<<
>>

Программа нового дворянства и буржуазии в первые годы революции

Развитие событий с момента созыва Долгого парламента до отъезда Карла I из столицы на север и объявления им войны парламенту хорошо изучено и поэтому не будет предметом нашего специального рассмотрения.

Вместо этого сосредоточим внимание на анализе основных документов этого периода, весьма важных для понимания существа конфликта, приведшего к гражданской войне между королем и парламентом.

Предметом нашего анализа будут два важных документа, отражающих политические, экономические и религиозные требования буржуазии и нового дворянства в начале революции. Это, во-первых, «Петиция о корне и ветвях», поданная месяц спустя после созыва Долгого парламента, во-вторых, «Великая ремонстрация», завершающая первый этап революционной борьбы. В этих двух документах мы имеем перед собой программу английского пуританизма начального периода революции, в которой выражены еще не расчлененные, не дифференцированные требования пресвитерианской буржуазии и индепендентского джентри.

«Петиция о корне и ветвях» была подана от имени жителей Лондона, Миддлсекса и других графств Англии. Петиция проникнута страхом перед «католической опасностью», которая угрожает и внутри страны и извне. Внутри эту опасность создают архиепископы и епископы, склонные к католицизму «прелаты» — представители высшего англиканского духовенства, проникнутые арминианскими тенденциями, близкими к католицизму. Извне угрожает могущественная католическая партия, победа которой означала бы гибель «дела протестантизма» в Европе, усиление католической и феодально-абсолютистокой реакции. В епископской власти Яков I видел оплот королевокого абсолютизма в Англии. «Нет епископов, нет и короля»,— гласил известный тезис апологета абсолютной монархии, доказывавшего «божественный характер» королевской власти. Подобно королю, епископы также подчеркивали «божественное происхождение» своей власти. Авторы «Петиции о корне и ветвях», наоборот, доказывали, что власть епископов — «человеческое установление», и требсгтали отмены -епископата, как учреждения вредного и опасного для церкви и государства.

В «Петиции о корне и ветвях» ставится вопрос о низшем духовенстве, которое весьма запугано епископами и обнаруживает из страха перед «прелатами» «душевную слабость». Представители низшего духовенства не проповедуют «божьей правды», под которой подразумевается кальвинистское учение о предопределении.

Бичуя с чисто пуританской непреклонностью пороки и слабости рода человеческого, петиция обрушивается на ленивых, распущенных и развратных священников и монахов, которые, подобно египетской саранче (одна из «казней египетских», по Библии), кишат по всему королевству, особенно в Ирландии, исполняя различные языческие обряды и церемонии. Нет настоящих пастырей, сетует пэ- тиция, отсюда невежество и суеверие, в которых коснеет народ.

Обнаруживая чисто пуританокую нетерпимость и ханжество, «Петиция о корне и ветвях» обрушивается на современную светскую литературу, «развращенную и фривольную», отвлекающую людей от изучения «слова божьего»,— надо запретить все то, что ему противодействует и не соответствует. В пуританский список «запрещенных книг» попадают и Овидиевы «'Проказы любви», и «Парламент женщин», и «Поэмы» Барнса, и «Баллады» Паркера.

С другой стороны, петиция обрушивается на английских богословов, проповедовавших арминианские взгляды, доказывавших, будто римская церковь является «истинной», никогда не заблуждавшейся в своих основных положениях, или развивавших учение о нравственности, близкое к католическому признанию свободы человеческой

воли, что противоречило кальвинистско-пуританскому учению о предопределении.

Суть дела заключалась, однако, не в этих религиозноэтических положениях, а в тех политических выводах, которые делались арминианскими богословами в защиту прерогативы короны, власти епископов, поддерживавших корону.

Высшее, арминианоки настроенное духовенство не только поддерживало абсолютистские претензии короля, но и готово было доказывать, что все принадлежит королю, что подданные его не имеют никаких прав собственности на землю и движимое имущество, что король может отобрать у своих подданных все, что захочет, не будучи стесненным в своих действиях никакими законами, ограничивающими его власть и имущественные права.

«Петиция о корне и ветвях» полемизирует со сторонниками доктрины, утверждающей, будто король является верховным собственником всех земель, и не только земель, но и всего имущества и доходов своих подданных. Давая столь широкое толкование королевской прерогативы, они пытались обосновать права короля на введение налогов без санкции и утверждения их парламентом, ибо король выше закона, выше общего права королевства.

Мы видим, как в «Петиции о корне и ветвях» переплетены религиозно-этические доктрины и политическая теория, проповедь пуританской нетерпимости к нарушениям святости субботнего дня и защита экономических интересов и выгод буржуазии. Под оболочкой пуританских нападок на власть епископов, невежество низшего духовенства, на «языческое» суеверие и «католическую опасность» были скрыты политическая борьба и экономические интересы революционных классов, пытавшихся оградить от посягательств короны свою буржуазную собственность и имущественные права. Характерно, что наряду с нападками на епископов составители петиции жалуются на патенты и монополии, раздававшиеся королем в ущерб предпринимательской инициативе и свободе торговли, на рост таможенных пошлин, на сбор корабельных денег, на упадок шерстяной промышленности, на притеснения со стороны властей, которые вынуждают производителей сукна и торговцев суконными изделиями покидать Англию, эмигрировать в Голландию и другие страны, увозя с собой свои промышленные навыки и состояния, которые могли бы быть применены и использованы в Англии.

И наряду с такими вопросами, отражающими интересы передовых в экономическом и политическом отношении классов, в петиции подняты споры по вопросам обрядов, об облачениях и церковном ритуале. Пуритане стремились сочетать свои материальные выгоды и обогащение с идеалом дешевой церкви, независимой от государственной власти или отдельных индепендентских общин. Отсюда их нападки на митры и мантии епископов, на облачение, рясы и капюшоны священников и монахов, на престолы со свечами и богатыми украшениями, на покрытые иар- чой кафедры проповедников, на скульптурные изображения святых, на суеверные, «языческие» обряды.

В сохранении и восстановлении всего этого культового ритуала и обихода католической церкви в «реформированной», англиканской церкви пуританские ревнители «чистоты» церковной доктрины, обрядов и быта обвиняют «прелатов», стоявших во главе церковного управления. Архиепиокопы и епископы, дьяконы и архидьяконы — все это «члены антихристова клана», низверженные и изгнанные вместе с папой протестантами континента. В Англии они не только удержались, жалуются составители «Петиции о корне и ветвях», но и усиливают свою власть, опираясь на корону и в свою очередь оказывая ей поддержку, обосновывая ее абсолютистские претензии, ее и свое собственное «божественное установление».

Находятся в Англии, к ужасу и негодованию пуритан, и такие «прелаты», которые считают римскую церковь «истинной» церковью, а папу — ее главой, а не «антихристом», которые отказываются молиться об обращении к «истинной вере» «нашей суверенной королевы» Генриетты Марии, бывшей, как известно, центром притяжения всех католических и прокатолических сил в Англии, центром католических интриг и пропаганды.

Уже в начале 1641 г., когда парламент приступил к обсуждению этой петиции, а вслед за ней билля «О корне и ветвях», обнаружились значительные несогласия между крупными лендлордами и крупной буржуазией, с одной стороны, и джентри и средними слоями буржуазии — с другой» Если первые пуще огня боялись самого принципа равенства и самоуправления, который должен возобладать в церкви в случае уничтожения старой церковной органи- зацйи, to вторые бидели в «ем средство активизации ан- тикоролевских сил, основой которых были народные массы.

Наиболее откровенно классовый смысл сопротивления консервативного большинства парламента уничтожению епископата раскрыл Эдмунд Уоллер: «Наши законы и современное церковное устройство перемешаны, как вино и вода. Я смотрю на епиокопат, как на наружное укрепление или оплот, и говорю себе, что если оно будет разрушено народом, то будет разоблачена тайна, что мы ни в чем не можем ему отказать».

И, отдавая себе отчет в том, как тесно связаны между собой церковь и светское устройство страны, гнет церковных и манориальных лордов, он продолжал: «А что касается злоупотреблений (епископов), то вы можете получить тысячу примеров того, как тяжело приходится разным бедным людям от их лендлордов»,— и заключал, что в случае уничтожения епископата (уничтожить королевскую власть они не помышляли >в те дни) «мы должны будем взять на себя тяжелый труд защиты нашей собственности (от притязаний бедных), подобно тому как мы ее недавно отстаивали от притязаний короля».

В этой речи полностью раокрылось существо правого, консервативного крыла парламента, позднее названного пресвитерианским. Вместе с тем впервые обнаружилось наличие серьезных противоречий между буржуазией и новым дворянством по вопросу о целях начавшейся борьбы и методах ее ведения. Эти противоречия еще более обострились к моменту обсуждения «Великой ремонстрации» — этого своеобразного манифеста революции.

Перейдем к анализу этого важнейшего документа пуританизма — «Великой ремонстрации», возникшей в атмосфере крайнего политического напряжения и обострения политических и религиозных противоречий в конце 1641

г.— накануне гражданской войны.

Поездка Карла I летом 164! г. в Шотландию и признание им пресвитерианского строя шотландской церкви были ловким политическим маневром со стороны короля, стремившегося обеспечить себе поддержку шотландских пресвитериан, т. е. шотландского дворянства и буржуазии, и предотвратить возможную угрозу с севера в случае гражданокой войны между королем и парламентом.

Еще больше накалило политическую атмосферу восстание, вспыхнувшее в Ирландии, на которую роялистская

партия возлагала большие надежды в случае гражданской войны р Англии. Напомним, что еще Страффорд в роли наместника Ирландии строил планы использования создававшейся им в Ирландии армии для борьбы с революцией, если таковая начнется.

Когда в Ирландии вспыхнуло восстание, в Лондоне ходили слухи, что ирландские мятежники действуют от имени короля, имея за собой поддержку Генриетты Марии, связанной с ирландскими мятежниками, которых поддерживал и римский папа.

«Католичеокая опасность», несомненно, была налицо, она нависала со стороны Ирландии, усугубляя общее напряжение в тот момент, когда ввиду выяснившейся невозможности разрешения конституционных, политических и религиозных противоречий путем парламентской борьбы и прений в рамках взаимной лояльности обе стороны приближались в неизбежной гражданской войне, в которой король склонен был видеть единственный способ повернуть ход событий в свою пользу, подавить вооруженной силой начавшуюся в Англии революцию.

В ноябре 1641 г. «Великая ремонстрация» обсуждалась в парламенте, и 1 декабря этот объемистый документ с длинным перечнем пунктов и требований был представлен королю от имени оппозиционного большинства Долгого парламента.

Обсуждение «Великой ремонстрации» снова обнаруживает наличие серьезных расхождений в лагере парламента. Тем не менее этот документ можно рассматривать как общую программу буржуазии и нового дворянства на данном этапе революции. Кромвель — будущий вождь индепендентского джентри, организатор победы в гражданской войне против короля — еще в 1641 г., в момент представления королю «Великой ремонстрации», заявил, что, если она будет отвергнута королем, для него самого и для его единомышленников — для всех «честных людей», объединившихся в борьбе против стюартовского абсолютизма, не останется ничего другого, как уехать из Англии, покинуть ее навсегда, перейти на положение эмигрантов.

Основу многочисленных параграфов и разделов этого документа, содержащего политические, экономические и религиозные требования пресвитерианской буржуазии и индепендентского джентри, составлял тот же вопрос, кото рый был весьма отчетливо поставлен еще в «Петиции о корне и ветвях»,— это вопрос об обеспечении буржуазной собственности на землю, движимое имущество и на доходы от торговой и предпринимательской деятельности. Это требование красной нитью проходит через многочисленные пункты и параграфы «Великой ремонстрации». Принцип неприкосновенности буржуазной собственности как основы политического и общественного строя Англии был основным требованием, выдвинутым революционными классами еще на первом этапе революции — накануне гражданской войны, начавшейся в 1642 г.

Подобно «Петиции о корне и ветвях», «Великая ремонстрация» начинается с констатирования большой опасности, нависшей над королевством и угрожающей ввергнуть его в великую смуту. Речь идет опять о «католической опасности», которая, по мнению составителей этого последнего документа, связана с существованием «порочной и злонамеренной партии», стремящейся изменить религию и государственный строй Англии. В результате преступной деятельности и «злокозненных махинаций» папистов и арминиан в рядах высшего англиканского духовенства наступило «разложение» как среди епископата, так и среди тех лиц, которые занимают ответственные должности в Тайном совете короля. Деятельностью католической партии «Великая ремонстрация» объясняет и англо-шотландскую войну, и восстание в Ирландии, и расстройство нормальных отношений между королем и парламентом, и рост недоверия к королю со стороны его подданных.

Чего же в первую очередь требует приложенная к «Великой ремонстрации» петиция палаты общин? В духе ранее представленной «Петиции о корне и ветвях» новая петиция требует охраны королевства от «преступных посягательств» папистской партии. Для этого ее составители считают необходимым лишить епископов права голоса, удалить их из верхней палаты, уменьшить их власть над низшим духовенством и над всеми добрыми подданными короля — власть, которую они узурпировали и используют во зло, во вред религии, в нарушение законов королевства и законных прав английского народа.

Необходимо, далее, произвести полную реформацию церкви, уничтожив новшества, которые были введены представителями высшего духовенства. Необходимо уничтожить все напоминающие католицизм религиозные обряды и церемонии, неприемлемые для пуритан, чуждые их «религиозному сознанию», их стремлению к «чистоте» и простоте церковного ритуала, к экономии, которой противоречит пышность англиканской церкви. Новая, буржуазная церковь стремилась, изменив существо народной реформации' XIV в. и наполнив ее буржуазно-кальвинистским содержанием, найти религиозную санкцию и приобрести среол «'чистоты» для своей весьма грязной предпринимательской, торгашеской деятельности.

Наконец, «Великая ремонстрация» требовала удаления из королевского совета всех лиц, не пользовавшихся доверием парламента и способствовавших углублению религиозной смуты, разложению и неурядицам в церковных делах, от которых страдает английский народ,— ссылкой на народ пытались прикрыть интересы буржуазии и джентри. Об этих интересах, весьма реальных, гласил параграф 3 петиции, который содержал требование о запрещении каких-либо раздач короной тех земель, которые будут конфискованы и перейдут в ее распоряжение в связи с подавлением ирландского восстания. Буржуазия, денежные тузы и спекулянты Сити уже предвкушали возможность поживиться за счет земель ирландского народа. Нужно было только не упустить добычу из своих рук — это и имеет в виду упомянутый параграф петиции. Дело «колонизации» «зеленого острова» «революционные» классы стремятся заполучить в свои руки, отобрав у короны право распоряжаться ирландскими землями.

«Великая ремонстрация» является по существу «боевой программой» буржуазии и нового дворянства, объединившихся между собой в целях защиты нового, буржуазного общественного уклада от посягательств со стороны абсолютизма и организации вооруженной борьбы с ним уже вне пределов парламента.

Эта «боевая программа», преподнесенная в религиозной, «пуританской» оболочке, мотивировалась антика- толическими соображениями и необходимостью защищаться от «католической опасности», угрожавшей со стороны отживших -классов и сил феодального общества.

Интересы буржуазии и джентри нашли в «Великой ремонстрации» весьма точное и определенное выражение и отчетливую формулировку в ряде пунктов, относящихся к вопросу о буржуазной собственности, т. е. стержневой проблеме буржуазной революции XVII в. В поисках обос нования права буржуазной собственности в Великую хартию вольностей в ее современном истолковании вносится совершенно иное, буржуазное содержание, соответствовавшее новым социально-экономическим условиям. Статья 39 и другие феодальные формулы знаменитого документа XIII в. находят в 1641 г. новую, буржуазную интерпретацию. Не о феодальных держаниях королевских вассалов XIII в., но об условиях земельного держания, приближавшегося к буржуазной собственности на землю, идет речь в 20—40-х годах XVII в. То же следует сказать и относительно доходов буржуазного происхождения и характера, которые в важнейших документах 1640—1646 гг. включаются в понятие буржуазной собственности в широком смысле этого слова.

Ссылкой на Великую хартию вольностей, многократно подтверждавшуюся в парламенте и, в частности, нашедшую весьма широкую интерпретацию в «петиции о праве» 1628 г., начинался известный акт об упразднении Звездной палаты 5 июля 1641 г.

В этом акте были указаны причины, которые сделали этот орган тюдоровского абсолютизма'совершенно невыносимым для буржуазии и нового дворянства: парламент считал основным злом расширение компетенции Звездной палаты, которая вопреки законам страны и правам подданных присвоила себе право вмешиваться в гражданские дела и в вопросы, относящиеся к собственности и вольностям граждан.

Упраздненная в силу акта 5 июля 1641 г. Звездная палата рассматривается парламентом прежде всего в качестве органа королевского абсолютизма и произвола, действия которого создают большую неуверенность в прочности и обеспеченности собственности, прав на землю, движимость и доходы.

Парламент ополчается на суд Звездной палаты и на другие органы тюдоровского абсолютизма, значительно изменившие свои социальные функции при Стюартах. Эти органы, унаследованные от феодально-абсолютистской монархии XVI в., при Стюартах продолжали служить сохранению старого порядка. Немудрено, что акт 5 июля 1641 г. содержит требование, чтобы все дела, касающиеся земли, товаров, права наследования и т. п., решались в обычных, а не в королевских судах в порядке обычного, а не чрезвычайного судопроизводства.

Мало того, акт устанавливал, что все лица, нарушившие его постановление, — будь то лорд-канцлер, лорд — главный казначей, члены Тайного совета или королевские судьи — должны быть подвергнуты штрафу в 500 и тысячу фунтов стерлингов в пользу тех лиц, земельные или имущественные (Интересы коих пострадают от действия органов королевской юстиции. Защищая земельные и имущественные права нового дворянства и буржуазии, акт об упразднении суда Звездной палаты грозил имущественными-карами тем королевским чиновникам и судьям, которые посягнут на буржуазное право собственности, бывшее еще in statu nascendi и тем не менее уже рассматривавшееся идеологами революционных классов 20—40-х годов XVII в. в качестве естественного, «прирожденного» права английской буржуазии и дворянства.

Аналогичные цели — цели защиты буржуазной собственности— преследовал и акт 7 августа 1641 г. относительно незаконности сбора корабельных денег;

Актом 7 августа 1641 г. и самый налог, т. е. корабельные деньги, и внесудебное мнение судей королевской скамьи и баронов по делу Гемпдена, и самый приговор по этому делу были признаны стоящими в противоречии с за- -ксяами и статутами королевства, с правом собственности, с прежними резолюциями парламента и с «петицией о праве», принятой ё 1628 г.-Ссылки на «петицию о праве», Великую хартию вольностей XIII в и другие документы имели целью подкрепить и обосновать основные социально-экономические требования, из которых вытекали или были с ними взаимно связаны политическая программа, религиозные требования и мировоззрение революционных классов XVII в., боровшихся за новый экономический базис и соответствующую ему новую политическую, правовую, идеологическую надстройку. В основе этой программы английской буржуазии и дворянства 40-х годов XVII в. лежало требование освобождения буржуазной собственности на землю от феодальных повинностей, служб, прав и ограничений, а также от незаконных, не вотированных парламентом налогов на пользование движимостью, товарами и доходами.

Анализ «Великой ремонстрации» позволяет вскрыть яркие факты, относящиеся к формам борьбы и сопротивления представителей отживших классов, стоявших на стороне короля и его абсолютистских притязаний, против пришедших им на смену людей нового, буржуазного мира.

«Великая ремонстрация» констатирует наличие «злонамеренных попыток», различных способов «обструкции и противодействия», говорит о происках иезуитов, епископов, членов королевского совета, придворных, связанных с иностранными державами и действовавших в ущерб собственной стране и государству в ответственнейший период их истории и развития.

«Великая ремонстрация» — ее 204 пункта — были своего рода обвинительным актом против абсолютизма Стюартов со стороны революционно настроенных классов.

«Великая ремонстрация» лишь продолжила и углубила, довела до логического конца эту борьбу со стюартовским абсолютизмом и его судебными органами, стоявшими на страже феодального строя.

«Великая ремонстрация» — это не «глас народа», а отражение интересов новых классов, прокладывавших себе путь к господству путем отстранения от кормила правления представителей старых классов феодального общества.

В «Великой ремонстрации» классовые интересы буржуазии и нового дворянства по-прежнему не разграничены, а объединены в параграфах этого важнейшего документа первого периода революции. Эти интересы, однако, отчетливо дифференцировались в ходе обсуждений самой ремонстрации, которая, кстати, прошла ничтожным большинством голосов, что лишний раз подчеркивает напряженность и остроту политических и других противоречий как в самом парламенте, так и вне его.

Что касается народа, то интересы крестьянства и демократических низов города почти не нашли своего отражения в этом историческом документе.

Пункты 31—32 «Великой ремонстрации» касаются мельком вопроса об огораживании общинных земель, о превращении пахотной земли в пастбища и об обезземелении крестьянства.

Пункты 54—55 говорят о разорении суконной промышленности, об эмиграции суконщиков в Новую Англию и Г олландию.

Пункт 98 говорит о переполнении тюрем, касается мимоходом его причин и тяжелого положения народа, пропадавшего «от горя и страха»,— народа, у которого не оставалось «никакой надежды» на улучшение положения и лишь одно отчаяние.

И в отличие от этих беспредметных ламентаций ряд пунктов (182, 186, 187) содержит весьма конкретные данные относительно сопротивления отживающих сил общества, представители которого пользовались всеми доступными им средствами.

В частности, они распространяли слухи, что их противники хотят уничтожения всякого церковного правления и предоставления каждому человеку права совершать молитвы и богослужение по его собственному желанию, освободив его от повиновения королю.

На самом деле, писали авторы документа, мы стремимся к Тому, чтобы «очистить источники науки— наши два университета, чтобы потоки, вытекающие оттуда, были прозрачны и чисты и составляли бы гордость и утешение всей страны».

Таковы формы идеологической борьбы накануне гражданской войны в Англии 40-х годов XVII в., в которой университеты сыграли значительную роль, весьма, впрочем, далекую от задач революционной борьбы. Университеты в Англии XVII в. оказались в годы гражданской войны не рассадником передовой науки того времени, а одним из оплотов отживающих сил общества. Они предпринимают усилия к тому, чтобы поддержать отживающие классы в их безнадежной и обреченной на поражение борьбе, вместо того чтобы помочь разбить и преодолеть сопротивление отживших классов.

Настоящая наука уходит в эти годы из стен старых средневековых колледжей и продолжает свое существование в виде «невидимой коллегии» передовых ученых, подготовлявших в своих трудах, опытах и исследованиях последующий расцвет естествознания и закладывавших основы буржуазной науки об обществе, свободной от предрассудков феодальной эпохи. Эта последняя борьба окажется несравненно более длительной, чем битвы на полях гражданской войны 1642—1646 и 1648 гг.

Карл I, вернувшись из своей поездки в Шотландию, решил нанести ответный удар парламенту, потребовав суда над пятью лидерами палаты общин и одним пэром. Король усилил стражу, охранявшую парламент, приказал коменданту Тоуэра навести орудия на Лондон. В этот критиче ский час палата общин апеллирует к Лондону. Толпы народа заполняют его улицы. 29 ноября 1641 г. вооруженные лодмастерья окружают королевский дворец с возгласами: «Долой епископов!» Офицеры дворцовой охраны приказывают открыть огонь, но солдаты не выполняют приказа.

11 декабря в палату лордов подается петиция с требованием исключить епископов из палаты лордов. 2 тысячи человек сопровождает подателей петиции до входа в парламент, многие врываются в палату. 27 декабря вооруженная толпа снова встречает лордов возгласами: «Долой епископов!», «Долой папистских лордов!» На следующий день только двое епископов осмелились явиться на заседание палаты. Лорды требуют принятия мер против «смутьянов», но общины отказываются от этого. «Боже избави,— предостерегает Пим,— если общины чем-нибудь ослабят воодушевление народа». 3 января 1642 г. королевский прокурор явился в парламент с требованием ареста пяти членов палаты общин, обвиняемых в государственной- измене (среди них были наиболее выдающиеся вожди оппозиции: Пим, Гемпден, Гольз и др.). Ввиду отказа палаты выдать их король на следующий день в сопровождении 400 солдат лично отправился в парламент для ареста упомянутых лиц. Но, вовремя предупрежденные, они укрылись в Сити. Вслед за ними палата в целом также покинула Вестминстер и перенесла свои заседания в Сити. 5

января мэр города ответил отказом на требование короля выдать скрывшихся лидеров парламента. Лондон в эти дни напоминал военный лагерь. 7 января по ложной тревоге на улицу вышло более 100 тысяч человек. Вооруженные толпы круглые сутки заполняли улицы города, его предместья и гавань.

Королю, потерявшему власть над восставшей столицей, не оставалось ничего другого, как покинуть ее. 10 января Карл I Стюарт уехал на север страны, чтобы собрать силы для вооруженной борьбы. На следующий день палата общин в сопровождении многих тысяч лондонцев снова вернулась в Вестминстер. 5 тысяч фригольдеров и сквайров из Бекингемшира прибыло в Лондон для защиты своего представителя Джона Гемпдена. Охрана парламента была доверена лондонской милиции.

<< | >>
Источник: Барг М. А.. Английская буржуазная революция. 1958

Еще по теме Программа нового дворянства и буржуазии в первые годы революции:

  1. Социальная сущность нового дворянства
  2. Программа лояльности нового типа
  3. Первые годы.
  4. Первые годы правления.
  5. Первые научные программы
  6. 6. Культура и общественные процессы в первые послевоенные годы
  7. УСТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА И ПЕРВАЯ ХОЛОДНАЯ ВОЙНА (1945-1953): ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ
  8. Глава 22 Стальной век: первые революции
  9. § 4. КОЛОНИЗАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА АРАБОВ МАВЕРАННАХР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ АРАБСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА
  10. ЛИВАН в 1943-1957 гг. ПЕРВЫЕ ГОДЫ НЕЗАВИСИМОСТИ ЛИВАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
  11. Глава I ПЕРВЫЕ ПРОГРАММЫ ПСИХОЛОГИИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ НАУКИ
  12. Внутренняя деятельность правительства Алексея Михайловича Первые годы царствования и Соборное Уложение.
  13. Буржуазия и ее этносоциологические характеристики
  14. Интернационализация классовой стратегии монополистической буржуазии