§ 7. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В МАВЕРАННАХРЕ В IX—X вв. (Общий обзор)
С правлением саманидов связан большой подъем культурной жизни в Хорасане и в Мавераннахре, когда Мерв, Бухара, Самарканд, Ургенч все более приобретали славу культурнейших центров своего времени. Выше мы видели, что арабское завоевание и насильственная исла- мпзация Средней Азии привели к победе совершенно чуждого местному населению арабского языка в мусульманском богословии, в официально-чиновничьем мире и в среде персидской, согдийской и хорезмийской аристократии. В аббасидское время в городах почти все население вынуждено было считать себя мусульманами33. Арабский язык применялся не только в проповеди и в молитве,—на нем написана была вся богословская и юридическая литература (фикх), поскольку последняя была неразрывно связана с богословием. В канцеляриях безраздельно господствовал арабский язык. На нем писались все бумаги, и человек, не знавший арабского языка, не мог стать чиновником. Характернее же всего то, что даже местная аристократия, когда-то так сопротивлявшаяся арабам, самим ходом жизни вынуждена была, ради получения и сохранения привилегированного положения, знать арабский язык не хуже своего родного языка. Арабский язык, по настоянию завоевателей-арабов, Применялся во всех областях культурной жизни и научной рабош; на нем писались все научные труды. Это положение изменилось после отпадения восточных областей халифата от Багдада и аббасидов, с приходом к власти сначала тахи* рндов, а потом саманидов. Если в IX и в начале X вв. ираноязычное население Мавераннахра не писало на своем родном языке, то уже в середине X в. положение меняется, и таджикский литературный язык, дошедший в малоизмененном виде и до нашего времени, начинает все больше завоевывать права гражданства в литературе, особенно в поэзии. Характерно, что местная аристократия не сразу овладела своим родным литературным языком, но, отрываясь от арабофильства и даже становясь в оппозицию ко всему арабскому, все же продолжала пользоваться арабским языком. Вспомним хотя бы шуубитские настроения персидских и таджикских образованных кругов в конце VIII и IX вв. и строки m стихотворения Абу Саида ар-Рустеми (в переводе Е. Э. Бер!- гельса): «Если спросят о моем роде, то ведь ясно — от Рустема, Но песнь моя от Лу’эй ибн-Галиба. Я тот, кого знают явно и тайно, Как перса, подвергшегося арабизации». Таджикский34 язык начал активно отвоевывать себе позиции в литературе, как выше было отмечено, только в X в. Ал-Истахри, составив»- ший в 30-х годах X в. свое географическое сочинение, упоминает, что в Бухаре, наряду с согдийским языком, был еще язык «дари», под которым и нужно понимать литературный язык саманидского времени. Ат|-Табари отмечает, что еще в первой половине VIII в. во владениях Балхл, а также Хутталяна, таджикским языком35 пользовались в качестве литературного. Ат-Табари рассказывает, что, когда известный арабский наместник Асад ибн-Абдаллах36 был разбит во время своего похода в Хутталян, местная, повидимому балхская, молодежь сочинила насмешливое четверостишие, посвященное бежавшему полководцу. Четверостишие это, включенное в текст ат-Табари, написано на языке «дари». Этот же язык «дари» был распространен в Хорасане и других областях Ирана. Таджикский литературный язык перенял свой алфавит от арабской письменности, порвав с почти изжитой к этому времени согдийской и пехлевийской письменностью. Многие представители саманидской династии покровительствовали литературе, поэзии, наукам, изобразительным искусствам и архитектуре. Наиболее оживленным в культурном отношении городом при саманидах была Бухара. Благодаря тому, что здесь находились двор и центральное управление государством р городе жило значительное число людей умственного труда. Абу Али ибн-Сина (Авиценна), детство и юность которого прошли в Бухаре, говорит, что в Бухаре был прекрасный книжный базар. Сам ибц-Сина именно здесь, в одной из книжных лавок, нашел нужное ему сочинение ал-Фараби, без которого он не имел бы представления об учении Аристотеля. Продавцы рукописных книг и сами иногда были культурными людьми. В их книжных лавках можно было встретиться с поэтом, философом, врачом, математиком, астрономом, историком и провести с ними время в приятной беседе. Славилась саманидская Бухара и своей библиотекой, находившейся в эмирском дворце. Ибн-Сина имел возможность работать в этой библиотеке, получив на то разрешение от эмира Нуха ибн-Мансура (976— S97 гг.). В своей азтобиогрлфии ибн-Сина дает ее краткое описание. Библиотека занимала ряд комнат. В каждой комнате хранились рукописные книги по какой-нибудь специальной отрасли: в одной комнате — по мусульманскому праву, в другой — произведения поэтов и т. д. Хранились рукописные книги в сундуках. Бухарская библиотека имела в то время в Передней Азии только одну соперницу—библиотеку во дворце буидского правителя Адуд ад-Даула (949—983 гг.), в Ширазе, описанную арабским географом ал-Макдиси. Ширазская библиотека размещалась в худжрах (комнатах), расположенных вдоль большой библиотечной залы. Как и в Бухаре, рукописные книги здесь группировались по отраслям, каждой из которых отведено было специальное хранилище. Преимущество Ширазской библиотеки состояло в том, что книги хранились здесь на специальных полках, а не в сундуках, как в Бухаре. Одно только перечисление имен писателей и ученых, так или иначе связанных с Бухарой, может выявить культурное лицо саманидской столицы. Здесь слагали чудесные стихи таджики Рудеки и Дакики. Здесь, несомненно, бывал Фердоуси, завершивший в конце своей жизни замечательное творение—Шах-намэ. В Бухаре, как уже сказано выше, провел свои молодые годы знаменитый естествоиспытатель, ме дик, философ и поэт Абу Али ибн-Сина (Авиценна). Здесь, при эмире Мансуре ибн-Нухе (961—976 гг), высококультурный везир Балами сделал сокращенный перевод на таджикский язык труда ат-Табари. Наряду с этими крупнейшими личностями, в Бухаре имелось много и других культурных и образованных людей—писателей, ученых, которые, хотя и не создали ничего особенно выдающегося, однако все вместе составляли .культурную среду, которая содействовала распространению просвещения.