<<
>>

1.2. Ценность, полезность, эффективность

В п. 1.1 употреблялись довольно сложные понятия: ценность, полезность, эффективность, о которых мы должны иметь более четкое представление. Экономическая ценность какого-либо предмета выражается в том*, сколько кто-либо готов заплатить за него, или, если этот предмет уже есть у данного индивида, в количестве денег, которые последний потребует за отказ от владения им, причем эти суммы не всегда одинаковы, что может привести к трудностям, которые мы обсудим позднее.

Термин «полезность» используется в экономической теории в двух различных значениях.

Во-первых, он используется при анализе ценности неопределенных издержек или выгод в отличие от определенных; в этом смысле полезность (точнее, «ожидаемая полезность») тесно переплетается с концепцией риска. Предположим, вам задали вопрос о том, предпочтете ли вы 1 млн долл. 10%-ному шансу получить 10

млн долл. Возможно, вы предпочтете первое, даже если ожидаемая ценность двух вариантов одна и та же: 1 млн долл. (=0.10x10 млн долл.). Возможно, вы стремитесь избегать риска. Такое стремление является. cлe^^2JШ©мняpшпз^ШK~yбiйвaIeщeЙJП[peдeльнoй полезности денег, со^ушШШПе^^ вы ^получаете» тем меньше добавочногсРудоМетвореш^я^вы получите от каждого~дойол- нительногодоллара. Убывающая предельная полезностьболее выразительно иллюстри^еТ(^на::1^й^ре-^гене!е::5Щносторонних товаров, чем деньги. "Ее^ёгк6"1збъяснить на примере, скажемг^етулвев, лат?- или домашних тушканчиков. Тем не менее принцип должен быть ясным» если представить, что дополнительный доллар также будет иметь меньшее значение для индивида по мере увеличения его богатства. Предположим, вы имеете состояние в 1 млн долл. Готовы ли вы поставить его на карту в игре с 50%-ным шансом на успех, в которой можно выиграть 2 млн долл.? Если нет, это значит, что ваш первый млн долл. имеет для вас большую ценность, чем предполагаемый второй.

Избегание риска не является универсальным феноменом; азартные игры иллюстрируют его противоположность — предпочтение риска (можете ли вы объяснить, почему?).

Но экономисты полагают, и это подтверждается некоторой практикой (особенно популярностью страхования и премий по акциям — большей ожидаемой доходностью акций по сравнению с облигациями), что боль'шжк^вениедедобычно

стремитс^тебвжахьи^жск^ хотя мы увидим, ^цто институционалБг^^- отклики на стремление избе^ать~рискаг»таки.е каЗГхтраховани'бТГкор^

поращщ, могут эффективно обеспечнть^ндивидам нейтральное отношение к риску ТГо многих ситуапиях.

Использование слов «ценность» и «полезность» для разделения между: 1) ожидаемыми издержками или выгодами (т. е. издержками или выгодами в долларах, помноженными на вероятность их действительной материализации) и 2) ценностью этих ожидаемых издержек или выгод для того, кто не нейтрален к риску, открывает более глубокие различия. Это различия между: 1) ценностью в широком экономическом смысле, который включает идею о том, что индивид, избегающий риска, «ценит» 1 долл. больше, чем 10%-ный шанс получить 10

долл., и 2) полезностью в том смысле, который используется фило- софами-утилитаристами и который означает, грубо говоря, удовлетворенность.

Предположим, что вытяжка гипофиза весьма дефицитна по отношению к спросу и потому весьма дорога. В бедной семье есть ребенок, который станет карликом, если не получит некоторого количества вытяжки, но семья не может позволить себе заплатить требуемую цену даже в том случае, если займет деньги в счет будущих заработков ребенка, которые он будет получать при нормальном росте, так как величина этих заработков за вычетом потребления меньше цены вытяжки. В богатой семье есть ребенок, который будет иметь нормальный рост, но вытяжка добавит ему несколько лишних дюймов, и его родители принимают решение купить некоторое количество вытяжки гипофиза. В том смысле понятия «ценность», который используется в этой книге, вытяжка гипофиза имеет большую ценность для богатой семьи, чем для бедной, поскольку ценность измеряется готовностью платить; но вытяжка должна принести большее удовлетворение бедной семье, чем богатой.

Как показывает данный пример, термин эффективность, который используется в этой книге для обозначения такой аллокации ресурсов, при которой ценность максимизируется, имеет такие ограничения, как этический критерий принятия решения в обществе.

Понятие полезности в утилитаристском смысле также имеет серьезные недостатки и не только потому, что ее трудно измерить готовностью платить. Тот факт, что один индивид имеет больше возможностей получить удовольствие, чем другой, не является удовлетворительным доводом в пользу принудительного перераспределения богатства от второго к первому. Другие известные этические критерии имеют свои серьезные недостатки. Хотя в этой квшив мы не буре&шытат-ьея за- / щитить эффективность как единствен2пьщ_-^те^ш^ш~~к|жл^^й общественного ^ЕН^ора^^хы-^удем подразумевать — и большинство людш*- согласится с этамг^^т^аго^остаточно важный критерт^^^ сферах, которь1е-и-н<1^ееу1в^^ажщ^жет-^гй^ледовал,еля^д^аваг он_ являетс5Г~или -должен--&ы~гиь-хюаовным для изучающих госудеухтвен- ную политику.

Многие экономисты предпочитают менее спорное определение эффективности, которое сводит термин к чисто добровольным трансакциям. Предположим, А продает гравюру на дереве Б за 10 долл., обе стороны имеют полную информацию и трансакция не влияет на кого- либо еще. Тогда можно сказать, что аллокация ресурсов в результате этой трансакции будет доминирующей по Парето над аллокацией до трансакции. Доминирующей по Парето трансакцией (или «Парето- улучшением») является такая, которая увеличивает благосостояние хотя бы одного индивида, не уменьшая благосостояние остальных. (В нашем примере предположительно выиграл как А, так и В, и, по допущению, ничье благосостояние не уменьшилось.) Иными словами, критерием улучшения по Парето является единодушное согласие всех затрагиваемых сторон.

Кто же может возражать против единодушного согласия в качестве критерия общественного выбора? Только либерал XIX в., полагающий вслед за Джоном Стюартом Миллем, что каждый индивид должен иметь максимальное количество свободы, не нарушающее свободы кого-либо другого. Проблема возникает, если люди имеют предпочтения относительно потребления другими людьми. Представим себе общество, состоящее из двух индивидов (или двух однородных групп, чтобы быть несколько реалистичнее).

Протестант А не хочет, чтобы католик В читал католическую Библию. А предпочитает, чтобы католическая Библия была запрещена, но если это невозможно, то его наиболее вероятный второй выбор будет состоять в том, чтобы прочитать ее самому, поскольку он считает себя достаточно защищенным против католической ереси. Наименее предпочтительным его выбором будет чтение Библии католиком Б. Наилучшим вариантом для В будет, если А будет обязан прочитать католическую Библию — будучи протестантом, он «нуждается» в ней больше всего. Второй выбор В — если только ему, Б, будет дозволено читать эту книгу. Наименее предпочтительным выбором для него будет запрет Библии. Таким образом, единственная вещь, на которой сходятся и А, и Б, состоит в том, что лучше, чтобы А было разрешено читать книгу, чем чтобы ее было разрешено читать Б.18 Следовательно, это и есть лучший по Парето выбор. Но это одновременно и нелиберальный вариант, поскольку он подразумевает запрещение В чтения книги, которую он желает читать.19 Другое возражение против критерия улучшения по Парето заключается в том, что этот критерий редко применяется в реальном мире, поскольку большинство трансакций (если не одна трансакция, "то серия подобных трансакций) оказывает влияние на благосостояние третьих сторон, хотя бы только через изменение цен других товаров (каким образом?). Согласно менее строгому понятию эффективности, используемому в данной книге, — его называют концепцией эффективности, или максимизации благосостояния Калдора—Хикса, — если А оценивает деревянную гравюру в 5 долл., а Б в 12 долл.» так что любая цена между 5 и 12 долл. создает общую выгоду 7 долл. (например, при цене 10 долл. А считает себя выигравшим 5 долл., а Б — 2

долл.), то это эффективная трансакция при условии, что ущерб, нанесенный третьим сторонам (если он есть) за вычетом выигрыша этих сторон не превышает 7 долл. Трансакция не будет предпочтительной по Парето, если А и В не компенсируют третьим сторонам весь причиненный им ущерб. Концепцию Калдора—Хикса также называют потенциальным Парето-улучшением: выигравшие могут компенсировать ущерб проигравшим независимо от того, делают ли они это в действительности.

В реальном мире условия для Парето-улучшений почти никогда не создаются, и тем не менее экономисты довольно много говорят об эффективности; понятие Парето-улучшения не должно быть определением эффективности, действующим в экономической теории. Когда экономист говорит, что свободная торговля, или конкуренция, или контроль над загрязнением, или какая-либо другая политика или состояние мира эффективны, в девяти случаях из десяти он имеет в виду эффективность Калдора—Хикса.

Зависимость даже концепции эффективности как Парето-улуч- шения от распределения богатства — готовности платить, а значит, ценности, которая зависит от этого распределения, — еще больше ограничивает применение понятия эффективности как окончательного критерия общественной полезности.

Если бы доход и богатство распределялись различным образом, то распределение спроса также было бы различным и эффективность могла бы потребовать иного размещения наших экономических ресурсов. Экономическая теория не отвечает на вопрос о том, является ли существующее распределение дохода и богатства хорошим или плохим, справедливым или несправедливым,20 однако она может сказать довольно много об издержках изменения существующего распределения, д также о влиянии различных политических мер на распределение. Она также не отвечает на вопрос о том, будет ли эффективная аллокация ресурсов социально или этически желательной. Экономист также не может сказать, должно ли быть удовлетворение потребителя доминирующей ценностью общества, если считать, что существующее распределение дохода и богатства является справедливым. Таким образом, ''коми ^твш^й^Гэк оно М1^ стК~н~хтбгсуждснии~1гршзхшой^чжвтв^м^1_отр ан иче - на. Он мож&т предсказать влияние правовых_1юрм-Л?а^ешшсть и эффективность В строгом техническом С МЫ с леЗУ^1Х^ПОНЯТИЙ—И_На рущесте^ющеё~ распределйше^дохода и богатства, но он не может /дать обязательньш-к^-зъшодш5ш10^шщщ^а1^ -

\альных реформ^

' ^Важнйм^опросом (который уже упоминался) в экономическом анализе права является следующий: можно ли с уверенностью сказать и при каких обстоятельствах, что недобровольный обмен увеличивает эффективность. Даже если эффективность не определена как нечто такое, что может быть создано только при добровольной трансакции, даже если пользоваться вместо этого концепцией Калдора—Хикса, готовность платить может быть достаточно надежно установлена только при наблюдении добровольной трансакции. Если посредством подобной трансакции происходит изменение распределения ресурсов, мы можем быть с достаточными основаниями уверены, что изменение подразумевает увеличение эффективности.21 Трансакция не состоялась бы, если бы обе стороны не надеялись на улучшение своего благосостояния. Это подразумевает, что перераспределенные ресурсы более ценны в руках нового владельца.

Но многие трансакции, либо подверженные влиянию правовой системы, либо сами влияющие на нее, являются недобровольными. Большинство преступлений и несчастных случаев представляют собой недобровольные трансакции, таковым же является судебный приговор о возмещении убытков или выплате штрафов. Как узнать, когда эти трансакции увеличивают эффективность, а когда уменьшают?

Это нельзя установить с большей степенью точности, чем быть уверенным в'том, что большинство добровольных трансакций увеличивает эффективность. В случае если мы настаиваем, что трансакция должна быть действительно добровольной (а она действительно добровольная, поскольку все проигравшие получили полную компенсацию), у нас будет мало возможностей судить об эффективности, так как немногие трансакции являются добровольными в этом смысле. Альтернативный подход, который весьма интенсивно используется в этой книге, заключается в выяснении того, произошла ли добровольная трансакция в том случае, когда она была возможной. Например, если задаться вопросом, является ли чистая вода как ресурс более

ценной в производстве бумаги или для гребли, мы можем попытаться определить, используя какие-либо доступные нам количественные или иные данные, купила бы бумажная отрасль в мире нулевых трансакционных издержек право пользования водой у лодочников или нет,

Зтот подход является попыткой реконструировать вероятные условия рыночной трансакции в обстоятельствах, когда вместо нее произошел принудительный обмен — иными словами, сымитировать или смоделировать рынок. Принудительный обмен, после которого правовая система пытается установить, увеличил ли он эффективность или уменьшил, является менее эффективным способом аллокации ресурсов, чем рыночная трансакция, т. е. там, где рыночные трансакции возможны. Но зачастую они невозможны, и тогда приходится делать выбор между неизбежно грубой системой принудительных обменов, регулируемых правовой системой, и еще большей неэффективностью, возникающей при запрете всех принудительных обменов, что равнозначно всем обменам, поскольку все они оказывают некоторое влияние на благосостояние третьих сторон.

Помимо проблемы доказательности существует тот факт, что на рынке обе стороны трансакции получают компенсацию; если одна из сторон ее не получает, трансакция не будет добровольной даже в широком смысле. Но в том случае, когда, например, правовая система, используя концепцию «вреда» (nuisance), принуждает индивида прекратить использование его земли определенным способом на том основании, что этот способ создает меньшую ценность, чем ущерб ценности прилегающих земель, ответчик не получает компенсацию. Трансакция, совершенная по принуждению^ггравовой системы, с меньшей опреде^леннистао^зывает обшее удовлётв^

трансакция, поскольку проигрыш н&^получившиу компйи^яттитп может ~~ авших». И если попытки пра-

вовои системы имитировать деятельность'рйгнка не обеспечивают увеличения благосостояния, то чем можно их оправдать? Каков этический базис концепции Калдора—Хикса, соответствующий утилитаристскому или относящемуся к предпочтениям базису улучшений по Парето? Один из ответов заключается в том, что возможности, предоставляемые богатством, — не только и не столько предметы роскоши, но и отдых, комфорт, современная медицина, а также возможности самовыражения и самореализации, — являются основными составляющими счастья для большинства людей, так что максимизация благосостояния является средством максимизации полезности. Зтот ответ связывает эффективность с утилитаризмом. Ответы, которые связывают эффективность с другими этическими концепциями, обсуждаются в главах 8 и 16. Но п-^ямд.т?п чяъртга р^дуат ясчо ттотщу что экономисты не претендуют на компетентность в выдвижении окон- чательных ценностнБПГсуждешж^-Фшгтятл?ут выявить влияние мер государственной политики гесуществленнБГХ-ттли^редтшагае^ых, на- эффективность в экономказать политику^ тсакойгвее-он-^кУлжен придавать эффективноста_кяк-полити- ческой делигхот-а^шг.могут^сов^ ему относительно возможно- сти-достижедия других целей, таких как более равномерное^распределение доходов. ~ •

Концепция Калдора—Хикса, или подход максимизации благосостояния, связана с особой проблемой зависимости эффективной аллокации ресурсов от существующего распределения дохода и богатства в случаях, когда предметом трансакции является значительная часть богатства одной из сторон. Предположим, я отказываюсь от 100 ООО долл., предложенных за мой дом, но затем государство конфискует его, заплатив мне 50 ООО долл., что соответствует его рыночной цене. Государство охотно продаст мне дом обратно за 100 000 долл. — он стоит для него меньше этой суммы, хотя и больше 50 000 долл., но у меня нет 100

000 долл. и я не могу их занять. В чьих руках дом стоит больше —

в моих или в руках государства? Разгадывая эту головоломку, вспомним о том, что термин, богатство в том значении, в котором его используют экономисты, не является категорией бз?хгалтерского учета; богатство измеряется тем, сколько люди готовы платить за вещи (или требовать за вещи, которые находятся в их владении), а не тем, сколько они действительно платят за них. Таким образом, досуг имеет ценность и является частью богатства, хотя он не продается и не покупается. Мы можем говорить, что досуг имеет неявную или теневую цену (как рассчитать ее?). Даже явные рынки создают ценность, превышающую цену продаваемых на них товаров. Вернемся к рис. 1.2 и заметим, что, если бы проданное количество было меньше, цена была бы выше; очевидно, покупатели были бы готовы платить больше за то же количество продукта. Таким образом, они должны извлекать ценность из своей способности покупать товары по конкурентной цене. Эта ценность, называемая излишком потребителя (см. п. 9.3), также является частью общественного благосостояния.

<< | >>
Источник: РИЧАРД А. ПОЗНЕР. Экономический анализ права В ДВУХ ТОМАХ ТОМ 1. Перевод с английского под редакцией В. Л. Тамбовцева. 2004

Еще по теме 1.2. Ценность, полезность, эффективность:

  1. Ценности самовыражения и эффективная демократия
  2. Ценность морали и ценность истины
  3. Вопрос 148 ЧТО ТАКОЕ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ВООБЩЕ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ МЕНЕДЖМЕНТА В ЧАСТНОСТИ?
  4. Полезные модели
  5. Объединение “полезного времени”
  6. Ї. ПОТРЕБНОСТИ, БЛАГА И ПОЛЕЗНОСТЬ
  7. ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ
  8. 11.2.1. Графики функций полезности
  9. 11.2.2. Теория ожидаемой полезности
  10. ПОЛЕЗНЫЕ ИСКОПАЕМЫЕ
  11. Экспозиции диких полезных растений
  12. Критика теории предельной полезности
  13. 1.7. Налог на добычу полезных ископаемых