<<
>>

Трансформации региональной общности в синергии информации, управления, организации

Известно, что в реальном «пространстве-времени» бытия и сознания переходного общества в качестве объективного факта его противоречивого существования возникает множество парадоксов - экономических, политических, юридических, нравственных, психологических и др.

Не стало исключением из этого правила российское общество, которое переживает в настоящее время сложный период радикальной трансформации всех основ собственной базисно-надстроечной конструкции, если пользоваться терминологией формационной теории социального развития.

В числе таких парадоксов, свидетельствующих о наличии в общественной жизни серьёзного фактора системно-структурной нестабильности, наличествует бросающийся в глаза рудимент, который можно определить как социально-информационный. Однако он имеет, в том числе, и универсальную подоплёку: несмотря на множащиеся усилия быстро прогрессирующей в наш век гуманитарной науки и её современной отрасли - регионологии, смысл ключевого для неё понятия «регион» в массовом сознании продолжает оставаться на уровне понятия «территория».

И это понятие обычно определяется упрощённым вариантом - по местоположению на стороне горизонта или другому географическому признаку (например, север, юг, восток, запад, средняя полоса, Урал, Сибирь, Кавказ и др.), физическому ландшафту (к примеру, горы, равнины, низменности, пустыни, леса, реки, моря, озёра и т.д.), этнической доминанте с титульной для региона национальностью (например, русские, татары, башкиры, ханты, манси, буряты, хакасы, якуты и др.), хозяйственнобытовому укладу (к примеру, казаки, горцы, степняки, поморы и т.д.). Здесь, естественно, возможны и комбинированные варианты определения понятия «территория», включающие в себя все перечисленные выше элементы.

Тем не менее, этот популярный в народном обиходе свод маркеров не исчерпывает всего своеобразия любого региона, которое выходит далеко за рамки названного свода признаков, лишь подступающего к сущности его исторически формирующейся идентичности и складывающегося по ходу развития внешнего и внутреннего имиджа.

В первом приближении к этой сущности регион можно определить как сложившуюся (разумеется, не окончательно) на протяжении длительного по историческим меркам времени социальную общность.

В основе становления и развития любой социальной общности находится множество объективно существующих источников, субъективно возникающих импульсов, сознательно действующих алгоритмов - организации (самоорганизации), управления (самоуправления), информации (убеждения и внушения), которые в сумме составляют известную триаду синергетики вместе с кибернетикой. Но есть в процессе превращения этой суммы в человеческое единство (идентичность плюс имидж) своеобразный контрапункт, который как раз и означает появление социальной общности как системно организованной и сознательно управляемой (в том числе, с помощью массовой информации) структуры.

И этот контрапункт в непрерывном развитии (саморазвитии) и повседневной организации (самоорганизации) названной общности, по мнению Ю.Е. Волкова, «возникает только при осознании людьми одинаковости условий жизни, при проявлении своего отношения к ним, при понимании различия между «мы» и «они». Это позволяет членам социальной общности выработать единые социальные нормы, черты массового сознания, культуры, образа жизни, ценностного отношения к действительности. Их высшим выражением выступают общие интересы»[1].

Если общность социальная образуется в результате реального появления (и последующего формального закрепления) у вошедших в неё индивидов общих для всех интересов - территориальных, экономических, культурных и др., то с возникновением у субъектов социальной общности общих политических интересов, отражаемых едиными властными структурами, а также партиями, движениями, объединениями, она становится социальнополитической. [В Краснодарском крае с более чем 5-миллионным населением сейчас действует более 4 тысяч общественных объединений, в том числе профсоюзных организаций, а также зарегистрировано более 40 региональных отделений политических партий.

Кроме тех, что имеют фракции в Государственной думе, — «Единая Россия», Коммунистическая партия Российской Федерации, в крае существуют региональные отделения Партии возрождения России, Российской партии жизни, Социал-демократической партии, Экологической партии «Зеленые», Народно-патриотической партии, Партии мира и единства и др. Региональные, местные отделения политических партий и общественных объединений участвуют в выборах всех уровней. В составе Законодательного собрания края - 32 представителя Краснодарского краевого народно-патриотического движения «Отечество», 19 членов КПРФ, 7 членов «Единой России». Пять представителей краевой организации КПРФ являются депутатами Г осударственной Думы РФ].

Соглашаясь в принципе с вышеизложенной трактовкой социальной общности как теоретического понятия и стоящего за ним динамичного комплекса фактов, событий, явлений и тенденций в жизнедеятельности общества, обретающего чётко выраженные организационные черты бытийной стабильности и сознательной устойчивости, диссертант считает необходимым существенно расширить её и углубить с помощью новейших разработок гуманитарной науки.

1. Во-первых, на основе применения методов социальной информацио- логии - новой отрасли обществознания, которую В.Д. Попов определяет как «науку о логике существования, развития, функционирования социальной информации, информации о социуме и внутри социума, где совершается обмен ею с помощью коммуникации»[2]. И тогда в нашем случае:

- объектом всестороннего научного изучения выступают информационно-коммуникативные отношения, складывающиеся в периметре социальной общности в процессе её историко-культурного формирования, причём сущность и характер этих отношений могут как способствовать, так и не способствовать успешному становлению и прогрессивному развитию этой общности;

- предметом научного изучения выступает государственная информационная политика, реализуемая с помощью федеральных, региональных, муниципальных средств массовой информации (СМИ) как связующих посредников между властью и народом;

- информационная политика государства, в свою очередь, способна в зависимости от своего целеполагания и средств его осуществления выступать как позитивным, так и негативным аттрактором по отношению к двум ведущим тенденциям становления и развития социальной общности:

а) идентификации составляющих социальную общность групп, слоёв, классов, объединяющих всех индивидов (граждан страны, региона, муниципального образования) под несколькими главенствующими интегралами - социально-экономическим, политико-правовым и нравственнопсихологическим;

б) имиджирования ретроспективного, сущного, наличного, достигнутого, проектного, перспективного начал в жизнедеятельности социальной общности с целью создания её привлекательного во всех отношениях внешнего и внутреннего образа.

2. Во-вторых, на основе выборочного использования научных методов синергетики и кибернетики, приложимых к изучению любых по уровню сложности и динамичности современных общественных процессов, когда, по

утверждению Р.Ф. Абдеева, «значительное место уделяется раскрытию сущности и механизма развития через исследование генезиса механизма управления, феномена информации и через концепцию открытой системы»[3] [4]. И тогда в нашем случае:

- становление и развитие региона как социальной общности принимается за универсальную модель качественно прогрессирующего информационно-организационно-управленческого процесса;

- вектором этого процесса является движение социальной общности как организации от энтропии (хаоса или беспорядка, свойственного началу 90-х гг. прошлого века в России) к негэнтропии (системе или порядку, начинающему обретать явственные черты в настоящее время);

- потребность этого процесса в нужных объёме и качестве социально значимой информации в нелинейном режиме обеспечивается со стороны массмедийных средств, а необходимые импульс и алгоритм управления подаются со стороны властных органов;

- в результате данного процесса в основе социальной общности в обязательном порядке возникает (при двух условиях - накоплении целенаправленной полезной информации и воздействии целеполагающего позитивного управления) более совершенная общественная структура;

- эта усовершенствованная структура обновлённой социальной общности обладает повышенным - по сравнению с изначальным - уровнем стабильности и устойчивости (гомеостазиса) к внешним и внутренним негативным флуктуациям.

Как во всяком общественном явлении материального, духовного, художественного порядка (классификация М.С. Кагана ), в феномене социальной общности и, прежде всего, в её структуре наблюдается диалектическое раздвоение единства.

А. Социальная общность как продукт надбиологической формы движения материи, которая является результатом универсального для всего живого на планете информационно-организационно-управленческого процесса с образованием в пределах этой общности (на основе постепенно накапливающейся в её периметре «критической массы» информации, управления, организации) новой усовершенствованной структуры со стабильно-устойчивыми (гомеостазисными) свойствами, находит собственное выражение, в первую очередь, в общенаучной и философской категории «содержание».

В гуманитарной науке категория «содержание» в дефиниции А.Г. Спиркина трактуется как «единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций. В содержание входят не только составляющие тот или иной объект элементы, но и способ их связей, то есть структура»[5].

Если эстраполировать данное определение на системно-целевое «пространство-время» общественного бытия и сознания, ограниченное периметром социальной общности, то можно вполне достоверно предположить, что содержание последней генерализуется, прежде всего, в такой её характеристике, как идентичность. В свою очередь, названная идентичность, во- первых, обладает целостным набором ценностно-смысловых констант и, во- вторых, отличается различным уровнем масштабной принадлежности. Исторически эта идентификационная принадлежность всегда, даже в периоды революционных трансформаций общества, складывается в строгой вертикально-горизонтальной иерархии - например, глобальной, федеральной, региональной, муниципальной.

Что касается в целом идентичности, то её можно с большой определённостью назвать первой по значимости метахарактеристикой социальной общности, которая вполне отчётливо проявляется на любой ступени вертикально-горизонтальной иерархии: идентичность представляется внутренним выражением бытийно-сознательного содержания этой сложившейся (в меньшей мере - становящейся) общности, из чего впоследствии проистекают внешние (формальные) её проявления в виде соответствующего имиджа.

В рамках поставленных в диссертационной работе целей и задач наибольшую ценность представляют два иерархически разных типа идентичности - федеральная как типологически общее и региональная как типологически частное (особенное). По мнению диссертанта, названные типы идентичности можно определить следующим образом:

а) идентичность федеральная (национальная) - это духовнопрактический результат процесса развития социокультурной самобытности российской цивилизации, или предельно широкий уровень культурного «самоопределения» и «самоотождествления» объединённых в общественные группы, слои, классы индивидов;

б) идентичность региональная (местная) - это духовно-практический результат ограниченного определённой территорией процесса социокультурного «самоопределения» и «самоотождествления» объединённых в общественные группы, слои, классы индивидов, предстающий в виде единства многих разновидностей интегративной идентичности.

Б. Социальная общность как продукт надбиологической формы движения материи, которая является непосредственным результатом универсального для всего живого на планете многостороннего информационно- организационно-управленческого процесса с образованием в пределах этой общности (на основе постепенно накапливающейся в её периметре «критической массы» информации, управления, организации) новой усовершенствованной структуры со стабильно-устойчивыми (гомеостазисными) свойствами, находит собственное выражение, во вторую очередь, в общенаучной и философской категории «форма».

В гуманитарной науке категория «форма» трактуется как «внешнее очертание, наружный вид предмета, внешнее выражение какого-либо содержания, а также и внутреннее строение, структура, определённый и определяющий порядок предмета или порядок протекания процесса в отличие от его аморфного материала (материи), содержания или содержимого»[6].

Если экстраполировать данное определение на системно-целевое «пространство-время» общественного бытия и сознания, ограниченное периметром социальной общности, то можно вполне достоверно предположить, что форма последней генерализуется в её имидже, фокусирующем ценностносмысловые константы идентичности и делегирующем их в публичную сферу, где они получают самые разнообразные оценочные характеристики, в том числе со знаками «плюс» или «минус».

В условиях сложно протекающих и глубоко противоречивых процессов внешней глобализации и внутренней модернизации имидж страны в целом и региона в частности, хотя и подвергающийся в нелинейном режиме развития различным информационным флуктуациям и управленческим корректировкам, всё-таки неизменно выступает, согласно дефиниции П.А. Матюшевской, Н.В. Ефимовой, Е.В. Маевской, как «целостный, качественно определённый образ социального объекта, устойчиво живущий и воспроизводящийся в массовом и/или индивидуальном сознании»[7].

И здесь, по аналогии с идентичностью, можно имидж с большой определённостью назвать второй по значимости метахарактеристикой социальной общности, которая вполне отчётливо проявляется на любой ступени вертикально-горизонтальной иерархии: имидж представляется внешним выражением бытийно-сознательного содержания этой сложившейся (в меньшей мере - становящейся) общности, который достойным (или недостойным) образом оформляет и позиционирует в публичной сфере достигнутый сообществом граждан уровень идентичности.

Если в теории познания говорится, что сущность бытия и сознания всегда формирована, а их форма, в свою очередь, существенна, то и про наш предмет научно-исследовательского интереса можно сказать, что идентичность социальной общности всегда имиджирована, а её имидж, соответственно, идентифицирован. Причём в причинно-следственных основах процесса идентификации доминирует объективное начало бытия и сознания (идущее от природы, традиций, архетипа, уклада и др.) с воздействующим, или индуцирующим, «довложением» субъективного начала. В причинноследственных основах процесса имиджирования, наоборот, преобладает субъективное начало бытия и сознания (идущее от индивида, группы, слоя, класса, власти, прессы и др.) с влияющим, или корректирующим, «довложением» объективного начала.

В этом случае напрашивается аналогия из физической реальности, сообразно которой уровневая связь идентичности и имиджа социальной общности уподобляется эффекту сообщающихся сосудов: чем больший достигнут уровень идентичности в стране или регионе, тем более привлекательным с внешней и внутренней стороны выглядит их имидж. [Здесь, конечно, предполагается и возможность иного, или негативного из-за низкого уровня достигнутого, варианта соответствия идентичности и имиджа - с точностью до наоборот].

Самый же энтропийный вариант - это «расколотая» в реальности идентичность социальной общности, полученная в результате неадекватных менталитету населения информационно-организационно-управленческих флуктуаций: она неизбежно приводит к размытому имиджу данной общности в публичной сфере - так, по мнению М.М. Мчедловой, «разрушение традиционных ценностных институтов в России в процессе осуществления либе- рально-модернизационных преобразований не сопровождалось появлением сколь-нибудь равноценных новых, отсюда прямым следствием этого разрушения стал раскол социального сознания.

В итоге ... выявляются три группы ценностного сознания, каждая из которых в определённом смысле подвержена риску кризиса, поскольку наиболее сильно выражена отрицательная составляющая идентификационного процесса: носители индивидуалистической системы ценностей (20-22%), носители традиционной системы ценностей (45-47%), группа с противоречивым типом ценностного сознания»[8] [9].

В переходное время информационно-организационная состыковка идентичности и имиджа (по нашей терминологии - реализация концепта «идентоимидж», о котором речь подробно пойдёт в отдельном параграфе) в бытии и сознании социальной общности является насущной задачей политического управления на уровне страны и региона. Это управление представляет собой воздействие со стороны властных структур на жизнедеятельность общества (совместно составляющих его социальных индивидов, групп, слоёв, классов) с целью его упорядочения, совершенствования и развития. При этом в основе политического управления выделяются, по мнению А.И. Соловьёва, четыре целеполагающих компонента:

«- целенаправленное регулирование общественных процессов, ориентированное на обеспечение устойчивого продвижения общества по пути социального развития;

- обеспечение оптимального взаимодействия между социальными и политическими, общественными и природными процессами и структурами;

- включение граждан в политическую жизнь на основе господствующих в государстве принципов и норм;

- обеспечение упорядоченности и стабильности политических поряд-

2

ков» .

В исходной посылке к решению данной задачи содержится новое понимание возникшей в России на стыке ХХ и XXI веков социальнополитической ситуации: формирование образа всей страны невозможно без формирования образов её регионов. Причём, что здесь первично, а что вторично, - вопрос, скорее всего, схоластический. Но если начинать этот процесс «снизу», то следует сказать, что формирование собственного имиджа каждого региона и повышение рейтинга (узнаваемости) территорий способствует привлечению к нему внимания, даёт возможность более эффективно лоббировать его интересы, улучшать инвестиционный климат, получать дополнительные ресурсы для развития местной экономики, становиться кадровым резервом федеральных элит.

Больше того, успешное продвижение имиджа отечественных регионов представляет собой перспективный путь преодоления трудностей при формировании имиджа всей страны - Российской Федерации. Своевременность данной проблемы чётко определяется теми учёными-политологами, по мнению которых (в частности, М. Хардта и А. Негри) одной из причин того, что Россия к началу ХХ века оказалась на пороге системного кризиса, является утрата ею собственного неповторимого образа и искусственная подмена его символом иллюзорного благоденствия общества потребления[10].

В принципе, имиджетворчество - вещь в социальной практике обычная: создавать общие представления о самом государстве, о том или ином населённом пункте, территории, а также о народе, её заселяющем, - это в традициях российской действительности, как значится у В.И. Даля: «На Руси никто с голоду не умирывал», «В Сибири бабы коромыслами соболей бьют», «Ездил чёрт в Ростов, да напугался крестов», «Кто в Одессе не бывал, тот пыли не видал», «Кострома - блудливая сторона», «В Астрахани и коровы рыбу едят», «Живи, живи, ребята, пока Москва не проведала» и др.[11].

Разумеется, какие-то житейски-бытовые стереотипы, в том числе из перечисленных, особенно нелицеприятного свойства, со временем исчезают, а какие-то в народной памяти надолго остаются («Всем мудра Кострома», «Одесса - жемчужина у моря»). В то же время появляются и новые стереотипы («Хочу в Москву - разогнать тоску»), причём предопределённая культурно-исторической динамикой эволюция имиджей (образов) различных регионов и их территорий может происходить в режиме весьма быстрых изменений.

Тем не менее, современный образ российского региона во многом предопределяется его прошлым (например, Кубань - казачий край), а также проявлением той общей идеи, которая позволяет сплачивать и настраивать социальную общность на решение жизненно важных задач (к примеру, Кубань - жемчужина России, Кубань - житница России). Исключительная для бытия и сознания социальной общности важность такой «идеи-правительницы» (термин С.Н. Трубецкого) определяется, по словам Э.А. Галумова, тем, «что общество объединяется не только материальными, экономическими, политическими интересами, но и прежде всего духовно-культурными - коренными, глубинными, фундаментальными»[12].

Разумеется, вокруг этой национально-культурной идеи как своеобразного организационно-идеологического аттрактора формируется современный имидж (образ) страны или региона. Он соединяет в себе комплекс объективных и взаимосвязанных между собой характеристик общественногосударственной системы - политических, экономических, географических, национальных, культурных, демографических, психологических и др. Они формируются в процессе эволюционного развития и определяют тенденции дальнейшего продвижения социальной общности по прогрессивному пути в условиях внешних - периода глобализации и внутренних - этапа модернизации.

Устойчиво-привлекательный имидж региона - дело трудное, но осуществимое, если к его созданию приложат руки все его граждане и, в первую очередь, те, кто представляет властные структуры. Усилия последних в наше время становятся всё более заметными - особенно в части умелого культивирования «точечных» характеристик региона, которые на эмоциональнопсихологическом уровне ассоциируются у широкой общественности с конкретной территорией. С этой целью в публичной сфере программно-целевым методом создаются образы собственных регионов как передовых, реформаторских, благополучных, инвестиционно выгодных и т.п.

На практике процесс создания образа региона обычно приобретает двуцельный характер:

- с одной стороны, непрерывно производится информационнокоммуникативное конструирование внутреннего имиджа - это то, каким видят регион его собственные жители, что оказывает большое влияние на их желание жить и работать именно в этом месте, например: «Шестнадцать молодых семей Ейского района в соответствии с краевой и муниципальной программой «Молодой семье — доступное жилье» в 2006 году получили субсидии и обрели собственную жилую площадь»[13];

- с другой стороны, непрерывно производится информационнокоммуникативное конструирование внешнего имиджа - это то, каким видят данный регион представители других регионов (и стран), например: «Турецкие бизнесмены проявили огромный интерес к экономическому потенциалу Кубани. Об этом свидетельствуют количество подписанных соглашений и данные опроса: 83% иностранных участников заинтересовали инвестиционные проекты, предоставленные на презентации в Стамбуле»[14].

Если судить по конкретному региону страны - Краснодарскому краю, то можно отметить, что в настоящее время формируется новый его образ, который существенно отличается от его аналога 1999 года, когда по данным различных мониторингов регион, имевший имидж «красного пояса», относили к категории недемократичных. Причиной тому были авторитарный стиль руководства, сохранение старой номенклатуры, партийная принадлежность первых руководителей края[15] и др. Однако после скорой смены губернатора в

регионе стали формироваться новые о нём представления как о демократичном и инвестиционно привлекательном, а также о его руководителе как лидере новой формации, владеющем достаточными для успешного управления знаниями о современных политических, экономических, социальных и культурных процессах.

Обобщая сказанное, можно в комплексе представить идентификацион- но-имиджелогическую связь (в прямом и обратном диффузионных модусах) между страной и регионом в виде простой формулы: Социальная общность страны (Идентичность страны + Имидж страны) ^ Социальная общность региона (Идентичность региона + Имидж региона), которая графически отображается на Схеме 1.

Схема 1

Модусы связи идентичности и имиджа социальной общности страны и региона

Идентичность + Имидж Идентичность + Имидж
страны страны региона региона

В сущности, это примерное схематическое выражение той самой политологической формулы времён перестройки, когда её инициатор - Президент СССР М.С. Горбачёв - призывал граждан страны (массу и элиту)

к формированию такого общественно-государственного устройства (иными словами: социальной общности), которое отличалось бы наличием, с одной стороны, «сильного центра» и, с другой стороны, «сильных регионов». Эта инициатива лидера страны, к сожалению, не нашла поддержки в народе и осталась нереализованной по причине значительного преобладания в начале 90-х гг. ХХ века центробежных тенденций развития над центростремительными.

Однако сейчас, в начале ХХ! века, эта формула имеет значительно большие шансы на успешную реализацию в периметре Российской Федерации, поскольку к настоящему времени центробежность в процессе развития отечественной социальной общности уравнялась с центростремительностью по экстенсивному и интенсивному параметрам.

<< | >>
Источник: ЗОЛИНА Галина Дмитриевна. УНИВЕРСУМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ ОБЩНОСТИ: ИДЕНТИЧНО- ИМИДЖЕВЫЙ ДИСКУРС. 2014

Еще по теме Трансформации региональной общности в синергии информации, управления, организации:

  1. Глава 4. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ И РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
  2. ЗОЛИНА Галина Дмитриевна. УНИВЕРСУМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ ОБЩНОСТИ: ИДЕНТИЧНО- ИМИДЖЕВЫЙ ДИСКУРС, 2014
  3. 31. Социальная организация общности
  4. 7. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ
  5. 5.2. Нация как культурно-психологическая общность. «Сакральность» в природе национальной общности
  6. Региональные организации и поддержание международного мира
  7. Региональный уровень глобального управления
  8. Классификации региональных организаций
  9. 15.3. Многосторонние организации региональной безопасности
  10. Россия и «региональные нерегнональные» организации Ближнего Востока
  11. Соглашение о создании африканской региональной организации по охране промышленной собственности (АШРО)
  12. Регулирование труда творческих работников средств массовой информации, организаций кинематографии, театров, театральных и концертных организаций, цирков и иных лиц, участвующих в создании и (или) исполнении произведений, профессиональных спортсменов
  13. В поисках интеграции, в погоне за синергией
  14. Управление данными, информацией и знаниями
  15. Слияния и поглощения: стратегические ошибки. Стремление к синергии или просто гордыня?
  16. Глава 17. ПРОБЛЕМЫ ГЛОБАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ И ОБЕСПЕЧЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В XXI ВЕКЕ
  17. 3.2.2. Определение потребности в информации и организация ее сбора
  18. 5.6. Сообщение информации по вопросам аудита лицам, отвечающим за управление экономическим субъектом