<<
>>

В голы войны гитлеровской коалиции против Советского Союза

Порвав дипломатические отношения и всякую связь с СССР 26 июня 1941 года, премьер-министр Венгрии Ласло Бардошши перед информацией о повестке дня в палате представителей парламента заявил о состоянии войны между Венгрией и Советским Союзом.
Объявив об этом таким образом, он избежал обсуждения этой проблемы в государственном собрании. С 27 июня на открытый Венгрией фронт в Карпатах была выведена так называемая карпатская группа в составе горной бригады и одной бригады гонведов, насчитывавших 14 батальонов. Тогда говорили, что эти войска идут «на заполнение создавшегося вакуума». 1 июля к ним присоединились три подвижных корпуса в составе двух моторизованных бригад и одной конной. То есть на этом фронте находилось пять корпусов — 26 батальонов, 84 тыс. человек. Командовать этими войсками был назначен генерал Ференц Сомбатхейи. Группа носила общее название Карпатская группа войск1. По военным договорам с Германией Венгрия не имела права на военнопленных и трофеи. Уже 29 июня начальник Генерального штаба венгерской армии Хенрик Верт писал министру внутренних дел, что по данным из разных концов страны он определил: в последний месяц усилилась деятельность марксистских партий. На разных сходках идет необузданная пропаганда против существующего строя, правительства и главы государства, против внешней политики Венгрии и ее союзников. Рабочие симпатизируют Советскому Союзу, профсоюзы требуют повышения заработной платы. Он обвинял Социал- демократическую партию, что та ведет подрывную работу, ее орган «Непсава» 28 июня не выступила против Советского Союза, а соучастие Венгрии в войне против него назвала неожиданным. Министерство внутренних дел, центральное следственное управление жандармерии отреагировали немедленно. 1 июля разослано на места всем следственным отделам жандармерии и транспортным службам распоряжение об усилении раскрытия левых движений с указанием, если требуется, осуществить аресты, интернирование.
По личному указанию мини стра внутренних дел он писал следующее: «1. Со времени начала немецко-русской войны в общественном мнении, но больше всего в настроении рабочих масс, произошли значительные изменения. Сегодня они ориентируются на крайне левых. После вступления Венгрии в войну с Советами и рабочие в СДП и профсоюзах склоняются в сторону коммунистического движения. Поэтому главной опасностью стали левые, и за ними нужно следить прежде всего. 2. Попытки срыва промышленного и сельскохозяйственного производства душить в зародыше»2. Кроме левых движений самым опасным для себя венгерские власти считали украинское национальное движение. О том, как оно было раскрыто и изолировано, уже было сказано выше, но основные руководители его оставались пока на свободе. Когда против украинского национального движения уже не велось борьбы, о поведении хустской прокуратуры еще осенью заявил Лайош Меддьеши, действовавший при центре государственной безопасности МВД. Прокурор Енё Богут и судьи считались членами украинской национальной лиги, связанной со Словакией. Против Богута выступал и главный прокурор Дебрецена, которому не нравилось и то, что тот в день своего рождения сидел за столом в ресторане с теми, которые говорили не по-венгерски, да и дома говорят по-руськи, и дети их ходят в руську школу. С ними был и судья Бела Крук, иршавский окружной судья Василий Варга, служащие Василий Хромей и Михаил Попович. В июне 1941 года Богут устроил у себя вечер, где участники «пекли сало» — был тогда такой обычай. На основе показаний позже арестованных ужгородским отделом контрразведки Андрея Ворона и Дмитрия Бандусяка, на этом вечере присутствовали Бандусяк из Рахова, Анатолий Бора, Андрей Ворон, Михаил Сло- сарчук, Михаил Алфелди и Петр Маскай. Там они высказывались в том духе, что скоро будет создана Великая Украина, и к ней нужно присоединить и Закарпатье. В конце 1941 года они привлекли к себе Михаила Слосарчука, Михаила Алфелди, служащих прокуратуры Михаила Поповича и Йосифа Штефуцу.
Руководителями в Хусте были, как писали следователи, Бандусяк, Ворон и Юлий Бращайко. Они поддерживали связь с Юлием Реваем в Братиславе. На основе показаний Ворона и письменного самопризнания Бандусяка в отделе ужгородской контрразведки был составлен список, включавший 19 фамилий, последним в котором была фамилия Юлия Бращайко. Властям очень хотелось обвинить и прокурора. Они подослали в тюрьму агента Белу Бетку. Тот показал, что прокуроры очень хорошо относились к арестованным украинцам, а те открыто провозглашали отделение Закарпатья от Венгрии. Батку посылали под видом арестанта убирать в прокуратуре, где тот рылся в бумагах. На запрос регентский комиссар ответил, что он не располагает данными, что эти люди проводят антивен- герскую деятельность. Но позже, 5 марта 1943 года, тот же регентский комиссар Вилмош Томчани писал министру юстиции, что Богут ведет политику в духе украинской самостоятельности и играет руководящую роль и в решении дел против венгров в пользу русинов. Просил проверить эту информацию и перевести Богута в такую часть территории Венгрии, где нет национальных меньшинств3. Его предшественник на посту регентского комиссара Подкарпатья Миклош Козма писал 25 июня 1941 года министру внутренних дел Ференцу Керестеш-Фи- шеру об интернированных монахах в Фю- зешмиколе (Лозан, Станканинец, Зава- дяк, Малинич, Богдан, Дребитька), что их нельзя пускать в Гайдудорог, папа римский будет рад, если их отправят на Украину. Тут же Козма сообщал, что он дал 20 тыс. пенгё ордену Василиян для перевода духовной семинарии (теологии) с сентября из Ужгорода в Гайдудорог и «тем здесь положить конец украинскому духу»4. Здесь он действовал в унисон с военным командованием. В вышедшем в 1976 году в восьмом томе десятитомной «Истории Венгрии» обращено внимание на то, что после нападения на СССР Германии, а вслед за ней и Венгрии, военное командование во главе с начальником Генерального штаба Хенриком Вертом особенно настаивало на том, чтобы все невенгерское население (в том числе и украинское население Подкарпатья) выселить на оккупированную венгерскими войсками часть Украины5.
Эти планы в отношении русинов не были полностью осуществлены — в правительстве по этому поводу не было единства — но эксперимент был начат. Уже в июле 1941-го началась высылка польских и российских граждан, которые не могли подтвердить венгерское гражданство — в литературе приводится цифра 18 тыс. человек, выдворенных туда через границу. МВД 28 июля по телефону сообщило, а на следующий день и в письменном виде направило распоряжение начальникам полиции и алишпанам в Ужгороде, Мукачеве и Берегове прекратить выселять вместе с русскими и польскими евреями и русских и польских христиан. Если среди них есть такие, которых нужно выселить, представить на них обоснование. Начальник полиции Ужгорода немедленно отреагировал на телефонный звонок и уже 24 июля сообщал начальнику отдела общественной безопасности МВД, что он действовал на основе распоряжения МВД от 12 июля и ООБ от 14-го о том, чтобы собрать и выслать всех русских и польских граждан. Он на основе радиограммы от 18 июля арестовал всех подлежащих высылке, отправил в Ясиня и передал по списку. Нигде в инструкции не указывалось, что христиан высылать не нужно. Он все выполнил, как было предписано. Из Берегово ответил в МВД алишпан, что он никого из русских и украинцев не выселял с территории, но добавил, что руководитель хустского представительства посетил его и показал один список закарпатцев (несколько сот), считавших себя украинцами, и сообщил о плане в отношении их: выселить их на занятые венгерской армией украинские земли. Ответ начальника полиции из Мука- чева был последним и кратким. Согласно указаниям, через Ясиня он выселил только евреев — польских и русских граждан6. В Берегове треть населения составляли евреи. Осенью этого года начальник полиции писал о них: почти все они англофилы и антивенгерского настроения, против 1500 человек возбудили дела и 650 человек через Ясиня выслали из страны7. Из венгерского посольства в Берне в адрес премьер-министра Ласло Бардош- ши в Будапешт отправлено донесение от 10 июля 1941 года, в котором сообщалось, что в швейцарской прессе чувствуется сильная украинская пропаганда, касающаяся и Венгрии.
Некоторые газеты указывают на то, что украинские националисты рассчитывают и на Карпатскую Украину, принадлежащую сейчас Венгрии. Автор донесения в связи с этим делает экскурс к периоду Венского арбитража, когда он находился в Варшаве и наблюдал, какое большое беспокойство вызвала в украинских кругах мощная венгеропольская пропаганда. Украинцы в Польше пользовались тайной немецкой поддержкой, только этим можно объяснить, что однажды украинский журналист, бывший украинский министр в 1919 году Ковалевский, передал такое предложение: если Венгрия откажется от Закарпатья и оставит там созданный «Украинский Пьемонт», то украинцы согласны оказать помощь Венгрии против Румынии в осуществлении венгерских устремлений8. Начальник Генерального штаба Венгрии продолжал гнуть свою линию. На этот раз, 15 июля 1941 года, он писал министру иностранных дел Венгрии (он был одновременно и премьер-министром) и ссылался на информацию из украинских кругов в Румынии, что те, мол, удивлены, почему Венгрия не начала переговоры с немцами после объявления ими войны русским. Эти переговоры должны были идти о том, что в основе участия Венгрии в войне на стороне Германии должен был быть вопрос переселения карпатских украинцев в Украину. Зная позицию Верта, можно усомниться в существовании такого источника, он мог быть придуман самим начальником Генштаба для давления на правительство с целью осуществления своего замысла. Венгерские дипломаты внимательно следили за украинской эмиграцией, в том числе и из Закарпатья, в странах Запада. Так, министерский советник писал в адрес Бардошши из Праги 3 октября 1941 года, что немцы после начала войны против Советского Союза поддерживали эмигрантов из Карпатской Украины. Однако волошиновцы огорчены по поводу того, что немцы не дают им никаких обещаний в отношении этой территории. Он утверждал, что влияние Волошина падает и его преемником становится бывший судья в Берегово Тисовский, Волошин же ориентируется на будущую новую Чехо- словакию9. Между тем хустская группа украинцев в условиях Венгрии попыталась утвердить в правительственных верхах изменения и дополнения в уставе библиотеки (читальни) «Просвгга» и таким путем легализовать ее.
Ходатайством по этому поводу занималась канцелярия премьер- министра, министерство внутренних дел. Второй отдел канцелярии премьер-министра (национальных меньшинств) и регентский комиссар Подкарпатья не рекомендовали и там разрешить «украинофильскую и антивенгерскую организацию, запрещенную министром внутренних дел»10. Это и неудивительно — репрессии с годами усиливались. Венгерский следственный отдел жандармерии накапливал картотеку подозрительного населения края, только за три дня августа 1941 года такие карточки поступили на 54 русинов, картотека пополнялась ежедневно. Возбуждались групповые обвинения в нарушении военных законов, за преступления против венгерской нации и по другим статьям, в том числе обвинялись жители из Вышкова, Боронявы, Нижнего Селища, Нового Давыдкова, Верхнего Сине- вира и других городов и сел края11. В начале 1942 года руководство венгерской жандармерии выпустило инструкцию на 58 страницах о том, как ее отрядам вести наблюдение за левыми, сектантскими, правыми организациями и движениями национальных меньшинств, после чего они дали себе еще большую волю12. Регентский комиссар Подкарпа- тья Вильмош Томчани жаловался в три инстанции, в том числе министру внутренних дел Ференцу Керестешу-Фишеру, на то, что в связи с его объявлением о сдаче населением военного оружия жандармы самовольничали, устраивали обыски, облавы, проводили необоснованные аресты лесников, попа, учителей. Там же сообщалось о дополнительно организованном полицейском управлении пограничной области и его представительствах на местах. Из-за отсутствия единого руководства жандармерия не справляется с возложенными на нее трудными обязан- ностями13. Может быть, этим он рассчитывал снять с себя ответственность за произвол, чинимый на доверенной ему территории. Не складывались отношения Венгрии и с Германией. Отступавшие войска Красной армии в боях изматывали плохо вооруженные корпуса венгров. Их потери были столь ощутимыми, что венгры вынуждены были просить Германию снять их с фронта и использовать в тылу для поддержания порядка. Немецкое руководство с этим не согласилось. Наоборот, в январе 1942 года Иоахим Риббентроп, а после него и Вильгельм Кейтель по военной линии посетили Будапешт и потребовали от венгерского правительства полного военного участия страны в войне против Советского Союза, проведения всеобщей мобилизации и тотального сотрудничества венгерской и немецкой промышленности. В случае отказа гитлеровские эмиссары угрожали оккупировать Венгрию. Положение было сложным тем более, что в декабре 1941 года Венгрия не только оказалась в состоянии войны с Англией, но и объявила войну Соединенным Штатам Америки. В ходе январских переговоров Германия потребовала от Венгрии направить на Восточный фронт 15 дивизий своих войск и дополнительно 8 дивизий в качестве оккупационных войск в тылу, на деле для борьбы с партизанами. В результате согласились на 10 дивизий (9 пехотных и 1 бронетанковую), которые весной и летом 1942 года отправили на фронт в район Дона. Это была 2-я венгерская армия, насчитывавшая 200 тыс. человек под командованием генерала Густава Яни. Она получила участок фронта в 200 километров. Венгерские оккупационные войска выведены были в район Северной Украины и брянских лесов14. К тому же весь оставшийся период войны гитлеровское командование периодически поднимало вопрос с просьбой направить три венгерские дивизии в качестве оккупационных на Балканы. Венгрии приходилось постоянно выкручиваться. Не могло нравиться венгерскому правительству и то, что немецкие предприниматели постепенно захватывали промышленные предприятия на землях, оккупированных венграми при поддержке Германии. Сохранился документ, составленный в начале 1942 года в министерст ве внутренних дел, с которым был знаком и министр иностранных дел Миклош Каллаи. В нем дословно говорилось: «Немцы опять приобрели... в Подкарпатье большое промышленное предприятие — Акционерное общество Подкарпатских электростанций (бывшее Акционерное общество чехо-моравского машиностроения, собственность чешского предприятия Колбен — Данек)». В самое последнее время акции подкарпатских электростанций, которые были в собственности предприятия Колбен — Данек, передали одному из мюнхенских предприятий концерна Германа Геринга, и оно стало частью его промышленной империи. Имеется и список немецкого имущества в венгерских предприятиях, в том числе и в Закарпатье, составленный в конце октября 1941 года. В нем содержатся сведения о немецких акциях и их стоимости в акционерных обществах нефтеочистительного завода в Мукачеве и аналогичном заводе «Карпатия», в котором у них было 975 акций, а в акционерном обществе подкар- патских электростанций — 76 475 акций на сумму 2 676 625 пенгё. Немецкий капитал участвовал и в некоторых других предприятиях и финансовых учреждениях, в том числе химическом заводе Клотильда в Великом Бочкове, в Подкарпат- ском банке в Ужгороде, в Сберкассе «Уго- ча» в Севлюше и так далее15. Положение в крае усложнялось плохим урожаем в предыдущем году. Ярче всего это отражено в донесениях в МВД начальника полиции о положении в Му- качеве и окрестностях. В сообщении за апрель 1942 года он отметил большое число сочувствующих коммунистам, в основном неимущих украинцев и евреев. За ними ведется постоянное наблюдение и пофамильный учет, и в случае необходимости их можно будет обезвредить в течение нескольких часов. Затем перешел к будничной прозе. Население днями не получает хлеба, а когда он появляется, то его так мало, что на всех не хватает. Картофеля нет неделями, это наряду с отсутствием муки вызывает самое большое недовольство населения. Пекари не могли отчитаться за 10 вагонов муки и 10 из них арестовано. Поскольку крестьянское население окрестных сел довольно бедное и необеспеченное, то и на рынке почти нет продуктов. Неимущие и люди с малым заработком по существу голодают, ибо даже мизерное количество продуктов могут достать только с большим трудом. Даже и хорошо зарабатывающие не могут приобрести необходимые для жизни продукты питания, ибо их вообще нет. Население в окрестности Мукачева по национальному составу разнородное: русской ориентации, украинский пролетариат и обязательно враждебная по отношению к венграм большая группа евреев. «Поэтому, — продолжал он, — мне нужно доложить, что положение очень тяжелое и легко может превратиться в критическое». Интеллигенция и студенты холодны, настроены антивенгерски. На кухнях в венгерских воинских частях определенное число студентов получало пищу, пока военное командование не узнало, что во время питания они вели беседу с соприкасавшимися с ними солдатами на коммунистические темы, поэтому их кормить прекратили. В информации за июнь 1942 года он же сообщал, что в Мукачеве значительно раньше, чем по всей стране, снизили паек дневного хлеба на душу до 150 граммов, а с 20 мая — до 100 граммов, и то при условии, что 16 тыс. евреев вообще исключили из обеспечения. И на этот раз он писал об отсутствии картофеля и дороговизне вообще16. В этой ситуации начальник полиции Мукачева забил тревогу. 19 июня он написал начальнику отдела общественной безопасности МВД Амону Пастои, начальнику полиции пограничной области и начальнику комитата Берег о кризисном положении в обеспечении питанием в Мукачеве, и просил помочь. Он отмечал, что с 20 июня и для выполняющих тяжелый физический труд дневная норма хлеба снижена до 200 граммов. Такое положение сохранится до июля, а что будет после этого, покрыто неизвестностью. Неделями нет и картошки, которой можно было частично заменить хлеб. Нарисовав печальную картину, начальник полиции подчеркнул, что установленные сейчас нормы пайков настолько низки, что не обеспечивают самого существования человека, его жизни. Министерство внутренних дел отреагировало немедленно. Министр писал коллеге, министру по обеспечению, что необходимо срочно предпринять меры для удовлетворения потребности населения в муке, так как это необходимо для сохранения безопасности страны. 7 июля министр общественного обеспечения ответил Министерству внутренних дел. Он выкручивался, сообщал, что алишпан комитата Берег не знает, что евреи полностью или частично лишены обеспечения мукой. Но тут же признал: дневная норма в некоторых местах, в том числе и в Му- качеве, «несколько снижена», поскольку закрома не отпустили намеченного количества, в том числе и выделенные 37 вагонов муки на июль. Он обещал принять меры, но его слова оказались пустым зву- ком17. В результате в отчете своему начальству за ноябрь глава полиции Мука- чева мог только написать: «Обеспечение населения хлебом было неудовлетворительным». В ноябре население не получило никаких жиров, даже маргарина, нет и никакой надежды на улучшение обеспечения, на черном рынке 1 килограмм жира стоит 9—10 пенгё. Те, у кого нет денег, готовят обед на воде и соли. После событий в Африке и прорыва русских на Дону левые смелее говорят, что страны оси войну проиграли, и опять наступит рассвет их дня18. 11 августа 1942 года состоялось совещание комитатских секретарей правящей Венгерской партии жизни в Подкарпа- тье. Выступил там и секретарь партии комитата Берег Петер Янош Силвестер. По его мнению, хорошее настроение среди венгров портили трудности обеспечения и дороговизна. Начальник комитата проводил акцию сбора теплой одежды для солдат на Восточном фронте, которая прошла хорошо, за исключением фирмы «Латорица». Нужно бы энергичнее вести борьбу с черным рынком: жир на нем стоит 12 пенгё за килограмм, а три яйца — один пенгё. Извозчики без предоставления им овса и сала не хотят перевозить лес. Среди учителей вызвал огорчение внеочередной перевод директора руськой гимназии Василия Поповича из восьмой в шестую категорию по зарплате. Секретари остальных комитатских парторганизаций не были столь многословны, но об ращали внимание на наличие многих жалоб в обеспечении жиром и топливом — служащие не могли их приобрести19. Положение в Венгрии ухудшалось и из-за непомерных поставок продуктов питания в Германию, где в результате смогли повысить паек. Венгрии пришлось довольствоваться только указанием цензуре сообщение об этом в печати не пропускать. В то же время правительство Германии требовало улучшить питание немцев в Венгрии. Еще 9 октября 1941 года венгерский посланник в Берлине Стояи послал в Будапешт министру иностранных дел и премьер-министру шифрованную телеграмму, в которой сообщал им просьбу представителя немецкого правительства помочь немцам Подкарпатья, «очень страдающим» от недостатка муки. Этим вопросом занялся сам премьер Бар- дошши, и 10 октября ответил Стояи так: «Все население Подкарпатья без различия национальности действительно страдает от недостатка питания. Такое положение настало вследствие того, что запасы прошлого хозяйственного года исчерпаны досрочно. Урожай этого года в Подкарпа- тье был очень неблагоприятным, а распределение запасов страны сейчас в процессе». Далее он обещал, что правительство обязательно позаботится о том, чтобы население Подкарпатья по возможности могло получить продукты, а в этих рамках, несмотря на имеющиеся трудности, и немецкое население20. 14 мая 1942 года уже новый премьер- министр Миклош Каллаи опять получил записку от германского посланника в Будапеште о недостаточном питании немцев в Подкарпатье и передал ее чиновнику Лошонци. Тот ответил через два дня, что, по заявлению регентского комиссара в Подкарпатье, в Немецкой Мокрой и окрестностях, а также в селе Брустуры недостаточное обеспечение не только немцев, но и всего населения, потому что там нельзя ничего купить, кроме официально установленных продуктов по карточкам. Расположение сел таково, что население их не имеет даже огорода или какой-либо другой обрабатываемой земли. Для улучшения питания, сообщал он, вчера направил в путь следующие продукты: начальнику округа в Хуст вагон жира, а в нотариат в Немецкую Мокрую вагон картофеля и 50 центнеров бобовых. Одновременно он дал указание руководителю хозяйственного отдела Шандору Магочи- Диц, чтобы эти продукты были обращены на улучшение питания немцев, и дал указание, чтобы он проявлял о них особую заботу в будущем21. Связано это было и с тем, что Германия продолжала в Венгрии, в том числе и в Подкарпатье, вербовку добровольцев в свои войска СС. На территории Подкар- патья весной 1942 года таких собралось 411 человек из 26 населенных пунктов, в том числе 96 — из Немецкой Мокрой. По записи Миклоша Каллаи о беседе с Иоахимом Риббентропом 7 июня 1942 года в военной ставке Гитлера, германский министр иностранных дел просил разрешить довести число завербованных в СС в Венгрии до 30 тысяч, то есть набрать 10 тыс. человек дополнительно. По этому поводу Каллаи записал: большая потеря рабочей силы, «но, несмотря на это, я дал ему согласие на новую вербовку»22. Один из чиновников в Подкарпатье, имевший отношение к образованию, Энд- ре Шаркань в середине ноября 1942 года послал донесение, которое к концу года попало на стол премьера Каллаи. Оно было написано по поводу просьбы жителей Сентечке открыть там словацкую школу. Он не рекомендовал этого делать, считая, что реформатское по религии население села состоит из словакизированных венгров и лучшим средством их вновь мадья- ризировать будет венгерская школа. Он приводил конкретные данные, как в чисто украинских селах в период военной администрации открывали венгерские школы. Привел пример такой четырехлетней школы с тремя учителями — ее посещали двое детей-венгров, прибывших из Венгерской низменности, и местные евреи. Он обращал внимание и на другие проблемы в Подкарпатье. Ему бросились в глаза сильный руський характер Мукачева и окрестностей, где руськое самосознание развивается параллельно с презрением к венграм. Руськое национальное чувство там присуще не только интеллигенции, но и простым сельским жителям (в отличие от ужгородского утилитаризма), в руськую среднюю школу детей своих посылают железнодорожники, поденщики, мелкие хозяева и другие жители. В мукачевской средней школе проявляются странные ростки развивающегося руського национализма. Так, слушательница семинарии не хотела разговаривать по-венгерски, ибо ее родной язык руський. В то же время он отметил и то, что число студентов средних школ сильно сократилось. Одновременно в Мукачеве вместе собирались оппозиционно настроенные жители из местной интеллигенции. В Ужгороде же осела большая часть русинов- утилитаристов, которых удачнее всего ха- растеризовало высказывание греко-католического архидиакона Ирена Контрато- вича «плысти нужно по течению» («Заря», № 1—2). Мукачевцы же использовали каждую возможность, чтобы «идти против течения, выступать против венгерского влияния». На заседании комиссии народного образования Берегского административного управления очень сильно критиковали венгерскую политику народного образования. Берегскую руськую интеллигенцию даже купить нельзя. Например, директора Мукачевской гимназии Василия Поповича (к 38 годам достигшего шестого разряда зарплаты) угнетало то, что он не может по-руськи просить железнодорожный билет и что в руських селах открывают венгерские школы. И депутат парламента Михаил Демко косо смотрит на размножение венгерских школ и недоволен пользующимся поддержкой правительства Подкарпатским научным обществом. Подобных фактов тогда было множество. В этом же документе указывалось, что все еще 10% берегских учителей неблагонадежны и нуждаются в замене. Список их наготове у Гелетея, инспектора административного управления. Вызвало удивление возвращение в Долгое супругов Ге- летка, которых летом перевели в Бачку за их антивенгерское поведение. Там же признавалось, что постоянные перемещения плохо сказываются на обучении, несмотря на это, такие перемещения продолжались, главным образом в форме «временного перераспределения». Только за полтора месяца с начала 1942—1943 учебного года в Берегском произошло 77 перемещений, в Ужанском — 50 и Мараморешском административном управлении — 70. То есть из 2000 подкарпатских учителей перевели в другие места 200. И как результат: не наблюдалось венгеро-руського братства23. А откуда было ему взяться, если хорти- стские карательные органы продолжали арестовывать, интернировать неугодных им людей? Военный трибунал начальника Генерального штаба свирепствовал в Под- карпатье, Трансильвании, Бачке. Следственные органы этого суда, даже по признанию судьи этого суда Гезы Балтазара, работали методом насилия, выбивали нужные им признания. Так, в Пече они предали этому суду 40 человек, обвиненных в измене, а при рассмотрении обвинение оказалось безосновательным24. На допросах военных преступников после войны Сомбатхеи спросили, почему суд по делам нилашистов не вынес ни одного смертного приговора. Ответ был кратким: они не боролись за мир. В условиях правления сторонников Хорти в Венгрии нельзя было сказать и правду, ибо и за это отдавали под суд. Так, прокурор Дебрецена 19 февраля 1942 года обвинил и предал особому трибуналу пятерки повара из Будапешта Арпада Голланда за то, что он в Чопе, в поезде и в других местах, рассказывал правду о вооружении Советской армии. Что у нее хорошие танки и автоматы у солдат, что те умело воюют. Кроме того, он поведал о варварстве венгерских солдат, о том, как морили голодом русских военнопленных и потом расстреливали их25. Тот же прокурор Дебрецена арестовал русина, крестьянина из Заречья Юрия Пекаря и обвинил его за в том, что он 28 июня 1942 года в том же селе сказал, что нужно выгнать из Закарпатья всех венгерских солдат. Им нечего здесь делать — и так победят русские26. Николай Бурзы, машинист паровоза из Брустуры, был приговорен к шести месяцам тюрьмы, а в 1942 году срок его заключения продлен до года за то, что он 2 января 1941 года говорил, что венгерская армия плохо вооружена, не имеет руководителя и венгерским солдатам не за что воевать27. Ведь это же фактически признал и новый министр обороны Вилмош Надь, побывавший на Восточном фронте 12—26 октября 1942 года, который по возвращении докладывал правительству: венгерская армия вышла на фронт, как немцы пожелали, теперь необходимо пополнить обмундирование, отказаться от старого оружия, мелких СУ и танков. 2-я армия держит фронт шириной в 200 километров, солдаты жалуются на качество питания, которое идет через немцев. Министр требовал от правительства обеспечить питанием и одеждой рабочие роты на фронте28. Власти проводили аресты русинов и по другим поводам. Так, когда в сентябре 1942 года на военном предприятии, оружейном заводе Диошдьёра, произошло несколько взрывов, стали подозревать работавших там на сталелитейном заводе около 600 человек, как записано в документе, «не внушающих доверия с национальной точки зрения словаков, румын и русинов». 11 сентября руководство завода уволило 17 русинов, «сговорившихся на саботаж», 15 из них арестовала полиция завода, а двоих — полиция из Мишколца. Всех их местные власти просили интернировать и сослать вместе с семьями29. Начальник полиции Ужгорода доносил в отдел безопасности МВД в столицу Венгрии 14 октября о начавшейся за день до того забастовке на Радванской каменоломне: 10 каменщиков потребовали по высить зарплату и прекратили работу. Поскольку каменоломня была объявлена военным предприятием, следствие вел Ужгородский отдел 8-го кошицкого корпуса гонведов. Эти рабочие были арестованы и преданы военному трибуналу30. Подкарпатье с центром в Ужгороде было пограничной областью, в то время оно соседствовало с польским генерал- губернаторством Германии. Ужгородская полиция установила с немецкой полицией безопасности и пограничной службой контакт с целью обмениваться информацией и материалами, и даже более того. В январе 1942 года ей удалось получить советских парашютистов, приземлившихся на немецкой стороне, у Яси- ня, их допросила венгерская контрразведка и вернула их немцам. Позднее было решено поставить это сотрудничество на широкую ногу. 28 июля 1942 года в Ужгороде в здании регентского комиссариата состоялось совещание по пограничным вопросам между представителями отдела У1.2.Д военного министерства с приглашенными представителями пограничных органов немцев в польском генерал-губернаторстве. С венгерской стороны в совещании принимали участие майор Генштаба Дьёрдь Колени — руководитель названного отдела министерства обороны, полковник Иштван Ошват, начальник Ужгородского отдела контрразведки 8-го армейского корпуса, советник полиции Аристид Мешко, руководитель пограничной полиции (Ужгород), подполковник жандармерии Рай- мон Ридек, начальник центрального следственного отдела жандармерии, и целый ряд офицеров из этой сферы деятельности. Немецкая сторона также была представлена широко. В протоколе отмечены данные о них. Они обменялись информацией о пограничной охране с обеих сторон (на 1 километр — три часовых), мнением о том, где чаще всего перебегают границу — восточнее Ясиня, а контрабанду перевозят через Воловец. Немцы жаловались, что венгерские офицеры контрабандой ввозили в Венгрию евреев, а из Венгрии полякам — политические материалы, письма, продуктовые передачи. Просили убрать из Санка еврейские рабочие роты. С венгерской стороны кроме пограничников использовали на границе таможенников и жандармско-полицейскую охрану. Кроме пограничных войск в Ставном, Воловце, Воловом и Ясиня действовали пограничные станции полиции, подчиненные Ужгородскому пограничному управлению. С немецкой стороны кроме пограничников действовала полиция службы безопасности в Дрогобыче, Станиславе и Коломые, приводились фамилии их начальников. Кроме того, в Татарове, Воронянке и Вышкове были полицейские посты, и на сентябрь планировалось установить посты и на Ужку. На совещании договорились ежеквартально встречаться поочередно то на одной, то на другой стороне. Условились обмениваться интересующими их материалами, списками лиц, подозреваемых в шпионаже или контрабанде. Мешко также сообщал, что по полицейской линии он установил контакт с немцами примерно год тому назад и передал немецкой полиции безопасности списки высланных из Венгрии евреев, а также коммунистов и бежавших в Россию и лишенных венгерского гражданства лиц. И вообще он с немецкими органами поддерживал самое тесное сотрудничество, о чем докладывал и регентскому комиссару31. Органы контрразведки венгерской армии неустанно следили за поведением русинов, где бы они ни находились внутри страны. В Дебреценском отделе контрразведки сохранилось несколько донесений агентов о наблюдении за студентами-ру- синами в местном университете. Первое из них — от 24 ноября 1941 года. В нем указывалось, что среди студентов-руси- нов в последнее полугодие наблюдалось три направления. Среди них по численности самим слабым было направление провенгерских сторонников. Возглавлял его студент Виктор Булеца. Эта группа в большей части своей состояла из оппортунистов, которые друзьями венгров были не по убеждению, а по расчету. Два остальных направления, великорусское и украинское, были примерно равны по силе. В первой группе были и коммунисты, а вторую группу составляли более способные русины. Руководили великорусским направлением студенты-юристы Евгений Анталовский и Анатолий Иван. К этой группе принадлежали Фйридманский и Андрей Игнат, о котором доносивший писал, что он был великорусского направления, но не коммунист. Война с Россией вызвала замешательство среди русинов, и по мере продвижения немецких войск и их союзников слабело русское направление. Его сторонники частью начали примиряться с мыслью, что окончательно попали под венгерское господство, частью присматриваются к украинскому направлению. И сейчас есть среди них друзья русских, но они не осмеливаются об этом открыто говорить. Заглянуть во внутреннюю жизнь русинов трудно, ибо они не доверяют венграм. Удалось заполучить одного венгра из Фелви- дека в качестве доверенного лица, надежного, которого они считают другом. Нет агента в общежитии имени Бочкая. Единственно надежный человек там — Сцитов- ский, недавно награжденный крестом защиты нации, но остальные его совсем изолировали, считая его «венгерским шпионом». В донесении в начале февраля 1942 года тот же сыщик отмечал, что после усиления наступления русских среди студентов русинов в Дебрецене опять усилилось великорусское направление32. В годы хортистской диктатуры пропаганда стремилась уверить население края о якобы больших материальных затратах для улучшения его жизни. Действительно, Миклош Козма в январе 1941 года просил у премьера Пала Телеки 15 тыс. пенгё для различных акций, таких как развитие животноводства и овцеводства и домашних промыслов — плетения корзин, изготовления ковров и так далее. Конкретно предлагалось организовать в Нижних Верецких молочный кооператив и там же, а также в Воловом, Нижней Ко- лочаве, Бедевле, предприятия по промывке шерсти, фабрики по переработке лесных даров и фруктов в Тересве, Воло- вом и в Драгове. В Тячеве перестроить водочный завод и так далее. И сам Телеки в период своих официальных поездок по районам края считал нужным оживить хозяйственную жизнь Подкарпатья. Он даже занимался осуществлением этих замыслов на практике. Однако последовавшие события не позволили этим планам сбыться. Правда и то, что из запрошенной для этих целей суммы он выделил только одну треть. В этом тоже отразились «благие» намерения премьера. В канцелярии премьер-министра в январе 1943 года (уже при Каллаи) занимались также выяснением того, как была использована сумма в 50 тыс. пенгё, переданная в 1941 году (поступила уже после смерти Телеки, при Ласло Бардошши, 11 июня 1941 года) для улучшения экономического положения в Подкарпатье. Деньги были использованы полностью. Более одной трети израсходовано на перестройку в Тересве водочного завода. Кроме того, значительные суммы ушли на регуляцию речки Шопурки в Кобы- лецкой Поляне, 15 тысяч стоила покупка здания молочного кооператива в Серед- нем, 5 тысяч затрачено на устройство парков в Хусте и 3500 пенгё пошло на строительство моста в Кобылецкой Поляне. Во втором отделе канцелярии премьер-министра 6 февраля 1943 года записали, что все деньги использованы по на- значению33. И это все. Для сравнения приведем данные, сколько расходовало венгерское правительство на одну только полицию в Под- карпатье, абстрагируясь от жандармерии, контрразведки и других органов насилия. В 1938—1939 годах на эти цели пошло 1200 тыс. пенгё плюс на территории, присоединенной к Венгрии по первому Венскому арбитражу, — еще 700 тысяч. В 1939—1940 финансовом году на обустройство полицейских казарм в Подкар- патье истрачено 800 тысяч, в том числе 500 тысяч для расширения лагеря интернированных из Закарпатья в Киш- тарче. В 1941 году для полиции в Мука- чеве и Воловце выделено 800 тысяч плюс 300 тысяч для дальнейшего расширения лагеря интернированных в Киштарче. В 1942 году сумма расходов на полицию только в Мукачеве и Воловце была увеличена до 1200 тысяч плюс на лагерь Киш- тарче доведена до 400 тыс. пенгё. Данные за 1943 год свидетельствуют, что мукачев- ская и воловецкая полиция обошлась в 1100 тыс. пенгё. Всего на расширение лагеря в Киштарче израсходовано 1900 тыс. пенгё34. Это данные одного лагеря, а за- карпатцев заключали и в другие, например как Варюлапощ, превращали под тюрьмы школы и приспосабливали другие помещения. Вывозили закарпатцев и в лагеря гитлеровской Германии. Хортисты применяли и другие медоды физического уничтожения украинского населения. Участвуя в войне против Советского Союза, правители Венгрии охотно пользовались рекомендацией регента Миклоша Хорти: пусть национальные меньшинства несут жертвы на фронте. Нет данных о том, сколько было призвано русинов в венгерскую 200-тысячную армию под наименованием второй, введенную на фронт на Дону весной и летом 1942 года, и в восемь дивизий, высланных на Украину и в брянские леса для борьбы с партизанами, или до того в состав Карпатской группы или позже в 1-ю венгерскую армию. Мобилизация проводилась по индивидуальным призывным предписаниям. Но они были во всех этих частях, как и другие национальные меньшинства, — сербы, словаки, румыны. В некоторых частях они составляли 20—30%, а иногда и до половины35. Сохранился интересный документ, проливающий свет на истинные цели хорти- стов в отношении национальных мень шинств. Старший лейтенант Алберт Фа- лувеги, сообщая о боях 22-го пехотного полка с 1 по 17 января 1943 года, писал: представителей национальных меньшинств 30—40%. Солдаты венгры их не любят. Но в то же время солдаты венгры очень трудно усваивали мысль, не все ее понимали, «что мы не можем допустить, чтобы у нас остались в живых как раз наиболее плодящиеся меньшинства»36. К солдатам национальных меньшинств отношение было предвзятое, особенно офицеров, не имевших возможности общаться с ними из-за незнания их языка. Они считались неблагонадежными. С ними обращались хуже. В 3-м армейском корпусе в июле 1942 года солдаты невенгерских национальностей сводились в отдельные роты и получали только винтовки. Закарпатских украинцев разоружали и переводили в рабочие роты. Командующий 3-м армейским корпусом генерал Имре Мезё во всех поражениях в боях с частями Красной армии на правом берегу Дона обвинил солдат невенгерской национальности. Красноармейцы действительно изматывали силы противника с самого начала появления их на фронте. В августе во время боев в районе Алек- сандровки 1-й батальон 17-го пехотного полка потерял до 70% личного состава, 13-й полк понес огромные потери. В пехотном полку 1-й мотобригады 10 августа разразилась настоящая паника. Среди отступавших пехотинцев большинство составляли русины и румыны. Их собрали только на третий день — записал в своем дневнике ефрейтор из 3-го батальона Иштван Басаги. Хотя к этому времени упадок духа имел место и среди венгров. Потери во 2-й армии постоянно росли, и 12 октября 1942 года ее командующий Густав Яни писал: боевой дух уменьшило и то, что численный состав рот снизился до 100 человек, а потом и до 60. Поскольку пополнение не прибывало, то каждым человеком овладевало чувство обреченности, что рано или поздно и его имя будет фигурировать в списке потерь37. С июня 13-й дивизией командовал Йо- жеф Грашши, который приобрел с января 1942 года печальную известность в ходе «чистки» в Нови-Саде (Бачке), будучи командующим объединенными вооруженными силами при облаве города. В эту операцию там, по его признанию, было схвачено 1000 евреев, 600 сербов, 60 русинов и 20 венгров, а на деле в несколько раз больше, в том числе более 3 тыс. стариков, женщин и детей. Да и в России он расправлялся с беззащитным мирным населением Колбина, Коротояка, Урыва и других населенных пунктов, да и венгерские войска расстреливал артиллерией, когда те под напором советских войск вынуждены были отступать38. Были и иные причины гибели солдат на фронте. 29 октября 1942 года начальник Генерального штаба сообщил по частям, что за дезертирство 19 октября полевой суд приговорил к смерти русина из 41-го пехотного батальона Юрия Туряни- цу, он был расстрелян в тот же день. Командующий 4-м корпусом генерал Йо- жеф Хеслени 14 февраля 1943 года в Поповой Свободе сообщил об имеющихся случаях передачи венгерскими солдатами оружия с боеприпасами русским. «Тех я уже прикончил», — сообщил он, а на будущее приказал по корпусу такого человека расстрелять первому офицеру или унтер-офицеру39. Еще тревожнее было положение в тех воинских частях, где имелся высокий процент национальных меньшинств Венгрии. Уже летом 1942 года сообщалось в одном из донесений с Восточного фронта: «У русинов часто происходят массовые побеги, имеют случаи неповиновения и так далее». Далее заявлялось, что причиной разгрома 13-го Эгерского полка, потерявшего в одном из боев 80% офицеров и 40% солдат, явилось то, «что отряды обеспечения, состоявшие из людей славянских национальностей, не позаботились о подвозке боеприпасов»40. Что же касается закарпатских украинцев, то в некоторых воинских частях их вообще разоружили и перевели в рабочие роты. Когда 43-й полк вышел у села Марки на фронт, у 30 русинов отняли оружие, дали лопаты и кирки и заставили под конвоем рыть окопы, а позднее перевели их в подносчики патронов к пулеметам»41. 7 января 1943 года военный министр Венгрии информировал правительство о положении на фронте в том смысле, что русские атакуют итальянский и румынский участки фронта, подчеркивая, что Румыния понесла большие потери, 40% в живой силе и технике. Это должно было вызвать у хортистов положительные эмоции. К тому же, пытаясь ободрить министров, он заявил, что немцы из-за престижа будут защищать Сталинград до конца. Наконец он проронил, что и против венгерской армии идет концентрация русских сил и можно ожидать их сильного наступления. Но в тылу венгров расположены большие резервы немецких войск якобы для подготовки мощного весеннего наступления42. Долго ждать не пришлось. 12 января 1943 года советские войска с Урывского плацдарма прорвали фронт 2-й венгерской армии. В течение первых трех дней боя были разгромлены 7-я, 20-я и 12-я дивизии, а также 700-я немецкая бронетанковая группа. Подполковник Гал сообщал, что из 13-го пехотного полка, насчитывавшего 4200 человек, погибли 3322. В донесении командира 19-й дивизии полковника Ференца Лошкаи о боях с 14 января по 6 февраля 1943 года упоминается и о национальных меньшинствах, «способствовавших поражению» венгерской армии, в том числе и о русинах, которых тянуло домой в Карпаты43. По данным на 10 февраля 1943 года, из 200-тысячной 2-й венгерской армии в живых остались 2567 офицеров и 73 040 солдат. Через две недели после этой сводки министр обороны информировал совет министров о положении 2- й венгерской армии на российском фронте. Там он заявил, что по сведениям, поступившим до сих пор, «наши потери» убитыми, ранеными и попавшими в плен составили примерно 70 тысяч человек. Трудно сказать, почему он уменьшил эту цифру более чем в два раза. Но он тут же обвинял немцев в переоценке своих сил и недооценке русских. У советских воинов было много автоматов и минометов. Многие венгерские солдаты при отступлении бросали оружие. В венгерской армии приходился на полкилометра один пулемет. Кроме плохого вооружения у нее были и проблемы с питанием. В армии не было жиров. Он сделал вывод, что венгерское командование больше не пошлет на фронт ни людей, ни вооружение44. В ходе январского наступления войск Красной армии на Дону 200-тысячная 2-я венгерская армия была наголову разгромлена и, по признанию Хорти, сделанному им в письме Гитлеру, потеряла 80 тыс. солдат и офицеров убитыми и 63 тыс. ра- неными45. Регент не упомянул о пленных. Но уже к 19 января 27 500 офицеров и солдат хортистской армии были пленены. Как доложил военный министр на заседании правительства 2 марта 1943 года, 75% ее вооружения стоимостью 367 млн. пенгё было уничтожено в ходе зимнего наступления советских войск46. Донесения некоторых командиров воинских частей из 2-й армии проливают свет на некоторые причины поражения венгерской армии. Так, в сводке командира 22-го пехотного полка 6-й дивизии полковника Золтана Фаркаша о боях с 12 января по 16 февраля 1943 года обращалось внимание на наличие большого числа национальных меньшинств, подчеркивалось, что в пехоте в основном бежали румыны, словаки и русины. Он признавал, что в военном отношении они не были подготовлены. Как только русские приближались, они сразу оттягивались, и это оказывало вредное влияние на остальных. Где возникала паника, везде зачинщиками были представители национальных меньшинств. Подполковник Вечеи из 35-го пехотного полка писал о боях с 1 января по 28 февраля 1943 года. В записи за 9 января он отметил следующее: после обеда прибыло пополнение, из 400 солдат 360 были без винтовок. Это уже четвертая рота, в которой на всех по 30 винтовок. В ротах такому пополнению не рады, ибо среди безоружных много представителей чужих национальностей. 12 января в 15.30 доносил старший лейтенант Имре Белшё, что во 2-м батальоне очень многие бегут. В этом отношении от него не отстает и 3- й батальон. Весь полк занят этой мыслью. В отношении вновь прибывших командир полка считает это понятным, ибо там было более 500 хонведов без оружия. К24 января в полку осталось 38 офицеров и 1100 солдат47. Подполковник Эде Марани из 1-го Будапештского округа попытался обобщить опыт названных боев, и 15 февраля направил сообщение военному министру. Среди прочего, он писал, что во 2-й армии слабы были резервы, да к тому же они не имели винтовок. Выдали им по 2— 3 гранаты и бросили их в бой. Оказавшись совершенно безоружными, они разбежались. За ними и остальные, побросав оружие, попытались спастись бегством. В этих условиях пришлось отменить полученный приказ о расстреле каждого десятого безоружного, чтобы остановить беспорядочную лавину. Командиры видели, что 80% запаса было брошено в бой без винтовок48. Кроме того, десятки тысяч солдат из Венгрии были направлены на Украину охранять германские тылы против партизан, прежде всего пути передвижения войск, и в район брянских лесов. Их было шесть дивизий, и они тоже несли ощутимые потери. Не лучше было положение трудового народа и внутри страны. Венгрия со значительными пережитками феодализма, особенно в сельском хозяйстве, не нашла ничего лучше, как продолжать политику обработки государственных и частных крупных латифундий путем применения подневольного принудительного труда батраков, сезонных рабочих-отходников и других людей, мобилизованных при помощи жандармерии и иных органов насилия. Установив в начале войны твердую плату за труд, хозяева всячески старались нарушать договорные условия, сложившиеся на практике предыдущих лет. В строго секретном письме 11 ноября 1942 года министр земледелия писал министру внутренних дел, что принятые меры привели к успешному завершению сельскохозяйственных работ с меньшими неприятностями, чем в мирные годы. Интернировать пришлось всего около 50 человек, и на осень он просил военной помощи. Тех, которые не хотели работать на условиях хозяев, он предлагал не только интернировать, но и призывать по военной линии и таким способом принудить их к этому49. К этому времени в министерство земледелия поступили жалобы, особенно от сезонников из Подкарпатья, на распоряжение властей комитата Фейер рассчитаться с ними не по договору в натуре, а деньгами. Аналогичных жалоб было много изо всех комитатов. Так, в комитате Боршод батраки и отходники выступали против того, что в натуре стали выдавать им только норму по карточкам, а остальное пересчитывали по государственным заготовительным ценам и выдавали в деньгах, за которые те не могли купить одежду и обувь. В комитате Абауй-Торна часть батраков работала босиком. В ответ на это в министерстве предложили им и другим рабочим носить обувь на деревянной подошве50. Были жалобы и другого рода. Хозяева виноградников из Эгера туда же жаловались, что рабочие в районе Дьёндьёша не хотят работать полное время и самовольно сокращают рабочий день. Чиновник из министерства сообщал: рабочее время «от восхода до захода солнца» определено еще в 49 параграфе II ст. закона 1898 года, и поэтому не обязательно, чтобы это фигурировало в договоре. 10 марта 1943 года министр внутренних дел сообщил на совещании начальников комитатов, что для уклоняющихся от сельскохозяйственных работ создан в Кишбере лагерь интернированных. К этому времени уже был издан циркуляр министерства земледелия о том, что те, которые в прошлом году работали в сельском хозяйстве по найму, должны заключить договора и на этот год и приступить к работе с 15 марта 1943 года. Для обеспечения названных работ предписывалось применять все законы о военной трудовой повинности. Тех, кто нарушил это постановление, не подчинился призыву на военную работу, — интернировать в рабочие лагеря и заставить работать под военным контролем. В конце же года власти приняли решение и в будущем году все (зарплату и методы) оставить по- прежнему с тем уточнением, что если кто-то не подпишет к 1 февраля 1944 года договор, того гражданские власти и войска пошлют работать уже по собственному усмотрению51. В 1943 году в Венгрии в сельском хозяйстве работало 380 тыс. добровольно заключивших договора наемных рабочих, из них 170 тысяч на территории, находившейся под военным контролем. Там же работало семь рабочих рот национальных меньшинств, насчитывавших всего около 1500 человек. Массовая мобилизация велась только в Задунайский край, в том числе Мезёхедьешское имение. Для 317 частных и государственных хозяйств, особенно за Дунаем, было мобилизовано под видом военной службы около 17 тыс. сельскохозяйственных рабочих. На место работы было доставлено 9300 человек, 353 бежали в пути. С 16 мая по 18 октября 1943 года из мобилизованных на военные работы бежали 1759 человек. Интернированы местными властями были 739 рабочих, но до лагеря в Кишбер доставлены всего 314. О других сведений нет. Наказаны военными были 283 человека из бежавших, отказавшихся работать или саботировавших, 17 человек — преданы военному трибуналу. В одном из документов мобильного штаба, занимавшегося сельхозрабочими, указывалось, что мобилизованные из национальных меньшинств на эти работы во всех местах, где они находились, постоянно подстрекали, уговаривали к побегу, отказу в работе. Результат такого саботажа — низкая продуктивность, подрыв дисциплины и массовые побеги. Это и неудивительно, ибо их ловили на полях, улицах, базарах — оборванных, голых и босых. Примерно в середине сентября было среди них около 3 тысяч таких рабочих, которых в плохую погоду из-за отсутствия одежды нельзя было использовать на работе. В тот же период в лагере интернированных в Тарчпу- сте было около 60 сельхозрабочих настолько оборвавшихся, что было принято решение (осуществленное в сентябре) направить их обратно в пересыльную тюрьму, поскольку они не имели ни одежды, ни одеял52. Страницей выше в этом деле сохранился документ-требование из Капошва- ра в министерство и Мараморошское административное управление Подкарпа- тья срочно интернировать братьев Семена и Юрия Юга из села Селище, бежавших из имения графа Ласло Ницки в селе Глаборпуста, где они работали в качестве мобилизованных по военной линии. Из Хуста было направлено по военной линии 20 сельскохозяйственных рабочих в Пустадерегди около Таполца в хозяйство размером в тысячу хольдов. Прибыли они 30 июня, условия их не устраивали, и 14 июля они бежали. Двое были из Дулова и Чомалева, а остальные из Изы. Последний бежал 31 августа. В одном из донесений следственного центра жандармерии министру внутренних дел содержалось сообщение, что мобилизованных сельскохозяйственных рабочих по военным законам избивают, связывают. По приказу военного начальника в хозяйстве около Мишкол- ца было связано 200 рабочих. Инспектор по надзору за рабочей силой в комитате Шомодь писал 10 сентября 1943 года из Капошвара своему коллеге по Мараморошскому административному управлению в Хуст, чтобы доставили силой Михаила Штефана и Михаила Хименца из Кривы в арендное имение Иштвана Палотаи в Силашпусте, бежавших оттуда, будучи мобилизованными по военной линии. А также доставить туда же давно разыскиваемых бежавших жителя Кривы Петра Варади и Николая Сливку из Изы. В тот же день инспектор направил письмо в министерство земледелия: срочно доставить в другое имение того же арендатора, Уйпусту, бежавших рабочих, выделенных для военных работ, — Василия Улинца и Анну Бурч из Нового Давыдкова. 12 октября тот же инспектор Йожеф Рацкеви обратился в Хуст. Он требовал интернировать в лагерь Тарчпусты мобилизованных военным путем на сельскохозяйственные работы и бежавших жителей Хуста Василия и Дмитрия Химчуков и Йосифа Сирка. Они работали в имении в Адорьяпусте сезонными рабочими.Там из 15 таких же хустских отходников осталась одна Мария Варади, остальные бежали. В связи с интенсивным интернированием в лагере Тарчпус- та обратились к министру внутренних дел с вопросом, какая вместимость этого лагеря; он ответил 7 августа 1943 года, что есть 500 свободных мест, но, учитывая их временное пребывание в лагере, они отправятся в поместья, лагерь способен принять неограниченное количество интернированных. До этого времени в 1943 году там из одной Свалявы побывал 41 интернированный сельскохозяйственный рабочий53. По поводу использования рабочей силы царил полный хаос. В Подкарпатье из многих сел русинов-лесорубов отправили на сельскохозяйственные работы в основном вглубь Венгрии, часть — в Германию. В области недоставало рабочей силы на лесоразработках. Лесное управление Свалявы попросило от Ужгорода восполнить ее. Из Надьварада в Сваляву прислали 60 сельскохозяйственных рабочих и крестьян, которые никогда не работали на лесоразработках и не могли быть использованы. Инспектор по надзору за рабочей силой из Капошвара предвзято относился не только к рабочим из бывшей Карпатской Украины, но и к тем, которые попали в состав Венгрии по решению первого Венского арбитража. Когда родители мобилизованных на эти работы из Бене, Вари и Квасова пожаловались на предоставленное им несоответствующее жилье, недостаточное питание и другие недостатки, то инспектор попытался все это отрицать. В Воловском округе в то время жили 42 тыс. человек. Четверть из них, мужчин и женщин, добровольно или принудительно взятых по мобилизации на военные работы, трудились на полевых или лесовых работах или находились на военной службе. В этих условиях начальник округа Эндре Дудич обратился к военному начальнику коневодческого хозяйства Мезёшхедьеша с просьбой отпустить 28 человек на 3—4 недели на косьбу54. Обычно такие просьбы не исполнялись. Начальник Берегского административного управления 2 апреля получил предписание министерства земледелия направить 300 сельскохозяйственных рабочих в комитат Шомодь, о чем хозяйственный контролер известил коллегу в Ка- пошваре. Об этом оповестили население барабаном. Но добровольцев не было, никто не хотел заключать договора. Тогда начальник Берегского административного управления Корнелий Бескид 12 апреля 1943 года предписал сельскому начальству Нового Давыдкова направить на военные работы сроком на шесть месяцев 20 мужчин первого разряда и 36 женщин второго разряда плюс 20% сверх того. Тогда намеченных людей под жандармским конвоем доставили в имение Алайошне Када в Эндрёц и в имение Иштвана Па- лотаи в Визвар, а из села Олагово — в имение Кароя Немештоти в Керестури. 6 июня самый старший из группы, работавшей в хозяйстве Када, Илья Ладани написал жалобу на их содержание и направил в Берегское административное управ ление, после чего состоялась беседа жалобщика с начальником Сигетварского округа; и когда они не смогли договориться, рабочие прекратили трудиться, начальник округа 10 июня интернировал участников переговоров в лагерь Киш- бер, и в тот же день из этого имения бежали остальные русины. В списке их было 26 человек и пожилая женщина, имя которой не знали. 16 июня поступил ответ из Мукачева, в котором указывалось, что все проверено, и регентский комиссар потребовал немедленно отпустить арестованных девушек до 19 лет, а таких там было более половины. Степан Вайда в своем ответе предположил, что арестованные девушки в имении Алайошне Када не были допрошены с переводчиком, а интернированы на основе одностороннего заявления хозяйки. Этот случай получил широкую огласку, его обсуждали на заседании Все- венгерской комиссии 42-х. Выступавший Демко 25 июня информировал, что около 77—100 тыс. рабочих, которые до войны и после ее начала работали в сельском хозяйстве на Большой венгерской низменности, были из Подкарпатья. Это было бы возможно и сейчас, но нет организации, которая направляла бы их на работу. Тогда с помощью жандармов на военные работы собрали 16—18-летних девушек из Великих Лучок и Нового Давыдкова. Об условиях им ничего не говорили, договор с ними не заключили, они не получали достаточного питания, похудели и, извините, завшивели в тех местах, куда их вывезли. Все они хотят домой. Родители посылают им посылки и деньги, ибо они не обеспечены. Когда это выяснили через регентского комиссара П.В. Томчани, то определили, что произошло злоупотребление, нарушение законов. Из донесения хозяйственного надсмотрщика видно, что против девушек, работавших в имении Алайошне Када, подано дело об интернировании за саботаж. Не могу себе представить, продолжал он, что эти девушки могут саботировать. Наверно, просили есть и не получили, а за это сейчас их еще и закроют. Последовала реплика председателя Ференца Ронкаи: «Но они не хотят работать, господин депутат!»55 Трудности с рабочей силой внутри Венгрии усугублялись постоянным требованием Германии направить ей рабочих разных отраслей хозяйства. После начала войны с Советским Союзом венгерские рабочие нелегально бежали из Германии из-за плохого питания, невыплаты обещанного заработка, 62 человека бежали уже в сентябре. На допросе в будапештской полиции возвратившиеся заявили, что на завтрак давали им 200 граммов черного кофе без сахара и хлеба, а в обед и на ужин только картофельное пюре. В ноябре и декабре 1941 года неорганизованно вернулись из Германии в Венгрию 14 355 сельскохозяйственных и лесорабочих, в том числе и многие из Под- карпатья. Среди них и пятеро по фамилии Лойка из Хустского округа56. Сохранился документ (от 1—4 июля 1941 года), по которому венгерское правительство согласилось направить в Германию 3 тыс. промышленных рабочих и столько же их помощников, а также 300 инженеров по самолетостроению. В 1942 году в Венгрии вербовку в Германию вели только среди национальных меньшинств, причем на лесоразработки вербовали в основном румын и русинов, а те медленно работали, особенно румыны. На русинов и румын в венгерское посольство в Берлине поступило 1100 жалоб. На территории Австрии осеннью 1942 года работало около 10 тыс. промышленных и селькохозяйственных рабочих, в том числе 2—3 тысячи на предприятиях Германа Геринга в Линце, писал главный консул Барковци из Берлина главному консулу в Вене Карою Ботмеру. Германские власти утверждали, что в Германии всего осталось промышленных рабочих из Венгрии 1500—2000 человек и просили пополнить их до 6 тысяч. В венгерском министерстве промышленности, поскольку добровольной вербовкой это сделать уже нельзя, решили обеспечить это путем мобилизации и выслать в Германию около 20 военных рабочих рот57. В январе 1943 года римско-католический священник Антал Хохман посещал лагеря, в которых проживали рабочие из Венгрии. Он посетил районы Линца, Штутгарта. В районе Алена самые многочисленные из них три группы лесорубов русинов он тоже навестил. Лесное управление Алена отдало 10 русинов городской управе подметать улицы. В Кен- нингсбронне из 26 в основном малолетних русинов 11 вшивых и грязных не работают: шесть больных и пять босых. Немцы относятся к ним с самым большим отвращением и презрением. Хохман заключил: «Да, большой славы они нам не принесли». Тот же священник в донесении венгерскому посланнику в Берлине Стояи 30 марта 1943 года писал о своей поездке в Брауншвейг. Там из Венгрии работали 323 человека, в основном украинцы из окрестностей Мукачева. Три дня он потратил на то, чтобы разыскать новых венгров на предприятиях Германа Геринга в Ватенштадте. Посетил два лагеря. В том числе в № 8 нашел 14 из них: венгров только двое, а остальные принадлежали к национальным меньшинствам. Дома их было семеро. Они производили очень печальное впечатление, как та собака, которую постоянно бьют, которая уже никому не верит, в страхе отворачивается и от той руки, которая хочет ее погладить. Невообразимо их недоверие. Когда он их хотел переписать, они не назвали ни своих имен, ни имен тех, которые отсутствовали. В лагере Брауншвейг Хохман встретился с комиссией, пытавшейся выяснить обстоятельства убийства «одного венгра». Нашли его убитым на пашне. Им оказался украинец Юрий Шалада из Бе- резного. Полицейский нашел у него не отправленное сестре Юлии Шалада в Бе- резный письмо, написанное незадолго до смерти. О нем говорили, что он был настроен коммунистически. Он считал себя украинцем. Полиция не исключала политический характер убийства. В донесении инспектора Эндре Тёрё- ка, проверявшего некотрые лагеря в июле 1943 года, говорилось, что у встретившихся ему 18 рабочих из села Горинчева (Мараморошское административное управление) только у шести была обувь58. Венгерское правительство в отношениях с Германией очутилось в таком положении, что оказалось беспомощным изменить что-нибудь в положении своих граждан на ее территории. Правительство Миклоша Каллаи избрало тактику «качелей», лавирования между Германией и западными союзниками антигитлеровской коалиции. 7 января 1943 года премьер- министр сделал доклад на заседании правительства, в котором подчеркнул, что 1942 год начался посещением Венгрии Иоахимом Риббентропом. После мезё- хедьской охоты он провел несколько дней в Будапеште и потребовал, чтобы Венгрия приняла участие в войне против России полной военной силой. 20 января по этому поводу по военной линии прибыл Вильгельм Кейтель. В феврале ухудшились отношения со Словакией, а позже обострились и с Румынией. 28 февраля к Ласло Бардошши явились германский и итальянский посланники и, по поручению своих правительств, выразили пожелание, чтобы Венгрия порвала дипломатические отношения с теми государствами, которые до конференции в Рио-де-Жанейро или на ее основе объявили себя в состоянии войны с Германией, Италией и Японией. 3 марта совет министров решил порвать отношения с Бразилией. Заявлено об этом было только 2 мая. Рассмотрев внешнеполитические события до конца года, Каллаи перешел к внутренней политике. Он намеревался объединить все слои населения страны, решить такие вопросы, как обеспечение населения продуктами, и другие. Он готовился к концу войны, для чего считал нужным сохранить военную силу и внутреннее спокойствие. Он подчеркивал, что за границей обвиняют Венгрию в феодальном образе жизни и в угнетении национальных меньшинств, и предложил по этим вопросам подготовить и принять законы. По первому вопросу у него тут же нашелся оппонент в лице министра внутренних дел. Ференц Керестеш-Фишер просил в вопросе о национальных меньшинствах быть осторожным и пока не выносить его на обсуждение общественности, ибо это имело бы тяжелые последствия. Что касается социальных мероприятий, то он бы не делал оправданий перед заграницей. Кто знает, как будет выглядеть Венгрия после войны. Но в области сельского хозяйства и он за быстрые «лечебные» меры. Министр финансов Ремени-Шнеллер заявил, что в Венгрии многие находящиеся на руководящих постах придерживаются мнения о неизбежном поражении Германии. Но такие есть и в Италии, и в Германии59. Зря беспокоился министр внутренних дел по поводу взглядов премьера на проблемы национальных меньшинств. Мик- лош Каллаи еще 4 ноября 1942 года, выступая при обсуждении бюджета национальных меньшинств, похвалил руководство этой проблемой государственным секретарем канцелярии премьера и высказался за его сохранение, против образования министерства национальных меньшинств, ибо тогда появилось бы больше пожеланий, чем те, которые «я в наши времена считал бы правильным обсуждать, если и не решать». Именно поэтому и не трудно было ему снять свое предложение. На заседании правительства 23 февраля он рекомендовал уже обсудить только проект о социальных мероприятиях. Но на этот раз министр внутренних дел уже был не намерен связывать правительство и этим законом, ибо кто знает, каким будет положение через полгода и что можно будет осуществить из него. Премьер не согласился с доводами министра. По его взглядам, страну нужно занять социальными реформами. На это нужно обратить внимание и заграницы. Этим премьер надеялся дать хороший материал парламенту. Многие правительственные программы обещали реформы в социальной области. Сегодня общественное мнение уже почти им не верит, поэтому он предложил провести его через парламент. Даже такое предложение премьера совет министров пока не принял60. Между тем проблема национальных меньшинств интересовала не только правительственные круги, но и тех венгров, которые хотели удержать хотя бы уже приобретенные после Мюнхена территории. Меморандум о настроении руського народа, адресованный венгерскому правительству, датирован 24 июля. В нем написано, что он составлен в Мако, а автор его — депутат государственного собрания. Автор отмечал, что он три недели находился в Подкарпатье, беседовал с многими крестьянами, интеллигентами, венгерскими служащими и пришел к выводу, что теперь уже руський народ и представить себе не может жизнь в рамках венгерского государства, в душе он полностью отошел от венгров и от сегодняшних своих руководителей. В Венгрии общее представление, что руський народ тихий, мирный, терпеливый, не любящий работать, потребляет больше меры спирт, в основном денатурат; эта народная группа не имеет национального самосознания. Эта оценка, по мнению автора меморандума, «совершенно ошибочна». Общий уровень образования руського народа значительно выше, «чем думают в аньаорсаге». Каждый моложе 40 лет окончил восьмилетнюю школу. В 1919 году в Подкарпатье были три горожанские школы, а в 1939-м — 22. У русинов пробудилось национальное самосознание, и кто обидит их, того считают врагом. В крае очень большое влияние учителей — они выходцы из крестьян и поддерживают связь с народом. Влияние их больше, чем попов, которые ближе к венграм. За данную венграм информацию о неблагонадежных и левых попы отдалили народ от себя. К хустскому священнику, депутату парламента, крестьяне не пошли на похороны. Украинское направление возникало, по-видимому, из-за того, что возвратившиеся с Первой мировой войны русины много говорили о встрече за Карпатами с 40-миллионным украинским народом, язык которого такой же, как и у русинов, но он располагает более богатым пшеничным краем, чем венгерский Алфёлд. Русины увидели в нем могучий братский народ. Существующее в Подкарпатье русское направление выступает за установление культурных связей с Россией и считает, что и язык их древнерусского происхождения. Чехи ловко использовали эти противоречия для разделения русинов, что оказало очень большое влияние на них. И сегодня часть русинов открыто признает себя украинцами, а другая — великороссами. Экономическое положение руського народа в период чешской эры, как общеизвестно, было лучшим, чем после его присоединения к Венгрии. Пришедшая венгерская армия официально обещала русинам братство, полное взаимопонимание, а в противоположность этому они испытали со стороны властей грубое обращение с ними. Их избивали, называли по-всякому, упрекали их в том, что они не чувствуют себя венграми и не говорят по-венгерски. В этом месте он изложил основной постулат венгерского русинизма. Они ни на минуту никогда не чувствовали себя венграми, а считали себя русинами, особой народной группой со своим национальным сознанием, образованием и культурой. В газетах они читали официальные венгерские заявления о полной автономии. Они полагали при ее помощи осуществить те их пожелания, которые не выполнили чехи. Но произошло не то, чего они ждали. Служащих-русинов подвергли мучительной и длительной процедуре проверки, часть из них понизили в должности. Многих переместили на территорию собственно Венгрии, и не только служащих, но даже таких, как рабочие по уходу за дорогами. Их места заняли прибывшие из Венгрии. Многие не приняли этих перемен и вообще ушли с работы. Политические свободы полностью упразднены. Нет никакой партийной жизни. Призванных от Подкарпатья в государственное собрание депутатов массы русинов презирали. Они в села не ходили, да и не могли, ибо не знали, что сказать людям. Культурная жизнь полностью прекращена. Народные дома опустели, библиотеки венгры без разбора сожгли — в Хусте сожгли полностью библиотеку сельскохозяйственной палаты, большая часть которой состояла из редких специальных книг. Такая участь постигла и школьные библиотеки. Не надо думать, что автор меморандума был вообще против такого варварства. Он продолжал: «...вместо того, чтобы уничтожить только для нашей нации вредные книги». Хотя он правдиво подметил и то, что хоры, оркестры полностью прекратили действовать. В качестве характерного примера там приведено, что в Ясиня действовало промышленное училище, хорошо оборудованное и с интернатом, в которое принимали учеников после окончания четырех классов горожанской школы и обучали молодежь отделке дерева. После того как венгры закрыли эту школу, часть оборудования вывезли в Сигет, а оставшиеся машины использовали частники для производства игрушек. Утверждали, что школы приходилось закрывать потому, что они опустели, нет учеников. Автор меморандума с этим не согласился, считал, что это обстоятельство, обезлюдение, являлось следствием общего положения дел. Акционерное общество «Латорица» получило право использовать рабочих как мобилизованных на военную службу, и платили главам семьи за принудительный труд на лесоразработках жалкую поденщину, на которую семьи не могли прокормиться. Собеседники особенно осуждали насильственную мобилизацию на сельскохозяйственные работы в помещичьи и графские имения в Венгрии. Жандармы силой сгоняли на эти работы население, особенно молодых девушек и таких, которые никогда раньше такую работу не выполняли. Кроме плохого питания и прочего обращалось внимание и на небезукоризненное моральное отношение к ним. Много говорили о весеннем общем собрании Подкарпатской сельскохозяйственной палаты, где стихийно прорвался поток жалоб. С большим огорчением крестьяне говорили и о том, что у руських крестьян только две возможности: или бежать, или подохнуть. Регентский комиссар, видя критическое настроение, после первого выступления ушел. Два года тому назад венгры в Подкар- патье распространили версию, что русины не имеют права на народную самостоятельность. И кто не хочет быть венгром, может выехать, а кто не выедет, того выселят. Об этом говорили открыто везде. Весть об этом обошла всю руськую землю, и влияние ее было тем более разрушительным, что нет больших патриотов, чем русины, которые считали, что за пределами их родного края, гор и долин, и жить нет смысла. Деятельность контрразведки породила самое большое противодействие: около 1000—1500 человек держали в тюрьме месяцами без всякого основания. Через год после присоединения края к Венгрии из- за безвыходного положения эмигрировали 8—10 тысяч человек, главным образом молодежи. Создалось такое положение, что если поставить вопрос на голосование, то в Подкарпатье 90% населения будет против венгров. Для исправления положения осталось всего несколько месяцев. Но несмотря на это, он предлагал попытаться что-то предпринять таким путем и такими средствами, которые бы соответствовали особому складу руськой души, ибо если не удастся добраться до нее, если не удастся привязать русинов в их душе к государственной идее святого Иштвана, тогда мы не только потеряем Подкарпатье, но оно станет вечными воротами, через которые север и восток будут постоянно угрожать Венгрии61. Приведенные здесь основные положения меморадума на 18 страницах долго изучались в Министерстве внутренних дел, а затем в канцелярии премьер-министра. Во втором ее отделе, по национальным меньшинствам, пришли к заключению, что автор его «по-деловому занимается проблемами Подкарпатья, теми ошибками, которые допускает администрация, главным образом жандармерия, в отношении к руському народу». И тут же записали, что в нем нет ничего не известного отделу. А также и то, что этим уже занималось и правительство по докладу регентского комиссара62. На заседании совета министров этот вопрос поднял министр внутренних дел 14 сентября 1943 года. По записи в протоколе, он предложил обсудить внутреннее положение в стране, вопрос о завоеванных территориях и национальный вопрос. Он потребовал изменить политику по этим проблемам на случай окончания войны. Его беспокоило, что произойдет с полосой территории, присоединенной к Венгрии от Словакии, щепетильной назвал проблему Подкарпатья. Нужно быть готовым на случай голосования после войны. «Мы определенно избаловали русинов», — полагал он. Такое же положение и в Бачке. Премьер-министр Каллаи признавал допущенные ошибки в национальном вопросе. По его мнению, для удержания завоеванных территорий нужно бы искать соглашения с доброжелательными элементами возвращенных в состав Венгрии национальных меньшинств. В Подкарпатье нужно было провести народное голосование сразу после присоединения, но мы это тогда не считали нужным. Так хотя бы сейчас надо сделать все, что служило бы венграм, заключил премьер63. Когда регентский комиссар Томчани излагал 5 октября жалобы на представителей властей, которые вызвали среди на селения неприятное впечатление, премьер не считал их «чрезмерными» и подчеркивал необходимость создания русинской партии. Мотивировал он свою позицию и тем, что в Северной Америке много русинов, которые следят за положением в Подкарпатье. Министр внутренних дел согласился с премьером, уточняя, что членами этой русинской партии могут быть и члены правящей партии Венгрии. Председателем русинской партии был предложен Андрей Бродий, депутат парламента, но, не совсем доверяя и ему, вести дела партии поручили Эндре Крич- фалуши-Грабарю, бывшему начальнику личной охраны Хорти, одно время возглавлявшему венгерскую полевую жандармерию в оккупированных районах Галиции. Тогда же Каллаи изложил кредо своей позиции, которую он намеревался занять по отношению к русинам, назвав ее «средней»: не проявлять к ним «ни боязни, ни зверств», но антивенгерские явления подавлять64. Так мыслили себе тогдашние правители решение проблемы национальных меньшинств. Одним из рычагов, который намеревались использовать в этой сложной ситуации, был школьный вопрос. В канцелярии премьер-министра зафиксировали много жалоб. С одной стороны, против преподавания на венгерском языке в национальных школах (словацких и немецких), а с другой — венгры подвергли критике то, что разрешение преподавать на родном языке везде мешает даже добровольной ассимиляции живущих в венгерском окружении. Для выяснения этого министр культов и просвещения созвал совещание, на котором от канцелярии премьер-министра присутствовали госсекретарь Тибор Патаки и начальник отдела Пал Балла. Министр выразил готовность удовлетворить пожелания национальных меньшинств. Там поручили Артуру Бонишу (Бенишу), специалисту по школам национальных меньшинств, подготовить документ об изменениях в системе преподавания. По его проекту, с которым согласились присутствовавшие, в селах, в которых проживали только национальные меньшинства, преподавание в школах вести только на родном языке, а где венгров большинство, там большее место предоставить венгерскому языку. До тех пор преподавание в начальных школах велось по трем правилам. В одних преподавание шло на венгерском языке, но и родной язык был обязательным предметом. В других применялся смешанный способ, то есть часть предметов преподавалась и на родном языке. Во всех национальных школах обязательным был венгерский язык как предмет. Предлагалось особенно разобраться в Подкарпатье, где были только руськие и венгерские школы. На совещании принципом венгерского правительства в Под- карпатье провозгласили: венгерские школы создавать только там, где они нужны из-за венгерских учеников. Но в период военной администрации в Ужанской и Мараморошской Верховине в малых селах, где вообще не было венгров, открыли много венгерских школ. Причем по статистике получалось, что в этих школах венгров было много. В апреле 1943 года Артур Бониш и судья Енё Бернолак поехали в Подкарпатье, и на месте удостоверились, что статистические данные везде сфальсифицированы с целью получить разрешение на откры тие венгерских школ. В некоторых из этих школ преподавание и не начиналось, они оставались школами только на бумаге. Эта афера была раскрыта и доведена до регентского комиссара и министерства. На втором совещании в министерстве просвещения, летом, Артур Бониш получил задание подготовить новый проект, рассчитанный уже на 1943—1944 учебный год и касавшийся всех школ национальных меньшинств. Пожелания родителей учащихся национальных школ не учитывались. В отношении Подкарпатья бали приняты следующие решения, затронувшие 73 школы: 33 школы с венгерским языком преподавания, в которых родной язык был в качестве обязательного предмета, преобразованы в школы смешанного преподавания, где часть предметов преподавалась на родном языке; восемь преобразованы в национальные школы, а из бывших трех смешанных две — в национальные. Кроме того, в Подкарпатье закрыли 12 школ с венгерским языком преподавания. Там же в пользу венгров преобразовали девять школ. Две школы из руських переведены в смешанные, а одна в венгерскую и шесть смешанных — в школы с венгерским языком преподавания с обязательным предметом родного языка. В результате в Подкарпатье сложилась следующая картина. В Середнем нет руського отделения школы. В комитатах Унг, Берег и Угоча в переселенческих колониях пока остаются школы руськие, со временем нужно их упразднить, преобразовать в венгерские. Предлагалось особое внимание обратить на район Севлюша, где до Первой мировой войны началась ассимиляция, остановленная при чехах. В Ужгороде и в Мукачеве решено было оставить только по одной начальной школе с руським языком преподавания. По протоколу совещания у министра культов и просвещения Енё Синьеи-Мер- ше 16 июня, Тибор Патаки настаивал на быстром проведении в жизнь проекта Бо- ниша. Синьеи его предложение считал неосуществимым, во-первых, из-за отсутствия учителей, знающих язык, а во-вторых, он не считал целесообразным немедленно предоставлять такие уступки национальным меньшинствам. После доклада Бониша министр попросил подчеркнуть в проекте те школы, в которых срочно нужно провести реформу, и дал указание обсудить этот вопрос с регентским комиссаром65. Так фактически провалился еще один из замыслов правительства. К тому же правящие круги все более беспокоило усиливавшееся партизанское движение в разных концах страны. Начальник центра государственной безопасности Венгрии доносил начальнику Генштаба о действиях партизан в брянских лесах, Северо-Восточных Карпатах и других местах, по показаниям шести партизан, добровольно сдавшихся пограничникам в районе Ясиня (Досина) 27 июля 1943 года, дополненных показаниями пастуха, и по немецким данным, полученным от пограничников и гестапо, о боях с партизанами Сидора Ковпака в июле. О партизанах, добровольно сдавшихся венгерским пограничникам, необходимо сказать подробнее, поскольку до последнего времени об этой группе в исторических исследованиях полно домыслов. Участники этой группы в январе и феврале 1942 года были призваны в 47-й полк венгерской армии в Залаэгерсег, их вывезли для охраны тылов немецкой и вен герской армий, 28 июля у Брянской Гуты они попали в плен к партизанам. Это было соединение Сидора Ковпака. В его составе они прошли весь рейд соединения по немецким тылам до Карпат. По свидетельству дневника начальника штаба соединения и воспоминаниям Ковпака в книге «От Путивля до Карпат», они, став партизанами, хорошо воевали против оккупантов на протяжении года. 27 июля генерал Ковпак отпустил их из партизанского соединения, устроив им торжественные проводы. Трое из них были закарпатские украинцы: Иван Козуб из Великих Комят, Иван Драгун из Нижней Не- ресницы и Андрей Гамада из Доробрато- ва, остальные венгры66. Отпустили их с оружием — по автоматической винтовке, по 50 патронов, по 3— 4 гранаты, снабдили всем нужным на первое время. Перед отходом выступавшие на митинге призывали их организовать партизанское движение в родных местах и вызывать симпатии к русским. К границе проводили их два партизана. Они перешли ее недалеко от Татарского перевала67. Сегодня трудно определить, чем руководствовались представители властей, но они отпустили задержанных по домам. И те тихо сидели не только до конца войны, но и после нее. Когда Ковпак был председателем Верховного Совета Украины, он пытался связаться с закарпатцами из этой группы, но они не откликнулись, хотя проживали там. В вышеприведенном документе венгерскому начальнику Генштаба сообщалось, что граница укреплена. Назначен новый начальник пограничников жандармский подполковник Золтан Аги, которому подчинены посланные следователи и Ужгородский учебный батальон. Это мероприятие особого успеха иметь не могло. Были иные пути. Так, с 7 августа в районе Хуста начала действовать десантная группа разведчиков, интернациональная по составу, во главе с венгром Ференцом Патаки, в которой был один чех и остальные пятеро закарпатские украинцы. О ней будет сказано ниже. Начальник Генерального штаба венгерской армии, в свою очередь, предписал начальнику 1-го отдела осуществить мероприятия, которые бы воспрепятствовали просачиванию партизан в Под- карпатье, и информировал, что отряды Ковпака после сражения у Делятина 9 августа отступили в основном в Буковину. В связи с их постоянными активными действиями он просил погранвойска в Подкарпатье всегда держать в боевой готовности. Он считал также целесообразным вывести в Подкарпатье, особенно в долину Тисы, подвижные отряды, солдат которых там могли бы и обучать68. В этой ситуации венгерское правительство, особенно его глава Миклош Каллаи, постепенно меняло свои взгляды. Если Каллаи в июне 1942 года, после посещения ставки Гитлера в Польше, заявил, что и в будущем правительство намерено в полной мере выполнять взятые на себя обязательства в отношении стран оси, то после поражения 2-й венгерской армии на Дону и изменения положения на фронтах в 1943-м он заговорил по-другому. 14 сентября 1943 года министр иностранных дел информировал правительство, что к нему явился германский посланник Дитрих фон Ягов и по поручению правительства передал на немецком языке устное заявление о событиях в Италии: падении правительства Бенито Муссолини и об образовании правительства Пьетро Бадольо. Министр подчеркивал щепетильное положение, в котором оказалась Венгрия в связи с событиями в Италии. Он рекомендовал негласно сочувствовать, но ничего вовне не сообщать. Он подчеркнул, что де-юре распался тройственный союз, и Германия признала правительство Бадольо. Премьер-министр Каллаи в этой ситуации изложил свою и правительства позицию следующим образом. Первое — венгерское правительство в связи с капитуляцией Италии считает тройственный союз упраздненным, но не делает из этого никаких выводов и не видит причин и способа изменить венгеро-немецкие отношения. Второе — военные отношения с Германией будут направлены к тому, чтобы Венгрия была способной защитить границы и внутренний порядок собственными силами. Поэтому венгерская армия не может быть использована за границей. Армию нужно вернуть с русского фронта69. Третье — внутренний порядок и обеспечение производства требуют, чтобы промышленные центры Будапешт, Мишколц, Дьёр были обезопасены от возушных бомбардировок. Учитывая это, венгерское правительство считает нужным, чтобы немецкие военные перевозки осуществлялись в обход этих городов70. На этом же заседании совета министров военный министр сообщил (принимая во внимание партизанское движение и определенные мобилизационные меры в Румынии71), что начальник Генерального штаба просит мобилизовать отдельные армейские корпуса. С согласия премьер- министра надо мобилизовать пять пехотных полков и семь артиллерийских дивизионов, а также русинскую горную бригаду. Они останутся пока на своих местах. Правительство приняло это к сведению72. Тогда же венгерское правительство получило сведения о том, что немцы освободили лидера украинских националистов Степана Бандеру, чтобы он организовал украинцев на борьбу против Советского Союза. Немецким оккупационным властям все больше забот причиняла постоянно возраставшая численность партизан в Галиции, к которым присоединялись недовольные немцами украинцы73. Подкарпатье и до того было напичкано войсками. Из 26 военных комендатур 8-го кошицкого военного корпуса большинство было размещено в этом крае. Они были в Солотвине, Ставном, Хусте, Усть-Черной, Ясиня, Мараморош-Си- гете, Мукачеве, Великом Березном, Се- люше, Воловом, Перечине, Рахове, Тяче- ве, Ужгороде, Воловце. Командование обосновалось около Поляны74. И министр внутренних дел принимал свои меры. В циркуляре от 21 сентября Кере- стеш-Фишер сообщал о расширении территории применения жандармерией оружия. Среди других мест он назвал в Подкарпатье следующие поселения, подвластные жандармским заставам: Кострино, Люта, Жденево, Нижние Верецки, Воло- вец, Пилипец, Майдан, Воловое, Нижний Синевир, Нижняя Колочава, Немецкая Мокра, Усть-Черна, Ясиня, Квасы, Тре- бушаны, Косовская Поляна. Он просил оповестить и население75. Поздней осенью совет министров одобрил предложение министра хонведов: в целях укрепления дисциплины на предпри ятиях, находившихся под военным контролем, рабочих, нарушивших порядок, приведший к упадку производства, после отбытия интернирования собрать в рабочие роты (в Венгрии рабочими называли штрафные роты) и направить на фронт76. Премьер Каллаи рекламировал политику его правительства в отношении национальных меньшинств, провозглашал их полное правовое и фактическое равенство, свободу пользоваться национальными языками. Призывал даже помогать их развитию, как и их национальных культур. Но. строго следить за тем, чтобы это не было использовано во вред безопасности и единства государства. Можно согласиться с Т. Патаки, что политика правительства Каллаи по национальному вопросу не отличалась от политики прежних правительств. Об этом свидетельствует и следующий факт. В конце 1943 года министр промышленности по предложению регентского комиссара Томчани рекомендовал совету министров принять указ, по которому промышленные и торговые объединения в Подкарпатье, вернее их руководящие правления, распускались. Главная причина была в том, что туда были избраны люди, не пользовавшиеся доверием венгров. Но, учитывая то, что венгры и тогда путем выборов большинство в них не получили бы, принято постановление о роспуске старых правлений и назначении новых. Оно касалось и секретарей этих правлений77. Между тем венгерские власти форсировали разбирательство дел прежних лет, которые по разным соображениям держали в подвешенном состоянии. Таким было дело русина столяра М. Гучканюка и его сторонников из Великого Бочкова, стремившихся отторгнуть Подкарпатье от Венгрии на коммунистических началах. Тот же министр юстиции спрашивал премьера, что делать с другим делом из того же Великого Бочкова — Ивана Ро- манца и его 15 единомышленников. Против них 2-й отдел канцелярии премьер-министра выдал санкцию 3 декабря 1942 года. Но на основе договоренности регентского комиссара с премьером, министром иностранных дел и начальником Генштаба дело временно отложено и участников движения держат под наблюдением. Они не были коммунистами, а выступали за присоединение Подкарпа- тья к украинскому национальному госу- дарству78. Только в 1943 году был предан суду особого трибунала пяти в Дебрецене русин крестьянин Иван Попаденец из Нижнего Селища за то, что он 2 июля 1941 года прочитал в присутствии односельчан письмо своего сына Юрия, бежавшего в Россию, который хвалил дела в Советском Союзе. Тогда же дебреценский прокурор выдвинул обвинение против Петра Варщабюка и четырех его товарищей из Богдана за высказывания против венгерских оккупантов. Та же прокуратура Дебрецена обвинила пожилых лесорабочих из Рахова, украинцев Ивана Шмило и Николая Михалюка, за их надежду на скорую победу Советского Союза и освобождение Закарпатской Украины. В данном деле десятки групповых дел с такими и аналогичными обвинениями79. Венгерский премьер Каллаи также посетил Подкарпатье и в Хусте присутствовал на открытии памятника. В произнесенной им 8 ноября речи он заявил, что русинский народ нашел убежище и сво боду в Венгрии, и подчеркнул: без руководящей роли венгерского народа нельзя построить государство80. Об откликах в швейцарской печати на выступление Каллаи в Хусте писал ему посланник в Берне Дьердь Бешшеньеи. Он отметил, что сообщение МТИ Венгерского телеграфного агентства газеты поместили на видном месте, но его положение, относящееся к «руководящей роли венгров», послужило поводом для критики как в швейцарских, так и в живущих здесь иностранных кругах. Связана она была с планами переустройства Средней Еропы на федеративных основах. Сторонники этого плана считали позицию Венгрии препятствием его осуществления. В рукописи донесения посланник намеревался сообщить Каллаи (но затем вычеркнул) следующее: «С венгерской точки зрения все это вызывает вредную реакцию, ибо, с одной стороны, дает оружие в руки вражеской пропаганды, а с другой стороны, затрудняет работу тех наших друзей, которые во всех направлениях стремятся вызвать понимание сегодняшнего положения Венгрии»81. Венгерское правительство внимательно следило за любыми сообщениями, особенно в западной печати, относившимися к Подкарпатью. Венгры использовали любую зацепку, которая давала бы им малейшую возможность рассчитывать на сохранение Подкарпатья в составе Венгрии после войны. Особое внимание ее представители обращали на печать в нейтральных странах. Так, сообщение в швейцарской Berner Tagblatt 13 мая 1942 года в статье о внешней политике Советского Союза: «Насколько бы не выглядело несвоевременным, Советская Россия сохраняет свой интерес к Подкарпатской Руси», — повергло в уныние правящие круги Венгрии. Не обрадовало их и сообщение во многих газетах этой страны о публикации в «Нью-Йорк таймс» о том, что Советский Союз пообещал гарантировать чехословацкому правительству восстановление старых границ, то есть Москва не стремится приобрести Закарпатье. При любом из этих вариантов Венгрия не могла мечтать о сохранении его за собой82. Венгерский посланник в Лиссабоне Андор Водианер 26 августа 1942 года сообщал в министерство иностранных дел в Будапеште об обмене нотами между Англией и лондонским чехословацким правительством об упразднении Мюнхенского соглашения. В английской ноте от 5 августа 1942 года заявлялось, что в связи с заявлением Уинстона Черчилля 30 сентября 1940 года оно не признает Мюнхенское соглашение. Министр иностранных дел правительства Чехословакии Ян Масарик ответил Антони Идену с благодарностью. «Дейли телеграф» и «Дейли геральд», комментируя эти ноты, отметили, что это не означает, что Англия во всяком случае будет цепляться за версальские границы. В таком духе высказывались и некоторые другие английские газеты. Упомянутое выступление Черчилля Эдвард Бенеш толковал так, как и на этот раз Масарик. Тогда по поводу интерпретации Бенеша венгерский посланник в Лононе Дьердь Барца направил ноту протеста госсекретарю Александру Кадогану и указывал, что нейтральная и находившаяся в то время в дипломатических отношениях с Англией Венгрия считает действующими мюнхенские границы, ус тановленные между Венгрией и Чехословакией. Незадолго до этого было дано указание ряду венгерских газет ответить британской официальной прессе в Лондоне на опубликованный в ней призыв, в котором Павел Цибере (малоизвестный в Подкарпатье его представитель в лондонском правительстве Чехословакии) призвал закарпатских украинцев саботировать госпоставки, не идти в армию и дезертировать к русским на фронте или к партизанам, продолжать борьбу83. Венгерские дипломаты собирали любые материалы, которые, по их мнению, помогли бы удержать за Венгрией территории, полученные при поддержке гитлеровской Германии. Весной 1943 года венгерский консул в Женеве Реньеи направил венгерскому посланнику в Берн рукопись профессора Женевского университета Ал- до Дами La Ruthenia Subcarpathique — Aldo Dami (327 страниц машинописи). Он просил для него материальную помощь от венгерского МИДа (1000—1500 швейцарских франков) и предлагал купить у швейцарского издательства 500 экземпляров книги. Свое предложение мотивировал прежде всего тем, что автор в ней проводит ту идею, что считает Закарпатье органической частью Венгрии. И эта книга могла бы потеснить вышедшую ранее в Париже на французском языке единственную книгу научного характера по этому вопросу парижского профессора Мартела Рене под названием Ruthenie Subcar- patique. Для тогдашних правителей Венгрии это было тем более желательным, что книга Рене была написана с чешской и проукраинской позиций84. Между тем отношения Венгрии с Германией продолжали обостряться. Этому способствовал и доклад министра ино- станных дел Венгрии Енё Гици на закрытом заседании комиссий по иностранным делам палаты представителей и верхней палаты государственного собрания 13 января 1944 года. Это был самый объемный доклад за все годы войны (37 страниц). В начале он отметил ухудшавшиеся отношения с Румынией: до 8 декабря румыны в Южной Трансильвании реквизировали у венгров 4,5 тыс. голов крупного рогатого скота, а венгров из этой территории собрали в рабочие лагеря. Затрагивая Московскую конференцию министров иностранных дел союзников, он подчеркнул, что Англия оттягивала открытие второго фронта, а русские были против открытия фронта на Балканах. Солидную часть доклада министр посвятил встрече Иосифа Сталина, Уинстона Черчилля и Франклина Рузвельта в Тегеране. Говорил об активизации внешней политики СССР, о заключении им договора с Чехословакией, выяснил отношения с польским лондонским правительством, которое обратилось к Международному Красному Кресту с просьбой проверить могилы около Катыни. Вслед за этим были прерваны представителем Чехословакии Каролем Рипкой переговоры между Польшей и Чехословакией по поводу Среднеевропейской конфедерации. Причем министр подчеркивал, что план этой конфедерации до известной степени поддерживала и Англия, которая должна была быть «санитарным кордоном» с острием, направленным против СССР. Довольно детально он говорил о движении четников Дража Михайловича, то есть сторонника короля и югославского лондонского правитель ства, и о партизанах Иосипа Броз Тито, воевавших против усташей и немцев. Министр напомнил, что летом 1943 года немцам впервые удалось окружить 56-60-тысячную армию Тито, но только с помощью Михайловича, замкнувшего кольцо в Юго-Восточной Боснии. Тито прорвал окружение на участке Михайловича. После падения Италии Пьетро Бадо- льо призвал итальянскую армию присоединиться к Тито. Таким образом в руках Тито оказалось вооружение 2-й итальянской армии. Тито направил эмигрантскому правительству меморандум, содержавший требование включить представителей партизан в состав правительств. Не получив удовлетворительного ответа, в ноябре Тито образовал свое правительство и созвал временный парламент. Войска Михайловича на местах заключали с немцами договора о прекращении огня, а иногда и выступали вместе. При этом Михайлович молчал. Учитывая соотношение сил, Гици высказал сомнение насчет возможности закончить партизанскую войну до высадки десанта на континент, но выразил твердую уверенность в открытии второго фронта. Принимая во внимание положение на Восточном фронте, успехи Красной армии, министр сделал вывод, что война приближается к критическому концу. В то же время он хвалил немецкую армию за то, что в России она сдала огромные территории, не нарушив свои ряды. Далее он говорил о том, как Англия и США рассчитывали удержать Россию подальше от сердца Европы и что военный потенциал СССР якобы иссяк. Восстановить же разрушенное в ходе войны СССР не сможет без помощи англосаксов. Но для англо- американцев останется война на Дальнем Востоке. Следовательно, по его мнению, ни одна из сторон не сможет принудить к чему-либо другую. Но остается фактом, что в случае победы союзников Советский Союз будет значительным фактором в установлении порядка в новой Европе, если удастся немного урезать его территориальные претензии. В создавшихся условиях Венгрии нужно приготовиться защитить свои границы. До сих пор «нам удалось» удержать основные силы армии от участия в войне, «но наши материальные ресурсы, к сожалению, ограничены, и теперь и в будущие месяцы нам нужно иметь в виду только один интерес — интерес Венгрии»85. Хотя доклад Гици был сделан на закрытом заседании, его содержание немедленно стало известным Гитлеру. Его агентурой Венгрия была перенасыщена и в верхних эшелонах власти. К тому же во исполнение намеченных в докладе планов Миклош Хорти написал письмо Гитлеру с просьбой отвести венгерские войска с советского фронта на венгерскую границу. Политикой правительства Каллаи Гитлер и ранее был недоволен и предлагал регенту его заменить. Когда этого не произошло, Гитлер, напуганный возможным повторением событий в Италии и потерей очередного союзника, на этот раз Венгрии, решил оккупировать ее86.
<< | >>
Источник: Пушкаш А.. Цивилизация или варварство: Закарпатье 1918—1945 /Институт славяноведения РАН. — М.: Издательство «Европа». — 564 с.. 2006

Еще по теме В голы войны гитлеровской коалиции против Советского Союза:

  1. ГЛАВА 5 НАЧАЛО ВОЙНЫ ГЕРМАНИИ ПРОТИВ СССР. КРАХ ГИТЛЕРОВСКОЙ СТРАТЕГИИ «МОЛНИЕНОСНОЙ ВОЙНЫ». БИТВА ПОД МОСКВОЙ. СОЗДАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ
  2. ПОДГОТОВКА СОВЕТСКО-ФИНСКОЙ ВОЙНЫ
  3. Начало войны против СССР. Провал «блицкрига»
  4. Войны против пиратов
  5. Испания выступает против Англии. Конец войны
  6. Войны на Балтийском море против Карла x 1657-1660 гг.
  7. Устинов В.Г.. Войны Роз. Йорки против Ланкастеров, 2012
  8. Глава вторая ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ
  9. Глава III ГОЛЫ БРОДЯЖНИЧЕСТВА
  10. Глава IV Голы зрелости Юдзуриха, гололовка
  11. ГИТЛЕРОВСКАЯ ПРОПАГАНДА
  12. ГИТЛЕРОВСКАЯ СИСТЕМА ГОСУДАРСТВЕННОГО БАНДИТИЗМА
  13. ОБ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГИТЛЕРОВСКИХ ПРЕСТУПНИКОВ
  14. СОЗДАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ
  15. ГЛАВА 6 КИТАЙ В БОРЬБЕ ПРОТИВ ЯПОНСКОЙ АГРЕССИИ. ПРЕКРАЩЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В КИТАЕ. ПОДГОТОВКА ЯПОНИИ К «БОЛЬШОЙ ВОЙНЕ». ЯПОНО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА
  16. 1. Документы антигитлеровской коалиции
  17. ПРЕВРАЩЕНИЕ ИРАНА В ПЛАЦДАРМЫ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ. ВСТУПЛЕНИЕ СОЮЗНЫХ ВОЙСК В ИРАН
  18. Советский народ, но не советская нация
  19. УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ГИТЛЕРОВСКИЕ ЗЛОДЕЯНИЯ
  20. «Большая коалиция»