<<
>>

Аскетизм

Материальная жизнь средневекового человека была скудна и трудна. Низкие урожаи не позволяли создавать большие запасы продовольствия, частые войны и эпидемии заставляли справедливо полагать, что заботиться о завтрашнем дне - и впрямь напрасный труд.

Лозунг всей хозяйственной жизни европейского Средневековья (особенно в Темные века) - «Не больше, чем необходимо». С такими умонастроениями вполне сочетался и духовный аскетизм, проявлявшийся порой в самых причудливых формах.

Основной идеей средневекового аскетизма было презрение к плотскому началу. Человек был смертен, потому что был греховен. Все тяготы жизни, которые обрушивались на людей в этой жизни, были ниспосланы во искупление не только личных грехов, но и грехов всех предшествовавших поколений, вплоть до первородного греха. Кроме того, вплоть до 1000-го года все верующие христиане ожидали грядущего конца света, за которым должно было наступить тысячелетнее царство Христа.

Плоть была источником всякого греха, и борьба с плотским началом принимала самые различные формы. Для мирян основными формами умерщвления плоти были посты и молитвы, обязательные для всех. За тяжелые прегрешения церковь могла назначить кающемуся грешнику одну из тяжелейших форм искупления - паломничество к

святым местам, к какой-либо из святынь европейского христианства, а то и в Иерусалим, поклониться Гробу Господню. Паломничество особенно широко практиковалось в Раннее Средневековье. Дальнее путешествие было сопряжено в эпоху бездорожья с такими физическими тяготами и риском, что превращалось воистину в покаянны й путь. От покаяний, налагавшихся церковью, не мог уклониться никто - ни крестьянин, ни король. Достаточно вспомнить, как Генрих IV, император Священной Римской империи, был вынужден босиком, в рубище, совершить длительный пеший переход в середине зимы из Германии в Италию, чтобы папа римский снял с него отлучение от церкви, грозившее утратой престола.

Рис. 253 [Илл. - Мерлин и отшельник. Миниатюра XIII в. (Детский Плутарх, стр. 87)]

Много было и тех, кто предпочитал удаляться от мирских дел и посвящал себя монашескому служению. Помимо монастырских общин, в Средневековье, особенно в Темные века, была широко распространена практика отшельничества, оставшаяся в наследство от ближневосточного монашества первых веков христианства.

Умерщвление плоти достигло своих крайних форм как раз в среде отшельников. Обет молчания, принимавшийся многими из них, был одной из наиболее мягких форм. Отшельники носили не снимая тяжелые железные вериги, страшно натиравшие тело при каждом движении. С этими веригами они занимались повседневными делами в своих убежищах - подальше от людей, в глухой чаще леса. Любой отшельник помнил о том, что сказал Господь Адаму, изгоняя людей из рая: «В поте

лица будешь добывать хлеб свой», и в равной степени относил эти слова к себе.

Вериги - железные или медные цепи, кандалы, кольца, использовавшиеся отшельниками и кающимися для умерщвления плоти.

Пожалуй, крайней формой отшельнического отречения от мира было так называемое столпничество. Столпники забирались на каменное возвышение и находились там неподвижно, со сложенными или молитвенно вознесенными руками, в течение некоторого времени, порой довольно длительного. Один из самых длительных периодов столпничества, зафиксированных в средневековых хрониках, составил семь лет. Другими способами умерщвления плоти для отшельников были непрестанные молитвы, строгий пост, какого не знали даже в монастырях, и другие формы истязания грешной плоти - те же, по сути, что и среди мирян и монашества, но в более радикальных формах. Особенно много отшельников такого рода было в Ирландии в Темные века. Эта страна была практически полностью обращена в христианство в V веке. Вожди разрозненных кельтских кланов, принимая новую веру, нередко основывали в своей округе монастырь, настоятелем которого становился кто-то из родичей вождя. Благодаря этому, монашество было распространено в Ирландии едва ли не шире, чем на континенте, а вместе с монашеством и отшельничество, почерпнутое из традиции восточной церкви и пришедшееся ирландцам «по вкусу».

Вообще, ирландское монашество представляется наиболее радикальным и экзотичным на фоне монашеской практики остальных европейских стран. В поисках безлюдных мест, где можно было бы без

помех предаваться молитвам и аскезе, ирландские монахи предпринимали дальние морские плавания. Кто-то находил для себя подходящий остров - голую скалу среди волн Атлантики, кто-то погибал в шторм на утлой лодке из звериных шкур. А одному из ирландских отшельников - святому Брендону - довелось увидеть даже зачарованный остров, на котором остановилось время и нет ни старости, ни печали. Легенда, повествующая о путешествии Святого Брендона и его спутников - одна из самых поэтичных историй, связанных со средневековыми монахами и отшельниками.

В средневековой литературе отшельник занимает весьма важное место. Он - наставник заблудших, готовый дать совет и призвать к покаянию. Отшельник - лекарь и учитель, дающий кров несправедливо обиженному беглецу. Именно отшельник приходит на помощь Тристану и Изольде, бежавшим в лес от короля Марка. Такие отшельники, не столько умерщвлявшие плоть, сколько стремившиеся постичь Божий мир во всем его разнообразии, несомненно, существовали в Средние века. Образ такого отшельника тесно смыкается с образом чародея, владеющего знанием, недоступным простым людям. Таков, например, маг Мерлин, один из главных персонажей волшебного фольклора Средневековья. Но был и противоположный тип отшельника знаменитый брат Тук, монах из воинства Робина Гуда. Уходили от мира не только те, кто жаждал очиститься от грехов - монашество (особенно отшельничество) было неплохим прикрытием и для тех, кто просто не желал трудиться, предпочитая подношения от местных крестьян «святому брату, возносящему за них молитвы».

Тристан и Изольда - герои известнейшего памятника средневековой литературы, «Романа о Тристане и Изольде»,

восходящего к кельтским легендам Англии (Друстан и Ессилит в кельтской традиции).

Аскеза была в глазах средневекового человека высочайшим духовным подвигом.

Дух христианства, укоренившийся в европейской культуре к концу Темных веков, по сути дела, определил все развитие западноевропейской цивилизации. Культура Раннего Средневековья - культура, в которой духовное начало абсолютно доминирует над материальным. Нищета материальной жизни может быть одинаково правильно объяснена как в терминах чисто экономических, так и в терминах духовной жизни. В первом случае причинами будут низкое развитие техники и земледелия, политическая нестабильность и многие другие. Если же подходить к делу с точки зрения духовной жизни средневекового человека, то окажется, что высокий технический уровень ему был просто ни к чему. Плохой урожай был наказанием, ниспосланным свыше, хороший - давал лишний повод убедиться в божественной благосклонности.

Рис. 254 [Илл. - «Деяния Мерлина», Средневековая миниатюра. (От континента к континенту, стр.513 нижн. лев. рис.)]

Монастыри

Но если говорить в целом о духовной практике Раннего Средневековья, то отшельники были скорее исключением. Правилом была жизнь в монастырской общине. Уход в монастырь давал

возможность, с одной стороны, отрешиться от мирских соблазнов, с другой - добывать хлеб свой в поте лица. Собственно, монастырь как явление культурной жизни можно считать одним из главных ключей к загадке менталитета европейского Средневековья.

Монастырская община - это модель, образец для подражания для средневекового человека. Обитатели монастыря занимаются тем же трудом, что и миряне, но при этом, отказываясь от соблазнов плоти, блюдут Христовы заповеди и готовятся к Страшному Суду и жизни в Царстве Господнем. Монастырь существует в мире, но вне его законов, монахи занимаются мирскими трудами, однако мирское не властно над ними. Добровольный уход в монастырь - по сути, смерть для мирской жизни, что само по себе требует немалого мужества. К тому же, в отличие от отшельников, монахи, проводящие дни в тяжелом молитвенном труде и в хозяйственных трудах, несколько понятнее для простого мирянина.

Отшельничество - ближе к чуду, монашество - к жизни.

Монастырь, отгородившийся стенами от соблазнов мирской жизни, являл собой воплощенный идеал человеческой жизни. Заметим - не столько общества в целом, сколько отдельного человека. Монахи жили так, как следовало жить - заботясь более о душе, чем о теле, изнуряя себя молитвами и постом в не меньшей степени, чем тяжелой работой. Для Средневековья, с его стремлением отринуть земное, монастырь был воплотившимся идеалом земного существования - тело, остающееся на земле, но устремленное к Богу и не тяготящееся плотскими узами.

Рис. 255 [Илл. - Нотная запись церковного пения. X - XI вв. (В тени крепостных стен, стр. 615 нижн. прав. рис.)]

Монастыри являли собой противоположность не только мирянам, но и церковным властям. Многие из епископов, особенно в Германии, происходили из светской знати. Епископский престол они покупали за деньги. Очень многие представители церковных властей, не исключая и самих пап, заботились больше о светской власти, чем о спасении душ христиан. Папа Григорий Великий, первым призвавший христиан отказаться от мирских благ в пользу благ небесных, вошел в историю в первую очередь благодаря своей пастырской деятельности. Многие же из пап, чьи имена связаны с крупными политическими событиями европейской жизни, напротив, не прославились на духовном поприще. Кстати сказать, Григорий Великий, прежде чем стать папой, был монахом. Нет сомнения, что именно монашеский духовный опыт привел его к провозглашению лозунгов, которые определили духовное развитие всей западноевропейской культуры почти на тысячу лет вперед.

Рис. 256 [Илл. - Святой Бенедикт и монашеский устав. (История Европы, стр. 18 рис. 1)]

Разумеется, любой монастырь на практике был подвержен тем же порокам и страстям, что кипели за его стенами. Аббаты вмешивались в жизнь своих соседей-баронов, пытаясь диктовать им собственную волю как волю всей церкви. К концу раннего Средневековья монастыри практически во всех европейских странах владели обширными земельными угодьями, полученными в дар от местных феодалов или

выкупленных у разорившихся аллодистов.

Крестьяне, проживающие на монастырских землях, исполняли для монастыря те же самые феодальные повинности, что и для светского феодала.

Рис. 257 [Илл. - Святой Бенедикт Нурсийский. Средневековая фреска. (В тени крепостных стен, стр. 610 верх. лев. рис.)]

Но в то же время только в монастыре окрестные жители могли в голодный год получить хлеб и семена для нового посева. Благотворительность, которой занимался монастырь, была обязательной частью его деятельности. С другой стороны, угроза отлучения от церкви либо предупреждение о строгой епитимье за грехи подчас были единственным средством остановить зарвавшегося в своей безнаказанности дворянина, творящего над своими крепостными зверства, которых (по словам одного монастырского хрониста) «устрашился бы гунн».

К XII веку аскетический идеал монастырской жизни фактически изжил себя внутри церкви. Вплоть до XII века европейские монастыри все сильнее тяготели к самоизоляции. Их роль как образовательных центров была уже далеко не та, что в раннее Средневековье. Конкуренцию монастырским скрипториям успешно составляли и епископские школы, и учебные заведения при дворах феодалов, и городские частные школы. Стремление порвать с миром привело к тому, что монастырская культура стала приходить в запустение. В XII веке тяга к аскетизму достигла предела. На ее волне было создано два нищенствующих монашеских ордена - францисканский и доминиканский. Основатели этих орденов, святой Франциск Ассизский и

святой Доминик, призывали к отказу от любых мирских богатств, к нищенскому образу жизни и проповеди Слова Божьего среди мирян как словом, так и делом. Францисканцы и доминиканцы фактически уничтожили монастыри в том виде, в каком те существовали всю первую половину Средних веков. Одновременно с полнейшим отказом монахов от мирских благ монастырская жизнь «выплеснулась» в мир. Проповедническая деятельность нищенствующих монахов, смиренно обращающихся к слушателям, перевела монастырскую культуру в совершенно иную, нежели прежде, плоскость.

Рис. 258 [Илл. - Монах, проповедующий с кафедры. Средневековая гравюра. (Детский Плутарх, стр.108)]

В конце Высокого Средневековья, в эпоху Возрождения монашество совсем утратило свою роль светоча для общества. С расцветом городской культуры, с повышением уровня благосостояния мирянам стало несколько легче вести благочестивый образ жизни - подавать милостыню бедным, жертвовать на благоустройство храма, словом, соблюдать религиозность внешнюю, искупая возможную нехватку религиозности внутренней. Члены монашеских обителей, возникавших внутри городских стен или поблизости от города, входя в соприкосновение с искусами городской жизни, очень часто не выдерживали соблазна. Недаром в литературе Позднего Средневековья и Возрождения занимают большое место рассказы о блудливых и прожорливых монахах - одном из главных объектов насмешки горожанина, чей идеал - не уединенная жизнь в тиши кельи, а бурная,

наполненная красками и событиями жизнь, разворачивающаяся буквально вокруг него.

Библия и общество

Средневековье существовало под знаком Книги - Библии. Когда античное знание и культура погрузились в долгое забытье, их полностью вытеснила христианская религия, ставшая определяющим фактором развития общества и главным залогом выживания в тяжкую эпоху Темных веков. Когда отовсюду человеку ежечасно грозила смерть, вера оказывалась единственной опорой. Недаром же хроники Темных веков сохранили множество упоминаний о святых, творивших свои чудеса именно тогда, когда как никогда прежде была сильна потребность в чудесах, в наглядной демонстрации того, что Бог не отвернулся от мира.

Рис. 259 [Илл. - Статуя ангела на портале собора в г. Реймсе. (История Европы, стр. 150 рис. 1)]

Церковь долгое время сохраняла монополию на образование. Все грамотные люди выходили из стен монастырских школ, а поскольку нужда в них была по большей части в тех же монастырях, туда же и возвращались. Вся письменная культура Темных веков и Раннего Средневековья - культура исключительно церковная, то есть основанная на Библии. Причем Библия была не только Священным Писанием, не только собранием правил и заповедей, которые надлежало соблюдать

истинно верующему человеку. Это был единственный доступный раннему Средневековью научный инструмент.

Рис. 260 [Илл. - Лист из ирландского рукописного Евангелия. VIII в. (История Европы, стр. 105 рис. 4)]

Библия, Слово Божие была непререкаемым авторитетом. Менталитет средневекового человека базировался на библейской символике, и во всех сферах жизни оперирование библейскими категориями было едва ли не единственным способом познания и описания мира. История человечества, описанная в Ветхом Завете, содержала не только дела прошедших столетий, но и указания на судьбы живущих, и предсказания о Судном Дне.

<< | >>
Источник: Порьяз А.. Мировая культура: Возрождение. Эпоха Великих географических открытий.. 2000

Еще по теме Аскетизм:

  1. Глава 1: Юность Дарвина.
  2. Латинская литература Высокого Средневековья.
  3. ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ НА СЕМИНАРЕ «СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ МИРЫ»
  4. 3.3.1. Учет мотивации в организации труда
  5. 4.4. Исторические особенности формирования культуры российских деловых кругов
  6. НА ПОДСТУПАХ К ПОЛИТИКЕ86
  7. 4.3.1 Происхождение буддизма и его основатель
  8. 7. Макс Вебер и современность
  9. Жесткость морального кодекса
  10. §193. Откровение Кришны
  11. 4.5.9 «Постоянно пребывать в Боге»: исламская мистика
  12. Учителю и ученику
  13. §153. Учения и практики джайнизма
  14. Лидерство президента