<<
>>

Необходимость «историй в сослагательном наклонении», или «как бы» историй

На основе предложенных выше интерпретаций европейских идентичностей и ряда других соображений я хотел бы высказать предположение о том, что, когда политика, осмысляемая с точки зрения «номадических идентичностей», сталкивается с политикой, основанной на нарративе о трансконтекстуальных «Я», номадиче- ские или множественные идентичности могут оказаться в проигрыше.
Нападки Муфф на идею европейского трансконтекстуального «Я» и акцент на необходимости гибридной европейской идентичности обоснованны и своевременны, но лишь постольку, поскольку в настоящее время слишком слабы попытки рассказать историю трансконтекстуальной европейской идентичности. Когда такие истории выйдут в европейском дискурсе на передний план, Муфф с ее политической практикой может оказаться застигнутой врасплох. Это видно уже по тому, как тщательно она обходит проблему, выдвигая на передний план европейскую идентичность, а, скажем, не французскую, для которой в исследовательском обороте, конечно, есть истории о трансконтекстуальных «Я» и по отношению к которой рекомендации Муфф выглядят куда менее убедительными. Муфф должна признать актуальность этой проблемы, поскольку она цитирует Карла Шмитта, имея в виду, что политическое черпает свою энергию из самых разнообразных источников и что «любая религиозная, моральная, экономическая, этическая или иная антитеза трансформируется в политическую, если она достаточно сильна, чтобы эффективно сгруппировать людей, разделив их на „врагов" и „друзей"» (цит. по: Mouffe 1994:197). Эта цитата предполагает следующее прочтение: политическая программа сгруппирует людей тем более эффективно, чем больше антитез она сможет сгруппировать вокруг одного центрального отношения «Я/Другой». Вместо того чтобы прийти к ситуации, когда эссенциализиру- ющие нарративы «в конечном счете» вымрут в силу внутренней нестабильности, как открыто утверждают Лакло и Муфф, эссенциа- лизирующие нарративы выиграют у неэссенциализирующих.
Это произойдет именно потому, что они смогут сгруппировать большее число идентичностей вокруг центрального отношения «Я/Другой», которое наделяется существенным политическим значением. Не важно, что эссенциализирующие нарративы по ходу дела обязательно претерпевают превращения, поскольку положение об их онтологической невозможности не будет препятствовать им репрезентироваться политически эффективным образом. Из этого я делаю два заключения, одно на практическом уровне и одно на эпистемологическом. Что касается практики, то для того, чтобы добиться эффективности в политической сфере, нельзя просто стереть «Я» — нужно рассказать о нем историю, которую я называю «историей в сослагательном наклонении» («„as if“ story»). Борьба за отрицание невозможности существования трансконтекстуальной идентичности является ключевой составляющей современной политической жизни: действительно, важность и насущность этой борьбы ведут к необходимости изучать политику идентичности. Я пришел к этой точке зрения не только в процессе работы над книгой, но и благодаря своему участию в переговорах по поводу одной европейской национальной идентичности, а именно норвежской59. На протяжении трех последних десятилетий эти переговоры в основном вращались вокруг институциональных отношений Норвегии с ЕС. Основным вопросом был следующий: до какой степени истории о национальных «Я» совместимы с институциональной интеграцией и гибридизацией идентичности, которые, вероятно, повлечет за собой членство в ЕС. В переговорах о национальной идентичности все попытки выдвинуть аргументы в пользу номадической, множественной, гибридной политической идентичности приводили лишь к упрочиванию доминирующей истории о «Я», в которой утверждалось, что национальное норвежское «Я» подвергается угрозе вытеснения другими идентичностями и европейским «Я». Попытки вести плюралистическую политику уступили место националистической политике. Другим, гораздо более серьезным примером является случай Боснии-Герцеговины 1990-х годов.
Когда эссенциализирующие националистические истории о «Я» начинали доминировать, единственной хотя бы отчасти эффективной политической контрстратегией становилась репрезентация альтернативной истории о «Я», которая, будучи по необходимости «историей в сослагательном наклонении», подчеркивала, что различные этнические группы «всегда» сосуществовали мирно и что разделение сообщества по этническим границам станет разрывом с «традицией». Те же, кто по какой-либо причине полностью устранялись от участия в любой репрезентации этих историй о «Я», немедленно оставались без политического пространства. Без «истории в сослагательном наклонении» о коллективном «Я», идентичность которого эти люди хотели бы репрезентировать, они немедленно становились политически бездейственными. Как показано выше, далеко не случайно, во-первых, то, что эта ситуация стала прямым следствием геге- монической формы, которую приняла политика идентичности в Европе в 1990-е годы, а во-вторых, то, что рассказывание «историй в сослагательном наклонении» о «Я» стало частью любой политической практики, стремящейся быть эффективной. Это должно послужить уроком для Муфф, проявляющей интерес к французской политике. Попытки сражаться с Национальным фронтом, предлагающим эссенциализирующую историю о трансконтекстуальной французской нации, должны в первую очередь принять форму альтернативной «как бы» истории о французском «Я», и не только на очевидно менее эффективном уровне политики номадической идентичности. Если, как утверждают Лакло, Муфф и Жижек, функция идеологии — замаскировать невозможность поддержания трансконтекстуального «Я», то политическое вмешательство должно принимать не только форму анализа фантазий других людей, но и форму позиционирования своих собственных фантазий. Вместе с тем остается вопрос, адекватен ли призыв Муфф к формированию политики, которая смогла бы упорядочить антагонизм, неизбежно свойственный политическому, или же Муфф можно упрекнуть в той же неадекватности, за которую она бичует либералов, а именно, за бессилие перед лицом антагонизма. Что же касается эпистемологии, то для того, чтобы лучше понять формирование эссенциализирующих нарративов о «Я» и нарративов в сослагательном наклонении — «как бы» нарративов о «Я», можно последовать за антропологами и социологами и рассмотреть разницу между контекстообусловленными и трансконтекстуальными идентичностями. Именно этим я сейчас и займусь.
<< | >>
Источник: Нойманн И.. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. 2004

Еще по теме Необходимость «историй в сослагательном наклонении», или «как бы» историй:

  1. Глава 1. ИСТОРИЯ КАК НАУКА. ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ
  2. История полов и социальная история - проблема «великих» теорий
  3. § I. Место и роль истории в системе человеческих знаний. Предмет и задачи курса истории Отечества.
  4. От истории женщин к истории полов: трудное расставание с нишей
  5. Матрица связей имен китайских императоров. История манхсуров является основой почти всей древнекитайской истории
  6. УНИЧТОЖЕНИЕ ИЛИ ПОВРЕЖДЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ (ст. 243 УК РФ).
  7. ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ИСТОРИИ, ЛИТЕРАТУРЕ, ЛИНГВИСТИКЕ, ИСТОРИИ ИСКУССТВА И КУЛЬТУРОЛОГИ
  8. Управление персоналом или Н1Ш: история дебатов 5.
  9. 8. ИСТОРИЯ ИЛЕЙ. ЗАЧЕМ НУЖНО ЗНАТЬ ИСТОРИЮ?
  10. Глава первая. Социология и коммунистическая интерлюдия, или Интерпретации современной истории
  11. Новые и старые задачи 2. 1. История полов и «linguistic turn» - верная дорога или деконструктивистский тупик?