоих случаях об одном — границе, пределе. Норма — при всех условиях граница; и точно так же, как мера означает помимо прочего предел, границу, правило есть ограничение, это особые рамки. Вместе с тем, совпадая по сути, норма-мера и норма-правило различаются в том, что второе понятие более специфичное. Нормы-правила, или нормы-рамки, как их еще называют, суть особые структуры, призванные функционально обеспечивать сохранность и жизнедеятельность системы. В этом плане они должны быть определены как законы развития и функционирования системы: своими «рамками» они придают последней известную направленность в движении, оберегают от энтропийных, асистемныхмтроявле- ний. Применительно к обществу нормы-правила означают соответственно специфические структуры общественных отношений, выполняющие функцию систематизации, упорядочения социальных процессов, обеспечения их стабильности и способности противостоять разрушительным силам (дисфункции). Это достигается благодаря информационной природе и особому строению (морфологии) социальных норм [66].

Выше уже отмечалось, что пребывание системы в информационном состоянии на социальном уровне материальной эволюции возможно благодаря субъективному выделению системных связей, отделению их от субстрата- носителя, своеобразному удвоению предметного мира, в результате чего последний выступает уже не как «мир в себе», соответственно «система в себе», но и как «мир для нас», «система для субъекта».

Социальные нормы — это не просто функциональные структуры общественных отношений в их «связанном» состоянии, а структуры актуа- лизованные. Аутентичной формой субъективной актуализации реальных нормообразований в общественных отношениях служит нормосознание, в связи с чем мы и разделяем традиции на объективные законы «в себе» (3) и объективные законы «для нас» — социальные нормы (Н). Таким образом, в нормативном аспекте традиция предстает уже не как слепая необходимость, а как осознанная — opinio necessitatis, что находит воплощение в ее особой форме существования: она должна быть непременно социально санкционирована в качестве «нормы», «традиции», «обычая» и т. д.

Нормативность традиций соответственно обусловливает и их морфологию. В последней наряду с содержательной структурой — диспозицией имеет место императив. Суть диспозиции может быть передана очень удачным термином, предложенным Марксом в «Математических рукописях» — «стратагема действий» — это план, программа, образец, матрица общественных отношений и человеческого поведения. Диспозиция, таким образом, имеет сугубо функциональную природу, что, однако, еще не делает ее социальной нормой, законом. Для этого она должна приобрести статус необходимости. Специфическим социальным законом рассматриваемое образование и становится (помимо того обстоятельства, что его субстанцию образуют сугубо общественные отношения) благодаря императиву — специфически социальной форме необходимости. По своей сущности он означает субъективное (и, стало быть, общественное) отношение, и притом некоторого высшего порядка, ибо в данном случае имеет место отношение к отношениям (диспозиции нормы, стратагеме действия); по своему же характеру он есть отношение должного. Иначе говоря, осознание необходимости в рассматриваемой нормативной ситуации находит свое выражение в долженствовании, субъективном долге, т. е. деонтической модальности.

Анализ высказываний классиков марксизма позволяет сделать весьма примечательные с точки зрения морфологии традиции заключения.

В статье «Против бойкота» В. И. Ленин пишет: ««Национальные» традиции 1792 года во Франции останутся, может быть, навсегда образцом известных революционных приемов борьбы...» [67] Здесь, как видно, обращается внимание на «стратегическое» свойство традиции и именно на ее способность служить образцом. В «Протесте российских социал-демократов» В. И. Ленин пишет: «Традиции всего предшествовавшего революционного движения в России требуют, чтобы социал-демократия сосредоточила в настоящее время все свои силы на организации партии, укреплении дисциплины внутри ее и развитии конспиративной техники» [68]. В данном случае выделяется другая сторона традиции — ее императивность, способность требовать, выступать в виде социального предписания, повеления.

Традиции в своем нормативном аспекте от другихТсо- циальных норм отличаются рядом особенностей: генезиса, развития, функционирования механизма прескрипции и др. Эти особенности и обусловливают специфическое качество традиций-норм, и, для того чтобы его понять, остановимся на следующем.

Все социальные нормы подразделяются на естественные и искусственные. Такая классификация вызвана тем, что социальные нормы служат своеобразным выражением социальной упорядоченности (организации), которую классики марксизма разделяли на «планомерную» и складывающуюся «с непреложной силой закона природы»[69]. В за

метке «Об ассоциации будущего» Ф. Энгельс указывает на «ассоциации, естественно сложившиеся или^же искусственно созданные»[70].

Разбирая смысл «естественного» и «искусственного», академик Б. М.,Кедров пишет: «По самому своему существу понятие «естественное», «натуральное» связано с природой, ь с «естеством», с «натурой», а понятие «искусственное» — с человеком, с его искусством, мастерством. Употребляя первое понятие, мы подразумеваем, что отсутствует или устраняется наше вмешательство в дела природы, наше субъективное влияние на течение ее процессов, следовательно, что данное явление или вещь рассматриваются такими, какими они существуют вне нас, независимо от нашего сознания, наших намерений и интересов.

Напротив, употребляя второе понятие, мы имеем в виду,что существующие вне нас вещи и явления подверглись с нашей стороны определенному воздействию, что они изменены нами в соответствии с нашими потребностями и приспособлены к ним» [71].

Возникновение естественных норм представляет собой спонтанный системный процесс — аутогению, и, поскольку образование традиций имеет естественноисторический характер, последние, очевидно, должны быть отнесены в своем нормативном аспекте именно к этой подсистеме социальных норм. Так формировались, например, многие родоплеменные обычаи: половые, религиозные табу и пр. Обозначим рассматриваемую подсистему индексом А (начальная буква в слове «аутогения»). Процесс образования традиций здесь растянут во времени и не ограничен строго ни хронологически, ни хорологически. Это связано с тем, что генезис традиций в данном случае представляет собой преимущественно вероятностно-статистический процесс и, следовательно, отличается некоторой неопределенностью. Учитывая названные особенности процесса образования традиций, можно сказать, что именно такой генезис является адекватным их природе, или аутентичным.

Более сложно решаются вопросы о происхождении традиций по типу искусственных норм, обязанных своим рождением соответствующей субъективной целеустремленной деятельности. В отличие от первого такое возникновение традиций не является адекватным их природе, целый ряд возникших подобным образом социальных норм не может быть отнесен к традициям (таковы, например, декретированные нормы, конституционные законы и т. д.). Тем не менее анализ показывает, что имеется ряд традиций, возникающих как более или менее «запрограммированный» результат соответствующей субъективной деятельности. Таковы, например, традиции, причиной появления которых служат акции влиятельных лиц, установления тех или иных органов власти и т. д.

Учитывая смысл, который вкладывается философами- марксистами в понятие «искусственный», мы, анализируя генезис традиций, можем теперь сказать, что происхождение последних в этом случае связано с соответствующей субъективной деятельностью и отличается большей определенностью.

Поскольку субъективная деятельность по своей природе необходимоРвыделена*из объективных системных органических связей и по отношению к последним выступает как гетерономный процесс, происхождение традиций в этом случае соответственно представляет собой гетерогению, что дает нам основание зачислить их в особую генетическую подсистему социальных норм — Г (начальная буква от слова «гетерогения»). Подчеркнем попутно, что такое происхождение в связи с соответствующими субъективными отношениями, даже в тех случаях, когда появление традиций вызвано конкретными историческими событиями, деятельностью тех или иных лиц (политических вождей, ученых, конструкторов, представителей искусства), отчего традиции приобретают персонифицйрованную форму, отнюдь не лишает последние объективного характера. Напротив, в утверждении традиций и происходит объективация субъективной деятельности.

Качественной особенностью всех, т. е. и аутогенных, и гетерогенных, традиций служит спонтанность, автономность их бытия. Приступая к анализу этой особенности, обратим внимание на то, что все социальные нормы функционируют либо как институционные, либо как неинституционные. Существование первых обеспечивается посредничеством специальных органов, в ряде случаев связанных с властью и выражающих субъект управления, на этом основании включим их в нормативную подсистему С, помня, что ее особенностью является авторитарность и, следовательно, это исключительно социальная по характеру функционирования, да и генезиса, подсистема норм. Вторые функционируют без специального аппарата власти, самостийно, спонтанно, под действием органических системных факторов, т. е. подобно природным процессам объективно. Учитывая данное обстоятельство, включим все неинституционные нормы в подсистему с индексом О, имея в виду, что ее характерной особенностью является нонавторитарность. Вследствие своей естественноисторической природы традиции тяготеют именно к этой, второй нормативной подсистеме — О. Это означает, что процесс их функционирования не обеспечивается специально созданными социальными институтами власти и осуществляется спонтанно, благодаря самодеятельности людей 36.

Таким образом, в плане функционирования традиции представляют собой системную автономию, а в плане генезиса они в ряде случаев имеют сходство с социальными нормами отнюдь не спонтанного, естественноисторического происхождения. Это обстоятельство вызывает необходимость более дифференцированного подхода и разведения норм на подсистемы АО и ГО, АС и ГС. Как видно из таблицы, социальные нормы в двух интересующих нас аспектах (генезиса и функционирования) группируются в пары подсистем с противоположными параметрами, что фиксируется соответствующими индексами (см. табл. 1)

Таблица 1

Возникновение.-,

аутогенное

А

гетерогенное

г

Функциониро

вание’

неинституци

онное

О

институционное

с

36 Рассматривая первобытнообщинную организацию, Ф. Энгельс отмечает, в частности, что пользование общинными угодьями, а также способ обработки поделенной пашни регулировались у германских народов «древним обычаем и постановлениями всей общины» (Маркс /С., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 150). Оттеняя неинституционный характер управления посредством обычаев и традиций, Ф. Энгельс при анализе организации родового строя пишет, что там «нет и следа нашего раздутого и сложного аппарата управления. Все вопросы решают сами заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все урегулировал» (там же, с. 98). На подобные достаточно сильно различающиеся формы управления обращают внимание многие авторы: Гоббс, Локк, Монтескьё, Гельвеций и др.

Традиционными являются подсистемы АО и ГО, смешанной, или переходной,— подсистема АС. Она возникает как традиционная, но в дальнейшем функционирует по типу институционных нормативных подсистем. Некоторые особенности этой подсистемы мы специально рассмотрим в связи с анализом «обычного права». Относительно свободной от элементов традиции остается нормативная подсистема ГС. В тех случаях, когда она формируется из социальных норм, декретированных субъектом, ее можно, не допуская большой ошибки, называть просто системой С. Ее сущностной особенностью, подчеркнем еще раз, является наличие субъекта власти С, издающего нормы и обеспечивающего их функционирование. Поскольку же традиции, напротив, отличаются отсутствием такового, не погрешив против истины, для простоты изложения проблемы включим их все в нормативную систему О, сущностной особенностью которой, как мы установили, является отсутствие специального учреждения по обеспечению их функционирования.

С точки зрения удаленности и зависимости от деятельного субъекта С все названные нормативные подсистемы раскладываются в порядке, представленном в табл. 2.

Таблица 2

НОРМАТИВНАЯ СИСТЕМА (Н)

Подсистема С (модель)

I

I

1

Подсистема О (модель)

1

1

I

со

ГС

АС

ГО

АО

Г

1 О і

1 го

г

о

1-

и

Декретивные и т.п. социальные нормы

1

1

1

ТРАДИЦИИ

и

/>

Из проведенного анализа видно, что традиции в нормативной системе общества образуют лишь особую, специфическую подсистему. Для того чтобы не создалось неправильного впечатления, будто все спонтанно, естественно функционирующие социальные нормы — непременно традиции, необходимо сделать еще ряд пояснений.

И в системе С, и в системе О имеют место нормы, различающиеся по времени функционирования, что, впрочем, частично вызвано характером их возникновения. Учитывая, что для норм, декретированных и обеспечивающихся институтом власти, характерна пространственно-временная фиксация, обозначим их как «срочные» (это прилагательное адекватно отражает их действительную природу). Тогда система С разделится на подсистемы Ск (краткосрочные нормы), Сс (среднесрочные нормы) и Сд (долгосрочные нормы). Напротив, для норм, функционирующих спонтанно, характерна некоторая неопределенность, поэтому обозначим их как «временные». Тогда вся система социальных норм О разделится на подсистемы Ок (кратковременные нормы), Ос (средневременные нормы) и Од (долговременные нормы). Очевидно, что традиции, являющиеся статистическими образованиями и в силу этого в процессах своего возникновения и функционирования охватывающие сравнительно продолжительные периоды времени, будут группироваться в нормативных подсистемах Од (преимущественно) и Ос. В предлагаемой ниже таблице место традиций в нормативной системе заштриховано (см. табл. 3).

Таблица 3


Итак, традиционной преимущественно выступает нормативная подсистема Од, именно ее и будем иметь в виду под системой О, функционирование которой осуществляется спонтанно, не требуя особого института власти. Здесь, однако, встает очень важный вопрос о прескриптивных механизмах традиции. В самом деле, если существование и действие нормативной системы С обеспечиваются авторитарной субъективной деятельностью, материализованной в специальном аппарате принуждения, и источником императивности социальных норм данного класса служит возведенная в закон воля субъекта, что же выступает в качестве источника императивности традиции?

Не рассматривая во всех деталях сложные и пока еще недостаточно изученные вопросы прескрипции социальных нормДукажем лишь в связи с объектом нашего интереса на^авторитет [72]. Именжуэн^служит одним из наиболее распространенных источников императивности традиций как особого класса социальных норм.

Однако, прежде чем исследовать связь императива традиции и авторитета, необходимо обратить внимание на следующее. Благодаря способности к абстрактному мышлению, фантазии, «отлету», «отрыву» от действительности, к опосредованному отражению и диалектической природе последнего человек располагает поистине замечательной возможностью отделять императив от его источника и даже превращать влнекую самостоятельную сущность, а также производить"обратную мыслительную операцию — связывать его с объективными силами, переносить с одной на другую, причем нередко не существующую реально.              __

Когда источник императивности мыслится вне^нормы, последняя является экстраверсивной. В противоположных случаях встречаются интраверсивные нормы — источник их императивности мысленно обращен субъектом на нее самое. Наряду с этими двумя видами (обозначим для краткости первый индексом Э, второй — И) бывают нормы смешанные, амбовертные (А). Добавим, что все три логических процесса — экстраверсии, интраверсии и амбовер- сии — проявляются в жизни в явных и скрытых формах.

Предписывающий (прескриптивный) механизм норм основан на рассмотренной человеческой способности, причем он различается в зависимости от того, с какой нормативной подсистемой — С («искусственной») или О («естественной»)—приходится иметь дело.

Поскольку функционирование норм из подсистемы С обеспечивается авторитарной силой, материализованной в особых атрибутах власти, правомерно заключить, что источник императивности в рассматриваемом случае находится вне нормы и сам императив как сущностный элемент последней — его идеальная проекция. При этом мыслительная связь императива с его источником отлича^ ется, как правило, жесткостью, стабильностью, поэтом^ обозначим ее индексом «ст».

Источник императивности традиций иной природы: о^ не институционализирован и очень часто не существуем в настоящем времени. В силу этого характер связи императива традиции и его источника меняется. Она может быт? и жесткой, и нежесткой. Жесткая, строго определенна^ связь наблюдается в случаях, когда традиция образуете^ гетерогенным путем (по типу норм или как норма из подсистемы ГО), т. е. их непосредственными источниками являются либо акции влиятельных лиц, либо знаменател!" ные события, либо прецедент и т. д. Вместе с тем в традициях из данной нормативной подсистемы связь межд? императивом и его источником может быть отнюдь не жест* кой. В особенности такая связь характерна для аутогенных (входящих в нормативную подсистему АО) традиций1. Таким образом, в данном случае здесь имеет место своеобразный спектр связей — от стабильных до мобильных, поэтому данный тип в целом отличается модифицирован- ностью. Обозначим его индексом М с соответствующими подразделениями Мст и Мм0б, имея в виду под первым традиции со стабильной и под вторым традиции с мобильной связью императива с авторитетом.

Анализ показывает, что в действительности имеют место традиции, в которых связь императива и авторитет выступает в следующих сочетаниях: Мст — Э; Ммоб Э; ММОб — А; Мст — И. Произведем соответствующую перегруппировку названных сочетаний (см. табл. 4), И: которой станет видно, что только традиции-экстраверт^; (группа Э) по своей природе допускают и мобильные, стабильные связи. Напротив, традиции-интраверты (гру^! па И) исключают в силу своей природы какие-либо связ#1-

Таблица 4

М

э

А

И

Мст. -™моб

М моб.

МСт

(роме одной неизменной и стабильной — тождества импе* ^атива и авторитета. Традиции-амбоверты (группа А) по воей природе не допускают каких-либо стабильных, жест- их связей императива с авторитетом, поэтому последние десь отличаются мобильностью.

Данный подход позволяет раскрыть и другие закономерности. Наибольшее богатство связей (не только с точен зрения их стабильности или мобильности, но и допус- имых вариаций) наблюдается в группе традиций-экстра- ертов (Э). Указанное обстоятельство находит свое выра- ение в различных логических инверсиях [73] (переносах) зторитета с одного агента на другой. Особо примечатель- ы переносы авторитета с реальных агентов на несуще- гвующие (фантомы), с истинных на мнимые и ложные и

д. Мыслительные инверсии особенно характерны для обыденного и религиозного сознания. Они вызваны многими причинами: в частности, незнанием и непониманием действительных источников и оснований императивности традиций, утерей в субъективном сознании исторической связи императива с его действительным источником и т. д.

Наименее богата связями группа традиций-интравер- тов (И). Собственно говоря, здесь безраздельно господствующей является только одна инверсия, а именно интра- версия, которая закрепляется в человеческом сознании ю многим причинам. В частности, интраверсия вызывает- ч авторитетным содержанием традиции, невозможностью э объективным или субъективным причинам увязки импе- атива с его действительным источником и пр. Традиции- нтраверты в той или иной форме и степени приобретают

сознании значение самостоятельной сущности и служат вторитетным основанием человеческого поведения. Более ого, превратившись в привычку, они могут стать его сти- улом.

Данная классификация традиций позволяет также выделить исторически господствующие тенденции в социаль- 1ых инверсиях авторитета. Последние концентрируются, количественно сокращаясь в направлении от группы Э к группе И, и потому могут быть выражены следующей

Эмст —Ммоб -*АМмоб ~Имст

Данные тенденции в инверсии авторитета могут быть условно названы естественными, хотя возможны и допустимы в особых случаях противоестественные инверсии.

Сказанное позволяет сделать и такой вывод. Традиции из группы Имст являются наиболее «древними». Ведь связь их императива с каким-либо внешним агентом навсегда утрачена в сознании людей. Наоборот, наиболее «молодыми» в историческом плане выступают традиции из группы Эмст .

В связи со сказанным обратим внимание на особый тип социального поведения — традиционный, являющийся разновидностью нормативного. Имеющая место в этом случае детерминация субъективного поведения традицией осуществляется либо в активной, либо в пассивной форме. В первом случае традиция выступает в качестве мотива, стимула и т. п. Произведенная нами классификация традиций по их связи с источником императива — авторитетом позволяет заключить, что для активной детерминации человеческого поведения наиболее благоприятные возможности раскрываются перед традициями из группы интравертов (И). Во втором случае, распространяющемся на формы пассивной детерминации поведения людей, когда традиция выступает в качестве эталона подражания, завета, которому надо следовать, и т. д., свои регулятивные функции могут выполнять традиции из всех трех групп — Э, А и И.

В советской литературе на способность традиций «са- моузакониваться» справедливо обращает внимание Ю. А. Левада. Однако с положениями, которые им высказаны [74], нельзя полностью согласиться. Случай, когда императив без какого-либо соотнесения с внешним источником связывается в сознании исключительно с самой традицией, лишь частный, а именно Имст. Он может быть вызван многими причинами: забвением источника, его незначительностью, преобладающим значением содержания традиции и т. д. Наряду с ним наблюдаются случаи, когда, напротив, императив, да и само существование

традиции целиком обусловлены насущностью их источника — какого-либо объективного явления. Здесь показательны традиции революционной борьбы пролетариата.

Нередко источником императива выступает непреходящий авторитет личности, с которой так или иначе связана традиция, причем в этом случае следует различать формальную (номинальную) и содержательную стороны. Главную роль играет, безусловно, вторая. Благодаря ей традиция, собственно, и не теряет своей ценности (например, павловские традиции в физиологии и психологии, бетховенские традиции симфонизма и др.). Названные традиции входят в нормативную группу А. Вместе с тем сохраняются и действуют традиции из нормативной группы Э (экстраверты): например, традиции, соблюдаемые в память о каком-либо человеке, событии и пр.

Таким образом, вопрос об источнике императивности традиции нельзя решать односторонне. Существование традиций как особого класса социальных норм обусловлено не только их инерциальностью, самодовлеющим прошлым (что также нельзя расценивать сугубо в отрицательном плане), но и насущностью их содержания.

Из сказанного следует и такой вывод. В отличие от социальных норм, императивность которых служит проявлением воли управляющего субъекта и подкрепляется спе- цальными органами власти (подсистема С), императивность традиций, основанная на авторитете, обладает гораздо большим спектром выражения — от статистической, объективной до субъективной необходимости, от самых категорических до мягких и «снисходительных» форм. 

<< | >>
Источник: В.Д.Плахов. ТРАДИЦИИ ОБЩЕСТВО. Опыт философско-социологического исследования. 1982

Еще по теме Традиция в системе социальных норм. Механизм прескрипцчи:

  1. Тема 7 КУЛЬТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ АККУМУЛЯЦИИ И ПЕРЕДАЧИ СОЦИАЛЬНОГО ОПЫТА
  2. 1. Право в системе социальных норм
  3. § 2. Место и функции права в системе социальных норм
  4. 6.3. Организационный механизм развития социально-трудовых отношений в системе управления персоналом предприятий
  5. 5.3. Этнос как механизм сохранения традиций
  6. III. Общепризнанные норм МГПП, закрепленные в недоговорных источниках международного права, лишены внутригосударственного механизма реализации.
  7. 4.1. Система норм права и ее элементы
  8. 16.3. Правовой механизм социального партнерства: уровни, принципы и органы социального партнерства
  9. 7.5. МЕХАНИЗМЫ ИНТЕГРАЦИИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ СИСТЕМ ОРГАНИЗАЦИИ НАСЕЛЕНИЯ
  10. 1.1. Система денежных расчетов и платежный механизм. Система межбанковских расчетов
  11. 12.2. Мировая валютная система: структура и механизм функционирования
  12. ЮРОВА Н.М.. МЕЖДУНАРОДНОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ НОРМ В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ,
  13. 2.3. Механизм организации системы управления персоналом предприятия
  14. Тема 2.2. Институциональные механизмы и способы социального представительства в политике
  15. Тема 4.1. Структурные элементы и механизмы функционирования политических систем
  16. 13 . 4 . Методы и механизмы информационного социально-психологического воздействия в продвижении
  17. 1.2.8. Культура задает картину мира с помощью системы категорий, норм и ценностей, а также определяет ритм жизнедеятельности общества