<<
>>

Отношения передачи социального опыта и социального заказа

О О Кольцо социального заказа. Отношения О О передачи опыта и социального заказа — 0\ о основа психического механизма социаль- Q'^Q ного прогресса. Они выполняют две функции: 1) передают накопленный и осмысленный одними типами ИМ опыт другим типам ИМ, 2) формируют социальный заказ, то есть выявляют неудовлетворенные потребности одних типов ИМ для того, чтобы превратить их в социальные интересы для других, корректируя и направляя в определенное русло их активность.

По своей объективной значимости эти отношения можно сравнить лишь с симметричными отношениями дополнения.

Первые, то есть отношения дополнения, помогают индивиду обрести психическую устойчивость, психический иммунитет. Вторые обеспечивают его самым передовым человеческим опытом и способствуют мобилизации наиболее развитых элементов психики каждого для использования в соответствии с возникшими в обществе потребностями, как бы собирая интеллектуальную энергию общества в острый луч.

Что представляет собой механизм передачи опыта и социального заказа?

К нему относятся два отношения стыковки: 15-е и 16-е (табл. 2 и 3). В каждом из них один из участников передает свой опыт и заказ, другой — принимает. Первого коммуниканта назовем передатчиком (индуктором), второго — приемником (перцепиентом). Следует обратить внимание на то, что субъект, который в пятнадцатом отношении является индуктором, в шестнадцатом — превращается в перцепиента. Соответственно: пятнадцатое отношение назовем отношением передачи, шестнадцатое — отношением приема. Графически это совершенно одинаковые отношения, различающиеся лишь тем, что тот индивид, который в первом был справа, во втором переходит влево. Каждый партнер-перцепиент по сравнению со своим партнером- индуктором находится на более высокой ступени исполнения социального заказа.

В связи с тем что каждый индивид является и «приемником», и «передатчиком», отношения передачи социального опыта и заказа образуют замкнутое кольцо.

Точнее, не одно, а четыре параллельных кольца, при взаимодействии активизирующих друг друга (рис. 2).

Почему колец четыре? Это закономерный продукт структуры Ю.

Из шестнадцати типов ИМ нельзя составить ни больше, ни меньше таких колец.

Рис. 2

Кольца передачи опыта и социального заказа

I II III IV

А 1. # ? А А Н • Ь А А ? О Ь А А Ь О ? А ? Л Ь О ? Ь А ? О Ь 1* А Н • 1* ? А 1ш # 1

12341 12341 12341 12341

Появление новых идей с точки зрения теории ИМ имеет определенную последовательность. Во- первых, сначала у одного типа ИМ появляются не вполне осознанные, но явно неудовлетворенные, активизированные потребности, дающие о себе знать раздраженностью или растерянностью. Самим индивидом это воспринимается как психический дискомфорт и неприспособленность, а на самом деле является неумением вести себя в социально новой ситуации, новизны которой из-за недостатка какой-то информации или определенных социальных свобод он как раз и не понимает (благодаря типу своего интеллекта). По сути дела, это щр что иное, как возникновение социальной проблемы, которая для интеллекта, находящегося на следующей ступени социального кольца, превращается в социальный заказ. Механизм передачи опыта и социального заказа начинает действовать в тот момент, когда факт дискомфорта доходит до сознания перцепиента. Исполненный социальный заказ обогащает общество чем-то новым, но это воспринимается не обществом в целом, а следующим перцепиентом и именно из-за того, что обществом это отвергается или воспринимается недостаточно активно, а индивидом будет принято как заказ.

Когда мы говорим о передаче опыта, разговор может идти о личном опыте отдельного человека, что является необходимым условием повседневного развития общества, но может быть и обобщенным социальным опытом — развитие науки, техники, искусства, политики и т. п.

Новая идея не может сразу материализоваться. У одного возникает потребность — другой осознает ее, отзывается и находит решение проблемы, третий претворяет его в жизнь.

Каждый тип интеллекта выполняет свою часть социального заказа — социальную функцию своего интеллекта. Каждый отзывается только на то, что относится к его типу. Становится понятным, почему новые идеи не всем доступны: тип ИМ индивидов, воспринимающих новое, определяется типом ИМ тех, кто это новое провозглашает.121

Четыре кольца социального заказа — простая и верная система превращения потребностей и проблем всех типов ИМ в систему социальных заказов — это двигатель прогресса, при котором один и тот же заказ (или разные его стороны) выполняется и контролируется не одним, а четырьмя параллельно действующими кольцами и при котором каждому типу ИМ обеспечивается активное участие в социальном прогрессе общества — в появлении новых идей и их претворении в действительность.

Механизм перехода социального заказа из одних рук в другие раскрывается на рис. 2. Вместе с тем получаем довольно убедительный ответ на вопрос, почему в истории человечества наблюдаются спиралевидные тенденции развития. Социальный заказ вместе с передаваемым опытом движется по кольцу, каждый партнер-перцепиент находится на более высокой, по сравнению с партнером-индуктором, ступени социального опыта и заказа, что, вместе взятое, и образует спираль.122

Можно говорить о действующем в обществе законе прогресса, который проявляется статистически: как тенденция в хаосе случайностей.

Социальность заказа. Социальный заказ — по- настоящему социальное, а не индивидуальное задание. Нельзя сказать, что индуктор дает заказ сознательно. Как заказ партнером-перцегшентом воспринимается дискомфорт, с которым партнер- индуктор сталкивается при исполнении своей жизненной программы. От появления социального заказа до появления исполнителя или исполнителей проходит разное время. Чем более подвижно общество и чем больше в нем образованных людей, тем, при прочих равных условиях, быстрее передается эстафета нового, так как увеличиваются возможность возникновения человеческих контактов и скорость передачи социального заказа.

Поэтому, например, появление и развитие торговых отношений, товарного хозяйства явились не только экономической предпосылкой развития общества, но и способствовали его подвижности, созданию коммуникативной среды для более успешного действия закона социального прогресса, среды, в которой каждому партнеру-индуктору легче найти партне- ра-перцепиента. \

Социальная суть заказа и в том, что непосредственной пользы от его выполнения заказчик не получает. Для того чтобы стало возможным использование нового, оно должно обойти все кольцо передачи опыта и дойти до заказчика уже с другой стороны.123 Можно лишь с большим или меньшим удовлетворением наблюдать за судьбой «начатого» дела. Но и это условно, так как зачинателей нет, есть только продолжатели.

Психологический дискомфорт, в котором находится партнер-индуктор, воспринимается как социальный заказ потому, что и сам индуктор воспринимается как социальная ценность или как исполнитель особо ценных функций. Партнер-индуктор идентифицируется С обществом, а его потребности — с потребностями общества. Для каждого индивида общество начинается с его партнера-индук- тора. Это можно проиллюстрировать многочисленными примерами. Широко известно, какое влияние оказал Жан-Жак Руссо на Робеспьера или на Канта. С точки зрения теории ИМ первый был индуктором, другой перцепиентом.33 Первый из психоаналитиков, которого сразу и серьезно заинтересовали идеи К. Маркса, Адлер, тоже был его перцепиентом.34

На определенных этапах развития общества этому процессу способствует расколотость общества на классы и касты. Высшие классы при своей большей подвижности и возможностях получить образование (во всяком случае, при своем появлении) являются средой, в которой это колесо движется гораздо более быстро, способствуя развитию культуры и науки. Со временем, несомненно, это явление превращается в свою противоположность, тормозя движение прогресса. Социально подвижным можно считать общество, обеспечивающее оптимальные условия для действия механизма социального заказа, то есть достаточное количество контактов между всеми типами ИМ.

Типизм, или типность.

Каждый тип ИМ — исполнитель конкретной социальной функции. Так их воспринимает общество, но не отдельный человек, который на все склонен смотреть прежде всего с точки зрения своего типа. Эту субъективность, предопределяемую типом (в отличие от субъективности, предопределяемой личностью), назовем тип- ностью, или типизмом.

Итак, люди не только субъективны, но и типны. С типной точки зрения исполнитель социальной миссии — лишь индуктор. Лишь он привлекает внимание своей значимостью, авторитетностью или жизненным опытом. Все остальные обыкновенны и если и занимают в обществе видные места, то скорее всего «по недоразумению».

Партнер-индуктор вызывает уважение разными своими способностями и даже осанкой. Все старое, вновь от него услышанное, наполнено большей глубиной, значительностью, новыми оттенками. Открытия воспринимаются как что-то давно ожидаемое.

Индуктора, признают, ему сочувствуют, помогают, уступают, жалеют из-за его мнимой хрупкости, даже когда он об этом и не просит. Перед ним всегда чувствуют себя как бы немного в долгу и стараются пойти навстречу. Перцепиент делает уступки, не ведая, что это уступки.

То, что окружающие индукторы различаются своим интеллектом и культурой, то есть живут в разное социальное время, мало изменяет отношение к ним перцепиентов. Все равно от каждого из них стараются чего-то добиться — признания, знака внимания, — чем-то помочь.

Партнер-перцепиент — более высокая ступень в кольце социального заказа, чем индуктор. В том, что он находится на более высокой, чем твоя, ступени совершенства, разобраться нелегко. Поэтому индуктор не полностью понимает перцепиента: все, что связано с его делами, имеет склонность слиться в нечто единое, обобщенное, может удивлять, но не дает возможности увидеть проблему. В этом отношении он отличается от полностью его понимающего перцепиента, который иначе и не мог бы им стать. Перцепиент видит идеи индуктора более дифференцированно, чем сам индуктор. Можно сказать, видит с продолжением.

Так как в тонкостях дела перцепиента индуктор не разбирается, у него совершенно закономерно создается впечатление, что перцепиентом все делается без усилий, с необычной легкостью.

Вся жизнь перцепиента кажется гораздо менее сложной, чем жизнь других, возможно, и потому еще, что тот почти всегда внимателен и свободен для партнера- индуктора. (По нашим наблюдениям, знакомые с интертипными отношениями перцепиенты стараются сократить количество таких непродуктивных контактов.)

Многим казалось, что Каренин уступал Анне из желания соблюсти внешние приличия, то есть из-за «пустого». Как иначе объяснить столь странное поведение солидного чиновника? Все становится на свои места, если применить для решения теорию ИМ. Каренин был связан с Анной отношениями социального заказа и не мог не делать ей уступок. Он исполнял то, чего, как ему казалось, хочет Анна, и все от нее исходящее казалось исключительно важным. Его мучила не столько необходимость делать эти уступки, сколько незнание, как ей помочь.35 Талант Льва Толстого позволил ему описать эти отношения, не догадываясь об их объективной природе. Не менее тонко те же отношения описал Драйзер в «Американской трагедии» 36 между Клайдом и Робертой, которая поэтому так быстро подпала под влияние Клайда и не могла разобраться, в чем он искренен по отношению к ней, а в чем — нет, и только по этой причине ее личные проблемы остались для Клайда труднодоступными и даже как бы нереальными. Отношения социального заказа связывали Клайда и с его двоюродным братом Гильбертом, только здесь Клайд был перцепиентом, а не индуктором. Вспомните, с каким благоговением он воспринимал Гильберта, как значительно звучали для Клайда его слова, хотя тот к нему относился с постоянным презрением. (Отношения Клайда с Сондрой Финчли были отношениями полного дополнения.)

По отношению к некоторым перцепиентам тоже можно заметить своеобразное щадящее отношение. Но если индуктора ценят и щадят как социально значимого, но недостаточно сильного или даже хрупкого, то перцепиента — скорее как сильного, впустую. растрачивающего свою энергию и себя.

Человек не может оставаться спокойным и безучастным к тому, что в нем программируется его индуктором. Это подхлестывает, подбадривает, подзадоривает. Благодаря тому, что приходит «под кодом» индуктора, он как бы пробуждается и осознает свои силы. Просыпается то, что называется социальной природой человека и чувством долга по отношению к обществу. Люди включаются в карусель исполнения социальных заказов.

Поэтому человек совершенно безучастен к тому, что в нем старается «запрограммировать» его перцепиент. Лучшим реформатором, когда приходит время отмести всем привычное старое, бывает не перцепиент, а индуктор, который исполняет это с большим рвением.124 Интересные примеры дает мировая история. Влияние Ришелье на Людовика XIII, например, или Кольбера на Людовика IV объясняется теми же отношениями социального заказа.

Каждый перцепиент повторяет социальный заказ, то есть проблему индуктора, причем с гораздо большей осознанностью, чем сам индуктор. Каждый в меру своих сил старается в ней разобраться. Но для непосредственного решения проблемы необходимо не только типное, то есть диктуемое типом ИМ, предрасположение. Исполнителем любого социального заказа может быть только индивид с конкретным типом интеллекта, причем с определенными социальными качествами (уровнем интеллекта, образованием, а то и должностью).

Роль принимающего социальный заказ индивида может быть активной и пассивной. В первом случае перцепиент ограничивается передачей социального заказа из одних уст в другие с обязательным добавлением собственной «субъективности», без которой заказ не продвинется к следующей ступени исполнения. Иными словами, индивиды, непосредственно не включающиеся в дело, все равно оценивают новые идеи, по возможности поддерживают и тем способствуют их продвижению.

Причина суггестивности. Суть социального заказа в том, что человеку задание дается в такой форме, что от него отказаться трудно и даже немыслимо. Конкретная причина этой суггестивности лишь в том, что перцепиент воспринимает не «информацию вообще», а информацию развитой второй функции индуктора, которая направлена на его четвертую функцию. И только по этой причине она не может стать «обыкновенной», то есть такой, которая, войдя в одно ухо, выходит в другое. Она оседает в психике индивида не менее глубоко, чем информация, получаемая от дополняющего или от активатора. Но с дополняющим и с активатором существует полноценная обратная связь. Здесь же такой связи нет, потому что обратная информация, та, которую индуктор получает от перцепиента, является сравнительно неопределенной и расплывчатой (она идет от третьей функции). Можно сказать, что при отношениях передачи социального опыта и заказа информация, идущая к перцепиенту, является такой же веской, как при отношениях дополнения, а обратная, направленная на индуктора, — так же малоубедительна, как при отношениях параллельных интеллектов. Она кажется субъективной и потому-не очень важной. При симметричных отношениях получаемая обеими сторонами информация оценивается одинаково: или как объективная — доказуемая, или как субъективная, которую можно лишь принимать или не принимать на веру, но доказать нельзя. Объективность и субъективность — свойства не самой информации, а результат отношений между двумя типами ИМ. Поэтому при отношениях социального заказа информационный поток, с одной стороны, кажется объективным, а с другой — субъективным.

Странная судьба. В любом обществе в любое время возникает много разнообразнейших социально-психологических проблем, а вместе с тем и социальных заказов. Однако обществом осознаются лишь те заказы, которые долго не находят исполнителей, то есть при возникновении «узких мест» в результате того, что в определенной цепи людей отсутствует индивид с нужным типом ИМ. Иногда, напротив, из-за присутствия какого-ли- бо одного индивида, который, препятствуя социальной подвижности общества, препятствует превращению некоторых социальных проблем в социальные заказы. В истории человечества остаются, во-первых, имена людей, решавших проблемы, которые задержали колесо прогресса, то есть достаточно старые проблемы, а во-вторых — имена тормозивших их решение.

Нет более или менее ценных типов интеллекта. Все незаменимы в эстафете социального прогресса. Но ознакомление с типами ИМ наиболее выдающихся, наиболее известных за последние столетия людей приводит в недоумение. Слишком велик удельный вес людей одного-единственного типа — ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКОГО ЭКСТРАТИМА (ТАП). (См. приложение.) Очень многие из людей этого типа долгие годы работали никем не признаваемые, на свой страх и риск, не находя поддержки у своих соплеменников, что довольно редко происходит с индивидами других типов ИМ, если уж они чем-то занимаются. Нередко из обыкновенных умных людей или ученых ИНТУИТИВ- НО-ЛОГИЧЕСКИЕ ЭКСТРАТИМЫ превращались .в глазах общества в гениев только потому, что слишком долго оставались непонятыми, что десятилетиями «доделывали» то, что давным-давно следовало передать в пользование общества.

В чем дело? Почему, когда очередь в кольце социального заказа подходила к ИНТУИТИВНОЛОГИЧЕСКОМУ ЭКСТРАТИМУ, движение в кольце затормаживалось, то, что номинально уже было открытым, фактически все еще оставалось за семью замками? Для решения этого вопроса нужны специальные исследования, однако уже сегодня можно утверждать, что в условиях развитого товарного хозяйства что-то не ладится в первом кольце социального заказа. Мы можем пока предложить такую гипотезу: 1.

ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКИЙ ЭКСТРА- ТИМ — один из наименее приспособленных к конкурентной борьбе типов личности. И чаще других отторгается от социально престижных мест своими более «пробивными», деловыми собратьями. Возможно, этих людей слишком мало как среди академических ученых, так и среди государственных мужей, и поэтому, как только в любой конкретной цепи социального заказа свое слово приходится сказать ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКОМУ ЭКСТ- РАТИМУ, то его там просто не оказывается. А кольцо социального прогресса приостанавливается, пока не появится другой перцепиент, часто со стороны. (Возможно, поэтому так часто дело, в котором они достигают успехов, не соответствует их образованию и специальности.) Дело затрудняется тем, что и после сделанных ими открытий в нужном окружении не оказывается людей с тождественным типом ИМ, которые сразу бы поддержали понятное и даже «само собой разумеющееся» новое. Мало, по-видимому, людей такого типа и среди облеченных властью государственных мужей, в руках которых сосредоточены средства и организационные возможности. 2.

Проблема упирается не в ИНТУИТИВНО- ЛОГИЧЕСКОГО ЭКСТРАТИМА, а в его перцепиента - ЭТИКО-ИНТУИТИВНОГО ЭКСТРАТИМА, который по каким-то причинам, возможно из-за своей тяги к искусству, редко попадает в ряды академических ученых или государственных мужей. Из-за этого ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕС- КОМУ ЭКСТРАТИМУ приходится долго «пробивать» свои идеи, пока не найдется кто-то, кто ими заинтересуется, поймет и даст зеленый свет, подняв на другую ступень в кольце социального заказа. Реальная сила ЭТИКО-ИНТУИТИВНЫХ ЭКСТРАТИМОВ в том, что они видят перспективу, то есть видят, что новые идеи принесут человечеству. В кольце социального прогресса ЭТИКОИНТУИТИВНЫЙ ЭКСТРАТИМ связывает теоретические идеи ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКОГО ЭКСТРАТИМА с беспокойной активностью жадного к практической деятельности СЕНСОРНОЭТИЧЕСКОГО ЭКСТРАТИМА, открывая перед ним социальный смысл нового.

Стыковка. Как действует механизм стыковки индуктора с перцепиентом при передаче социального опыта и заказа?

Свою вторую интеллектуальную функцию индуктор как бы запускает в подсознание перцепиента (рис. 2), благодаря чему и приобретает влияние, но ему малопонятны сознательные функции перцепиента. К ним нет доступа. Они от него «свободны». Потому информационный поток, направленный лучом на четвертую функцию перцепиента, превращается в радугу, для самого индуктора уже малопонятную и даже малозаметную.

О перцепиенте можно сказать обратное. Он связан с сознательной функцией индуктора, правда, он ее не контролирует и не может иметь на индуктора какое-то особое влияние, зато понимает все его деяния. В общем, кого-то понимать или не понимать по рангу положено или не положено.

Итак, с одной стороны имеется индуктор, плохо понимающий результаты деятельности и опыт перцепиента, но имеющий на него влияние. С другой — перцепиент, полностью понимающий опыт и всю деятельность индуктора, но не способный на него повлиять.

Поведение в споре. Кто индуктор, а кто перцепиент, очень легко понять, наблюдая поведение партнеров в споре. Это лучшая иллюстрация того, как выглядит трансакция без взаимодополнений. Индуктор не понимает и не воспринимает доводов перцепиента: они неубедительны и неинформативны, получаемые от него сигналы не несут той информации, которая есть при других отношениях. Перцепиент чувствует, что его слова «идут мимо». Чувствует неубедительность своих доводов даже при разговоре на хорошо известную тему. Приходится либо умолкнуть, либо вспылить. Трансакция «перекрещивается». Неприятный укол получает лишь перцепиент. Но индуктор тоже недоволен: ему говорят что-то невнятное, а потом еще и обижаются. Со стороны складывается такое впечатление, что один из партнеров (индуктор) на высоте, а второй или отличается очень поверхностным знанием объекта, или просто неуравновешен. Хладнокровие первого испаряется, как только он в такой же ситуации встречается со своим индуктором. Высокомерное спокойствие — отличительная черта всех индукторов в отношениях с перцепиентами. Индуктор всегда прав, даже тогда, когда спор идет

о том, что лучше знает перцепиент. Не он же виноват в том, что аргументы перцепиента «неубедительны», что постоянно приводятся «не те» доводы.

Можно добавить, что агрессивность перцепиента индуктор по-настоящему тоже не понимает. Она тоже неубедительна, на нее почти не обращают внимания, отмахиваются от нее. Это, во-первых, потому, что индуктор никогда не чувствует себя виноватым в отношениях с перцепиентом, не видит причин для каких бы то ни было угрызений совести, не понимает, из-за чего на него сердятся, и даже вообще не верит, что на него по-настоящему сердятся. Возможно, эта невозмутимость и есть одна из причин, почему перцепиент не может по-на- стоящему рассердиться. Или, во всяком случае, кажется, что невозмутимость — причина, а не следствие.

Безопасное расстояние. Перцепиент может стать и становится самостоятельным продолжателем дела индуктора за пределами понимания самого индуктора лишь потому, что его интеллектуальные функции свободны от контроля и понимания последнего. А как быть с четвертой функцией, которую индуктор контролирует? Все наши наблюдения показали, что свобода становится реальной и перцепиент превращается в исполнителя социального заказа только при условии освобождения четвертой функции из-под влияния индуктора, то есть при условии его удаления на «безопасное расстояние». Иногда против воли индуктора. Если перцепиенту это не удается, он превращается не в исполнителя социального заказа, а лишь в сателлита или вассала индуктора. Проявлять самостоятельную активность на глазах у индуктора, который из-за особенностей своего типа ИМ не понимает методов работы перцепиента, невозможно.37

Любое недовольство индуктора — заказ. Но недовольство может быть обращено на кого-то в окружении перцепиента или на него самого. Социальный заказ формирует лишь то недовольство индуктора, которое обращено на окружение перцепиента. Недовольство, обращенное на самого перцепиента, наоборот, приводит по меньшей мере к замешательству последнего. Если же перцепиенту приходится действовать под наблюдением индуктора, это происходит постоянно.

Выбор перцепиента. Обычно замечают и восхищаются всеми индукторами и только некоторыми перцепиентами, теми из них, кто в силу сложившихся обстоятельств становится реальным помощником. Перцепиентов замечают после того, как возникает реальная потребность в признании или хотя бы в понимании.

Внимание со стороны индуктора, если к нему успели привыкнуть, является необходимым условием психического «комфорта» перцепиента. От него не отказываются, напротив, стараются сохранить. Платой за потерю активности и самостоятельности, когда это происходит в малой группе, является чувство полной защищенности от недружелюбного или мнимо недружелюбного окружения. Перцепиент иногда жалуется на индуктора или даже восстает против него (чего тот часто не замечает), но это лишь до тех пор, пока он находится вне поля внимания индуктора. Как только он обратится за помощью, снова станет ценным и нужным.

Функции коммуниката. В начале данной работы упоминалось, что информацию друг другу передают только тождественные элементы. Нам известно, что механизм селекции воспринимаемых сигналов, то есть код ИМ, образован из восьми элементов, поэтому сигналы, посылаемые составными элементами структуры Ю, всегда каким-то образом, то есть более или менее сознательно, воспринимаются психикой другого индивида. Вопрос лишь в том, в какой степени сознательно это про исходит и какое количество информации несут эти сигналы.

В трансакции с другим индивидом может участвовать каждый элемент структуры Ю. Можно говорить о коммуникатах, которые другому индивиду посылают первая, вторая, третья и четвертая функции структуры Ю. Между ними есть существенная разница, и заключается она в степени сознательности коммуниката. Коммуникаты репродуктивной и продуктивной функций осознанны. Коммуникаты следующих функций такой осознанностью не отличаются. Используемые при этом слова и мимику лишь относительно можно назвать коммуникатами. Это и непосредственная реакция на происходящее, и отзвуки царящего в голове хаоса мыслей и чувств. Самим коммуникантом эти сообщения часто сразу же забываются, так как исполняют лишь роль пеленгующих сигналов, задача которых — показать свое духовное состояние и получить от партнеров ответное, иногда достаточно развернутое эхо.

Если воспользуемся терминологией Берна, то коммуникаты репродуктивной и продуктивной функций ЭГО придется назвать выступлением с позиции взрослого, то есть попыткой «пристроиться сверху» или рядом, а коммуникаты суггестивной функции — выступлением с позиции ребенка или попыткой «пристроиться снизу». Попытка пристроиться снизу — это поиск индивида с дополняющим типом психики, который видит ту сторону жизненных затруднений индивида, которые ему самому не только не понятны, но и не видны. Коммуникаты адаптивной функции, то есть МНС, — позиция родителя. В полностью развернутом виде эти три позиции можно показать только на модели А.

Иногда встречаются люди, которые совершенно бессмысленно повторяют всем одно и то же, что называется, «ноют». Это лучший пример того, как ведет себя человек, который из-за отсутствия индивида с дополняющим типом ИМ интенсивно ищет пристройки снизу, чтобы получить ответ на ему самому непонятный и даже не осознаваемый им вопрос. Интенсивный поиск пристройки снизу свидетельствует о том, что у человека есть проблемы, в которых он не разбирается, что он ищет того, кто сумеет довести эти проблемы до его сознания и укажет возможные способы решения, то есть объяснит ему его самого и освободит от тяготеющей над ним непонятной ответственности.

Усилитель. Суггестивность перцепиента очень напоминает суггестивность дополняющего, только первая гораздо сильнее. Почему? Возьмем, к примеру, пару экстратимов, связанных отношениями социального заказа. В малой группе каждый из них, кроме всего прочего, ищет своего дуала — дополняющего. Сигналы, используемые в поиске пристройки, должны быть достаточно сильны, чтобы пробудить активность инертного интротима. Те же сигналы, «попавшие» на подвижного экстрати- ма, звучат как транслируемые через усилитель и превращаются в сигналы бедствия, заставляющие действовать с исключительным напряжением.

С интротимами в отношениях социальной суггестии происходит нечто подобное. Они тоже ищут пристройки снизу. Посылаемые при этом сигналы должны быть достаточно сильны, чтобы обратить внимание экстратима на те стороны объективной жизни, которые сам экстратим не замечает, и немного уравновесить его активность. Те же сигналы, направленные на другого, не менее осторожного интротима, тоже звучат как через усилитель и превращаются в сигналы опасностей, подстерегающих со всех сторон.

Малая группа и семья. Что мы знаем о психической ситуации между супругами, связанными отношениями социального заказа?

Как уже говорилось, перцепиент превращается в исполнителя заказа только при условии освобождения четвертой суггестивной функции из-под влияния индуктора. Однако это возможно только при общении в широком социальном кругу, в большом коллективе, где расстояния между людьми постоянно меняются, а не в малой группе, где кооперирующие индивиды свои силы и волю объединяют полностью, где «информационные» отношения установлены как бы раз и навсегда и практически в течение долгих лет жизни совершенно не меняются.

В малой группе большая часть общения приходится на те функцйи, которые склонны к пристройке снизу. В условиях, когда на любую попытку индуктора пристроиться снизу смотрят как на социальный заказ, ситуация становится трудновыносимой. При каждом заказе все внутренние силы перцепиента напрягаются, его постоянно настраивают на деятельность и не отпускают для деятельности. Это призыв «к ничему».

У перцепиента нет выбора — принимать или не принимать социальный заказ. Каждое недовольство или недоумение индуктора — это закодированный в его словах и интонациях призыв, приводящий психику перцепиента в состояние эмоционального напряжения. Нервная система расстраивается от постоянного перенапряжения, от обилия противоречивых сигналов и незнания, за что именно взяться. При каждом «заказе» для проявления активности в пользу индуктора, для его «защиты» высвобождается энергетический заряд. Высшая точка напряжения достигается, когда настоящим или хотя бы подразумеваемым адресатом претензий индуктора становится сам перцепиент. Это «перерыв в деятельности», то есть фрустрация, ведухцая к агрессии, так как нагнетаемое эмоциональное напряжение каким-либо образом все равно должно реализоваться.

Любое эмоциональное напряжение требует движения для реализации повышенной активности организма. Поставленные против такой активности преграды фрустрируют человека. Предназначенную для конкретной цели энергию приходится использовать на уничтожение преграды, то есть на агрессию против нее или, если она опасна, — на бегство от нее, что и происходит с теми, кого мы называем асоциальными существами. Акт агрессии как уничтожение преграды, то есть какого-либо предмета, — самый простой способ избавиться от излишков накопленной энергии.

Запастись этой энергией на будущее, к сожалению, нельзя. Она или используется в проявлениях внешней активности, или сжигает самого носителя, его вегетативную нервную систему, то есть превращается в акт самоагрессии. Правда, можно воспользоваться советом медиков — поколотить боксерскую грушу или хотя бы сбегать на девятый этаж и обратно. Возможно, это и разумно, но у нас так не принято, это вызывает ненужное удивление посторонних, что фрустрированному человеку неприятно. Причем пока еще бытует мнение, что человек сам «виноват» в своих эмоциях, что все дело в неумении взять себя в руки. И вот такими «неумеющими» заполнены больницы и кабинеты врачей. Это контингент хронических больных.

Некоторым кажется, что и в жизни первобытного человека фрустраций и стрессов было предостаточно. Несомненно, каждая встреча с сильным хищником была вынужденным перерывом в актив ности, скажем — в охоте. Но возникающий при этом «излишек» энергии не превращался в излишек как таковой, а использовался или для бегства от хищника, или на защиту от него, что требовало естественной активности и никак не отражалось на вегетативной нервной системе.

Что касается конкретного отношения социального заказа, то проявление агрессивности в отношении индуктора невозможно, и в связи с ощущением перцепиентом «хрупкости» индуктора. Агрессивность по отношению к вещам или пробежка на энный этаж не подходят — они кажутся смешными индуктору. Через это перцепиент не переступает. Проявить некоторое подобие агрессивности он может, лишь защищая интересы других, то есть в борьбе с необходимостью прерывать деятельность, необходимую кому-либо другому: детям, рабочему коллективу, из чувства ответственности перед руководством. Тогда перцепиенты «огрызаются» или прибегают к немотивированным с точки зрения индукторов выпадам — к крику или даже рукоприкладству, порой и к алкоголю, который уменьшает суггестивную силу индуктора. (Как это происходит — увидим при рассмотрении действия модели А.)

Пристройка снизу. Во всех попытках пристройки снизу можно заметить скрытые трансакции. Но это не значит, что они объективно заключаются в словах, интонациях или мыслях коммуниканта, потому что каждый адресат (в зависимости от его информационного отношения с коммуникантом) этот скрытый смысл воспринимает по-своему, а многие его совершенно не замечают. Примерами таких пристроек снизу в бытовых отношениях могут быть любые бытовые вопросы, задаваемые ворчливо. «Почему что-то сделано или не сделано, куплено или не куплено, не там лежит, забыто» и т. п.

Шифр скрытой трансакции в руках дополняющего. Лишь он полуосознанные сигналы коммуниканта понимает полностью — и механически отвечает нужной для дуализации пристройкой сверху. Похоже ведут себя и индивиды, связанные отношениями активации.

У индивидов, находящихся в конфликтных отношениях, при этом возникает подозрение, что это — маскируемое издевательство с позиции родителя или взрослого. Следует ответный выпад, что приводит к перекрещивающейся трансакции и — конфликту. Хотя это можно назвать и мнимым конфликтом, так как первый коммуникант не хотел задеть второго и будет чувствовать себя обиженным в своей доверчивости, откровенности, непосредственности и прочих лучших чувствах. Хотя, как мы это теперь уже точно знаем, с точки зрения теории интертипных отношений все конфликты — мнимые конфликты. Озлобленность в голосе человека — лишь усталость от поиска дуализации.

При отношениях тождества партнеры понимают, что коммуникант находится в затруднительном положении, что ему нужна помощь, но самого главного, нужного слова не находят. Вместо пристройки снизу — ребенок —родитель — получится пристройка рядом — коммуникатами обменялись двое взрослых. Партнер по тождественным отношениям не может выступить в позиции родителя в том смысле, какой этому термину дал Берн, даже тогда, когда это настоящий родитель. Это всегда отношения взрослого со взрослым. Все другое может быть лишь игрой, притворством с обоюдного согласия.

В подавляющем большинстве информационных отношений попытку пристройки снизу совершенно не замечают, на нее не реагируют или воспринимают как шутку и пристраиваются рядом в позиции ребенка.

Совершенно по-другому скрытый смысл такой трансакции воспринимает перцепиент, в сознании которого потребности индуктора, как уже говорилось выше, из субъективных превращаются в объективные. Ему трудно догадаться, что такой значимый человек может искать самой обыкновенной пристройки снизу. Кроме того, как уже упоминалось, многие информационные сигналы индуктора перцепиентом воспринимаются как через усилитель, а сигналы недовольства — как сигналы бедствия. В целом полуосознанные сигналы индуктора, направленные на пристройку снизу, как, наверное, уже понятно, воспринимаются двумя способами: 1)

если за словами индуктора можно увидеть проблему, перцепиент вступает в отношения социального заказа, принимает его и превращается в его исполнителя; 2)

если в словах индуктора содержится хотя бы доля нервозности, направленной на самого перцепиента, это воспринимается как острое и незаслуженное порицание с позиций родителя, который не хочет и не старается быть справедливым и даже, отлично зная о привязанности к нему перцепиента, позволяет себе безнаказанно издеваться.

Пример. ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКИЙ ЭКСТРАТИМ (ТАП) роется на книжных полках, стараясь отыскать нужную книгу, и ворчит, что «никогда ничего нельзя найти».

Что значат эти слова для его дополняющего — СЕНСОРНО-ЭТИЧЕСКОГО ИНТРОТИМА

(ТОЬ)? В них он слышит жалобу на то, что его партнер вечно ничего не помнит, и он бросается по- .

могать искать. Оба довольны. Один — оттого, что имеет партнера, который все знает и умеет, другой — потому, что удалось поднять настроение (например, супруга).

Перцепиент же, то есть ЭТИКО-ИНТУИТИВНЫЙ ЭКСТРАТИМ (ТЬА), на то же замечание реагирует словами: «Я к твоим книгам не притрагиваюсь». В словах партнера он услышал упрек в том, что кто-то трогает его вещи и наводит в них порядок. Но этот ответ был бы правильным и успокаивающим только для его дуала, то есть ЛОГИКО-СЕНСОРНОГО ИНТРОТИМА (ТП#), который не переносит, когда трогают его вещи. ЭТИКО-ИНТУИТИВНЫЙ ЭКСТРАТИМ ему потому и подходит, что никогда не наводит порядка в вещах другого, как, между прочим, и в своих собственных, а вот ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКОМУ ЭКСТРАТИМУ (ТАП), наоборот, необходимо, чтобы кто-то разбирался в его вещах лучше его самого.

И перцепиент чувствует себя кругом и безысходно виноватым. Он слышит упреки человека, который на него положился и стал жертвой обмана. Причем если речь-то идет о бытовых мелочах — тем глупее и неприятнее этот обман. Перцепиенту и в голову не приходит, что его индуктор выступает в роли ноющего ребенка, который ждет всего лишь успокоения, и что чаще всего его мнимая жалоба не требует никакого ответа. Дело в преувеличенном суггестивном восприятии перцепиентом всех сигналов индуктора.

Семейные отношения от этого только страдают. С одной стороны, заключенное в словах индуктора значение разрастается, субъективное превращается в значимое, объективное. С другой — теряется первоначальный смысл слов индуктора, а вместе с тем и выраженные в них субъективные потребности. Перцепиент готов решать социальные проблемы индуктора, но он совершенно не знает его повсе- дневных конкретных потребностей и не умеет их удовлетворять. По сути дела, он склонен работать не на супруга, а на общество, что супруг обычно совершенно точно и воспринимает как заботу не о нем, а «о других».

А как же с интересами перцепиента, который ведь тоже иногда нуждается в пристройке снизу? Нужно признать, что пристройка снизу — единственное, что ему по-настоящему удается. По сути дела, все начинается и кончается этой пристройкой. Индуктор понимает и учитывает его мнение как «взрослого» только тогда, когда оно не отличается от егогсобственного, даже когда перцепиенту уступают и балуют его, то уступают ему как ребенку. Иначе индуктор реагировать не может. Он не видит и не может видеть реальных, то есть типных, потребностей супруга. Заботится лишь о «правильных», действительных потребностях, а не о «детских выдумках», то есть заботится о потребностях перцепиента так, как если бы он был дополняющим, постоянно попадает впросак и совершенно последовательно этого не замечает.

Итак, по нашим предположениям, при коммунистах репродуктивной и продуктивной функций перцепиенту передается социальный опыт, а при коммуникатах других функций — социальный заказ. То есть, пока индуктор выступает в позиции взрослого, перцепиенту передается его опыт, когда же он выступает в позиции ребенка, то его потребности превращаются в социальный заказ.

«Странности» вассала. В перцепиенте для индуктора много странного и привлекательного. Одна часть деятельности перцепиента — реализация его первых двух функций — не может не удивлять, но она не понятна. С делом, которое самому индуктору кажется сложным и даже невыполнимым, перцепиент справляется легко, но с тем, что тому кажется совершенно простым и требующим не усилий, а лишь доброй воли и некоторой внимательности, у него ничего не получается. Кто поверит, что при желании таким простым вещам нельзя научиться? Индуктор в недоумении и приходит к выводу, что перцепиент делает лишь то, чего захочет, что ему вздумается. У перцепиента что-то не получается лишь потому, что он «не хочет подумать», «не желает сосредоточиться» и т. п. То есть из чувства безответственности, избалованности, своенравности, предпочтения более интересных для него дел более важным с точки зрения индуктора, из-за нежелания или неумения считаться с делами других людей. Индуктор чувствует себя обязанным на все это как-то реагировать, что было бы исключительно правильным в отношениях с дополняющим дуалом, но чего никак нельзя допускать в отношениях с перцепиентом, который эту реакцию воспринимает не как коррекцию, а как ярко выраженное недовольство индуктора. Это фрустрирует и полностью парализует его активность.

Как прекратить? Упреки и псевдоупреки индуктора исключительно неприятно возбуждают перцепиента. И совершенно непонятно, как их избежать, как «все это» прекратить. Тем более что объяснить индуктору, в чем суть дела, практически невозможно. Перцепиенту не хватает «убедительных аргументов». Индуктору трудно избежать даже тех конкретных слов или обращений, от которых просят отказаться. Это еще больше усугубляет сложное положение перцепиента, которому тяжело сознавать, что близкий-человек постоянно ранит его словами, которые для него самого немного значат.

ю*

Перцепиент обычно избегает проявлений своей фрустрированности и агрессивности. И потому, что чувствует ответственность за духовный покой индуктора, и потому, что трудно объяснить другому то, чего он по складу своего характера не воспринимает. И все-таки в некоторых вариациях фру- стрированность перцепиента бывает понята индуктором и достаточно ему неприятна. Это, по-види- мому, происходит в тех случаях, когда сигналы адаптивной (МНС) функции перцепиента ранят суггестивную функцию индуктора. Проявляется это не столько в отношениях супругов, сколько в отношениях родителей с детьми, в которых родитель всегда более свободен, менее жестко себя контролирует. Самому перцепиенту от таких выпадов немного легче, он заставляет замолчать, что в данной ситуации и является его основной целью. Дети же при этом чувствуют свою ненужность родителям, воспринимают себя как лишнее бремя.

Болезнь «на службе». В таком браке перцепиент постоянно чувствует себя виноватым и живет в тревоге. Искупить свою «вину» и доказать преданность можно только одним способом — исполнением всех желаний индуктора. Так как это невозможно, нужны объективные доказательства этой невозможности. Доводы не помогут. Справкой от врача не обойтись. Нужна конкретная реальная болезнь. Это не сразу удается, но если постоянно чувствовать себя виноватым, обзавестись попутно неврозом, нетрудно доконать себя и физически. Болезнь — время отдыха, когда его ни о чем не спрашивают, за исключением того, «почему он плохо лечится», «не следит за собой», «мало обращается к врачам» и т. п.

Итак, в браке перцепиент болеет из-за: 1) постоянного напряжения, которое возникает от возбуждающих сигналов индуктора; 2) вынужденной пассивности, являющейся следствием того, что активность в таком браке карается большей дозой «недовольства» партнера, чем пассивность, то есть в результате физической и психической недореализа- ции. Чем менее перцепиент активен, тем меньше фрустрирующих сигналов он воспринимает.

Индуктор тоже живет в напряжении и тоже «утопает» в неврозах, но уже по другим причинам: 1)

отсутствие опеки со стороны психически не дополняющего партнера, постоянное сдерживание чувств, чтобы не задеть слабонервного супруга; 2)

повышенная активность и ответственность за двоих, отсутствие нужных советов и помощи при составлении и выполнении семейной программы.

Это тоже держит в напряжении, вызывает беспокойство, перерастающее в постоянную тревогу, чувство страха и беспомощности, ведет к неврозам и различным соматичерким заболеваниям. Тоже «бегство и болезнь», но это происходит несколько позже. Перцепиент «выходит из строя» раньше.

В браках, где супруги связаны отношениями передачи социального заказа, нередко приходится наблюдать исключительную привязанность супругов. И странную, болезненную несамостоятельность одного из них. Трудно ’разобраться, в чем причина: то ли он не самостоятелен, оттого что болен, то ли он болен, оттого что не самостоятелен. Второй же трудится и отдувается за двоих. Если же индуктор умирает или серьезно заболевает, это приводит к странной перемене в поведении и самочувствии первого. Он забывает о болезнях, становится относительно энергичным, трудоспособным и совершенно самостоятельным. И даже — не более больным, чем все окружающие. Как будто все прежние болезни и беспомощность были лишь притворством. Перцепиент как бы ждет, пока «у супруга не опустятся руки». Только после этого оказывается, что он достаточно активен, умело ориентируется в жизненных ситуациях, что раньше его удерживала лишь боязнь «ошибиться», то есть подойти к решению бытовых проблем не с той позиции, с которой к ним подходит супруг, вызвать на его лице хотя бы тень недовольства или непонимания.

Пара, в которой супруги связаны асимметричными отношениями, в црироде, по-видимому, считается обычной ошибкой естественного отбора и исправляется самым естественным для всего живого образом.

Сила традиций. Таких браков довольно много. Не будем трогать конкретные причины их появления. Для этого нужна более обширная информация, чем та, которой мы располагаем на сегодняшний день, однако с уверенностью можно сказать, что это — отсутствие подходящих для современного образа жизни традиций подбора партнеров. В частности, попытки общества механически сохранять старые деревенские традиции, когда все друг друга знали с детства: в труде, в праздники и на досуге. И когда приходила пора выбора, это не был выбор вслепую. Случались насильственные браки, но в них было не больше насилия, чем во многих теперешних браках «по любви», когда молодых людей сводят страх одиночества и нормальное для этого возраста половое влечение к любому физически достаточно развитому партнеру. Так называемое несерьезное отношение молодых людей к браку («если будет плохо — разведусь») — попытка решить эту наболевшую социальную проблему своими силами.

Проблему выбора партнера может помочь полностью решить предлагаемая нами теория психического дополнения. Знакомые с ней молодые люди не делают обычных ошибок и даже не «влюбляются», если есть условия выбора, в не подходящих им по типу личности партнеров. Однако сама собой эта теория не распространится, кроме того, назрела необходимость улучшить условия знакомства. Причем в активной, а не пассивной (не дающей опыта кооперации) обстановке. Дискотека не выход, да и их слишком мало.

Уход в болезнь — не единственный выход в браке для супругов, связанных отношениями социального заказа. Есть и другие. Партнер-перцепиент может искать способы таким образом отдалиться от вынужденной кооперации со своим супругом, чтобы не потерять ни здоровья, ни супруга. Поэтому в некоторых случаях эти отношения приводят к очень большой социальной активности за пределами семьи. Супругам преподносятся социальные победы. С одной стороны, это способ удалиться от супруга на безопасное расстояние, освободить от его контроля свою суггестивную функцию, с другой — выполнить его социальные ожидания, доказать свою преданность. Одним из наиболее забавных и интересных случаев в истории, когда одному супругу, причем женщине, удалось вырваться из плена отношений социального заказа у семейного очага, является пример Маргарет Тэтчер. Это пример того, как сильная личность сумела уйти из-под контроля «домашнего индуктора» в активную политическую жизнь. Маргарет Тэтчер рано включилась в политическую жизнь, тогда и познакомилась с будущим супругом Денисом Тэтчером, затем родила двоих детей, вырастила их и вернулась к политике.

Таких примеров можно найти и больше. Исключительная и всесторонняя активность писателя В. Шукшина с точки зрения нашей теории тоже объясняется отношениями социального заказа, которые связывали его с женой.

Дети. Если между ребенком и родителями, особенно матерью, образовались асимметричные отношения, они приобретают несколько иные оттенки.

В случае, если ребенок — перцепиент, он всегда кажется немного неудачником. Неизбежно закрадывается сомнение в его умственных способностях, самостоятельности, в том, что из него «что-нибудь» выйдет.

Если же он индуктор, его всеми возможными способами укрощают, так как общение с собственным чадом, выступающим в роли суверена, трудно представить. Ребенку же рядом с матерью-перцепи- ентом холодно, он не чувствует себя любимым и опекаемым. Мать осознается как непонятный, хотя и не страшный укротитель. Ребенок уходит в себя настолько, что экстратим окружающими воспринимается как интротим, а интротим — как сверхпас- сивный человек, которого продолжают укрощать, выбивая из него строптивость. Мать особенно волнует тон отпрыска. Его шутки обычно «грубы, бестактны и недружелюбны», свидетельствуют о презрительном отношении к людям, неуживчивости. Это ^ — ожидаемая причина будущей несчастной, одинокой жизни без друзей. Кстати, общаются такие молодые люди и вправду трудно. Не из-за своей мнимой грубости, а за счет повышенной сдержанности. Долгие годы после ухода из дома молодой человек не может освободиться от чувства, что он все делает не так и окружающие не могут к нему хорошо относиться.

Перцепиент «защищает» посторонних людей и от своего супруга-суверена. В его тоне с людьми тоже часто слышат резкость и грубость. Это из-за его ошибочного суждения, что все, что до боли неприятно ему самому, должно задевать и других: «Поверьте, он совсем не такой злой, как кажется». Этим и ставят супруга в совершенно глупое положение. То же и при конфликтных отношениях ИМ, только в таком случае к своему партнеру относятся более критически, без тени сочувствия. В этом отношении спасают не честь партнера, а лишь честь семьи: «Уж Вы извините, но он у нас такой глупый, неуклюжий, бестактный...» и т. п.

В природе все имеет свое значение. Возможно, неудачные семьи с асимметричными отношениями кроме деструктивного влияния на психику и здоровье выполняют в определенном смысле положительную роль в обществе. Ответ на этот вопрос могут дать будущие исследования.

Правила безопасности. Когда с перцепиентом приходится общаться в малой группе, постоянно следует помнить некоторые правила поведения. Во- первых, контролировать свои интонации. Перцепиент есть перцепиент и никем другим не будет. Самую, казалось бы, невинную шутку или замечание он может воспринять как фрустрирующую претензию.

Лучшее из того, что может сделать индуктор, если заметит, что перцепиент задет, — это извиниться. Но трудно извиняться, если не чувствуешь себя виноватым и не понимаешь, в чем заключается твоя вина, а обидчивость перцепиента воспринимаешь лишь как комплекс неполноценности, несносный характер или результат плохого воспитания. Перцепиенту же очень важно знать, что его задели нечаянно. Извинение является заверением, без этого трудно успокоиться.

Очень большое значение имеют интонации и то, говорят с интонацией вопроса или с интонацией утверждения. Одно из двух партнера не раздражает. На этом и нужно остановиться.

Кое-что следует знать и помнить перцепиенту. В цепи социального прогресса он — более высокое по сравнению с индуктором звено, потому его длинные рассуждения первому могут быть совершенно непонятны. Ему скучно и даже страшновато. Чаще всего именно о перцепиенте говорят: «Он был бы неплохим человеком, если бы больше молчал...» Нужно учитывать — мы скучны и неинформативны для своих индукторов. И‘больше внимания уделять не им, а перцепиентам. И только у них искать признания. Однако таковы уж закономерности человеческих отношений, что самым ценным для нас является признание индуктора.

Снова кольца. Вернемся к рис. 2. Изображенные на нем кольца передачи социального опыта и заказа даны в развернутом виде. Если схему немного обобщить и отдельный тип ИМ обозначить лишь одним первым элементом ИМ, получим четыре более обобщенные кольца (рис. 3), где стрелки «плюс» или «минус» показывают направление социального заказа.

Рис. 3

Индивидуальные кольца передачи социального опыта и заказа

Экстратимпые Интротимныс 1 2 3 4 ? 1* ? «- и А Ь А <- ь т + - т Т + — т ? <- • ? • ? О ? о

Картина еще более будет соответствовать действительности, если эти кольца изобразим спаренными, так, как это и происходит при кооперировании дополняющих психик (рис. 4). Рис. 4

Дуальные кольца передачи социального опыта и заказа

О« ?

Отношения социального контроля

Контролеры и подконтрольные. Механизм социального контроля образован из двух гетероверт- ных отношений, то есть из отношений, в которых один из коммуникантов интротим, другой — экстратйм (см. табл. 3).

Один исполняет роль контролера, другой — подконтрольного. При этом партнер, который в одних отношений является контролером, в других превращается в подконтрольного.

Все шестнадцать отношений социального контроля распадаются на четыре закрытых кольца, которые при взаимодействии образуют сетку социального контроля (рис. 5).

Рис. 5

Кольца социального контроля

IV

Д10.ІІ.Д

?\о\иЦь и\о\ь\д\и

І Л її О ? ЬАІОІі

• ъ ? ? • 1

2 3 4 1 Отношения социального контроля в механизме социального прогресса исполняют вспомогательную роль. Их функция — держать под контролем индивида, находящегося на следующей ступени в кольце социального прогресса, то есть дополняющего своего перцепиента, или — что то же самое — перцепиента своего дополняющего или дуала. В этом суть кооперации индивидов с дуализирующими друг друга психиками в механизме социального прогресса: один дает социальный заказ, другой так же. неосознанно и автоматически следит за его исполнением. Если, допустим, моим индуктором является ЛОГИКО-СЕНСОРНЫЙ ЭКСТРАТИМ (ТИО), то контролером — его дополняющий ЭТИКО-ИНТУИТИВНЫЙ ИНТРОТИМ (ТЬА).

Что нам известно об отношениях контроля? К сожалению, об этом типе информационных отношений у нас пока маловато сведений, мало конкретных, позволяющих сделать выводы наблюдений. Однако уже из предложенных на вышеприведенных рисунках схем видно, что «контролер» имеет прямой выход на третью функцию, то есть место наименьшего сопротивления (МНС) подконтрольного, поэтому некоторые сигналы контролера могут быть исключительно неприятны (другие же исключительно приятны) подконтрольному. Приятны — в случае, когда контролер определенно одобряет какие-то личностные свойства и поведенческие моменты подконтрольного, неприятны — в случае малейших проявлений неодобрения или порицания. И это даже в тех случаях, когда контролер находится на гораздо низшей ступени интеллектуально-социальной лестницы. Вполне возможно, что неодобрение со стороны интеллектуально и социально вышестоящего партнера воспринимается более конструктивно, в нем нет для подконтрольного того унизительного элемента, который появляется в первом случае. Хотя для подконтрольного в контролере всегда есть какая-то неуловимость и ирреальность. Как для контролера в подконтрольном — подчеркнутая конкретность. Одобрение или порицание, заключенное в сигналах контролера, далеко не всегда соответствует программе подконтрольного. Однако с ними считаются, и по меньшей мере такого контроля стараются избежать.

Индивид не знает, для кого он является контролером, то есть как бы обладает тайной силой из-за того, что его первая функция связана с третьей функцией этого другого, не знает, что это отношение — отношение односторонней уязвимости. Чаще всего контролер просто чувствует, что он чаще, чем подконтрольный, «прав» и что «люди правду не любят». Суть же этой «правды» лишь в том, что каждому человеку свойственно рассуждать и делать сиюминутные выводы. Всеми другими типами ИМ, третьей функции которых это не касается, они так и воспринимаются — как рассуждения и мимолетные установки. А вот подконтрольный связанные с его личностью рассуждения и «мнения» контролера воспринимает как важное одобрение или неодобрение. Потому ничто другое так глубоко не обманывает, как лживая лесть контролера. Опасны контролеры с неустойчивыми нормами оценки, то есть контролеры, которым по каким-то причинам (допустим, неустойчивость из-за отсутствия дополняющего) приходится стать в определенной мере приспособленцами. Сами «приспособленцы» об этом не знают и не могут знать. Они гораздо более всех других стараются быть принципиальными, и часто трудно заметить, что эта принципиальность в приспособлении — попытка стать для кого-то по- настоящему нужным и незаменимым. Контролер контролирует дополняющего с особым рвением и с неустойчивой программой контроля. Обычно, насколько нам удалось заметить, установки контролера о подконтрольном больше определяются тем, как этого подконтрольного оценивает дополняющий контролера. Когда индуктор доволен действиями перцепиента, ими доволен и контролер. При условии, что эта установка доведена до его сведения или понимания.

Доказать что-либо контролеру подконтрольный не может, если тот этого не знает из других источников. Можно сказать, что контролер не позволяет подконтрольному большую разумность, чем его собственная.

Как воспринимает контролера подконтрольный при хороших отношениях между ними? Как слишком мелочного, его мелочность просто «претит». Одному претит «мелочность» Ф. Достоевского, с которой тот «копается» в духовном мире людей, другому — «мелочность» Э. Ремарка, описывающего конкретные поступки людей, третьему — «мелочность» Г. де Мопассана, с которой тот описывает «низменные сенсорные утехи». Так и в отношениях близких людей. Всегда кажется, что контролер совершенно неожиданно и беспардонно вторгается в какую-то область человеческой жизни, причем именно в ту, которая должна идти как-то сама собой и, по возможности, без наблюдения посторонних глаз: контролер преспокойно останавливает свое внимание на том, что у него связано с наиболее развитой, первой функцией. У подконтрольного же она — МНС, которой и без того уделяется достаточно много внимания. Дополнительная фиксация этого внимания отвлекает от проблем репродуктивной и продуктивной функций, снижает жизненную активность партнера, которой тот, как правило, и так недоволен.

На достаточно безопасном расстоянии контролер и подконтрольный могут признавать друг друга, даже восхищаться. При сближении подконтрольный старается отдалиться. В общем, подконтрольного недостаточно понимают, он загадочен и непонятен, а загадочность нередко даже притягивает, в нем постоянно что-то удивляет, восхищает, и отрицательные установки часто являются лишь попыткой отделаться от этого непонятного притяжения. Чувствующаяся в нем глубина объясняется тем, что подконтрольный (вроде бы «лишь» подконтрольный) находится на более высокой ступени в цепи социального прогресса. Сознательные функции подконтрольного контролеру недоступны, непонятны, и, видимо, поэтому он даже немного пугает своей загадочностью.

Подконтрольный пользуется определенной силой в отношении контролера, только ее нельзя назвать тайной. Контролер, как уже упоминалось, чувствует какую-то особую конкретность, материальность, силу подконтрольного, которую мы не можем объяснить на используемой в этой работе модели Ю. Поэтому со стороны подконтрольного он часто может чувствовать нечто вроде физического или психического насилия, от которого избавиться собственными силами почти невозможно. И это до тех пор, пока подконтрольный не обидится и не уйдет сам.

В отношении контролера такой загадочности нет. Подконтрольный совсем неплохо разбирается в возможностях своего контролера. К сожалению, слишком часто «претят его мелочность, назойливость и ограниченность». Примечание. В какой-то мере отношение контролера к подконтрольному иллюстрируют следующие литературные примеры. Старший слуга Григорий в романе Достоевского «Братья Карамазовы» был подконтрольным по отношению к автору романа. Видим загадочность и нераскрытость образа. Это станет понятным, если обратим внимание на то, что Дон Кихот Сервантеса и Григорий Достоевского относятся к одному и тому же типу ИМ, являются ИНТУИТИВНО-ЛОГИЧЕСКИМИ ЭКСТРАТИ- МАМИ. Только первое описание принадлежит перу СЕНСОРНО-ЛОГИЧЕСКОГО ИНТРОВЕРТА - неполное дополнение, а второе перу ЭТИКО-ИН- ТУИТИВНОГО ИНТРОВЕРТА - контроль.

При общении в постоянном узком кругу, в том числе в браке, это отношение опасно своими последствиями. Мы не занимались специальным изучением этого вопроса. Столкнуться с тремя подобными браками пришлось совершенно случайно. Во всех трех случаях подконтрольный был тяжело болен. В двух случаях подконтрольным был ЛОГИКО-ИНТУИТИВНЫЙ ЭКСТРАТИМ, браки распались из-за паранойи подконтрольного. В третьем случае подконтрольный — ЭТИКО-ИНТУИТИВ- НЫЙ ЭКСТРАТИМ — на двенадцатом году брака заболел астмой в тяжелой форме и каталепсией. (Склонность ЭТИКО-ИНТУИТИВНОГО ЭКСТРАТИМА к заболеванию астмой нам приходилось наблюдать и в других случаях.)

Социон как единица социального интеллекта. Если изображенные на рис. 4 кольца социального заказа дополнить стрелками социального контроля, они превратятся в кольца социального прогресса и вместе взятые образуют полный над организм, или единицу социального интеллекта, которую назовем соционом. Рис. в Два кольца социального прогресса, или социон

Ъ- 7*0

г -> А

ч

/А«

я-.--"**

?

ь<——о 1# * \ у

.А:— >-—>Ь

Квадра. Квадра — одна четвертая социона,1 об-' разованная из четырех типов ИМ или двух активизирующих друг друга диад, одна из которых относится к одному, другая — к другому кольцу социального прогресса. Участников квадры объединяет определенная общность интересов, а главное — отсутствие возможностей конфликта. Друг друга они всегда понимают, за словами и поступками не замечают ничего обидного. Исключительно плодотворна и производительна совместная работа.

Общение в квадре снимает физическую и,психическую усталость, активизирует, поднимает тонус, обеспечивает психическим иммунитетом перед жизненными невзгодами. Это идеальная форма психо- терапевтической группы. Квадры -можно образовать из достаточно большого количества людей, притом совершенно не обязательно, чтобы каждого из типов ИМ было бы одинаковое количество.

Примечательно, что, если в такую группу попадает человек из другой квадры, он или чувствует себя исключительно неуютно, или ставит в такое положение всю квадру. «Кто кого» определяется соотношением типов ИМ. Одних «чужаков» квадра почти не замечает, другие ее как бы «раскалывают», «раздирают».

Всего есть четыре квадры:

Первая. Логико-сенсорный экстратим и этико-интуитивный интротим, интуитивно-этический экстратим и сенсорно-логический интротим.

Вторая. Логико-интуитивный экстратим и эти- ко-сенсорный интротим, сенсорно-этический экстратим и интуитивно-логический интротим.

Третья. Этико-сенсорный экстратим и логи- ко-интуитивный интро!им, интуитивно-логический экстратим и сенсорно-этический интротим.

Четвертая. Этико-интуитивный экстратим и логико-сенсорный интротим, сенсорно-логический экстратим и интуитивно-этический интротим.

Приложение 1

Список

известных лиц и литературных героев, классифицированных по типам исходя из теории интертипных отношений38 1)

ученые и философы; 2) военные, революционеры и государственные деятели; 3) писатели, художники, композиторы; 4) актеры и певцы; 5) другие известные люди; 6) герои произведений.

ТИО Логико-сенсорный экстратим: 2)

Ришелье, Урхо Кекконен, Жискар Д’Эстен, Р. Зорге; 3)

Джон Голсуорси, А. Конан Дойл; 4)

Вячеслав Тихонов (Штирлиц), Грета Гарбо;

6) Каренин («Анна Каренина»), Аглая

(«Идиот»),

ТВА Логико-интуитивный экстратим: 2)

Джон Кеннеди; 3)

Джек Лондон, А. де Сент-Экзюпери, С. Эйзенштейн;

6) Гэтсби («Великий Гэтсби» Ф. С. Фитцджеральд).

ТЬО Этико-сенсорный экстратим: 3)

Виктор Гюго, Чарлз Диккенс, Жюль Верн, Проспер Мериме; 5)

Лукреция Борджиа; 6)

Анна («Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган).

ТЬА Этико-интуитивный экстратим: 1)

С. И. Вавилов; 2)

Нерон, Людовик XIV, Долорес Ибаррури; 3)

В. Шекспир, Вольфганг Гете, Рафаэль, М. К. Чюрленис, Ю. Марцинкявичюс; 4)

Жан Маре;

6) Гамлет.

Т#П Сенсорно-логический экстратим: 2)

Маршал Г. Жуков, А. Коллонтай; 3)

В. Маяковский, Н. К. Рерих (отец); 4)

М. Ульянов, Джейн Фонда.

ТФЬ Сенсорно-этический экстратим: 1)

Сенека; 2)

Александр Македонский, Г. Ю. Цезарь, Цицерон, Наполеон, маршал И. Черняховский; 3)

Г. Флобер, А. М. Стендаль, Д. Байрон, А. С. Пушкин, Л. Толстой, А. Венцлова; 4)

Т. Самойлова; 5)

Анна и Китти («Анна Каренина» Л. Толстого), мадам Бовари.

ТАП Интуитивно-логический экстратим: 1)

Вольтер, Дарвин, Д. Менделеев, Г. Плеханов, Н. Рубакин, А. Эйнштейн, Зигмунд Фрейд, А. Швейцер, Нильс Бор; 2)

Петр I, Людовик XIII, А. В. Суворов, У. Черчилль, Маргарэт Тэтчер, Джимми Картер; 3)

Сельма Лагерлеф, М. Ю. Лермонтов, Э. Золя, Андре Моруа, Эрве Базен; 4)

Мирей Матье;

6) Дон Кихот.

ТАЪ Интуитивно-этический экстратим: 1)

Дидро, Бертрам Рассел, Гекели, Декарт; 2)

Жигмантас Аугустас, Марк Антоний, Траян, Линкольн, Ф. Кастро; 3)

Мольер, Ф. Шепен, А. Блок, Марк Твен, М. Булгаков, Верди, А. Ван Дейк; 4)

В. Майнялите, Вахтанг Кикабидзе, Жак Брель; 5)

Антиной, фаворит Адриана; 6)

Вронский («Анна Каренина» Л. Толстого), Реймон, отец Сесиль («Здравствуй, грусть»),

ТШ# Логико-сенсорный интротим: 2)

Калигула; 3)

Ю. Жемайте, Т. Вайжгантас; 4)

В. Лановой, Г. Тараторкин.

ТША Логико-интуитивный интротим: 1)

Шиллер, Карл Юнг; 2)

Робеспьер, Цезарь Борджиа, Ф. Дзержинский; 3)

Данте, Ф. Шиллер, Берлиоз, Поль Гоген, Клод Моне, Н. Паганини, А. Чехов, П. Пикассо; 4)

О. Янковский, Ю. Будрайтис, Ю. Мильти- нис, Адомайтис.

ТЬФ Этико-сенсорный интротим: 1)

Макиавелли; 3)

И. С. Тургенев, Ф. С. Фитцджеральд, Т. Драйзер, Й. Авижюс; 4)

Бриджит Бордо, Р. Сталилюнайте; 6)

Клайд («Американская трагедия» Драйзера).

ТЬА Этико-интуитивный интротим: 3)

Ф. М. Достоевский, В. Жалакявичюс; 4)

Мерилин Монро, Вивьен Ли, Катрин Денев, Вирна Лизи; 6)

князь Мышкин («Идиот» Достоевского).

ТОЙ Сенсорно-логический интротим: 1)

Б. Спиноза, Гассенди, Спенсер, Екатерина Дашкова; 2)

император Адриан; 3)

Ларошфуко, Жорж Санд, Сервантес, Ги де Мопассан, Ж. Сименон, А. Камю, С. Н. Рерих, Ф. П. Сартр, Франсуаза Саган, Ф. Дюрренматт, С. Моэм; 4)

Жан Габен, Моника Витти, Э. Пьеха, В. Высоцкий; 5)

Барбара Радвилайте, Софья Андреевна Толстая, жена Льва Толстого; 6)

Сесиль («Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган), Натали и Жиль («Немного солнца в холодной воде» Франсуазы Саган).

ТОЬ Сенсорно-этический интротим: 1)

Мартен Дю Гар, М. Шолохов, Дюма-отец, Ренуар; 2)

Е. Леонов, О. Табаков, Л. Броневой.

ТАИ Интуитивно-логический интротим: 2)

Н. К. Крупская; 3)

О. де Бальзак, Герман Гессе, Саломея Нерис; 4)

Д. Банионис, Джульетта Мазина; 5)

Отец Горио («Отец Горио» Бальзака), Левин и Долли («Анна Каренина» Л. Толстого).

ТАЬ Интуитивно-этический интротим: 2)

Тиберий, Гней Помпей, Друз-младший; 3)

Жан-Жак Руссо, Сергей Есенин, Э. Меже- лайтис; 5)

Ю. Гагарин. А

. ох ОЬ

ДВ

•іь АП • Ъ

ОЬ

ЛВ ?А Ь# ЬО ? А ьо

ЇЧФ ЕЬА

ьд

?О ЬД

гьд ЛЬ

ов

?гь о > ? • | в р [? ? 1 ь#

сьо ?Л

ьо

сь*

РА ЛЯ

оь

•ь

АП • ОЬ АР ДВ

оь ЕЬА ? О во

ьд

ЬА ОВ

ль

АЕЬ АЬ • Р

ОВ Эго

Суперэго

Суперид

Ид^>^ Блоки

Признаки

типов о Наименование типа 5 Г

Отношение с (кто оп мне?) /—>

Представители типов. 2

д 1

X

5!

«

О

1=3 о

а

а

д

с

и

а

ю

О

си о

о

Ї-Н 3

5

2

ЄГ о

§

Й 3

1 ж о

и 1

и л

еэ

О

>>

Й о

о-

о

"0

Э®

ей

а-

« о

о

КС

Й

Ч сЗ

го

л

Ч

а

Ш о

о

ч

о

с

л

К к

х

и

8

е

8

ч о

ч

Он

а

э о

о

а к

о

? ?§ 3 2 11 ^ о 2 ^ = | о І 1 ? ё ё 8 а &

V

„ 3

5 з 2 § о § Л

а-

э

еа о

я ю /^я\5 2 1 4 3 6 5 8 7 10 9 12 11 14 13 16 15 аз ? 5 с^и а ш Я я о н Я >» II

о, 2 1 Интуитивно-логический

экстратим АПЪО Дон Кихот І ? ? А Р н М д к КВТ ШІ 5Э Р п пД ро ц ст ? ир 2 Сенсорно-этический

интротим ОЬВА Дюма 1 Г * л п Р д М КВТ к БЭ пн П Р ро нД и ДИН ! ир А

гЗ

а а 3 Эти ко-сенсориый экстратим ЬОДП Гюго 3 л д ? пД ро Р п П1І БЭ к КВТ М д Р п ш дин ! Р о

о 4 Логико-интуитивный

интротим Робеспьер А з! 1 к пД п Р ээ пи КВТ к д м п Р ш ст ? р 5 Эти ко-ш іту ИТИВ11 ы й экстратим ЬАОП Гамлет Р п нД г

Р. Д 1 ? А М д р II НІІ БЭ к КВ1 НІ ДИІІ 9 р 6 Логи КО-ССІІСОрі гый интротим ?•АЬ Шукшин п Р ро П д 1 Г л 3 д М II р 8Э пн кит к нг ст ! р 3

сб

а в 7 Ссі ІСОрІ Ю-ЛОГИЧСС ки й .жстратим • ?ЬД Жуков М л Р п 3 л В р П иД ро к КВТ 1111 ээ п СП' ! ир й

о

и.

у Р 8 И і іту 1 ІТИ В НО-ЭТИЧССКИ й интротим АЁшШШ Есенин л м її Р А з ? 1 Д п Р ро пД КВТ к БЭ пн и дин ? II р Си

< № Наименование типа ю Я 2 1 4 3 6 5 8 7 10 9 12 11 и 13 16 15 Признаки гилов 9 Логико-интуитивный

экстратим шдоь Дж. Лондон К КВТ пн БЭ м д Р п д 3 А пД ро Р П ш дин ! р Демократы У 10 Этико-сенсорн ый интро РИМ СЬ#АИ Т. Драйзер КВТ К БЭ пн д м п Р д А 3 ро пД П Р ш ст ? р 11 Сенсорно-этический

экстратим •ЬСЗД Наполеон ІШ БЭ К КВТ Р ГІ пД ро 3 А д Р п м д и ст '? ир 12 Интуитивно-логический интротим двь* Бальзак ЭЭ пн КВТ К 11 р ро пД А 3 д Г1 Р д М Ц ДИН I нр 13 Л огико-сен сор НЬ1Й экстратим ?одь Штирлиц Р и М Д пи БЭ К КВТ нД ро р и д 3 А ш ДИН ? Р | Аристократы 8 и Эт11КО-1 штуитивн ый интротим СЬАФИ Достоевский ГІ Р Д М БЭ пп КВТ К ро НД и р * д А 3 ш ст ! Р 15 Интуитивно-этический

экстратим АЬСЮ Гекели пД ро Р п К КВТ пн БЭ Р II М д 3 А д II Ц ст ! ир 16 Сенсорно-логический интротим ОВЬА Габен ро и Д п Р КВТ К БЭ пн и р д м А 3 ^ А д Ц дин ир Гетеровертные, иритягагельные Гетеровертные, отталкивающие Гомовертные, притягательные Гомовертн ые, отталки ваюіцпе Д — дуал, полное дополнение з — зеркальное А — активация ? — тождественное логика пД — иолудуал,

полудополнение К — конфликтное квт — квазитождество, параллельное ' ро — родственное ЬЬ эгпка пп — полная

1фОТ11ВОНОЛОЖНОСТЬ Р — ревизор, социальный'1 контролер П — передатчик,

социальный заказчик ЭЭ — сунерэго ОФ сенсорика М — миражное \ асимметрические

р — ревизуемый,

подконтрольный и — приемник, социальный выполнитель д — деловое ДА интуиция

<< | >>
Источник: Аушра Аугустинавичюте. Соционика. Введение. 1998

Еще по теме Отношения передачи социального опыта и социального заказа:

  1. Тема 7 КУЛЬТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ АККУМУЛЯЦИИ И ПЕРЕДАЧИ СОЦИАЛЬНОГО ОПЫТА
  2. § 1. Социальная структура и социальные отношения
  3. II. Асимметричные отношения (Отношения социального прогресса)
  4. Отношение между социальным капиталом индивида и социальным капиталом общества
  5. Социальные ресурсы (приписанные социальные ХАРАКТЕРИСТИКИ) И ИХ РОЛЬ В СОЦИАЛЬНОМ ОБМЕНЕ
  6. Галагузова М.А., Галагузова Ю.Н., Штинова Г.Н., Тищенко Е.Я., Дьяконов Б. "Социальная педагогика: курс лекций (введение в профессию "социальный педагог", основы социальной педагогики, основы социально-педагогической деятельности)" - М., Гуманит. изд. центр ВЛАДОС. - 416 с., 2001
  7. 3. Социальные отношения
  8. СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
  9. § 10. Отношения по обязательному социальному страхованию работников
  10. ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
  11. § 3. Государственное управление в сфере социальных отношений
  12. Глава II. Социальные отношения
  13. ВОПРОС 8 Соглашения в области социально-трудовых отношений
  14. 8.4. Правовое регулирование отношений по обязательному социальному страхованию