<<
>>

ГЛАВА 26 Цин: Опиумные войны и тайпины

  В последние десятилетия XVIII века и в начале XIX века главными китайскими портами, через которые осуществлялась торговля с Западом, были Макао, где уже давно господствовали португальцы, и Кантон, где монополией обладала британская Ост-Индская компания, основа лондонского Сити и инструмент английского господства в Индии.
Торговля с Кантоном выглядела своеобразно. Назначенный императором мандарин, начальник морской таможни, которого европейцы называли «хоппо», выдавал лицензии китайским купцам — каждого из них в отдельности называли «хон», а гильдию этих купцов — «Гунхан». Иностранные торговцы могли вести дела только с ними и не имели права напрямую обращаться к «хоппо». Поскольку последний отправлял императору большую часть таможенных пошлин, ссориться было невыгодно никому.

Гильдия китайских купцов продавала Ост-Индской компании шелк и чай, которые наполовину оплачивались импортом текстиля, а наполовину — поскольку импортных товаров не хватало — американскими серебряными монетами. Китайские коммерсанты стонали от поборов чиновников, которые не упускали ни единой возможности набить карма

ны; гильдия даже создала специальный фонд для защиты своих членов. Центральное правительство быстро слабело, высокие должности покупались за мешок жемчуга, местные налоги разворовывались, экономика находилась в отчаянном положении из-за мятежа «Общества Белого лотоса», произвола «триад», прибрежного пиратства и большого наводнения, вызванного разливом Хуанхэ, — в этих условиях Пекин требовал все больше денег от гильдии и отдельных купцов, поскольку торговля с Западом процветала. Самым ходовым товаром был чай.

Но этот бум международной торговли — усиленный американцами, первое судно которых прибыло в Кантон в 1785 году, — привел к серьезному дисбалансу. Его не мог выправить импорт индийского хлопка и разнообразных предметов, например музыкальных шкатулок, которые со временем научились копировать в Кантоне.

Проблему решил ввоз опия. После 1819 года торговля этим наркотиком переживала такой подъем, что если в период с 1800 по 1810 год экспорт Китая превышал импорт на двадцать шесть миллионов долларов, то с 1828 по 1836 год уже импорт превысил экспорт на тридцать шесть миллионов долларов.

Опий использовался в качестве лекарственного средства еще в эпоху Тан, но, после того как в 1620 году этот наркотик завезли на юго-восточное побережья жители Тайваня, он впал в немилость, и в 1729 году правительство династии Цин его запретило. Никто не может объяснить, каким образом к опию, несмотря на запрет, пристрастилась практически вся страна. Продавали его нелегально, что способствовало распространению контрабанды. На первом этапе каналом ввоза опия в страну стал Макао, но в 1831 году Ост-Индская компания согласилась поставлять опий из Индии, где выращивалась большая его часть, в Кантон, и именно этот порт стал играть главную роль в импорте наркотика. Через несколько лет английское правительство лишило Ост-Индскую компанию монополии на торговлю в Кантоне, открыв в город свободный доступ для всех желающих, и опий буквально наводнил страну. При помощи оружия и подкупа драгоценный груз перевозили вверх по реке, где его распространением занимались гангстеры и «триады», а хорошо вооруженные клиперы доктора Джардина, игравшего ключевую роль в торговле с Индией, развозили товар по всему юго- восточному побережью; существовали и другие каналы поставки опия в страну.

К тому времени продажа опия заняла важное место в британской экономике: опий выгодно сбывался в Кантоне, а вырученные деньги вкладывались в прибыльные поставки чая на Запад, что позволяло финансировать дальнейшую колонизацию Индии. Запрет на торговлю опием не только стал причиной невиданного роста коррупции, этой неизменной спутницы контрабанды, но и указал британцам на многочисленные ограничения на легальную торговлю как в Кантоне, так и на всем побережье. Эти запреты закрывали огромный внутренний рынок Китая для производителей Манчестера и Ливерпуля, голоса которых были хорошо различимы в хоре защитников боевого девиза той эпохи — принципа свободы торговли.

Поскольку посольство Макартни, а затем еще одна миссия, которую возглавлял Армхерст, не смогли получить торговые концессии, мысли англичан обратились к войне, которую, как заявила специальная парламентская комиссия, можно выиграть без особого труда, а затем «построить взаимоотношения с Китаем на рациональной основе».

Путь к войне был отмечен несколькими «инцидентами», которые начались в 1834 году, когда британский министр иностранных дел лорд Палмерстон назначил лорда Непье- ра, шотландского морского офицера и скотовода, управляющим британскими торговыми операциями в Кантоне. Отказавшись вступать в контакт с местным губернатором, Непьер повел два военных корабля вверх по Жемчужной реке, но малярия и блокада реки, устроенная китайскими властями, заставили его повернуть назад. Китайцы пришли к выводу о беспомощности англичан, а британские торговцы, разъяренные таким, как они считали, оскорбительным для нации отношением, открыто протестовали против запрета торговать внутри страны и против поборов местных властей. Джеймс Матесон, который вместе с доктором Джардином играл важную роль в торговле с Китаем, перенес агитационную кампанию в Англию. В 1836 году был назначен преемник Не- пьера, гораздо более агрессивный капитан Чарльз Эллиот. После демонстративного появления английского флота у Кантона, которое, впрочем, не возымело действия, Эллиот стал дожидаться дальнейшего развития событий.

В 1836 году в Китай ввезли опия на сумму, превышающую восемнадцать миллионов долларов. Нелегальная торговля опием превратила в наркоманов многих дворян и чиновников как в столице, так и в провинциях. Помимо деградации общества и роста преступности, связанной с торговлей опием, наблюдалось и такое явление, как повышение стоимости серебра, и от этого страдали крестьяне, вынужденные покупать серебро за медные деньги, чтобы уплатить налоги. При дворе императора разгорелись жаркие споры, похожие на дискуссию, которая идет в современном мире: ужесточить запрет, что вызовет рост коррупции и не даст практического эффекта без тотального террора, или примириться с действительностью и легализовать наркотик, поставив его оборот под контроль государства в надежде искоренить преступность и значительно увеличить доходы казны.

В споре победили сторонники ужесточения запрета. Энергичные меры правительства привели к аресту более двух тысяч человек. В 1838 году император назначил специального уполномоченного Линь Цзе-сюя, видного сановника с твердыми принципами конфуцианской морали, в задачу которого входило покончить с торговлей опиумом в Кантоне. Линь объявил «крестовый поход» против аморального бизнеса и приказал членам купеческой гильдии Кантона сдать свои запасы опия. Приказ был выполнен лишь формально, и это убедило Линь Цзе-сюя, что главным поставщиком зелья является президент местной британской торговой палаты. Отбросив деликатность, с которой китайцы всегда обращались с иностранцами, уполномоченный императора распорядился арестовать англичанина и судить его по китайским законам.

Капитан Эллиот почувствовал приближение войны. Оставив большую часть эскадры у пустынного скалистого острова у Гонконга, он с небольшим эскортом отправился в Кантон. Там он обнаружил, что непреклонный Линь Цзе-сюй окружил войсками поселения иностранцев — так называемые фактории — с их сотнями жителей. Чтобы спасти жизни европейцев, Эллиот приказал соотечественникам отдать имеющиеся запасы опия, обещав компенсировать потери из государственной казны. Торжествующий уполномоченный императора тут же уничтожил опий в специальных прудах, заполненных морской водой и известью, и, уверовав, что «варвары трепещут от страха», потребовал от иностранных купцов подписать обязательство, что они больше не будут торговать наркотиком. Объявление о том, что нарушение этих обязательств карается смертной казнью, фактически означало перевод англичан под китайскую юрисдикцию и противоречило принципам британской колониальной политики. Таким образом, конфликт вышел за пределы торговли опием и затронул проблему «экстерриториальности»; уполномоченный императора с возмущением воспринял протесты Эллиота: «Как вы смеете приносить законы вашей страны в Поднебесную?»

Опасаясь ареста, все сообщество иностранных купцов — за исключением американских торговцев чаем, которые подписали обязательство и радовались неожиданной прибыли, — покинуло Кантон, и их торговые суда в конце концов нашли убежище в Гонконге.

Убежденный в том, что торговля опием выгодна лишь одному Эллиоту, Линь Цзе-сюй обратился с открытым письмом к королеве Виктории, в котором указывал на аморальность этой торговли. Однако правительство ее величества не собиралось прислушиваться к доводам какого-то китайца, и вскоре прозвучали первые выстрелы «опиумной войны». Линь Цзе-сюй, считавший, что Эллиот укрывает преступника из банды пьяных матросов, который убил китайского крестьянина, приказал своему адмиралу напасть на одно из более чем пятидесяти торговых судов, находившихся под защитой Эллиота, и захватить в качестве заложника любого иностранца. Эллиот, убежденный в том, что адмирал намерен атаковать его эскадру, поднялся вверх по Жемчужной реке и обрушился на китайский флот, потопив несколько кораблей и рассеяв остальные. Когда вести об этих событиях — а также донесение Эллиота, в котором он призывал принять «немедленные и решительные меры» для легализации торговли опиумом, — достигли Лондона, два государства оказались на грани войны.

Китайский император решил, что пришло время раз и навсегда избавиться от англичан, а уполномоченный Линь Цзе-сюй убеждал его, что сделать это будет несложно. Но он недооценил огневую мощь кораблей с паровыми котлами, появившихся в составе британского флота, а также эффективность легких пистонных ружей, которыми была оснащена британская пехота. На вооружении китайской армии находились старинные фитильные ружья и такая же древняя артиллерия — не говоря уже о том, что в качестве средства борьбы с западными канонерками китайцы собирались использовать мастеров боевых искусств, которые якобы могли находиться под водой до десяти часов, чтобы пробуравить отверстия в корпусе вражеского судна.

В Британии доктор Джардин вел активную кампанию, поддержанную тремястами текстильными фирмами из центральных графств; он называл «осаду фактории» второй «черной дырой Калькутты»[X] и смертельным оскорблением королевы. Палмерстон отправил крупные силы в помощь Эллиоту, однако, когда британский парламент обсуждал этот вопрос, резолюция против войны была отклонена пятью голосами, а Гладстон заявил, что война несправедлива по своей природе и покроет позором страну.

Недовольство британского общества торговлей опием было заглушено желанием установить нормальные торговые отношения между двумя государствами. Это желание Палмерстон выразил в ноте китайскому императору, содержавшей также требование ряда серьезных уступок.

Отправленная Палмерстоном британская экспедиция — шестнадцать военных кораблей, четыре оснащенных оружием парохода и четыреста солдат — вошла в прибрежные воды Китая в июле 1840 года и осадила город Чжушань к югу от Шанхая. Защитники города отказались сдаться, и тогда англичане взяли его штурмом, предварительно подвергнув бомбардировке. Если раньше китайцы относились к ним как к обычным пиратам, то теперь они опасались повторения набегов «варваров». Император отстранил от должности своего уполномоченного Линь Цзе-сюя, который утверждал, что «аппетиты англичан удовлетворить невозможно». На место не справившегося со своими обязанностями чиновника был назначен Ци-шань, один из богатейших людей Китая, ученый и аристократ, слывший искусным дипломатом. Он убе

дил капитана Эллиота прекратить военные действия и начать полномасштабные переговоры в Кантоне. В январе 1841 года на одном из островов Жемчужной реки было подписано мирное соглашение.

Несмотря на то что договором предусматривалось выполнение части английских требований, им остались недовольны оба правительства. Император заявил, что в пункте, подтверждавшем передачу Гонконга Британии, Ци-шань превысил свои полномочия — сановника увезли из Кантона в цепях, а затем конфисковали его обширные поместья. Палмерстон был недоволен тем, что Эллиот отдал Чжу- шань, поскольку оттуда можно было выторговать более выгодные условия договора в обмен на бесполезный Гонконг. На место Эллиота назначили сэра Генри Поттингера, флегматичного ирландца, бывшего атташе в Синде (Британская Индия).

Тем временем китайский император поручил управление Кантоном триумвирату, в состав которого входил совершенно глухой генерал, приказавший укрепить город: по его распоряжению были восстановлены редуты, перегорожены каналы и мобилизовано местное ополчение. Узнав об этом, Эллиот двинул свой флот вверх по Жемчужной реке, разрушил несколько крепостей и подступил к Кантону. Поначалу его угрозы привели к временному соглашению, что позволило возобновить торговлю, но более воинственные члены правящего триумвирата настаивали на решительных действиях. По реке навстречу британскому флоту были спущены горящие плоты, и в ответ англичане потопили семьдесят один военный корабль китайцев, захватили шестьдесят береговых батарей и высадили десант для захвата господствующих над городом высот. Триумвират быстро согласился отвести войска и в течение недели выплатить шесть миллионов долларов «выкупа», после чего Эллиот прекратил наступление и стал дожидаться Поттингера.

Последствия этого инцидента для Китая оказались весьма серьезными. Во-первых, наступление англичан сопровождалось грабежами и беспорядками, что придало смелости разбойникам и пиратам, которые на протяжении следующих десяти лет терроризировали окрестные провинции. Во-вторых, английские войска, расположившиеся вокруг Кантона в ожидании «выкупа», разоряли храмы и насиловали женщин, и местные крестьяне начали убивать чужеземцев, пуская в ход ножи и мотыги. Властям Кантона удалось восстановить порядок, но местное население чувствовало себя победителем. Так зародилось движение, направленное против чужеземцев и правительства, причем антиправительственные настроения со временем трансформировались в анти- маньчжурские, потому что придворные ради спасения собственной шкуры были готовы уступить иностранцам.

Поттингер прибыл в Гонконг — к тому времени город перешел в руки англичан — в августе 1841 года, и к нему направили новый, усиленный экспедиционный отряд: двадцать пять линейных кораблей, четырнадцать пароходов, девять вспомогательных судов и пехотный корпус численностью десять тысяч человек. Англичане вели наступление на порт Амой, расположенный южнее Шанхая. Его защищали пятьдесят больших джонок, три форта, считавшихся неприступными, и девятитысячный гарнизон — все это было сметено британскими войсками, которые без особого труда заняли город. Затем Поттингер продолжил движение на север, захватив хорошо укрепленный, но тем не менее продержавшийся всего три дня остров Чжушань и близлежащий порт Нин- бо, который стал зимней базой экспедиции.

План англичан был следующим: весенним наступлением вдоль реки Янцзы разрезать территорию Китая надвое. Император жаждал дать бой на суше, поскольку поверил лжи своих чиновников и считал британскую армию слабой. Он назначил своего кузена И-цзиня главнокомандующим и по-

ручил ему разгромить чужеземцев. И-цзинь был известным ученым, занимал должность директора императорских парков и охотничьих угодий, что полностью соответствовало его квалификации.

В Фучжоу, расположенном в семидесяти милях на запад от Шанхая, он сформировал шестидесятитысячную армию, состоявшую из подразделений регулярных войск и отрядов ополчения. Он агитировал вступать в армию представителей местных дворян и собрал таким образом многих молодых ученых, которые прервали изучение классических канонов и потребовали себе личных телохранителей и другие привилегии. Регулярные войска прибывали из разных провинций и отказывались подчиняться чужим командирам, а офицеры из числа ученых устраивали в гигантском лагере бесчисленные чайные церемонии, банкеты и поэтические состязания. Сам И-цзинь целыми днями размышлял о том, как устроить состязание на лучшее сообщение о победе. Наконец он двинул свою армию к Гуанчжоу, в ста милях к западу от Нинпо, и в местном храме обратился к богам, чтобы те указали ему наиболее благоприятный день для битвы с врагом. Вдохновленный результатами гадания, указавшего на знак тигра, китайский главнокомандующий назначил начало сражения на 3-5 часов утра 10 марта 1842 года — час тигра в день тигра в месяц тигра года тигра. Кроме того, это был самый разгар весеннего сезона дождей, и поэтому войска, тащившиеся по грязи к своим позициям, оказались без застрявших в трясине обозов с продовольствием; промокшим, утомленным и голодным солдатам предстояло атаковать англичан.

День тигра обернулся катастрофой. Вместо 36 тысяч солдат наступление на Нинпо начали лишь семьсот уроженцев Сычуани, причем они плохо понимали диалект, на котором говорили офицеры, и поэтому не взяли с собой ружья и пошли на британские мины и гаубицы с одними ножами. Когда им на помощь наконец пришла плохо обученная китайская армия, то солдаты гибли тысячами, и их кровь ручьями текла по улицам. На другом направлении атака развивалась успешнее, но в критический момент накурившийся опия и впавший в прострацию командир не ввел в бой резервы. Третий удар должны были нанести пятнадцать тысяч моряков. Планировалось, что они захватят Чжушань, но большинство сразу же после отплытия свалились от морской болезни, а командир так боялся англичан, что несколько недель просто курсировал вдоль побережья, периодически отправляя фальшивые донесения о сражениях.

Потгингер мог начинать запланированное наступление вдоль Янцзы. Вступив в самый густонаселенный и процветающий регион империи, он первым делом овладел городом Чжаба, охранявшимся маньчжурским гарнизоном, а затем незащищенным и покинутым жителями Шанхаем. Следующим на очереди был Чженьцзян, ключ к реке и транспортной артерии, при помощи которой снабжался продовольствием Пекин, — Великому каналу. Гарнизон оказал яростное сопротивление — маньчжурские воины убивали своих детей и перерезали горло женам, чтобы спасти их от изнасилования, а сдаче в плен предпочитали самоубийство. После взятия Чженьцзяна перед британскими войсками открылся путь к незащищенному Нанкину, бывшей столице империи и ее символу.

Императорский двор бурлил. Император столкнулся с моральной дилеммой — ему не пристало склоняться перед грубой силой. Многие советовали сражаться, однако в придворном хоре звучали и другие голоса: нужно делать выбор между опасностью и безопасностью, а не между правильным и неправильным поведением. Зачем, спрашивали они, рисковать потерей империи из-за каких-то прав на торговлю? Такой позиции придерживался один из родственников императора, богатый и утонченный Ци-ин, которого император и назначил своим представителем на переговорах. Ци- ин немедленно отправил парламентеров на британские позиции под Нанкином, успев предупредить назревавший штурм города.

Переговоры продолжались несколько недель и закончились Нанкинским мирным договором, который был подписан на борту флагманского корабля Поттингера 29 августа 1842 года. Так закончилась первая опиумная война. В соответствии с договором китайское правительство обязалось выплатить контрибуцию в сумме 21 миллиона долларов, открыло для английской торговли пять портов Китая — Гуанчжоу, Сямынь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай — с правом учреждения в них британских консульств, разрешило равноправные отношения между чиновниками соответствующих рангов, отменило монополию кантонской гильдии купцов и передало Гонконг в вечное владение Великобритании. В договоре ничего не говорилось об опиуме, и нелегальная торговля наркотиком продолжалась при попустительстве китайских властей и британского флота — британские, американские и прочие суда доставляли наркотик на побережье, откуда его по всей стране развозили китайские дилеры.

Теперь китайские власти осознали, что целью Британии была не территориальная, а торговая экспансия. Уполномоченный императора Ци-ин использовал все свое обаяние (как знак доброй воли он даже предлагал Поттингеру усыновить его сына), чтобы ограничить права иностранцев, но без особого успеха. В 1843 году было подписано дополнительное соглашение к Нанкинскому договору, по которому иностранцам разрешалось селиться в пяти открытых портовых городах и выезжать за их пределы; кроме того, в открытых портах разрешалась стоянка военных кораблей, а английским подданным предоставлялось в Китае право экстерриториальности. Еще один пункт соглашения предусматривал, что права и привилегии, которые будут предоставлены другим странам, автоматически распространяются на Великобританию.

После открытия пяти портов в них быстрыми темпами стала развиваться легальная торговля, особенно чаем и шелком, а вместе с тем и нелегальная торговля опием, число перевалочных пунктов для которого было как минимум в два раза больше. США, Франция, а затем и другие страны заключили аналогичные договоры с Китаем. Франция, однако, интересовалась не столько торговлей, сколько распространением католицизма. Французы добились частичной отмены введенного в 1724 году запрета на деятельность миссионеров, которые с тех пор действовали как тайное общество; равные с католиками права получили протестанты, хотя их деятельность ограничивалась в основном открытыми портами. Что касается американцев, то их активная торговля с Китаем получила новый импульс в 1849 году, после отмены британского морского законодательства, что позволило США напрямую торговать с Британией и ее колониями; тогда же начались знаменитые гонки «чайных клиперов».

Открытые порты представляли собой любопытное явление — осколки Европы, разбросанные по китайскому побережью. В этих крошечных подобиях колоний в 50-х годах XIX века жили около пятисот иностранцев, наблюдение за которыми осуществляло консульство. Они селились за пределами китайских городов в компактных «факториях» у самой береговой полосы, на так называемой «набережной», где ввозимые товары хранились на одноэтажных складах, или «сараях». Из почти двухсот иностранных торговых фирм, которые вели дела с Китаем, крупнейшими считались британские «Джардин» и «Матесон», а также американские «Рассел» и «Бостонская компания». Такие фирмы нередко имели собственный флот, банки и предлагали страховые услуги. Кантон сохранил свое значение как крупный центр международной торговли, но быстрее всех развивался Шанхай, превратившийся в самый большой город Китая. Развитие этих открытых портов тормозилось сложными взаимоотношениями между китайскими чиновниками, китайскими купцами, или «компрадорами», консулами и «тайпанами» — главами западных компаний. Жизнь в поселениях европейцев — «концессиях» — часто романтизировалась, но на самом деле она имела и темную сторону, с обманом и мошенничеством, которыми не брезговали обе стороны, и взятками, считавшимися обычным явлением.

Гроза приближалась. Сотни людей, теснившиеся в иностранных «концессиях» в прибрежной полосе Кантона, требовали доступа в город. Одновременно возникали оборонительные отряды из местных крестьян и мелкопоместных дворян, враждебно настроенных по отношению к британцам. Бунты не прекращались на протяжении нескольких лет — иностранцев забрасывали камнями и избивали, на них нападали во время прогулок. В 1847 году англичане, раздраженные отказом китайских властей открыть города, отправили вверх по Жемчужной реке военные корабли, которые привели в негодность более восьмисот китайских пушек. После этого Ци-ин пообещал в течение двух лет открыть ворота городов. Когда же по прошествии двух лет англичане напомнили об этом обещании, им пришлось столкнуться с отрядами ополчения, а Ци-ин к этому времени уже уехал из Кантона.

Это были тяжелые времена бесчисленных мятежей, пиратства, засилья «триад» и других тайных обществ, а контрабанда процветала на всем южном побережье страны, от Шанхая до Макао. После запрета работорговли потребность в дешевой рабочей силе на плантациях всего мира, от Малайзии до Перу, привела к тому, что поставщики опия стали заниматься нелегальной торговлей китайскими рабочими (кули). В 1854 году волнения на побережье захватили и Кантон. Опасность для города исходила от движения «красных

Популярное в Шанхае гуляние с фонарями. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева

повязок», подавить которое удалось при помощи крестьянского ополчения и нанятых аристократией наемников. Тысячи бунтовщиков были приговорены к смертной казни.

Но все это не остановило англичан, которые стремились не только получить доступ в Кантон, но и полностью пересмотреть Нанкинский договор. В 1857 году Палмерстон вновь занял пост министра иностранных дел и возродил политику принуждения в отношении Китая, отправив туда новый экспедиционный корпус. После задержки, вызванной мятежом в Индии, эскадра к концу года достигла Кантона, где к ней присоединились французские войска, отправленные покарать виновных в убийстве миссионера из числа их соотечественников.

Англо-французские силы осадили Кантон — так началась Вторая опиумная война. После обстрела города они преодолели стены и отправили патрули, чтобы захватить генерал- губернатора, которого затем вывезли в Калькутту, где он и умер год спустя. В течение следующих четырех лет городом управлял созданный союзниками комитет, которому подчинялась марионеточная китайская администрация. Местное ополчение продолжало сопротивление, а в 1858 году напало на город. Атака была отбита, и патрули союзников проникли в глубь китайской территории, а когда на них было совершено нападение, захватили и сожгли штаб-квартиру повстанцев. Воинственные настроения постепенно улеглись, и жители Кантона начали привыкать к власти «варваров».

Лорд Элгин, руководивший действиями англичан в Китае, приказал экспедиционному корпусу союзников двигаться дальше на север. Захват морских ворот Пекина и наступи ление на Тяньцзинь, расположенный всего в семидесяти пяти милях от столицы, вынудил правительство Цин в спешном порядке отправить своих представителей для переговоров. Однако дипломатические хитрости Ци-ина и его коллег ни к чему не привели, и они, несмотря на протесты, были вынуждены подписать новые договоры с Британией, Францией, Россией и Соединенными Штатами. Престарелый Ци- ин потерял лицо, и император сначала предал сановника суду, а затем, из соображений «справедливости и милосердия», приказал ему совершить самоубийство. Условия Тяньцзин- ского договора действительно были тяжелыми для Китая. Китайское правительство согласилось допустить постоянных послов иностранных держав в Пекин, выплатить огромную контрибуцию, утроить количество открытых портов, открыть для торговли реку Янцзы вплоть до Ханькоу, установить низкие торговые пошлины, допустить на таможню иностранных инспекторов и разрешить иностранцам (при наличии паспорта) разъезжать по стране. Более того, договор легализовал торговлю опиумом — зло получило официальный статус. После подписания договора войска союзников отступили, а затем лорд Элгин лично проплыл шестьсот миль вверх по Янцзы, чтобы оценить новые перспективы для торговли.

На этом война не закончилась. Англо-китайские соглашения приносили пользу в открытых портах, где обе стороны сотрудничали в попытке пресечь нелегальную торговлю кули, но Пекин был недоволен. Особую неприязнь у приверженцев традиций вызывал пункт о постоянных дипломатических представительствах в Пекине. Они были твердо уверены, что послы варваров могут быть только гостями, которые каждые три или пять лет привозят дань и бьют земные поклоны. В марте 1859 года вышел императорский указ, запрещавший послам иметь штат более десяти человек, носить оружие и передвигаться по Пекину в паланкинах. Ни один иностранный король не мог считаться равным императору, владевшему мандатом Неба, — таков был основополагающий принцип.

Через несколько месяцев случайное столкновение в окрестностях Тяньцзиня привело к гибели четырехсот британских солдат и четырех военных кораблей, и ликующие «ястребы» императорского двора добились отказа от Тяньцзин- ского договора. Ответ англичан и французов последовал незамедлительно. В середине 1860 года они отправили на север Китая двести пятьдесят кораблей и двадцать тысяч солдат, часть которых была набрана среди гонконгского «дна». Вскоре те сломили сопротивление гарнизона, оборонявшего Тяньцзинь, и уже входили в город, когда прибыли послы из Пекина с предложением прибыть в столицу для переговоров. Однако союзники настаивали на аудиенции у императора. Когда англо-французские войска приблизились к Пекину, император бежал, укрывшись за Великой Китайской стеной. Китайцы взяли в заложники тридцать девять человек из числа сотрудников посольств, и после того как они отпустили лишь треть заложников, казнив остальных, союзники разграбили и сожгли Летний дворец императора к северо-западу от Пекина. Некогда это был величественный комплекс из павильонов для отдыха и развлечений в необычном стиле «китайского барокко», спроектированных итальянским иезуитом, — с искусными фонтанами и мебелью, скопированной с французских гравюр, со стенами, увешанными зеркалами и гобеленами, которые прислал в дар французский король в 1767 году.

В Пекине остался младший брат императора принц Гун, который должен был договориться с занявшими столицу варварами. Пекинский договор подтвердил все положения Тяньцзинского договора, только сумма контрибуции увеличилась, а Британия, кроме Гонконга, получила полуостров Коулун. Союзники отвели войска, оставив гарнизон в Тяньцзине, и на этом вторая опиумная война завершилась.

На следующий год умер император. После нескольких дворцовых переворотов трон занял его сын Тун-чжи, а ведущую роль при дворе стала играть партия дяди нового императора, принца Гуна, которая выступала за мир и компромисс с Западом. Установился новый порядок: юрисдикция консульств в отношении граждан иностранных государств в открытых портах, иностранная администрация в «концессиях», иностранные военные корабли в китайских водах и иностранные войска на китайской земле, доступ иностранных торговых судов к морскому побережью Китая и внутренним водным путям, ограничение тарифов условиями договора, постоянно расширяющиеся возможности торговли в верхнем течении Янцзы. Торговля процветала. Укрепились связи между мандаринами, торговцами и консулами; иностранцы покупали недвижимость в центрах торговли, многие из которых превратились в крупные города, а большое число китайцев получало английское образование.

Оглядываясь назад, можно сказать, что опий был всего лишь одним из элементов Опиумных войн, длившихся с 1840 по 1860 год, а истинной их причиной являлась прибыль от торговли в целом. Результатом войн стало не уничтожение суверенитета Китая, а его ограничение условиями договора. Эти условия все сильнее действовали на традиционное китайское общество и китайскую культуру, а появление быстроходных судов с паровыми двигателями и телеграфной связи постепенно втягивало страну в орбиту Запада. Время покажет, действительно ли Китай усвоил преподнесенный урок: Поднебесная не является владычицей мира.

Как бы то ни было, волнения, вызванные вторжением Запада, не угрожали самой династии Цин. Значительно опаснее были грандиозные восстания, потрясавшие страну с 1851 по 1864 год, что совпало по времени со Второй опиумной войной. Фактической причиной восстаний стала первая опиумная война и Нанкинский договор, в результате чего для иностранцев открылся порт Шанхая, и центр торговли переместился из Кантона на север, а тысячи людей остались без работы. Эти люди пополнили ряды недовольных в «кипящем котле», который представляла собой провинция Гуандун (с городами Кантоном, Макао и Гонконгом), а также провинция Гуаньси к западу от нее и большая часть провинции Хунань на севере.

Бывшие наемники, услуги которых уже не требовались для борьбы с англичанами, пираты, оттесненные в глубь материка британским флотом, остатки «Общества Белого лотоса», этнические сообщества — в частности, иммигранты, которых китайцы называли «хакка», отряды самообороны, сформированные местным дворянством, обедневшие крестьяне — все объединились в своей ненависти к маньчжурам. Полная неспособность властей обеспечить соблюдение законности привела к восстаниям 1836 и 1847 годов, и именно в этот период сформировалось «Общество поклонения Богу», впоследствии ставшее известным под кровавым именем тайпинов.

Во главе самого жестокого мятежа за всю историю Китая стоял высокий человек с умными глазами и звучным голосом по имени Хун Сюцюань. Он родился в деревне к северу от Кантона, и его стремление к знаниям не было оценено по достоинству — он неоднократно проваливался на экзаменах на право занятия государственных должностей. Будучи в Кантоне во время второй попытки сдать экзамены, он познакомился с миссионером, который вручил ему христианскую брошюрку. Каковы бы ни были успехи христианских проповедников в распространении своего учения, эти люди редко являлись предвестниками мира и спокойствия, хотя справедливости ради следует признать, что миссионер, подавивший Хуну брошюру, не мог предполагать последствий своего поступка. Это было сочинение необразованного жителя Кантона, написанное под влиянием британского про- поведника-пресвитерианца и содержавшее искаженные отрывки из Библии вперемешку с проповедями автора. Книга излагала основные принципы протестантской веры: всемогущество Бога, мерзость такого греха, как идолопоклонство, и возможность выбора между проклятием и спасением души.

После третьего провала на экзаменах Хун слег с нервным расстройством: в своих галлюцинациях он скитался в космосе, убивая злых духов, а затем очистился и пережил второе рождение. В 1843 году он, немного оправившись от болезни, предпринял еще одну попытку сдать экзамены, но снова провалился. Он злился на весь мир, и особенно на маньчжуров, и презрение к ним за неспособность противостоять варварам с Запада разделяли многие его земляки. Вновь обратившись к христианской брошюре, он теперь воспринял ее как призыв Господа: он, Хун Сюцюань, является младшим братом Иисуса Христа, и его священная миссия заключается в том, чтобы вернуть веру в Бога через христианство. Он сочинил несколько трактатов и поэм, в которых стремился примирить христианство с конфуцианством, в результате чего лишился места школьного учителя и занялся миссионерской деятельностью, обращая в христианство иммигрантов-«хакка» на юге провинции Гуанси. У него появились энергичные помощники, которые использовали противоречия внутри сельских общин, чтобы внедрять идеи Хуна, благодаря чему люди объединялись в религиозном экстазе. Хун, которого в 1847 году под свое крыло взяла американская баптистская миссия, удвоил усилия, и через несколько лет его организация, получившая название «Общество поклонения Богу», превратилась во влиятельную и все более агрессивную силу.

В 1851 году многочисленная паства Хуна собралась в деревне на берегу Западной реки: двадцать тысяч крестьян, городских рабочих и даже членов триад, которые сожгли свои дома, отказались от косичек и отрастили волосы по всей голове, чтобы продемонстрировать ненависть к маньчжурам, и обосновались в этом месте, которое вскоре превратится в военный лагерь. Они поклялись поддерживать строгую дисциплину и чистоту нравов, и в день, когда Хун Сюцюаню исполнилось тридцать восемь лет, объявили о создании Небесного государства великого равновесия, интерпретировав видения вождя как подтверждение его власти над всем Китаем.

Затем они отправились в «крестовый поход» на север. Введя новый календарь — традиционный способ утверждения легитимности режима — и призывая крестьян к восстанию против маньчжуров, которые объявлялись чужаками, угнетателями и носителями зла, они объявили о своем намерении построить Царство Божье на земле. Вступив на территорию богатых регионов в низовьях Янцзы, мятежники вели сражения с разрозненными правительственными отрядами, чередуя победы с поражениями, но при этом фанатично шли вперед, собирая под свои знамена все больше сторонников. В 1853 году, когда тайпины захватили Нанкин, их численность составляла около двух миллионов человек.

Мятежники переименовали Нанкин в Небесную столицу и принялись строить христианское государство фундаменталистского толка, граждане которого были твердо убеждены, что спасут свои души в битве против зла. Под запрет попали вино, опиум, табак, азартные игры и внебрачные связи, а также традиция иметь наложниц и бинтовать ноги женщинам, а женщины получили равные права с мужчинами и даже служили в армии. Земля принадлежала Богу, а государство справедливо распределяло ее между всеми мужчинами и женщинами — в полном соответствии с доктринами тайпинов, направленными против землевладения и богатства. Хун Сюцюань объявил себя Небесным князем, а его помощники стали просто князьями, причем многие из них впадали в транс, чтобы лучше воспринимать веления Неба. Для претендентов на должности в государственном аппарате были введены экзамены, предметами которых являлись христианское вероучение и добродетели тайпинов. Если представители высших классов, которых отпугивал отказ от традиций, ненависть к богатым и крестьянских характер движения, отказывались занимать должности в государстве тайпинов, их заставляли под угрозой смертной казни.

Однако именно дворянство в конечном счете оказало решительное сопротивление тайпинам, которые распространили свое влияние на север и на запад, контролируя отрезок Янцзы протяженностью триста миль и 100 тысяч квадратных миль территории страны. Тайпины даже организовали поход на север, и лишь голод и холод остановили их в непосредственной близости от Пекина. Над маньчжурской династией нависла смертельная угроза. Ее армия бежала от тайпинов, прокладывавших кровавый путь из центра страны, и европейцев, наступавших с побережья. Одновременно правительству пришлось иметь дело с еще одним крупным восстанием. Это движение называлось Ньен. На протяжении многих лет в сельской местности к северо-западу от Нанкина активно действовали остатки «Общества Белого лотоса», а также многочисленные разбойничьи банды, а когда в 1855 году Хуанхэ внезапно изменила русло, переместившись с юга на север полуострова Шаньдун, положение местного населения сделалось невыносимым. Во главе движения Ньен встал образованный землевладелец и контрабандист, занимавшийся незаконной торговлей солью; он объединил разрозненные преступные группы и иногда сотрудничал с триадами. Правительственным войскам потребовалось десять лет, чтобы подавить этот мятеж, и успех был достигнут лишь после отказа от традиционных кавалерийских атак маньчжуров в пользу тактики окружения противника. Эту тактику, позволившую разгромить Ньен, разработал бывший учитель из Пекина Цзэн Гуо-фан, который сумел высоко подняться по служебной лестнице и имел опыт боевых действий против тайпинов.

Цзэн был ярким представителем нового типа людей, появившихся в провинции после восстания тайпинов. Они принадлежали к тем представителям местной элиты, аристократам и землевладельцам, которые перед лицом угрозы для своей жизни, собственности и традиций взялись за оружие и сформировали отряды ополчения. Цзэн и его товарищи организовали вооруженное сопротивление тайпинам, причем во главу угла они ставили качество, а не количество войск, набирая в свои отряды людей, связанных родственными узами. Хорошо обученные и имеющие грамотных командиров, те объединились в так называемую Хунаньскую армию, содержать которую помогал Пекин — продажей званий и титулов, а также посредством отказа правительства от налогов на торговлю. Усиленная правительственными войсками, эта армия противостояла «Обществу поклонения Богу».

Тайпины были заняты тем, что строили собственное государство внутри Китайской империи. Они перераспределили землю, снизили арендную плату и налоги. Простой народ был обязан соблюдать пуританские нормы, которые проповедовала новая религия, а вожди тайпинов присваивали себе все новые права и привилегии, купаясь в роскоши и не отказываясь от многочисленных наложниц. Вскоре среди них началась яростная борьба за власть, сопровождавшаяся убийствами и казнями (так, например, после убийства одного из самых известных «князей», который считал себя воплощением Святого Духа, были казнены двадцать тысяч человек).

В это период разброда (1856-1858 гг.) тайпины потеряли несколько стратегически важных городов в долине Янцзы, но вскоре в окружении Хун Сюцюаня появились новые энергичные лидеры — сам Небесный князь становился все более замкнутым и безумным, — одержавшие победы в двух крупных сражениях. Затем они повернули армию тайпинов на восток, чтобы захватить дельту Янцзы и использовать ее как экономическую базу для наступления вверх по течению реки. Хун Сюцюань рассчитывал на помощь братьев-христиан с Запада, но европейцы считали «Общество поклонения Богу» аморальным, богопротивным и, самое главное, представлявшим угрозу для торговли. Поэтому они отказали тайпинам в просьбе предоставить пароходы для наступления в верховья Янцзы, а когда мятежники приблизились к Шанхаю, англичане и французы пришли на помощь правительственным войскам, поставляя им продовольствие, артиллерию и магазинные ружья, а также непосредственно принимая участие в боевых действиях. На стороне союзников сражались и американские офицеры, а среди англичан выделялся майор Чарльз Джордж Гордон, который затем стал генералом и погиб в Хартуме. Стычки, продолжавшиеся несколько лет, позволили очистить от тайпинов окрестности Шанхая, а выше по течению Янцзы отряды Цзэн Гуо-фана постепенно брали верх над повстанцами. В 1864 году Цзэн Гуо-фан начал наступление на Нанкин.

Стены города были разрушены, сам город сожжен, а его обитатели убиты. Тайпины яростно сражались до самого конца — 100 тысяч фанатиков добавились к списку миллионов жертв на обширных землях, некогда завоеванных «Обществом поклонения Богу». Небесный князь, отвергнувший просьбы своих приверженцев покинуть Небесную столицу, когда к ней приблизился враг, принял смертельную дозу яда, и его тело впоследствии было найдено рядом с дворцом — в желтых атласных одеждах, расшитых драконами. Часть его сторонников, которые сумели избежать смерти и присоединились к движению Ньен, продолжали сопротивляться вплоть до 1868 года, но разрушение Нанкина положило конец государству тайпинов.

Однако этим далеко не исчерпывались драматические события в истории империи Цин в первые семь десятилетий XIX века. На обширной территории от Маньчжурии на северо-востоке и Монголии на севере до Синьцзяна на северо- западе и Тибета на западе мир и спокойствие были редкими явлениями. Горы, пустыни и степи населяли многочисленные племена и народы: китайцы, маньчжуры, монголы, тюркоговорящие и исповедующие ислам племена Центральной Азии, тибетцы. Торговля или даже попытки обеспечить возможность торговли, наталкивались на сопротивление, поскольку политика китайских властей — в чем Запад имел возможность убедиться — была направлена на запрет международной торговли и обложение пошлинами разрешенного товарообмена.

В 1816 году Британия покорила Непал, и государственный флаг Соединенного Королевства оказался на границе Тибета, который с 1792 года входил в состав Поднебесной; в последующие годы британцы безуспешно пытались наладить торговлю с этим «царством снега». Россия расширяла свое влияние на севере, и Британия изо всех сил старалась не допустить русских в Индию, но они предпочли двигаться вдоль реки Амур на северо-запад Маньчжурии. По договору 1864 года Россия получила значительный кусок территории, а также право обменивать свои меха на чай, который в Москве пользовался не меньшей популярностью, чем в Лондоне.

Каждая из трех подвластных Китаю территорий, то есть Тибет, Монголия и Синьцзян (Китайский Туркестан, завоеванный в 50-х годах XVIII века), шла своим путем. Тибет был практически автономным и развивался в направлении, определяемом далай-ламой. Некогда могущественные монгольские племена с переходом от кочевого к оседлому образу жизни утратили былую силу; крестьянство разоряли дол^ ги, ставшие следствием экспансии китайских торговцев; большинство населения болело сифилисом. В Синьцзяне, который находился в окружении мятежной провинции Ганьсу, Тибета, Кашмира и России, мусульманские фанатики из Восточного Туркестана вели борьбу за получение права торговли для своих купцов.

Однако в целом, несмотря на уступки России и мусульманам, правительству Цин — при помощи дипломатии, миграционной политики, а в некоторых случаях и применения силы — удавалось сохранять контроль над территорией страны. Империя вступала в судьбоносные для нее последние годы XIX века, сумев сохранить единство.

<< | >>
Источник: Крюгер Р.. Китай. История страны. 2008

Еще по теме ГЛАВА 26 Цин: Опиумные войны и тайпины:

  1. ГЛАВА 25 Маньчжурская династия Цин (1644-1911 гг.)
  2. ГЛАВА 5 НАЧАЛО ВОЙНЫ ГЕРМАНИИ ПРОТИВ СССР. КРАХ ГИТЛЕРОВСКОЙ СТРАТЕГИИ «МОЛНИЕНОСНОЙ ВОЙНЫ». БИТВА ПОД МОСКВОЙ. СОЗДАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ
  3. Глава 11 ОСМЫСЛЕНИЕ ВОЙНЫ И БЕЗОПАСНОСТИ
  4. 2. НАЧАЛО ВОЙНЫ И ЕЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ (ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА)
  5. Глава V АНТИКОММУНИЗМ И ПРОБЛЕМЫ ВОЙНЫ И МИРА
  6. Глава 14. СССР В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1941-1945 гг.)
  7. Часть вторая От войны в Алжире до войны во Вьетнаме
  8. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ СНОШЕНИЯ С ПЕРСАМИ И ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ВОЙНЫ. СМЕРТЬ ХОСРОВА И ВОЦАРЕНИЕ ОРМУЗДА. ХОД ВОЙНЫ ПОД НАЧАЛЬСТВОМ МАВРИКИЯ
  9. Глава 4 «МАЛЫЕ ВОЙНЫ». СЦИПИОН ЭМИЛИАН И ПАДЕНИЕ НУМАНЦИИ
  10. Глава VI. Войны морских держав до 1665 г.
  11. Глава четвертая. Войны египтян с гиксосами
  12. Глава 17. 1994-2001 г.г. Ни войны, ни мира
  13. ГЛАВА 6 НАЧАЛО ВОЙНЫ НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
  14. Глава X. Войны России и Турции 1768-1792 гг.
  15. ГЛАВА 1 СССР после Второй мировой войны
  16. ГЛАВА 31 ЗОЛОТАЯ СИСТЕМА ПОСЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
  17. Глава 12 РОССИЯ В УСЛОВИЯХ МИРОВОЙ ВОЙНЫ И ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОГО КРИЗИСА
  18. Глава 13 ПОСЛЕДНИЙ ВЕЛИКИЙ ЗАВОЕВАТЕЛЬ: ТРАЯН И ДАКИЙСКИЕ ВОЙНЫ