<<
>>

Репрессированные народы и межэтнические конфликты на территории бывшего СССР в 1990-е гг.

Если отвлечься от того беззакония и насилия, с которыми были сопряжены депортация и переселение, то следовало бы взглянуть на них несколько шире и констатировать и то положительное, что репрессированные народы сумели из этого опыта извлечь.

Как точно заметила Ж. Зайончковская, люди, которых в 1940-х депортировали, и люди, которые в 1950-х возвращались, — это все-таки разные, во многом непохожие люди[477]. На момент депортации те же кавказские народы в подавляющем своем боль

шинстве были бедными и малообразованными крестьянами[478]. В тех крайне тяжелых условиях, в которых они оказались, выжить могли только самые дееспособные и инициативные. Вместе с тем их окружение в Средней Азии и Казахстане было еще более отсталым и в социальном плане менее мобильным, что давало депортированным народам довольно хорошие перспективы и прочные позиции в структуре занятых и возможность хорошо выучить своих детей. Если бы они задержались в местах ссылки еще на какое- то время, они несомненно стали бы местной элитой, как это и случилось с искусственно «задержанными» турками-месхетинцами и крымскими татарами. Но поскольку северокавказские народы возвращались гораздо раньше и стремительней, то их преимущество перед местным населением и их социальная «продвинутость» были все же не так очевидны.

Кроме того, часть северокавказских народов (как правило, члены смешанных семей, но и не только) осталась в Средней Азии, что привело к образованию своего рода «внутренних диаспор» в пределах СССР. Одновременно это несколько ослабляло демографический пресс на родине, поскольку каждая автономия Северного Кавказа так или иначе страдала и продолжает страдать от аграрного перенаселения, что только подливало масло в огонь вспыхнувших конфликтов.

Распад СССР в определенном смысле привел к распаду и многих «внутренних диаспор», к их дроблению между новыми государствами, к затруднению, а нередко и к обрыву внутриобщинных и даже семейных связей: появились, например, российские корейцы, узбекистанские корейцы, казахстанские корейцы и т.

д. и между ними уже не формальные или прозрачные, а самые что ни на есть настоящие межгосударственные и таможенные барьеры. Вопреки тенденциям 1980-х гг., наметился процесс дальнейшего стягивания национальностей в их титульных национальных образованиях, что, напротив, усиливает там демографический пресс.

За последние 10-15 лет рост национализма на Кавказе, в Казахстане и в республиках Средней Азии, в особенности — в Узбекистане, не говоря о самой нестабильной из них — Таджикистане, уже не раз ставило общины депортированных народов перед сложным выбором: что же делать?

Вариантов же, в сущности, немного: 1) приспособиться, притерпеться и остаться, 2) уехать в ближнее зарубежье (прежде всего в Россию) или 3) эмигрировать в дальнее зарубежье, особенно если речь идет о представителях народов, имеющих «историческую родину», как немцы, греки, корейцы, финны, отчасти турки-месхетинцы.

Риски и сложности первого варианта более или менее понятны. За исключением разве что немцев, достаточно проблематичным на практике оказывается и третий вариант, поскольку в разных странах-метрополиях созданы неодинаковые условия для репатриации (тем не менее статистика подтверждает легкие эмиграционные тенденции в титульные страны и у других репрессированных народов).

Например, в Южной Корее (стране, страдающей от жестокого дефицита земли) к репатриации советских корейцев относятся прохладно и, наоборот, всячески поощряют

эмиграцию своих граждан. О репатриации, как пишет В. Тян, задумываются, в основном, те корейцы, что проживают на Сахалине (в свое время туда их депортировали японцы), владеют корейским языком и имеют в Южной Корее родственников. Шансов на получение работы в Корее у них практически нет, так что едут главным образом пенсионеры, получающие места в домах для престарелых (их уже насчитывается несколько сотен чел.), и студенты, имеющие право на подработку. Так что наиболее приемлемым для среднеазиатских корейцев — с их культурно-языковой гибкостью, образованностью и преимущественно аграрной (овощеводческой) ориентацией — является переезд в Россию.

Имеются неплохие предпосылки для участия корейцев в подъеме экономики таких регионов, как Центральное Нечерноземье и Дальний Восток. Такая миграция, однако, носит сегодня сугубо частный характер и самим российским государством не приветствуется и не поддерживается[479].

В годы перестройки и, в особенности, в период конкурентного сосуществования ВС СССР и РСФСР у репрессированных народов тем не менее возникало немало надежд и иллюзий. На Учредительном Съезде Конфедерации репрессированных народов, состоявшемся 24 ноября 1990 года в Москве, была принята Декларация о реабилитации и возрождении репрессированных народов[480].

Большинство из них создали и свои организации. Так, например, 3 октября 1988 года создан ленинградский «Союз ингерманландцев» («Инкерин Литтоо»), представляющий интересы 18 тыс. ингерманландцев, проживающих в городе и области. Он ведет борьбу за национально-культурное возрождение и пользуется поддержкой Финляндии и ее лютеранской церкви (получение виз, помощь в изучении языка, трудовое обучение, сезонная работа в Финляндии). В Москве действует аналогичное общество «Хеймо». Одним из результатов их деятельности стало принятие ВС РФ 29 июня 1993 года постановления о признании российских финнов репрессированным народом.

Иногда возникали организации, конкурирующие друг с другом за влияние или представляющие различные течения в народе. Так, созданное в 1990 году Международное общество месхетинских турок «Ватан» (тур. «Родина») со штаб-квартирой в Москве объединяет тех, кто стремится к безусловной и компактной репатриации в Ахалцих- ский район Грузии, а, скажем, общество «Хена» (груз. «Спасение») — тех, кто готов

признать себя «мусульманами-грузинами» и переселиться в различные районы Грузии. Есть еще и зарегистрированное в 1994 году общество «Умид» (тур. «Надежда»), объединяющее тех турок-месхетинцев, кто склоняется к идее эмиграции в Турцию[481].

Тем не менее сам по себе процесс реабилитации (и, в частности, территориальной реабилитации) репрессированных народов, как было показано, увы, еще не завершен.

Принятые в последние годы государственные акты — Декларация ВС СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав» (от 14 ноября 1989 года), его же Постановление об отмене законодательных актов в связи с этой Декларацией (от 7 марта 1991 года) и Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» (от 26 апреля 1991 года) — к сожалению, точки над «i» еще не поставили.

Перечень этнотерриториальных конфликтов и притязаний в быв. СССР коротким не назовешь: существует информация почти по 300 территориальным притязаниям[482], выдвигавшимся в течение 1988-1996 гг. официальным или неофициальным путем, из них по меньшей мере 140 сохраняют свою латентную актуальность[483], а около 20 вылились в вооруженные столкновения и 6 — в региональные войны. Подчеркнем лишь, что распад СССР отнюдь не породил эти конфликты, а лишь обнажил их, заострил и ускорил.

Роль депортированных народов в межнациональных конфликтах периода позднего СССР (горбачевской перестройки), может быть, и не была ключевой или решающей, но все-таки была весьма заметной. После распада СССР и формирования нового периметра российских границ эта роль, к сожалению, стала еще более значительной.

Так, до сих пор не восстановлена отдельная автономия карачаевцев, а ингушам не возвращена и существенная часть ранее принадлежавшей им территории. Не восстановлены до конца административно-территориальное деление и топонимика балкарцев, чеченцев-аккинцев, калмыков, а главное — до сих пор не восстановлены как таковые национальные автономии крымских татар и немцев Поволжья.

Некоторые из конфликтов уже обильно политы слезами и кровью. Она пролилась и на чужбине, куда несчастных забросила тираническая воля «отца народов»: ярчайший пример — резня и погром турок-месхетинцев в Ферганской долине в июне 1989 года. Но проливалась она и на родине: достаточно вспомнить ингушские манифестации в Грозном 16-19 января 1973 года с требованием вернуть Пригородный район[484] или, наоборот, кровавые столкновения между ингушами и казаками в станице Троицкой Сунженского района в апреле 1991 года, когда фактически имел место эффективный казацкий погром, заметно ускоривший их отъезд[485].

Но, конечно, самым ярким примером является кровопролитный 8-дневный осетиноингушский конфликт, разразившийся осенью 1992 года (с 30 октября по 6 ноября) и остановленный только с помощью российских войск[486].

Внешне и типологически этот конфликт напоминал попытку классической ирре- денты — то есть движения за воссоединение с исторической родиной смежных с нею территорий, некогда к ней относившихся и сейчас компактно заселенных соотечественниками[487].

Но исторические причины и факторы давнего осетино-ингушского противостояния, в 1992 году лишь достигшего своего кровавого апогея, лучше всего могут быть осмыслены в более широком общекавказском и общероссийском контекстах. Юридически конфликт явился следствием не только беззакония, созданного депортацией и неудовлетворительной реабилитацией ингушского народа, но и резких противоречий между Конституцией РФ и Законом РСФСР о реабилитации репрессированных народов от 26 апреля 1991 года.

Напомним: после ликвидации Ч.-И. АССР в 1944 году часть ее территории была передана в состав Северной Осетии, и в том числе Пригородный район, до этого заселенный преимущественно ингушами. Этот район был оставлен в составе Северной Осетии и после восстановления Ч.-И. АССР в 1957 году, причем стихийное вторичное заселение района ингушами началось все равно, причем со временем, в силу совершенно иного, чем у осетин[488], демографического поведения, ингуши численно почти сравнялись с осетинами, а в южной и северной частях Пригородного района и в пригородах столицы даже вырвались вперед.

Параллельно с возвращением ингушей шло и укоренение на той же земле осетин, уже сменивших к концу 70-х гг. старые и чужие ингушские жилища на новые и собственные дома, выстроенные практически каждой семьей. Уступка Пригородного района ингушам, и без того окружившим Владикавказ поселениями со своим преобладанием (Карцма, Редант, Терк, Дачный), означала бы, в глазах осетин, прямую угрозу их столице, а притязания ингушей и на правобережную часть Владикавказа с ее промышленностью и инфраструктурой — многократно усиливали эти опасения (третьим территориальным участком, на который простирались ингушские притязания, был Моздокский коридор).

Откровенная напряженность между двумя соседними народами стала нарастать задолго до событий 1992 года — начиная примерно с 1981 года, когда в Орджоникидзе произошли первые столкновения ингушских демонстрантов с войсками. Тогда власть еще была в состоянии проявить жесткость, но накануне распада СССР ситуация обострилась с новой силой. На 2-м и 3-м съездах ингушского народа, прошедших в сентябре 1989 и октябре 1991 гг. (то есть еще до образования Республики Ингушетия в июне 1992 года), уже раздавались громкие голоса в пользу силовой «территориальной реа

билитации» ингушей, причем к началу 1992 года оружие было практически в каждой ингушской семье.

В свою очередь, осетинские экстремисты требовали изгнания ингушей из сел совместного проживания и из Владикавказа. Начиная с 1990 года начали формироваться и отряды осетинской самообороны, а летом 1991 года была создана Республиканская гвардия Северной Осетии.

Различные осетино-ингушские эксцессы, в том числе и с человеческими жертвами, участились в начале 1990-х гг. Детонатором же самого конфликта стали события 20-22 октября 1992 года: в с. Октябрьском бронетранспортером осетинской милиции была раздавлена 13-летняя девочка-ингушка, а в поселке Южном были убиты еще двое ингушей (в стычке с осетинской милицией). В ночь с 30 на 31 октября разразился открытый вооруженный конфликт. Поначалу перевес был на стороне ингушей, взявших под свой контроль практически все села совместного проживания в Пригородном районе. Но уже 31 октября в конфликт — на осетинской стороне — вмешалась российская армия, причем «из нафталина» были вытащены слова об осетинах как «верных сынах России» (читай: ингуши — предатели, почему их и выселили в свое время)[489].

Как ингушское наступление, так и осетинское контрнаступление велось по самым варварским «законам» этнической войны — с захватом заложников, убийствами, изнасилованиями, грабежами и разрушением домов. Указ Ельцина о введении на всей территории Северной Осетии и Ингушетии чрезвычайного положения был издан только ноября[490], и лишь 6 ноября последние очаги боевых действий в районе конфликта были подавлены. Указ вводил Временную администрацию, первым главой которого был вице-премьер Г. Хижа. Новым указом Ельцина от 12 ноября компетенция Временной администрации географически была ограничена узкой буферной полосой вдоль границы Северной Осетии и Ингушетии[491].

Трагический итог осетино-ингушского конфликта: 600 убитых (из них 171 осетин и 419 ингушей), 315 пропавших без вести, тысячи раненых, 57 тыс. беженцев (из них 7 тыс. осетин и 50 тыс. ингушей[492]), 4 тыс. разрушенных домов[493]. По другим официальным данным, погибло 546 чел., из них 407 ингушей и 105 осетин[494], по третьим —

262 погибших, в том числе 12 российских военнослужащих, 120 ингушей и 130 осетин[495], а по четвертым — потери составили около 1000 чел.[496] До основания разрушено 11 ингушских поселков. Материальный ущерб в зоне конфликта составил, по данным Министерства по делам национальностей РФ, около 20 млн. долларов[497].

Только в январе 1993 года обе стороны приступили к переговорам («круглый стол» в Кисловодске), а 18-21 марта 1993 года там же состоялась встреча президента Северной Осетии А. Галазова и избранного накануне президента Ингушетии Р. Аушева, завершившаяся подписанием «Соглашения о мерах по комплексному решению проблемы беженцев и вынужденных переселенцев на территориях Ингушской республики и Севе- ро-Осетинской ССР». В частности, было принято решение о возвращении в Пригородный район тех граждан двух республик, кто был прописан там до начала конфликта и не был причастен к совершению преступлений.

В декабре 1993 года в ходе предвыборной кампании Ельцин посетил Северный Кавказ и встретился в Нальчике с руководителями всех северокавказских республик. Совещание рекомендовало основать новую столицу Ингушетии город Магас и осуществить возвращение ингушских беженцев в четыре из сел Пригородного района (Чермен, Дон- гарон, Дачное и Куртат). 13 декабря 1993 года вышел соответствующий Указ Президента РФ о возвращении ингушских беженцев. В 1994 году встречи Галазова и Аушева были продолжены, а 24 июня 1994 года были подписаны Бесланские соглашения о порядке этого возвращения. С началом боевых действий российской армии в Чечне в конце 1994 года была связана отмена чрезвычайного положения в зоне осетино-ингушского конфликта, после чего ингушская сторона денонсировала Кисловодские и Бесланские соглашения как ограничивающие права граждан.

11 июля 1995 года Галазов и Аушев вновь встретились, на сей раз во Владикавказе и без посредников, где подписали соглашение, одним из пунктов которого был отказ от территориальных претензий друг к другу (дезавуированный Аушевым буквально на следующий день).

Между тем кровавым инцидентам в зоне конфликта не было видно конца — от убийства 1 августа 1993 года главы Временной администрации В. П. Поляничко и до гранатометного обстрела 17 июля 1997 года в Пригородном районе автобуса с ингушскими беженцами; за этим последовали два теракта против осетинских милиционеров (29 июля) и нападение около 1000 вооруженных осетин на лагерь ингушских беженцев в с. Тарское (избивали всех без разбора, сожгли 83 вагончика, полностью разграбили лагерь и взяли семь заложников; лагерь пришлось эвакуировать на территорию Ингушетии).

После этого основной конфликт едва не разгорелся с новой силой, а ингушская сторона предлагала ввести в зоне конфликта прямое президентское правление. Против

этого возражала Осетия, в очередной раз потребовавшая снять раз и навсегда вопрос о территориальных претензиях (в Конституции Ингушетии Пригородный район рассматривается как ее неотъемлемая часть). Федеральный же центр, выполнявший на переговорах роль посредника, фактически солидаризировался с позицией Осетии[498].

В итоге осетино-ингушский конфликт вновь оказался на пороге необъявленной войны. На встречах Аушева и Галазова с Черномырдиным и Ельциным, состоявшихся 4, 7 и 9 августа, Москва требовала заключения моратория на вооруженные действия на 10-15 лет. «Договор об урегулировании отношений и сотрудничестве между Республикой Северная Осетия-Алания и Республикой Ингушетия», подписанный в Москве 4 сентября 1997 года, носил скорее декларативный характер. 15 октября 1997 года Аушев, Галазов и Черномырдин подписали программу совместных действий органов государственной власти России и обеих конфликтующих республик по преодолению последствий конфликта, но и она не содержала в себе никакого прорыва.

Идея моратория для ингушской стороны была приемлема только как этап на пути к возвращению отторгнутых в 1944 году земель. В принятом 27 сентября 1997 года Съездом ингушского народа «Обращении к осетинскому народу» говорится о совместной, добрососедской и многонациональной, жизни в Пригородном районе, но под ингушской юрисдикцией[499].

Как бы то ни было, но процесс нового возвращения ингушских беженцев в Пригородный район начался: к концу 1995 года вернулось более пяти тысяч, а к середине 1997 года — около 11 тыс. чел.[500] По мнению А. Г. Здравомыслова, разрешение осетино-ингушского конфликта возможно только на путях компромисса, например в форме совместного управления Пригородным районом.

Тем не менее рецидивы этнических депортаций и этнических войн — а и то, и другое было представлено в ходе осетино-ингушского конфликта — необычайно опасны и сами по себе. Как это ни прискорбно, но распространение и развитие этнотерритори- альных конфликтов на территории быв. СССР вновь привело к идее их применения в качестве средства «разрешения» конфликтов. Призывы к таким депортациям постоянно срываются с уст радикальных националистов, в том числе представителей тех регионов, откуда в свое время депортировали их предков (например, на Западной Украине).

Но есть и «практический опыт». Причем не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье и Средней Азии. Так, за годы карабахского конфликта из Армении и Карабаха было изгнано 160 тыс. азербайджанцев, а из Азербайджана — 250 тыс. армян. Число грузинских беженцев из района грузинско-абхазского конфликта составляет 200230 тыс. чел. Памирские таджики, в свое время принудительно переселенные в долины, ныне вновь вынуждены возвращаться в Бадахшан.

Опасны и рецидивы любой дискриминации по этническому признаку, в том числе по отношению к представителям некогда репрессированных народов. Примером такого рода дискриминации является одна из мобилизационных директив Генштаба, предписывающая принимать в армию запасников из числа «восстановленных в правах граждан» (как они в этой директиве именуются!) только в индивидуальном порядке и по согласованию с местными органами безопасности России, советские предшественники которых в свое время, напомним, планировали и осуществляли депортацию. Но и безо всякого индивидуального порядка и согласования «указанным контингентам» дорога в режимные (разведывательные, летные, радиотехнические и танковые) части была за-

казана.[501]

<< | >>
Источник: Полян П. Не по своей воле…История и география принудительных миграций в СССР. 2001

Еще по теме Репрессированные народы и межэтнические конфликты на территории бывшего СССР в 1990-е гг.:

  1. Раздел VI. МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ. ПОИСКИ ПУТЕЙ К МЕЖЭТНИЧЕСКОМУ СОГЛАСИЮ
  2. Типологизавия межэтнических конфликтов
  3. Понимание межэтнического конфликта
  4. Причины межэтнических конфликтов
  5. О регулировании межэтнических конфликтов
  6. Глава 12. ПРИРОДА И ТИПОЛОГИЯ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ
  7. Пример этносоциологического анализа этнического конфликта: две чеченские комоании 1990-х и 2000-х годов
  8. Финал «холодной войны». 426 Вооруженные конфликты на территории СНГ
  9. ВСТУПЛЕНИЕ СОВЕТСКИХ ВОЙСК НА ТЕРРИТОРИЮ ПОЛЬШИ. ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЗАПАДНОЙ БЕЛАРУСИ И ЗАПАДНОЙ УКРАИНЫ К СССР
  10. ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РАССЕЛЕНИЯ ДЕПОРТИРОВАННЫХ НАРОДОВ И ПРОЦЕСС ИХ РЕАБИЛИТАЦИИ В СССР
  11. § 3. Древние народы на территории России. Население древней Башкирии.
  12. ПРИЛОЖЕНИЕ 4 Декларации ВС СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав»
  13. Межэтнические конфликты: этнос/этнос
  14. НЕВОЗВРАЩЕНИЕ НА ТЕРРИТОРИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРЕДМЕТОВ ХУДОЖЕСТВЕННОГО, ИСТОРИЧЕСКОГО И АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ДОСТОЯНИЯ НАРОДОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН (ст. 190 УК РФ).
  15. ЧАСТИ БЫВШЕГО МАТЕРИКА ГОНДВАНЫ
  16. Вопрос 140 ЧТО ТАКОЕ КОНФЛИКТ И КАКИЕ КОНФЛИКТЫ БЫВАЮТ?
  17. Межэтнические отношения