<<
>>

§ 2. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В САМАРКАНДЕ ПРИ УЛУГБЕКЕ

Улугбек, вступив на самаркандский престол в 1409 г., получил Самарканд в цветущем состоянии. Смуты, связанные с борьбой за ти- мурово наследство, мало отразились на самом городе, его кварталах, зданиях, садах.
В наследство от Тимура Улугбеку достался не только прекрасный город, но и богатства, которые не были полностью расхищены во время этих смут. Осталось от Тимура не мало ученых, а также и весьма ценных специалистов: разнообразных ремесленников, художников, строителей и т. д. Выше мы уже указывали, что Улулбек не отличался талантами государственного деятеля или полководца. Великая заслуга его перед человечеством заключалась в той огромной культурной и научной работе, вдохновителем и организатором которой он был, а также в его научных трудах. При Тимуре город непрерывно бурлил кипучей жизнью. Бойко торговали базары, трудились ремесленники в своих маленьких мастерских-лавках, расположенных на покрытых крышами улицах города; приходили и уходили войска Тимура; почти непрерывно возводились постройки, наблюдения за которыми возлагались на того или иного эмира; время ог времени по случаю какой-нибудь победы или семейного торжества устраивались праздники, к участию в которых привлекалось все городское население, -и т. д. В обстановке, где труд играл большую роль, ценили и веселье, и Тимур не очень-то разрешал ортодоксальному мусульманству оказывать давление на нравы своеГз столицы в духе показного благочестия и требовать строгого затворничества женщин за стенами «женской половины» дома. Сочинения историков того времени, особенно Хафиз и Абру (ум. в 1430 г.), описавшего события царствования Шахруха и Улугбека* до 1427 п., Абд-ар-Раззака Самарканди (ум. в 1482 г.), переписавшего труд Хафизи Абру и дополнившего его изложением событий, имевших место с 1427 по 1470 г., ас-Сафи, составившего хвалебную биографию дервишских шейхов, в том числе и Убайдуллы ходжн Ахрара, человека, который сделал все, чтобы вытравить воспоминание о культурной жизни Мавераннахра при Улугбеке, — все эти сочи-, нения сохранили нам богатейший материал для изучения той духовной атмосферы, в которой жил Самарканд в царствование Улугбека.
Культурные традиции эпохи Тимура сохранились в Самарканде почти в неприкосновенном виде до Улугбека. Основной тон жизни в Самарканде первой половины XV в., как„ впрочем, и во всякой другой столице, задавал двор правителя. Свое время Улугбек, если только он не был в походе, делил между делами управления, соколиной охотой, которую страстно любил,, научными занятиями, которым, судя по результатам его трудов, он отдавал много времени и сил, меджлисами — собраниями культурных людей, на кото рых он сам активно участвовал в собеседованиях, и пирами, так как любил повеселиться, развлечься и выпить. Двору Улугбека подражала и окружавшая его феодальная знать, как таджикская, так и тюркская. В Самарканде в то время представителями правящих кругов тратились на развлечения огромные средства. Если Улугбек по случаю рождения сына или окончания постройки того или иного здания устраивал пиры с музыкой, пением и танцами, то вельможи, близко стоявшие к Улуг.беку, старались во всем подражать ему. При дворе Улугбека много времени и средств тратили на соколиную охоту—в среде придворной знати считалось хорошим тоном не только в ней участвовать, но и держать дорогих соколов и специально вышколенных для охоты коней. В Самарканде, ввиду огромного спроса на них, было много музыкантов, певцов и танцовщиц, причем молва о высоких достоинствах их была так широко распространена, что из Самарканда их приглашали к себе вельможи, беки и просто богатые люди в разные области Мавераннахра. Так, например, упомянутый выше ас-Сафи в своей книге «Рашахат-и-айн-и-л-хайят» рассказывает, что однажды, в 20-х годах XV в., один из богатых людей Ташкента выписал к себе на пир музыкантов из Самарканда. Пиры с музыкой, танцами и пением устраивались ке только при дворе, но даже и в среде высшего мусульманского духовенства. При Улугбеке должность шейх-ал-ислама занимал некий Исам-ад дин, потомок автора известнейшего в Средней Азии богословско-юридического сочинения «Хидая», человек весьма образованный, близко стоявший к Улугбеку и поддерживавший его культурные начинания.
Исам-ад- дин, несмотря на занимаемый им высший в стране духовный пост, считал не только возможным самому участвовать в празднествах и пирах Улугбека, но и устраивать их у себя. В труде В.В. Бартольда «Улугбек и его время» приводится интересный рассказ. «Шейх ал- кслам, однажды празднуя окончание им постройки новых бань, устроил пир, на который явились женщины-певицы. Мухтасиб Саид Ашик, назначенный на эту должность Улугбеком, обратился к шейх ал-исламу с резким упреком: «Шейх ал-ислам, по какому мазхабу (толку) дозволяется мужчинам и женщинам сидеть вместе и петь?» Свободная, веселая, непринужденная атмосфера, царившая при дворе и в нравах знати, встречала резкую оппобицию в кругах реакционного духовенства, как в самом Самарканде, так и, в особенности, в Бухаре, где большое влияние имел суфийский дервишский орден нашпб-енднев. Суфизм, который в средние века был широко распространен на Бостоке, в том числе в Хорасане и Мавераннахре, не являлся однородном философским учением, но состоял из течений, отличных друг огг друга, а подчас и прямо противоположных друг другу во многих вопросах миропонимания. Среди суфиев были и такие, которые в противовес аскетам не отвергали любви к природе, к жизни человека в реальном мире и, таким образом, не убивали активности людей. Такой суфизм носил свободолюбивый характер и был распространен среди городского населения, в первую очередь среди ремесленников. С ним соединялись часто передовые общественные идеи эпохи. Этот тип суфизма связан был в XIV в. с ликвидацией монгольского господства в Хорасане и известным оживлением экономической и социальной жизни края. К тому же он, являясь выражением проте ста против господствовавшей феодально-улемовской реакции,, официальной идеологии ислама, служил духовной почвой, питавшей всякую оппозицию к реакционной средневековой власти и мусульманской ортодоксии. В Средней Азии в XV в. получил широко© распространение другой тип суфизма, суфизм реакционный, сущность которого ярко выражена в деятельности ордена суфиев накшбендиев, возглавлявшегося в числе других крупнейших феодалов ходжей Ахраром.
Господствующее мусульманское духовенство, буквально за единичными исключениями, действовало рука об руку с реакционным суфизмом, всемерно препятствовало культурному развитию общества, вело беспощадную борьбу против всякого свободомыслия, против научного познания мира. Игравшие доминирующую роль не только в духовной, но нередко и в политической жизни страны, реакционные представители духовенства, дервишские шейхи, особенно из приверженцев накшбендиев, под маской народолюбия и призыва к простоте жизни, проповедывали не только ненависть к культуре и светским знаниям (астрономии и математике, медицине, истории), но и пренебрежение даже к богословским наукам, поскольку последние связаны с книгой. В Бухаре почти с самого начала царствования Улугбека зрела реакционная оппозиция всем его культурным и научным начинаниям. И в самом Самарканде также находились •определенные крУпи и отдельные лица, которые за долг свой почитали выступать с протестами по поводу поведения государя-ученого. Наиболее крупными шейхами времени Улугбека были Мухаммед Парса в Бухаре, Хасан-Аттар64 в Самарканде, Якуб Чархи в Бадахшане и Чаганиане. Последние два считались учителями наиболее реакционного из представителей дервишества — Убайдуллы ходжи Ахрара, сыгравшего такую печальную роль в культурной жизни Средней Азии и Самарканда после смерти Улугбека и в годы царствования Абу-Саида (1451—1469 гг.) и его сына Султан-Ахмеда (1469—1494 гг.). Почти сорок лет представители религиозного мракобесия мешали Улугбеку в его творческой работе, пока не достигли своего: Улугбек был убит, чем был нанесен сокрушительный удар культурной жизни Самарканда. В распоряжении историка не имеется точных указаний, когда.,, при каких условиях и под чьим влиянием получил Улугбек интерес к, математике и астрономии, а также необходимые элементарные познания в этих науках. В годы изучения им астрономии Улугбек приказал построить два медресе: одно в Бухаре, другое в Самарканде. Для понимания личности и культурной деятельности Улугбека медресе эти играют немалую роль.
Дело здесь не в самом факте их постройки; медресе строили почти все правители и до Улугбека, особенно, если они царствовали .долго и в казне имелись достаточные средства. Дело в том, что назначение этих медресе было несколько необычным для того времени. Бухарское медресе было построено Улуг,беком в 1417 г. и сохранилось до нашего времени. Над его главным порталом вырезаны следующие слова: «Стремление к знанию является обязанностью каждого мусульманина и мусульманки». Под словом «знание» (стоит определенный член) имелись в «иду не только науки светские, но, в первую оче>- редь, вся совокупность богословского знания и прежде всего книжного. Ценность этого изречения заключается в том, что стремление к знанию провозглашалось обязанностью не только мужчин, но и женщин. Улугбек более :всего хотел подчеркнуть последнее обстоятельство, и его взгляды на женщину отражали самые передовые воззрения тогдашнего общества. Но замечательнее всего было то, что слова эти он ?осмелился начертать в Бухаре, которая в то время все больше и больше определялась как центр и оплот всего реакционного в области мысли. Можно, конечно, дать и расширенное толкование этому изречению, понимая под «знанием» и светские науки, поскольку в Самарканде медресе служило местом преподавания и светских наук,—однако такое толкование является не более как предположением. Самаркандское медресе было заложено в 820 (1417) г. и строилось' йесколько лет. Внутри арки главного портала (в нише), кроме указанной, имеется еще дата 823 (1420) г. Хотя некото рые авторы и.считают эту дату годом окончания постройки, но, судя по словам ее последнего исследователя М. Е. Массона, медресе закончено позже, в 828. (1424/4425 г.). По словам Васыфи, одного из авторов XVI в., Улугбек принимал личное участие в постройке самаркандского медресе. Медресе Улугбека сохранилось до наших дней, но от времени, а главным образом в результате равнодушия последующих поколений, оно сильно пострадало. До нас не сохранились второй этаж здания и многие его отдельные части.
Нои в дошедшем до нас виде оно представляет собою одну из лучших построек средневекового Востока. Стоит’ это здание в центре Самарканда на площади Ригистана, напротив другого большого медресе, выстроенного в XVII в. и известного под именем Ширдор. Одну особенность здания следует подчеркнуть. Тимпаны глазного портала медресе покрыты изображением звездного неба. Это аля Улугбека не случайный факт. Изображением звездного мира Улугбек хотел, видимо, как бы подчеркнуть значение астрономической науки и то, что в медресе, кроме богословских наук, изучаются и светские, в первую очередь астрономия. Читал ли в этом медресе лекции по астрономии сам Улугбек? Источники XV—XVI вв. не сохранили нам об этом сведений. Однако легенда о чтении здесь лекций Улугбеком была широко распространена в обществе. В медресе читал астрономию «Платон своей эпохи»— К азы-задэ Руми; В. В. Бартольд отмечает, что, по словам Рашахату айн-и-л-хайят, молодой поэт Абдуррахман Джами прослушал здесь несколько лекций этого астронома. В связи с постройкой медресе сложилась интересная легенда, записанная уже Васифи. Вот как передает ее В. В. Бартольд: «Когда постройка приближалась к концу, присутствующие при сооружении здания спросили Улугбека, кто будет назначен мударрисом. Улугбек ответил, что им будет приискан человек, сведущий во всех науках. Слова Улугбека услышал Мауляна Мухаммед Хорезми, сидевший тут же в грязной одежде «среди куч кирпича», и тотчас же заявил о своем праве на эту должность. Улугбек стал его расспрашивать, убедился в его познаниях, велел отвести его в баню и надеть на него хорошую одежду. В день открытия медресе Мауляна Мухаммед прочитал лекцию в качестве мударриса; присутствовало 90 ученых, но никто из них не мог понять лекции, кроме самого Улугбека и Казы-задэ Руми». Была бы, однако, неверным думать, что з медресе преподавались главным образом светские науки. Самаркандское медресе и при Улугбеке было местом обучения и богословским наукам. Почти одновременно с медресе возводилась в Самарканде по приказанию Улугбека и знаменитая обсерватория, законченная постройкой в 832 (1428/29) г. Несмотря на то, что в средние века умели при помощи: примитивных инструментов производить более или менее точные наблюдения над движениями звезд, общие космографические воззрения находились еще на весьма низком уровне. По представлениям ученых того времени существовало девять небес и девять небесных сфер, разделяемых ими на градусы, минуты, секунды и десятые доли секунды. Земля, по их представлениям, делилась на семь «климатов»; под этим словом со времени классической «арабской» географии. IX—X вв. подразумевались особые географические зоны, расположенные параллельно экватору. Каждый из «климатов» имел свои особенности, которые и отмечались в географических сочинениях. ' Обсерваторию построили на скалистом холме, на берегу арыка Оби-Рахмат, в местности Накши-Джахан, на севере от городища Афра- сиаб. По словам Бабура, она представляла собой трехэтажное здание. Али-Кушчи, один из астрономов, работавший в ней вместе с УлугОе- ком, переселившийся впоследствии в Стамбул, сравнивал высоту главной части обсерватории, секстанта Фахри, с высотой храма св. Софии65. Покойный самаркандский археолог В. Л. Вяткин, который в 1908 г. производил раскопки на месте обсерватории, вскрыл подземную часть главного инструмента обсерватооии, секстанта Фахри. Верхняя часть секстанта находилась над землей и представляла собой половину инструмента. Самаркандский секстант считался самым большим из известных до него на Востоке. Раскопки обсерватории закончены были только в 1948 г.; этими раскопками выяснено, что обсерватория представляла собой очень прочно и солидно построенное, высокое, круглое в плане здание радиусом 40 с лишним метров. Кроме упомянутого секстанта Фахри, который был включен в архитектурную композицию здания, в нем находилось несколько больших зал, коридоры, переходы и небольшие комнаты для обслуживающего персонала. Снаружи здание обсерватории было покрыто прекрасными изразцами. По словам Абд ар-Раззака Самарканди, в самой обсерватории, повидимому, на ее стенах, имелись -изображения тогдашних основных представлений космоса: девяти небес, девяти небесных сфер и т. п. По словам Бабура, писавшего в начале XVI в., «обсерватория послужила Мирзе Улугбеку для составления «Гурганских астрономических таблиц», самых употребительных в настоящее время во всем* мире». Над своим любимым детищем—астрономическими таблицами— Улугбек работал долго. Считается, что он закончил их в 1437 г., однако до последнего пода своей жизни (т. е. до 1449 г.) Улугбек вносил в этот труд поправки и дополнения. Образованные современники считали обсерваторию Улугбека лучшей обсерваторией своего времени. Астрономические таблицы Улугбека —результат огромной многолетней работы Самаркандской обсерватории. Эти таблицы, являясь лучшими среди подобных таблиц того времени, отличаются своей высокой степенью точности. Исследования по следних лет установила большое влияние самаркандской астрономической школы Улугбека на развитие астрономии тогдашнего мусульманского Востока. Занятия математикой и астрономией требовали, конечно, большого количества книг. Улугбеком была создана прекрасная библиотека, однако. мы не располагаем данными для установления ее местонахождения и не знаем, помещалась ли она в самой обсерватории; где-нибудь вблизи обсерватории или в каком-либо другом месте. Одним из важнейших вопросов научной жизни обсерватории был вопрос о специалистах, которые могли бы производить наблюдения, делать вычисления и т. д. Казы-задэ Руми, один из сотрудников обсерватории, которого высоко ценили современники, жил в Самарканде еще до начала постройки обсерватории; он умер до окончания Улугбеком астрономических таблиц, т. е. до 1437 г., но уже после смерти другого !Срупного астронома, Гияс ад-дина Джемшида, о чем в введении к своим таблицам говорит сам Улугбек. Другим сотрудником обсерватории был упомянутый Гияс ад-дин Джемшид, который еще в 1427 г. составил' астрономические таблицы для султана Искандера. Происходя из среды более демократической, чем остальные придворные ученые,, он не получил утонченного воспитания и иногда поражал окружающих своей грубостью, однако за исключительные познания Гияс ад-дина Джемшида в математике и астрономии Улугбек легко прощал ему этот недостаток. Умер он в тридцатых годах XV в. Большую роль в научной жизни Самарканда и даже в личной жизни Улугбека сыграл молодой ученый астроном Али ад-дин ибн-Мухам- мед, прозванный Али Кушчи. Он был моложе Улугбека, занимал при нем ответственную в условиях феодального двора должность кушчи— сокольничего, ведавшего ханской охотой, был лично близок к правителю и свои астрономические познания получил непосредственно от него. Насколько Али Кушчи преуспел в астрономии, видно из того факта, что он получил прозвище «Птолемея своей эпохи». Али Кушчи пережил всех своих коллег-астрономов, в том числе и Улугбека. Громадную роль в политической и культурной жизни тимуридского государства играли посольства, которыми обменивались правители Герата и Самарканда, с одной стороны, и китайский император—с другой. Смерть Тимура в феврале 1405 г. прервала, как известно, поход его на Китай. С тех пор мысль об этом была оставлена совсем. Во всяком случае тимуриды ни разу не ставили перед собой этой цели. Все это не могло не улучшить отношений между двумя великими феодальными государствами Азии. Тем не менее, в Китае с напряженным вниманием следили за ходом борьбы, разгоревшейся из-за тимурова наследства и продолжавшейся до 1409 г., когда в Самарканде на престоле правителя появился Улугбек. Начиная с 1407 по 1421 г. почти не было года, чтобы из Китая в Мавераннахр или обратно не отправляли посольства. В Герате и Самарканде китайских послов принимали с большой торжественностью и всячески подчеркивали, что хотят жить в мире и дружбе с великим соседом. Хафизи Абру отмечает, что с особой торжественностью было принято китайское посольство 1414 г., к приезду которого жители Герата должны о'ыл.и украсить свои дома шелковыми материями и коврами. С точки зрения культурного общения между обоими народами, наибольшее значение имело тимуридское посольство в Китай, отправленное в 1420 г. и подробно описанное Хафизи Абру, в распоряжении которого был дневник участника и одного из руководителей посольства художника (каккаша) ходжи Гияс ад-дина. За время с 820 по 823 (1417 — 1420 г.) из Китая также пришло несколько посольств. В соответствии с феодальными порядками, в тимуридском государстве посольства эти посетили не только Герат и Самарканд, но, в виде отдельных делегаций, и дворы других тимуридов, а также их наместников. Так, например, они были в Ширазе—у Мирзы Ибрахим Султана, в Хорезме—у эмира Шах Мелика и в других местах. В ответ на эти посольства Шахрух сия рядил в Китай посольский караван, в состав которого', в том же соответствии с феодальными порядками, вошли от Шахруха эмир Шади ходжа, от Мирзы Байсункара—наккаш (художник) ходжа Гияс ад-дин, от Мирзы Ибрахим Султана—эмг,р Хасан и Пех- леван Джемаль н т. д. В списке этом обращает на себя внимание имя художника ходжи Гияс ад-дина. Его участие в посольстве не было случайным. Пославший его царевич и везир Байсункар поставил перед ним определенную задачу—познакомиться в Китае со всеми достижениями в области разных искусств, а также описать всю дорогу от Герата до Китая. Дневник путешествия Гияс ад-дина, в том виде, как он дошел до нас в обработке Хафизи Абру, а потом в сокращенной передаче Абд ар-Раззака Самарканда составлен весьма обстоятельно и интересно. Ходжа Гияс ад-дин подробно описывает свои дорожные впечатле ния от Герата до Ханбалыка и, в особенности, организацию государственной почтовой службы. Но так как тимуридские послы большую часть времени прозодили в дворцовой обстановке, впечатления их были ограничены. Из дневника видно, что послы присутствовали на многих приемах во дворце, слушали там музыку, видели произведения дворцо- зых художников, творения придворных архитекторов, смотрели различные представления. Ходжа Г\\9г. ад-дин высоко расценивает достижения китайцев в деле обработки камня, изготовления изделий из глины, особенно кирпича, а также в изготовлении столярных изделий. В этой области китайцы, по его" мнению, не имели себе равных. Характерно также замечание Гияс ад-дина о том, что китайские императоры очень интересовались среднеазиатскими и хорасанскими конями. Невольно вспоминается интерес китайских императоров к ферганским коням еще во II в. до н. э„ К сожалению, члены посольства не соприкасались с жизнью китайского народа, простых земледельцев и ремесленников. При Шахрухе было отправлено в 845 (1441/1442) г. посольство и в Индию. Главой посольства был тимуридский историк Абд ар-Раз- зак Самарканди. Последний посетил двор государя Биджингара1, который принял его весьма ласково, а затем отправил ответное посольство в Герат. Абд ар-Р^ззак оставил интересное описание своего путешествия в Индию через Керман, Ормуз и Персидский залив. Описание это Абд ар-Раззак включил в свое историческое сочинение «Матла’ ас-са- дайн». Обмен такими посольствами имел огромное культурное значение, а чтение описаний подобных путешествий расширяло географические представления людей того времени и содействовало росту среди них уважения к другим народам и их культуре.
<< | >>
Источник: Тревер К.В., Якубвский А.Ю., Воронец М.Э.. История народов Узбекистана. Том 1. С древнейших времен до начала XVI века. 1950

Еще по теме § 2. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В САМАРКАНДЕ ПРИ УЛУГБЕКЕ:

  1. § 6. ХОРАСАН ПРИ СУЛТАН-ХУСЕЙНЕ (1469—1506 гг.). КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В ГЕРАТЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XV в.
  2. § 1. ТЙМУРИДСКОЕ ГОСУДАРСТВО ПРИ ШАХРУХЕ И УЛУГБЕКЕ
  3. Культурная жизнь России в 90-е гг.
  4. § 8. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В ГЕРАТЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV в.
  5. § 7. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В МАВЕРАННАХРЕ В IX—X вв. (Общий обзор)
  6. § 20. Культурная жизнь Ирана в XVI—XVIII вв.
  7. Культурная жизнь столииы
  8. 6. Повседневная жизнь и культурное развитие в Германии
  9. § 3. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КАМПАНИИ И ДИСКУССИИ
  10. Культурный перелом при Алексее Михайловиче
  11. § 3,- НАЧАЛО НОВЫХ ФЕОДАЛЬНЫХ СМУТ В ТИМУРИДСКОМ ГОСУДАРСТВЕ. КОНЕЦ ЖИЗНИ И СМЕРТЬ УЛУГБЕКА
  12. § 12. Социально-экономическая жизнь Ирана при первых шести ильханах (1256—1295)
  13. 1.1.1. Порядок работы руководителя при разработке решений и при управлении повседневной деятельностью персонала
  14. Компенсационные выплаты при использовании работником личного имущества при выполнении трудовых обязанностей
  15. Применение метода внушения при душевных заболеваниях и при врожденных или благоприобретенных моральных дефектах
  16. 7. Компенсации при невозможности раздела наследственного имущества и при несоразмерности выделяемого в натуре имущества доле наследника
  17. 3.Культурное изменение
  18. 2.3. КУЛЬТУРНЫЕ ФОРМЫ
  19. Культурный примордиализм