<<
>>

5.1. Коммунитаризм в английской школе МО

В основе коммунитарной традиции лежит идея «сообщества как основного или даже единственного источника ценностей социальной жизни». Однако в ТМО эта идея трактуется несколько иначе, чем в политической теории и философии.

Действительно, в политической теории она противопоставляется либерализму (дихотомия коммунитаризм/либера- лизм). Т. А. Алексеева1 выделяет в этом отношении три вопроса разногласий: 1) о соотношении права и блага (пользы); 2) о сущности человеческого Я; 3) об узаконивании политических идеалов и институтов. Более конкретно эти разногласия выглядят следующим образом.

Во-первых, лиоералы исходят из приоритета права над благом: с их точки зрения, не существует бесспорной концепции блага как всеобщей основы социального сотрудничества. Коммунитаристы же утверждают, что определение принципов справедливости без признания разнообразия благ и принципов распределения есть самообман. Вместе с тем позиции обеих сторон во многом компромиссны. Так, либералы согласны, что права предполагают некоторые положения о благе. В свою очередь коммунитаристы также выступают за либеральные права, поскольку они гарантируют индивидам равные возможности формировать собственные концепции блага, и следовательно — определять социальную идентичность в рамках взаимно признанных ограничений.

’ Подробнее см.: Алексеева Т. А. Современные политические теории. М., 1999.

С. 201-220.

Во-вторых, либералы исходят из деонтологии, т.е. из убеждения, что человеческое Я обладает «моральной силой высшего порядка». Комму- нитаристы же утверждают, что роль и статус зависят от социального контекста и вместе с ним определяют идентичность. Однако компромисс наблюдается и тут, поскольку с точки зрения либералов идентичность Я не является фиксированной: она зависит от ценностей и идеалов, воспринятых обществом и его институтами.

В-третьих, критикуя либералов, коммунитаристы упускают, что они исходят из практической морали общества, в котором человек живет.

Таким образом и здесь не следует противопоставлять их друг другу (Янг).

Кроме того, стоит отметить еще один момент: коммунитаризм в политической теории видит смысл общества в моральных ценностях и общине, или сообществе (community), противопоставляя их государству. В такой интерпретации изменение морального климата в обществе ведет к сокращению уровня государственного вмешательства, сбалансированности прав и обязанностей индивидов. Это тоже не очень вписывается в вышеуказанную дихотомию.

Что касается ТМО, здесь коммунитаризм в его наиболее распространенной версии, во-первых, отталкивается от государства, делая его исходным пунктом и центром своих рассуждений. Во-вторых, главными антиподами выступают не коммунитаризм и либерализм, а интернационализм и универсализм (космополитизм). Эго подмечают Уайт и Булл уже в 1970-е годы. Вместе с тем, так же как и в политической теории, в ТМО указанная дихотомия оказывается ложной, поскольку как коммунитаризм, так и универсализм исходят из идеи сообщества и формируются в конечном итоге на основе либеральных идей. Поэтому в известном смысле обе стороны спора могут быть представлены как коммунитаризм181.

Коммунитаристская традиция ведет свое начало с возникновения либеральной идеи, которая настаивает на равенстве всех людей, независимо от их происхождения, религиозной веры, расовых и национальных различий, политического статуса и т.п. Речь идет об общности, универсальности, естественности происхождения и неотъемлемости таких ценностей, как право на свободу передвижения, обмена, волеизъявления, наконец, на саму жизнь. С приходом капитализма либеральные ценности были сформулированы как рыночное общество, демократия, права человека. С этой точки зрения в основе коммунитаризма и лежит принад лежность всех людей к единой, общечеловеческой, всемирной общности {соттипНу), члены которой разделяют общепринятые нормы и руководствуются едиными правилами поведения, фиксирующимися (хотя и не всегда) в юридических законах. Таким образом, в этом смысле «коммую та- ризм» и «единство человеческого рода» базируются на едином основании.

Хотя они настаивают на разных средствах его воплощения и сохранения: для одних — это соблюдение национального суверенитета, межгосударственных договоров и правил взаимодействия (Уайт, Булл, Джексон и др.), для других — права человека и универсальные (а по существу и происхождению — западные) этические нормы (Браун, Уолцер и др.).

Как уже говорилось, концепция международного общества представляет собой компромисс между интернационализмом и реализмом при сильной коммунитаристской составляющей. На это указывает важность норм, ценностей и институтов «международного общества» по сравнению с историческим временем и географическим пространством. Отсюда исследование международного общества предполагает анализ культур, религий, идеологий, обычаев, распространенных в том или ином государстве.

При этом, как подчеркивает К. Браун, понятие «мировое сообщество» никогда не используется в отрицательном значении: может быть, не совсем понятно, что должно или что подразумевается под ним, но ясно, что те, кто его используют, уверены: мир стал бы лучше, если бы он мог быть назван сообществом. Иными словами, данное понятие отличается глубокой внутренней противоречивостью. Избегая явной' наивности, Браун признает, что «существуют разные коммунитарные подходы, варьирующиеся от гегельянских “метарассказов” о духе через квазирелятивизм Уолцера до постмодернизма Рорти. Тем не менее каждый из подходов в целом содержит следующее: нет достаточной причины верить в то, что мир сообществ будет или хотя бы мог быть превзойден мировым сообществом»182. Более того, он подчеркивает ту особую важность, которую приобретает в данном контексте понятие «международное общество», отмечая, что «многие из позитивных особенностей мирового сообщества могут быть обнаружены в том множестве сообществ, которое основано на праве законов, но не объединено каким-то глобальным проектом». Это достаточно красноречивое признание имеет под собой все основания. Действительно, революционаризм универсализма теории мирового сообщества выглядит не только забеганием вперед в теоретическом отношении, но и способен приводить к опасным последствиям при попытках его неуклонного воплощения в практику международных отношений.

В свою очередь, рационализм интернационализма теории международного общества нередко недооценивает роль тех требований, которые ставят современные глобальные процессы перед государствами. *

* *

Основатели теории международного общества, позиционируя свои взгляды как рационализм, опирались на идеи Г. Гроция и стремились отмежеваться как от политических реалистов (гоббсианцев, в терминологии Уайта и Булла), так и от либералов (называя их революционарис- тами), концептуальные истоки которых связаны с идеями «вечного мира» Канта. Поэтому существует достаточно четкое различие между двумя течениями: с одной стороны, это универсализм (революционаризм), с присущими ему различными вариантами теории мирового (глобального) общества (сообщества), а с другой — интернационализм (рационализм), остающийся верным теории международного общества.

А. Д. Богатуров очень точно интерпретирует «международное общество» как «авангард мирового общества», фиксируя тем самым близость интернационалистов и универсалистов183. Действительно, оба течения исходят из посылки о единстве человеческого рода, а следовательно, и интересов составляющих его структурных образований—от государств, обществ и социальных групп до конкретных индивидов. Соответственно, как универсализм, так и интернационализм имманентно содержат идею о движении человечества к такому миропорядку, в рамках которого указанное единство сможет найти свое наиболее полное выражение.

Вместе с тем универсализм, издавна (еще от стоиков и Цицерона) считавший разделение человечества на государства вторичным и отдававший приоритет интересам и правам человека, всегда был склонен апеллировать к моральным нормам и вечным нравственным идеалам как основе и побудительному мотиву международной политики, призванной способствовать реализации главной цели — становлению единого сообщества, гармонично сочетающего универсальные ценности человечества с ценностями, правами и свободами индивида. В свою очередь, интернационализм, особенно с ХУ-ХУ1 вв., т.е.

по мере все большего укоренения государства как повсеместно господствующей формы политической организации общества исходит из того, что в таких условиях интересы индивидов неизбежно опосредуются государствами. Поэтому он видит иной путь к достижению всеобщности — через развитие международного права, создание и совершенствование международных институтов, в том числе и с надгосударственными полномочиями, писаных и неписаных (имеющих значение моральных норм) правил поведения государств, соблюдение и развитие лучших традиций уважения к договорам и соглашениям, к делам, составляющим внутреннюю компетенцию государств, и т.п. Поскольку интернационализм отдает приоритет в международной политике государствам и их интересам, постольку в этой своей части он выходит за рамки либеральной традиции. В то же время его адепты дистанцируются и от реализма, считая, что основой международной деятельности является не межгосударственный конфликт, а торговля, экономическое, социальное взаимодействие. «Вопреки гоббсианс- ким взглядам, — пишет X. Булл, — государства, по мнению сторонников гроцианского подхода, связаны не только правилами благоразумия и целесообразности, но и императивами морали и закона. Но в отличие от взглядов универсалистов эти императивы велят не ниспровергать систему государств и не заменять ее всеобщим сообществом человечества, а признать требования сосуществования и сотрудничества в обществе государств»1.

Таким образом, подход, основанный на традициях истории международных отношений, политической философии и международного права, характерный для формирования английской школы, сделал возможным концептуальное столкновение-сопоставление категорий «силовая политика» и «вечный мир», «национальные интересы» и «единство мира», «национальный суверенитет» и «глобальная взаимозависимость». Через преодоление этих дихотомий английская школа создала и закрепила свое интеллектуальное своеобразие и независимость по отношению как к реализму, так и к либерализму184. Подобное своеобразие и независимость стали возможными во многом благодаря ее приверженности традициям коммунитаризма.

Как и у американской школы международных отношений, у британской имеются свои социальные и культурные корни, давшие толчок ее развитию. Если в основе американской ТМО лежит идея превосходства либеральных норм и сверхдержавной гегемонии, то британские международные отношения развиваются в условиях падения великой империи и поиска диалога в глобальном мире. Соответственно для них характерен поиск преодоления крайностей имперского господства в мире, который проявляется и в идее «международного общества», и в попытках представить международную анархию более «зрелой», а также в различного рода стремлениях обосновать «коммунитарные» основы этического порядка в мире.

<< | >>
Источник: А. П. Цыганков, П. А. Цыганков. Социология международных отношений: Анализ российских и западных теорий: Учебное пособие для студентов вузов. — М.: Аспект Пресс. — 238 с.. 2006

Еще по теме 5.1. Коммунитаризм в английской школе МО:

  1. Углубление кризиса буржуазной историографии. Английская буржуазная революция XVII в. в трудах советских историков и английских историков-марксистов
  2. А. Л. Венгер Психологическая готовность к школе
  3. Хорошо ли вашему ребенку в школе!
  4. КТО ЧАЩЕ ВСЕГО СТАНОВИТСЯ НАСИЛЬНИКОМ В ШКОЛЕ?
  5. 1. КАКОЙ ПСИХОЛОГ НУЖЕН ШКОЛЕ?
  6. VI. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ЗАПУЩЕННОСТИ УЧАЩИХСЯ В ШКОЛЕ
  7. СРЕДОВЫЕ ФАКТОРЫ РИСКА НАСИЛИЯ В ШКОЛЕ
  8. 3. Некоторые экспериментальные исследования в школе К. Левина.
  9. Подготовка к обучению в школе детей с особенностями эмоционально-волевой сферы*181 Н.Л. Моргун
  10. РАЗДЕЛ III. О МЕТОДИКЕ ОБУЧЕНИЯ ИСТОРИИ В ВОСЬМИЛЕТНЕЙ ШКОЛЕ
  11. Глава 6 Кризис семи лет и проблема готовности ребенка к школе