<<
>>

Эмансипация и героизм римской женщины

  Разумеется, это новое определение римского брака повлекло за собой изменения в самой его природе. Существуют последствия, которые неизменно наступают за одними и теми же причинами.
В наши дни во Франции мы видели, как законодатель сгладил, а затем и вовсе удалил все препятствия, высившиеся перед торжествующей волей вознамерившихся вступить в брак. Все то, что могло сохраниться от родительского авторитета, улетучилось одновременно с их правом на противодействие браку, которого желают их дети. Точно таким же образом происходило все и в Римской империи. Матрона, уже вышедшая из-под власти мужа вследствие почти безраздельного преобладания браков sine тапи, освободилась и от его опеки по причине независимости выбора, которой требовал брачный союз Нового времени. Так, войдя в хозяйство мужа свободной, она пребывала в нем на равном с ним положении.

Ибо вразрез с расхожим представлением, срисовывающим положение в эпоху империи с давно уже отживших воспоминаний о первых веках республики, не может быть никакого сомнения, что в эпоху, о которой мы говорим теперь, римская женщина обладала достоинством и самостоятельностью, равными или даже превосходящими те, которых требует для наших женщин современный феминизм и которого методично требовали при Флавиях отдельные теоретики античного феминизма, например Музоний Руф, — во имя интеллектуального и нравственного равенства полов22. Конец I и начало II века изобилуют значительными женскими фигурами, от которых исходит такая сила духа, что они властно вызывают всеобщее восхищение. На троне тогда сменяли друг друга императрицы, действительно достойные носить наряду со своими мужьями тот священный титул Августы, который был получен Ливией только после смерти ее мужа[***************] [†††††††††††††††]. Плотина разделяла как славу, так и обязанности Траяна, которого она сопровождала на войну против парфян.

В последние моменты жизни optimusprinceps" ей удалось так удачно выразить или восполнить его последнюю волю, что благодаря ей Адриан в порядке и спокойствии получил суверенное преемство, которым покойный император распорядился в его пользу лишь конфиденциально. Составителям «Истории Августов» не удалось задеть Сабину[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡] своими пересудами: их опровергают целый ворох посвятительных надписей, говорящих о ее благодеяниях, и многочисленные статуи, обожествившие ее при жизни. Впрочем, Адриан, который, как считается, плохо с ней ладил, желал, чтобы она была окружена таким почитанием и предупредительностью, что пренебрегший ею Светоний, занимавший пост ab epistolis, на следующий же день распрощался со своей должностью письмоводителя. В свою очередь, великосветские дамы из аристократических кругов с гордостью вызывают в памяти, как показывают это столько неувядаемых образцов, тех героинь былых дурных правлений, которые, веря в своих супругов, будучи связанными с их распоряжениями и политикой, ни за что не желали разлучиться с ними при приближении опасности и предпочитали скорее погибнуть, нежели бросить их, оставив в одиночку гибнуть под ударами тиранов.

В правление Тиберия Секстия не пожелала пережить Эмилия Скавра, точно так же, как Паксея — Помпония Лабеона23. Когда Нерон вынес Сенеке смертный приговор, молодая жена философа Паулина вскрыла себе вены одновременно с мужем, и если она не истекла кровью, то это лишь потому, что Нерон, которому стало известно о ее жертве, повелел во что бы то ни стало ей помешать, и ей против ее воли перевязали руки и остановили кровотечение. Рассказ об этой патетической сцене, который донесли до нас «Анналы Тацита», нарисованный здесь портрет бескровного и страдающего лица, на котором вдова Сенеки продолжала сохранять следы произошедшей трагедии на протяжении нескольких лет представившейся ей в этом мире передышки24, являются проявлением глубоких чувств, которые внушали римлянам времени Траяна воспоминания, пускай даже полувековой давности, об этой драме супружеской нежности.

Тацит испытывал к постоянству Паулины такое же восхищение, как его друг Плиний Младший — к гордому мужеству, выказанному при Клавдии Аррией Старшей, мужеству, воспетому им в самом прекрасном из писем его переписки25.

Да позволит мне читатель еще раз произвести обширные заимствования из этих прославленных страниц. Аррия Старшая вышла замуж за сенатора Цецину Пета. В прискорбных обстоятельствах она выказала, на какое стоическое самопожертвование была способна ее любовь к супругу. Пет был болен, и болен был также его сын, причем без какой-либо надежды на выздоровление. Молодой человек скончался. Он был необыкновенно красив, а кроме того, наделен не менее редкостной нравственной чистотой, и его родители души в

Основатель империи — Октавиан Август

Император Траян              Антонин Пий

Римский форум


alt="" />

Агриппина Младшая              Мессалина

Форум во времена империи (реконструкция)


Так выглядел императорский Рим




alt="" />


Колонна Траяна

нем не чаяли — в большей степени за эти его достоинства, нежели потому что он был их сын.

Аррия устроила похороны своего ребенка и возглавила траурную процессию, но так, что муж ни о чем не догадывался. Входя в комнату Пета, она делал вид, что их сын все еще жив, что ему становится лучше, и поскольку отец часто спрашивал новости о сыне, она отвечала: «Он хорошо поспал, он с аппетитом покушал». После этого, чувствуя, что, несмотря на все ее усилия, подавляемые на протяжении столь длительного времени слезы вот-вот прорвутся наружу, она выходила из комнаты и предавалась своему горю. Вдоволь наплакавшись, она насухо вытирала глаза, делала спокойное лицо и входила снова, оставляя свое горе, так сказать, за порогом. Во всяком случае, благодаря этим сверхчеловеческим усилиям Аррии удалось спасти мужа от той болезни, которая лишила ее ребенка. Однако в конечном итоге ей не удалось вывести его из-под императорского мщения, когда в 42 году н. э. он оказался замешанным в мятеже, поднятом Скрибонианом, и арестован в Иллирике прямо у нее на глазах. Она просила солдат забрать также и ее. «Было бы правильно, — говорила она, — когда бы вы дали консуляру’ рабов, чтобы они прислуживали ему за столом, одевали и обували. Все это я буду делать сама». Поскольку ее просьбы не возымели действия, она наняла рыбачью лодку и на этой утлой посудине проследовала в Италию вслед за судном, на которое посадили Пета. Напрасно. В Риме Клавдий выказал свою неумолимость. Тогда Аррия объявила, что умрет вместе с мужем. Вначале ее зять Тразея попытался ее отговорить. «Разве можешь ты согласиться, — настаивал он, — чтобы твоя дочь погибла вместе со мной, если когда- нибудь дело обернется так, что умереть придется мне?» Однако Аррия проявила несгибаемую, суровую решимость. «Проживи моя дочь с тобой так же долго, как мы с Петом, и в таком же добром согласии, я не стала бы возражать», — ответила она. А чтобы разом положить конец всем их усилиям, она стремительно бросилась на стену, разбила себе голову и упала без чувств. Придя в себя, Аррия сказала: «Я вас предупреждала, что найду

* То есть человеку, бывшему в свое время консулом.

5 Каркопино Ж.              1 20

путь к смерти, каким бы тяжелым он ни был, если вы будете мне отказывать в более легком». И когда для Пета настал смертный час, Аррия достала из своего платья кинжал, пронзила себе грудь и, вырвав оружие из раны, протянула его мужу, прошептав бессмертные, как бы божественные слова: «Не больно, Пет!»

Если я настаиваю на этих знаменитых примерах, так это потому, что через определенный тип женщины императорской эпохи они показывают нам одно из прекраснейших воплощений земного величия как такового. Благодаря таким свободным и гордым существам, как Аррия Старшая, античный Рим в тот самый момент, когда ему суждено было принять кровавое крещение первых мучеников христианства, взошел на одну из нравственных вершин человечества. Уже во И веке их память была не только предметом настоящего поклонения; нет, сам их пример продолжал вызвать к жизни все новых им подражательниц. Конечно, теперь императорское правосудие избавляло матрон от жертв, которые их заставляли приносить гнев Клавдия и свирепость Нерона, а Аррии Младшей могла стоить строгость Веспасиана26. Однако жестокость повседневной жизни предоставляла им слишком много возможностей для того, чтобы испытать подобную же участь, и римские женщины, во всяком случае если говорить об элите, ни в коем случае не выродились.

Плиний Младший сообщает о таких женщинах в своем окружении, которые в привязанности к мужьям доходили до того, что желали уйти из жизни вместе с ними. «Я прогуливался в лодке по нашему озеру Комо, — пишет он, — когда мой более преклонного возраста друг привлек мое внимание к одной вилле, нависавшей над озером. Это отсюда, сказал он, сбросилась однажды со своим мужем одна из наших землячек Я спросил у него о причине. Мужа поразила язва срамных частей. Жена потребовала, чтобы он дал ей взглянуть на больное место, потому что никто не скажет ему откровеннее, можно ли надеяться на излечение. Увидав, она утратила всякую надежду, привязала себя к нему и бросилась в озеро вместе с ним»27.

Несомненно, это исключения, или, если угодно, предельные случаи, когда мужество обостряется до крайней

степени и добродетель начинает страдать от избыточной суровости. Но, наряду с этим, сколько здесь примеров нежных семейных союзов, сколько подлинно благородных и чистых супруг! Даже у Марциала мы встречаем целый ряд совершенных женщин. Клавдия Руфина, «хоть и происходит от татуированных британцев», настоящая римлянка в душе. Нигрина, «более счастливая, чем Эвадна или Алкеста, удостоилась того, что ей нет нужды умирать вместе с мужем, чтобы доказать свою любовь». Чистая душа Сульпиции проглядывает в ее литературных сочинениях: в них она не живописует исступление колхидской волшебницы, не повествует о пиршестве ужасного Фиеста: она наставляет исключительно в чистой любви. «Свет не видал более шаловливой женщины; свет не видал более целомудренной женщины; и в будущем она не захочет стать ни супругой Юпитера, ни любовницей Аполлона, если ее Калена заберут у нее»28. Женское общество, группирующееся вокруг Плиния Младшего, тоже дышит преданностью, изысканностью, порядочностью. Так, супруга его старого друга Макрина была бы достойна того, «чтобы приводить ее в пример, даже если бы жила в прежние времена: она провела с ним 39 лет без единой ссоры, без капризов, в ничем не омрачаемом согласии и взаимоуважении»29. Сам Плиний Младший, сколько можно судить, сполна изведал счастье со своей третьей женой Кальпурнией. Каких только похвал не расточает он ей, превознося ее то за утонченность, то за сдержанность, то за любовь, залог верности, то за вкус к словесности, который она почерпнула в его склонности к этому предмету. «Сколько было страхов, когда она узнала, что я должен выступать в суде! Сколько радости, когда все это было позади! Она не переставала читать, перечитывать, учить наизусть мои тексты. Когда я выступал с чтениями перед публикой, она присутствовала здесь же, за занавеской, жадным ухом впивая похвалы, которые адресовались мне. Когда я сочиняю стихи, она кладет их на музыку и сопровождает игрой на кифаре, не учась никогда в жизни ни у какого артиста, а только лишь у любви, которая ведь поистине лучший учитель»30. Такой вырисовывается в наших глазах Кальпур-

ния подле своего мужа-литератора — вполне современный тип супруги-«посвященной». Ее сотрудничество, лишенное даже малейшего следа педантизма, еще увеличивает очарование, украшающее ее молодость, и бодрит, нисколько их не иссушая, живость чувств, которые она испытывает к мужу, платящему ей той же монетой. Сколько можно судить, самое краткое расставание доставляет тому и другому настоящее страдание. Когда Плинию приходится уехать, Кальпурния отыскивает его в его произведениях, которые она лелеет и размещает в тех местах, где привыкла видеть его самого. Также и Плиний, когда жена отсутствует, то и дело берет в руки письма Кальпурнии, словно они только что ему доставлены. Ночью он не спит, вызывая силой воображения ее дорогой образ; а днем, в часы, когда он привык видеть Кальпурнию, «ноги сами несут его» туда, где она находилась обыкновенно, и с опечаленным сердцем, «как будто она затворила перед ним дверь, возвращается из этой пустой комнаты»31.

При беглом просмотре этих исполненных нежности записок нас одолевает искушение выступить против пессимизма Ларошфуко и опровергнуть его афоризм, что по-настоящему счастливых браков не бывает вовсе. Однако, поразмыслив, начинаешь замечать некую условность, которая дает о себе знать в этих излияниях — несколько вычурных и книжных. В мире, в котором жил Плиний, семейные союзы создавались в большей степени чарами условностей, чем силой чувств. Он не мог выбирать себе жену как-то иначе, нежели как когда сам брался подыскать ее для Минуция Ацилиана, взвешивая не только телесные и нравственные достоинства избранницы, но еще и ее семейные связи и материальное положение. «Ибо, — признается он, — я говорю себе, что этот момент также не следует упускать из виду»: пе id quidem praetereundum esse videturi2. Что, как кажется, больше всего внушало ему любовь к Кальпурнии, так это восхищение, которое она испытывала к его сочинениям, и у нас тут же создается впечатление (хоть Плиний и желает убедить нас в обратном), что он без труда находит утешение в отлучках, на которые сетует — посредством удовольствия, которое испытывает, шли-

фуя как раз те страницы, на которых столь изящно на них жалуется. Собственно говоря, даже когда женатые супруги жили под одной крышей, они не были вместе. Обитали они, как мы сказали бы теперь, на положении соседей. Даже посреди мирной жизни на тосканской вилле Плиний Младший отыскивал прежде всего уединение, благоприятное для его размышлений; и, как мы видим, по утрам он зовет к своей постели секретаря (notarius), а вовсе не жену Кальпурнию}3. Его супружеская любовь, определяемая знанием правил хорошего тона, была для него прежде всего делом светской благовоспитанности, так что мы все же вынуждены сказать, что в общем и целом ей донельзя недоставало теплоты и задушевности.

Обратимся, например, к написанным в смущении письмам деду и тетке Кальпурнии, извещающим одновременно о надеждах на потомство, которым должна была его порадовать жена, и о печальном событии, самым жестоким образом положившим этим надеждам конец34. Кальпурнию Фабату он сообщает: «Чем больше хотелось тебе, чтобы мы подарили тебе правнука, тем большую печаль придется тебе испытать, узнав, что у твоей внучки случился выкидыш. Не подозревая по неопытности о том, что беременна, Кальпурния упустила то, что следует делать в таком случае, и, напротив, делала то, чего не следовало. За эту ошибку она поплатилась слишком уж серьезным уроком, так как сама оказалась у врат смерти». Для Кальпурнии Гис- гтуллы он несколько изменяет форму, но не суть этих причудливых объяснений: «Кальпурния подверглась очень серьезной опасности (да не навлечет на нас беды это слово!) не по своей вине, но по вине своего возраста. Отсюда ее преждевременные роды и прискорбная развязка беременности, о которой она ничего не знала. Возьми на себя труд попросить прощения за это несчастье у отца, так как женщины более способны его извинить...» На самом же деле это мы ничего не можем тут понять: в голове не укладывается, до какой же степени Плиний Младший, такой вдумчивый в том, что касается интеллектуального образования своей молодой жены, не входил ни во что прочее, был настолько

ко всему равнодушен. Здесь перед нами свидетельство его поразительных и кажущихся противоестественными холодности и отстраненности. Вот чем приходилось расплачиваться за свободу, оборачивающуюся безразличием, и за равенство супругов в браке, которое подчас приводит лучших среди них, вместо того чтобы их сблизить, к своего рода эгоистическому отупению, между тем как многих других это равенство толкало к блажи и извращениям. 

<< | >>
Источник: Каркопино Жером. Повседневная жизнь древнего Рима. Апогей империи. 2008

Еще по теме Эмансипация и героизм римской женщины:

  1. Вопрос 70. Объявление несовершеннолетнего полностью дееспособным (эмансипация)
  2. § 7. Отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей
  3. Льготы, гарантии и компенсации беременным женщинам и женщинам, имеющим детей
  4. Перевод на другую работу беременных женщин и женщин, имеющих детей в возрасте до полутора лет
  5. § 8. Отсрочка отбывания наказания осужденным беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей
  6. § 6. Отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей
  7. Глава 32. ОБЪЯВЛЕНИЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕГО ПОЛНОСТЬЮ ДЕЕСПОСОБНЫМ (ЭМАНСИПАЦИЯ)
  8. Уголовная ответственность работодателя за необоснованный отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до 3 лет
  9. НЕОБОСНОВАННЫЙ ОТКАЗ В ПРИЕМЕ НА РАБОТУ ИЛИ НЕОБОСНОВАННОЕ УВОЛЬНЕНИЕ БЕРЕМЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ ИЛИ ЖЕНЩИНЫ, ИМЕЮЩЕЙ ДЕТЕЙ В ВОЗРАСТЕ ДО ТРЕХ ЛЕТ (ст. 145 УК РФ).
  10. § 22. Д) Женщины
  11. § 27. Б) Женщины
  12. 9. Женщина
  13. Работающая женщина
  14. Уважение к женщине