<<
>>

Политический кризис 20-х годов XVII в.

Немудрено, что политическая и религиозная борьба, имевшая в основном те же экономические причины и тот же классовый характер, что и при первом Стюарте, вспыхнула с еще большей остротой при Карле I.

Конфликт между короной и парламентом возник в первые годы нового царствования и достиг своего апогея в связи с подачей знаменитой «петиции о праве» (2 июня 1628 г.).

Приняв «петицию о праве» и дав на нее положительный ответ, Карл I решает затем распустить парламент, мотивируя этот акт неприемлемым для королевской 'прерогативы содержанием петиции.

Ссылаясь на Великую хартию вольностей XIII в. и другие статуты и законы королевства, толкуя этот по существу феодальный документ весьма широко и наполняя Великую хартию вольностей новым, буржуазным содержанием, палата общин в представленной королю «петиции о праве» протестовала против ряда злоупотреблений и насилий, совершавшихся короной и агентами королевского абсолютизма, особенно в период беспарламентского правления последнего десятилетия.

Ссылаясь на 39-ю статью Великой хартии вольностей, «петиция о праве» указывает, что в ней речь идет лишь об объявлении вне закона и об изгнании из пределов королевства. Характерно, что утратившая смысл феодальная формула («и не пойдем на него, и не пошлем на него») 39-

й статьи опущена в ссылке на эту статью ’. Зато слова «лишен имущества» уточнены, значение их расширено: никто не может быть лишен своей собственности, или вольностей, или доходов. Речь идет о земле, о поместьях, фактически уже представлявших буржуазную собственность крупных землевладельцев, о свободе предпринимательской деятельности буржуазии и о неприкосновенности полученных от нее доходов, прибыли. Такая трактовка 39-й статьи весьма характерна и отражает самое существо тех реальных имущественных интересов как в поземельных отношениях, так и в торгово-промышленной деятельности, которые уже имеются налицо в десятилетия, предшествовавшие буржуазной революции.

Из изменения самой природы крупного землевладения, еще сохранявшего юридическую форму феодального держания, но в хозяйственном отношении уже приближавшегося к полной, буржуазной собственности на феодальные поместья, вытекало требование об освобождении рыцарского держания, о выкупе лежавших на нем феодальных повинностей. Вопрос об освобождении рыцарского держания был, как мы видели, предметом споров и торга между короной и парламентом еще в первом парламенте Якова I Стюарта.

Выступая в защиту буржуазно-дворянской собственности на землю и доходы от торгово-промышленной деятельности, авторы «петиции о праве», представлявшие интересы обоих этих классов, связывают обеспеченность землевладения и неприкосновенность доходов от внутренней и внешней торговли с политическими правами и вольностями всех англичан, хотя по существу речь идет лишь о представителях двух классов, выступавших от имени нации. В противоречии с этими «правами и вольностями» находились действия короны и ее агентов, встречавшие решительное осуждение палаты общин: произвольные аресты, приговоры, вынесенные в порядке чрезвычайной военной юстиции, незаконные, не санкционированные парламентом налоги, таможенные сборы и другие насильственные поборы и вымогательства, практиковавшиеся представителями стюартовского абсолютизма.

Особый протест со стороны палаты общин вызвал погонный и пофунтовый сбор 69 (ремонстрация 25 июня того

же года), производившийся без разрешения парламента короной и ее агентами. «Петиция о праве» усматривает в этом изобретенном советниками короля налоге неприкрытое покушение на имущественные права и доходы подданных. Палата предупреждает Карла I, что вопреки мнению его «советников» взимание потонного и пофунто- вого обора является незаконным, в корне противоречащим Великой хартии вольностей 1215 г. «Без общего согласия, выраженного в акте парламента» (расширительное толкование — «sine commune consilio regni» — применительно к новым условиям общественного развития Англии XVII в.!), взимание каких-либо налогов и пошлин с купцов, вывозящих товары за границу или ввозящих товары в Англию из других стран, объявляется парламентом незаконным, противоречащим «исконной, старинной конституции королевства».

Санкционирование парламентом налогов рассматривается «петицией о праве» как несомненное право и наследственное достояние подданных английской короны, как гарантия неприкосновенности рождающейся буржуазной собственности.

Ссылаясь на ряд исторических прецедентов, палата общин указывает королю, что денежные дотации короне являются не обязанностью, но свободным даром подданных, вытекающим из их доброй воли.

В ответ на это Карл I заявляет весьма решительно и категорически, что без потонного и пофуитового сбора корона не может обойтись, что он будет и впредь собираться, независимо от того, даст ли парламент на него свою санкцию или нет. Карл I заявляет, что он не допустит какого-либо нарушения королевской прерогативы парламентом, относя к области прерогативы короны и сбор налогов, и право истолкования законов, которое принадлежит, по его мнению, не парламенту, а королю и лордам — судьям королевских судов, являющимся истолкователями королевской воли. Мало того, в противоречии с конституционной доктриной, которую защищал парламент, ни палата общин, ни палата лордов, ни обе йалаты, вместе взятые, не имеют, по мнению Карла I, никакого права создавать или отменять законы без согласия короля. Карл I развивает внушавшуюся ему королевскими судьями доктрину абсолютизма, согласно которой сам король и его воля являются единственным источником законов

(rex est lex). Король объясняет принятое им решение прервать сессию парламента на несколько часов ранее предположенного срока перерыва своим принципиальным несогласием с посягающей на прерогативу короны «петицией о праве» и нежеланием получить еще одну ремонстрацию палаты общин по поводу потонного и пофунто- вого сбора.

Неожиданный перерыв сессии парламента 26 июня 1628

г. и речь Карла I по этому поводу были не финалом, но лишь этапом в дальнейшем обострении конфликта между королем и буржуазно-дворянской оппозицией парламента. В ноябре 1628 г. Карл I вновь выступил с весьма решительным заявлением по религиозным делам. Король требует прекращения каких-либо религиозных пререканий и споров, тесно связанных с политическими распрями и противоречиями.

Заявляя о незыблемости вероучения и установленного законом строя англиканской церкви, Карл I идет еще дальше в своих абсолютистских притязаниях в религиозных делах. Допуская возможность созыва церковного собора в случае каких-либо особенно серьезных религиозных разногласий, король объявляет самый созыв собора своей прерогативой. Мало того, он оставляет за собой право утверждать или отвергать принятые церковным собором решения в зависимости от их соответствия или несоответствия обычаям и законам страны. Право же истолкования самих законов Карл I, как известно, оставлял за собою и своими ближайшими советниками — судьями.

Итак, король объявил себя стоящим выше решений церковного собора. Это был дальнейший вывод из теории «божественности» абсолютной королевской власти. Своей властью, «дарованной свыше», Карл I не только пытается обеспечить религиозное «единообразие» в противовес поднимавшейся волне пуританизма, индепендентства и сектантства, но и запретить на будущее время какие-либо «ученые изыскания» по вопросам религии и церкви, видя в них корень зла и источник споров и распрей, подрывавших повсюду в течение сотен лет «церковь Христову». Впредь король сам собирался разрешать все религиозные сомнения на основании «откровения божия», изложенного в священном писании и толкуемого им самим, подобно тому как он истолковывал светские законы. Требуя признания всех статей и положений англиканской церкви в «буквальном, грамматическом смысле», король объявлял свою немилость и грозил духовными и светскими карами всем профессорам университетов и начальникам колледжей, которые оказались бы «инакомыслящими» и вздумали по-своему толковать вероучение англиканской церкви, покушаясь тем самым и на королевскую прерогативу в деле установления и хранения религиозной «истины».

Церковные претензии короля были проявлением феодально-абсолютистских устремлений Карла I. Да иначе и не могло быть в условиях полного слияния церкви и государства. Но именно поэтому церковная программа абсолютизма должна была вызвать столь же ожесточенную борьбу между двумя лагерями, представлявшими различные классовые интересы.

С не меньшей полнотой религиозные споры отражали социально-экономические и политические противоречия, которые разделяли отжившие классы средневекового общества и людей нового мира, пришедших им на смену.

В резолюции палаты общин по религиозным вопросам, принятой в феврале 1629 г., католицизм рассматривался в качестве наиболее грозной опасности, угрожающей миру и спокойствию церкви и государства. Угроза католицизма нависла над Европой в целом. Католическая партия стремилась к уничтожению протестантства в Европе. Английский парламент считал весьма опасным положение протестантских церквей в Германии, Франции и в других европейских государствах, сложившееся в связи с 30-летней войной. А что происходило во владениях английского короля? Ирландия была наводнена католиками, кишела монахами, попами и иезуитами. Ирландский народ глубоко погряз в католических «суевериях». Увеличивалось число католиков и в Шотландии, и в самой Англии. Палата общин относилась с большим подозрением к армини- анству, усиливавшемуся среди членов высшего англиканского духовенства, опасаясь возможности скрытого католицизма.

Резолюция перечисляет ряд имен среди англиканского клира, склонных к арминианству. Книги епископа Монтегю, доктора богословия Козина, проповеди епископа Глостерского обнаруживали близость их авторов к догматике католической церкви и ее учению о нравственности. В этих произведениях развивались взгляды на «свободу воли», близкие к католичеоким и противоречившие каль- вщгастокому учению о предопределении. Палата общин констатирует наличие ряда новшеств в быту, обрядовой внешности англиканской церкви, вызывавших негодование суровых представителей английского пуританства. Престолы и алтари, иконы и подсвечники в англиканских церквах, скульптурные изображения святых и т. п. также вызывают ненависть ревнителей пуританского благочестия и чистоты церковной доктрины. Все это рассматривается в качестве отвратительных остатков «языческих суеверий», идолопоклонства, сохранившихся в католической церкви и проникших в реформированную англиканскую церковь.

Еще большие опасения вызывает католическая пропаганда, которая ведется даже при дворе короля: в королевской капелле выступают с проповедями такие близкие к арминианству лица, как епископ Уайт, оксфордский епископ Хоусон, лондонский епископ Уильям «Дод.

Еще решительнее по этому поводу выражается декларация палаты общин от 2 марта 1629 г., настаивавшая на объявлении врагами королевства всех сторонников католицизма и арминианства, а также всех тех, кто советует королю собирать потонный и пофунтовый сбор, и даже всех тех купцов, которые согласятся уплачивать упомянутый сбор. Мы видим, как переплетены и связаны на первый взгляд чисто религиозные требования палаты общин с финансово-экономическими требованиями буржуазии, защищавшей свободу торговли и настаивавшей на неприкосновенности имущества от незаконных поборов короны, не утвержденных парламентом. Любопытно, что отказ платить потонный и пофунтовый сбор рассматривается в качестве своеобразного способа коллективной борьбы и протеста буржуазии, имевшей в виду не только охрану своих классовых интересов, но И наказание всех предателей, которые уступили бы требованиям короля вопреки интересам своего класса.

Что же ответил Карл I на эти требования палаты общин, сформулированные в резолюции и декларации 1629

г.?

В своей декларации от 10 марта 1629 г. король вновь заявил, что он не допустит вторжения в область королевской прерогативы, не потерпит вмешательства в свои действия, относительно которых он не обязан никому давать ответа, кроме бога. Карл I в свою очередь обвиняет тех «мятежных и злонамеренных» представителей парламент ской оппозиции, называя их преступниками и врагами королевства, которые мешают ему выступить достаточно решительно в поддержку протестантизма на континенте Европы. Речь шла о «бедственном положении» Христиана IV, короля Дании, дяди английское короля, потерпевшего поражение от Валленштейна. Напоминая об угрозе, нависшей над протестантской религией в Германии и Франции, Карл I пытается опровергнуть палату общин ее собственными аргументами. Он обвиняет парламент в военных неудачах протестантских государств, вызванных тем, что им не была своевременно оказана необходимая помощь. Карл I как бы пытается оправдать себя в глазах общественного мнения, возводя всю ответственность за неудачи на палату общин, не предоставившую ему необходимые для войны денежные средства и занимавшуюся лишь «поношением» правительства короля. «Злонамеренные лица» — вожди парламентской оппозиции—пытались не только лишить короля потонного и пофунтового сбора, но и посягали на королевскую прерогативу. Свои притязания Карл I также пытается обосновать ссылками на исторические прецеденты, обращаясь к временам Эдуарда IV, Ричарда III и «блаженной памяти» своего родителя. Король и парламент каждый по-своему обращались к прошлому и пытались истолковать в свою пользу «мудрость предшествующих веков».

Обрушиваясь весьма решительно на «петицию о праве» 1628 г., Карл I заявляет, что он и не думал посягать на Великую хартию — в чем обвиняла его палата общин — и на другие древние статуты королевства, на права и вольности парламента и всего английского народа. Король также заявляет о своем осуждении книги епископа Монтегю «Призыв к цезарю» («Apello Caesarem», 1625), открывшей путь ересям и раздорам. Но вопреки «гнусным» наветам «злонамеренных лиц», изображавших короля полным сомнений и противоречий в вопросах религии, обвинявших его в склонности к католицизму, в сочувствии арминианству и попустительстве по отношению к католикам, Карл I считает нужным заявить во всеуслышание о «чистоте и прямоте» своих намерений, которые ни в ком не должны возбуждать каких-либо сомнений и подозрений.

Вслед за этим последовал роспуск парламента. Наступает период 11-летнего беспарламентского правления

Карла I, который Кларендон в своей истории «Великого мятежа» рассматривает как «наиболее счастливое» деся.- тилетие его царствования. 3.

<< | >>
Источник: Барг М. А.. Английская буржуазная революция. 1958

Еще по теме Политический кризис 20-х годов XVII в.:

  1. НАРОДНЫЕ НИЗЫ И НАЗРЕВАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОГО КРИЗИСА 40-х ГОДОВ XVII в.
  2. Революция 1848 г. и начало кризиса буржуазной историографии революции 40-х годов XVII в.
  3. АНГЛИИСКИЙ ПУРИТАНИЗМ И БУРЖУАЗНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 40-х годов XVII в.
  4. ЛИВАН В СЕРЕДИНЕ 1960-х — НАЧАЛЕ 1970-х годов НАЗРЕВАНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА
  5. АНГЛИЙСКИЙ АБСОЛЮТИЗМ ПРИ ПЕРВЫХ СТЮАРТАХ. ПРОЛОГ БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ 40-х ГОДОВ XVII в.
  6. 6.4. Каковы причины кризиса российской государственности в конце XVI — начале XVII в.?
  7. Период правления Карла I без парламента (1629—1640 гг.) и начало буржуазной революции 40-х годов XVII в.
  8. 34. Политический кризис 1998—1999 гг.
  9. Военно-политический кризис в Чечне
  10. БОРЬБА ЗА ДЕМОКРАТИЗАЦИЮ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ. КРИЗИС ВЛАСТИ
  11. Углубление социально-экономического и политического кризиса
  12. 32. Угроза распада России и военно-политический кризис в Чечне
  13. Тема 8.3. Природа и психология социально-политических конфликтов и кризисов
  14. Углубление кризиса буржуазной историографии. Английская буржуазная революция XVII в. в трудах советских историков и английских историков-марксистов
  15. 1. Концепция «кризиса социализма» как проявление кризиса современного антикоммунизма
  16. РАЗДЕЛ 4. Структурно-функциональная организация и типология политических систем и политических режимов
  17. Тема 1.4. Основные признаки политической (государственной) власти. Политическое господство и легитимность
  18. 3 Изменения в политической системе в конце XIX - начале XX в.в. Политические партии и развитие избирательного права