<<
>>

7.1. Экономическая природа и функция уголовного права

Типы правонарушений, рассмотренные в предыдущих главах, главным образом случаи неумышленного причинения ущерба и нарушения контрактов, подразумевают материальную ответственность правонарушителя перед пострадавшим или запрещение в административном порядке повторения неправомерных (т.

е. запрещенных) действий — но в любом случае только тогда, когда пострадавший подает иск в суд* Уголовные же преступления преследуются государством, и уголовного преступника принуждают заплатить штраф государству или применяют неденежные санкции, такие как заключение в тюрьму. Процедура судебного разбирательства в этих двух типах случаев так- 5&е отличается, но рассмотрение процедурных различий мы отложим до главы 21. Ведь сейчас нас интересует, почему должны существовать определенные санкции, осуществляемые государством, для некоторых типов неправомерного поведения и какие содержательные доктрины стоят за подобными санкциями.

Существует пять основных типов неправомерного поведения, которые считаются уголовными в нашей правовой системе. 1.

Преднамеренные причинения ущерба, рассмотренные в предыдущей главе, которые представляют собой чисто принудительный трансферт благосостояния или полезности от жертвы к виновнику. Убийство, ограбление, кража со взломом, воровство, изнасилование, угроза нападения и оскорбление действием, нанесение увечья, воровство путем подделки документов и большинство других уголовных преступлений общего права (т. е. преступлений, подлежащих наказанию в английском общем праве) соответствуют таким преднамеренным причинениям ущерба, как угроза нападения, оскорбление действием, нарушение границ владений и присвоение имущества, хотя мы увидим, что требования к состоянию сознания и степени ущерба иногда отличды для уголовного преступления по сравнению с родственным ему гражданским правонарушением. Однако вот несколько более проблематичных примеров уголовных преступлений как случаев принудительного трансферта благосостояния. 1)

Подделка платежных документов.

Это преступление может рассматриваться как форма воровства путем обмана, причем обман состоит в том, что плательщик расплачивается настоящими платежными средствами. Если обнаруживается подделка документов, жертвой становится тот, у кого оказываются поддельные платежные документы. Если подделка не обнаруживается, убыток распространяется более широко. Поскольку количество денег в обращении теперь больше, чем было до подделки, по отношению к общему запасу товаров в обществе, деньги дешевеют (инфляция): все, кроме фальшивомонетчика, проигрывают. (Что можно сказать о должниках?) Вдобавок к этому принудительному трансферту подделка платежных документов приводит к обычным омертвленным издержкам (каким?). 2)

Изнасилование. Данное преступление обходит рынок сексуальных отношений (брачных и иных) таким же образом, каким воровство обходит рынок обычных товаров и услуг, и потому должно быть запрещено. Но некоторые насильники получают дополнительное удовольствие от того факта, что женщина не согласилась. Для таких насильников нет рыночного заменителя — рыночные трансакционные издержки чрезмерно высоки/поэтому можно утверждать, что изнасилование для них не является чисто принудительным трансфертом и не должно наказываться, если сумма удовлетворения насильника (измеряемая тем, что он был бы готов заплатить — хотя и не жертве — за право изнасилования) превышает боль и страдания жертвы. Существуют практические возражения, что таких насильников трудно отличить эмпирически от простых воров секса и освобождение их от ответственности побудит женщин к значительным инвестициям в самозащиту, что в свою очередь приведет к значительным расходам насильников на преодоление этой защиты. Но тот факт, что можно измыслить о каком-либо виде лицензии на изнасилование в рамках теории максимизации благосостояния, на которую в столь значительной части опирается анализ в данной книге, ограничивает применимость этой теории. 3)

Изнасилование в браке.248 До недавнего времени факт заключения брака полностью освобождал от наказания за изнасилование.

Этому существовало несколько причин помимо очевидной трудности доказательства: a)

, в обществе, ценящем добрачную девственность и воздержание в рамках брака, основным вредом от изнасилования является разрушение зтих благ, которого не возникает при изнасиловании в браке* Не стоит удивляться, что в подобных обществах обольщение замужней женщины является более серьезным преступлением, чем изнасилование. При нем больше вероятность возникновения продолжительных взаимоотношений и, стало быть, больше вероятность появления детей, которые не будут детьми мужа; b)

кроме того, в таких обществах основными услугами, предоставляемыми женой в браке, являются сексуальные и связанные с рождением детей. Если она пытается лишить своего мужа зтих услуг, она наносит удар по самым основам брака. Ясно, что право на требование чего-либо не содержит права* взять зто силой, но оно может ослабить ощущение неуместности этой силы; c)

в большинстве случаев, хотя и не всегда, чем меньше количество разводов, тем меньше случаев раздельного проживания супругов; и проблема доказательства отсутствия согласия облегчается, если супруги живут отдельно. Исключением является общество, в котором, как в католических странах до недавнего времени, развод был запрещен, но формальные разделения, часто перманентные, имели место;

(1) изнасилование в браке не является широко распространенным преступлением, поскольку немногие жены будут отказывать своим мужьям в сексуальном контакте. Таким образом, если изнасилование в браке уголовно наказывается, основным следствием будет .просто усиление позиций жены в процессе о разводе; *

е) сущность вреда, причиняемого жене, изнасилованной мужем, несколько туманна. Если имели место побои или угрозы, это, разумеется, реальный ущерб. Но такой же ущерб возникает при обычной угрозе нападения или оскорблении действием. Особенно потому, что блага девственности и целомудрия не страдают, тот факт, что женщина имела еще один сексуальный контакт с мужчиной, с которым она уже имела такой контакт много раз, делает незначительным действительно нанесенный ущерб, но существен для определения изнасилования.

Большинство причин, препятствующих объявлению изнасилования в браке уголовным преступлением, утратили силу с течением времени.

Проблема доказательства уменьшилась, поскольку суды стали (или по крайней мере считают, что стали) более сведущими в выявлении сложных фактов. Другие проблемы уменьшились с сокращением (отмечаемым в главе 5) зависимости женщин от мужчин. Пункты с и <1 стали менее важными, когда развод стал более распространенным и доступным по требованию, как, например, в Соединенных Штатах в настоящее время. Пункт с наиболее интересен в том, что он упускает из виду; Важным аспектом увеличивающейся независимости женщин является увеличение требуемого ими контроля над их сексуальными и репродуктивными способностями. Любая форма недобровольного сексуального контакта ослабляет этот контроль. Изнасилование в браке» может, помимо прочего, привести к нежелательной беременности. Это не имело бы значения, если бы жена передала весь контроль над ее репродуктивной способностью мужу в обмен на его услуги по защите, как зто некогда и происходило. Но по мере уменьшения экономической зависимости женщин от мужчин условия обмена между женами и мужьями могут изменяться в пользу жен. Отчасти потому, что жена не нуждается в муже так, как зто было ранее, женщина (по крайней мере женщина с хорошими возможностями на рынке рабочей силы) уже не должна отдавать контроль над ее сексуальными и репродуктивными способностями, чтобы получить мужа. Естественным след-. ствием является устранение освобождения от ответственности за из« насилование, совершенное в браке.

Однако вернемся к нашей типологии. 2.

Другие принудительные трансферты; такие как фиксирование цены (об этом см. главы 9-10) и уклонение от уплаты налогов (об зтом см, главу 17), неправомерность которых не мог ла быть признана общим правом. 3.

Добровольные и потому, предположительно (но только* предположительно, как мы знаем из глав 3-6), максимизирующие ценность обмены, возникающие в рамках деятельности, объявленной государством вне закона. Примерами подобных обменов являются проституция, продажа порнографии, продажа детей для усыновления, продажа регулируемых транспортных услуг по ценам, не опубликованным в тарифах перевозчика, а также торговля наркотиками. 4.

Определенные угрожающие, но не нарушающие правовых норм подготовительные акты, такие как безуспешная попытка тайного заговора с целью убийства, когда жертва не несет ущерба и элементы правонарушения отсутствуют (но они присутствовали бы, если, напри- мер* жертва не знала бы о попытке в момент ее совершения). 5.

Поведение, которое, будучи дозволенным, усложнило бы действие других норм общего права. Примерами являются бегство с места аварии и сокрытие активов от назначенного судом кредитора.

Однакб почему все эти пять категорий не могут быть отнесены к неумышленному причинению ущерба? При ответе на этот вопрос сразу хочется возразить против категорий 3 и 4: никто не страдает. Но зто поверхностный ответ. Мы могли бы позволить тому, кто находится под защитой права, подавать в суд с целью получения карательных компенсационных выплат. Более хороший ответ, но не полный, заключается в том, что выявление преступления затруднено, когда отсутствует жертва, способная сообщить о правонарушении и дать пока зания против преступника. Карательные выплаты могут быть увеличены, чтобы учесть трудность выявления преступления. В принципе, эта мера может применяться и при преступлениях категории 5. Однако мы увидим, что чем выше оптимальный уровень карательных выплат, тем меньше вероятность того, что они окажутся осуществи« мой санкцией. Другой вопрос о категориях 3 и 4: почему следует наказывать действия, которые никому не причиняют непосредственного ущерба? Для категории 3 ответ лежит за пределами экономики; экономисту трудно понять, почему, если преступление действительно ?лишено жертвы», преступника все равно следует наказывать. (Конечно, внешне лишенные жертв преступления могут, как и другие контрактные обмены, оказывать влияние на третьи стороны; примером может быть продажа спиртных напитков уже выпившему водителю.) Для категории 4 ответ тесно связан с вопросом, к которому мы теперь обратимся: почему правовое регулирование гражданских правонарушений неадекватно для категорий 1 и 2 (принудительные трансферты, нарушающие принципы общего права или законов, принятых государством).

Как мы знаем из главы 6, надлежащая санкция против чисто принудительного трансферта, такого как воровство, несколько превышает оцененный правом ущерб жертвы — причем это дополнительное увеличение направлено на то, чтобы перенести трансферты в рамки рынка во всех случаях, когда трансакционные издержки не являются чрезмерно большими.249 Таким образом, компенсационные выплаты, равные рыночной ценности, должны быть неадекватными, даже если владелец оценивал соответствующий товар по рыночной цене.

Он мог бы оценивать его и по более высокой цене (вспомним, что рыночная цена является ценностью для предельного, а не для среднего покупателя). Право не может легко измерить субъективные ценности, так что это аргумент в пользу добавления весьма серьезной суммы к компенсационным выплатам, основанным на рыночной ценности, — аргумент в пользу значительных карательных выплат при воровстве.

В случае преступлений, приводящих к смерти или значительному риску смерти, оптимальные компенсационные выплаты часто должны быть астрономически большими. Как показано на рис. 6.3, соотношение между риском и компенсацией нелинейно. Если А принимает компенсацию в размере 1 долл. за. вероятность, равную 0,0001, быть случайно убитым В, из этого не следует, что он потребует только 10 ООО долл., чтобы позволить В убить себя. Конечно, смерть есть смерть. Но тогда как риск смерти в результате несчастного случая более или менее случайно распределен среди населения, риск стать жертвой убийства концентрируется среди относительно небольшого количества людей, которые препятствуют достижению определенных целей людьми, способными на убийство. Для этих людей (потенциальных жертв убийств) вероятность смерти в отсутствие правовых санкций должна быть намного выше, чем вероятность смерти в результате несчастного случая, поэтому оптимальные компенсационные выплаты должны быть выше, чем при обычной неправомерной смерти (т. е. по чьей-либо небрежности).

На самом деле мы недооценили оптимальные компенсационные выплаты при чисто принудительных трансфертах, проигнорировав сокрытие. Несчастные случаи, являющиеся побочным продуктом законной открытой деятельности, обычно трудно скрыть. Нарушения контракта обычно невозможно скрыть. Но когда единственной целью правонарушителя является взять нечто ценное у кого-либо другого, он естественным образом будет пытаться скрыть свои действия, и часто успешно. Вот формула, по которой определяется размер компенсационной выплаты, если вероятность того, что правонарушитель будет пойман и принужден выплачивать ущерб, меньше единицы: В = Ь/р, где В — оптимальный размер компенсационной выплаты, Ь — ущерб, созданный правонарушителем, если он пойман (включая любые поправки, призванные сдержать от обхода рынка путем принудительных трансфертов благосостояния), и р — вероятность быть пойманным, и принужденным выплачивать оптимальную компенсацию. Если р = 1, Ь и В равны. Но если, например, Ь = 10 ООО долл. и р = 0,1, а это означает, что в девяти случаях из десяти правонарушитель избегает ответственности, то оптимальный штраф В, составит 100 000 долл. Только тогда ожидаемые издержки наказания для потенциального правонарушителя (рВ) равны ущербу, созданному его действиями (Ь).

Как только компенсационные выплаты при чисто принудительном трансферте скорректированы в сторону увеличения с целью сдерживания усилий по обходу рынка, учета нелинейного соотношения между риском смерти и компенсацией за несение этого риска и учета факта сокрытия преступления, становится ясно, что оптимальные компенсационные выплаты часто будут очень велики — значительно больше, чем позволяет платежеспособность правонарушителя. Возможны три способа преодоления этого обстоятельства, и все они используются обществом. Один из них заключается в обленении отрицательной полезности в неденежные формы, такие как заключение в тюрьму или казнь. Другой состоит в сни жении вероятности сокрытия преступления путем содержания полиции, призванной расследовать уголовные преступления. Третий, чкоторый подразумевает как содержание полиции, так и наказание за подготовительные акты (категория 4), состоит в том, чтобы предотвращать криминальные действия до того, как они произойдут. Если по причинам, обсуждаемым в главе 22, государственное поддержание порядка эффективнее частного, государство обеспечивает выполнение законов и может претендовать на любые денежные штрафы. Таким образом, подобные взыскания выплачиваются государству как штрафы, а не жертвам преступления как компенсация ущерба« Жертвы могут претендовать на компенсацию ущерба, если преступление является также гражданским правонарушением, в рамках как общего права, так и законодательных актов государства.

^ В случаях, когда средства регулирования неумышленного причинения ущерба являются эффективными сдерживающими факторами, поскольку оптимальные компенсационные выплаты, включая карательные, находятся в рамках платежеспособности потенциального ответчика, нет необходимости требовать уголовных взысканий (которые, как объясняется ниже, связаны с более значительными издержками, чем гражданские взыскания, даже в случае простого штрафа). Возможно, уголовное (= неправомерное) поведение будет сдерживаться, а если нет, то даже несмотря на то, что мера наказания, за гражданское правонарушение имеет достаточный уровень строгости и не существует проблемы платежеспособности, способной воспрепятствовать ей, все равно нет социальной выгоды от использования уголовных санкций (почему?). Хотя в некоторых случаях, особенно в случаях антимонопольного регулирования и регулирования рынка ценных бумаг, богатые ответчики подвергаются как уголовному наказанию, так и преследованию гражданским судом, уголовные санкции обычно применяются, как и предсказывает теория, для случаев, в которых средство регулирования гражданских правонарушений не может быть применено из-за ограниченной платежеспособности. «Двойное наказание» (гражданское и уголовное) богатых преступников имеет смысл. Их богатство позволяет нанять хороших адвокатов, что сокращает вероятность признания вины (даже при ее наличии) и сдерживающий эффект угрозы уголовного наказания.

Утверждение, согласно которому система уголовного права в первую очередь (но не только) разработана для небогатых, не опровергается использованием штрафов в качестве уголовного наказания. Обычно они намного ниже соответствующих компенсационных выплат при гражданском правонарушении и даже, несмотря на это, часто прощаются в силу бедности ответчика.

<< | >>
Источник: РИЧАРД А. ПОЗНЕР. Экономический анализ права В ДВУХ ТОМАХ ТОМ 1. Перевод с английского под редакцией В. Л. Тамбовцева. 2004

Еще по теме 7.1. Экономическая природа и функция уголовного права:

  1. Глава 1. Уголовное право России: понятие, предмет и метод. задачи, функции и принципы уголовного права
  2. § 2. Задачи и функции уголовного права
  3. § 2. Задачи и функции уголовного права
  4. Глава 1 ПОНЯТИЕ, ПРЕДМЕТ, МЕТОД, ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ УГОЛОВНОГО ПРАВА
  5. 4.1. Процесс обмена и экономические функции контрактного права
  6. § 2. Полемика по проблемам легитимации уголовного права. Идея отказа от уголовного права
  7. § 5. Объективно-субъективная природа основания уголовной ответственности
  8. § 1. Социальная природа уголовной ответственности
  9. 1 ПОНЯТИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРАВА И ЕГО ИСТОЧНИКИ. СУБЪЕКТЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРАВА
  10. 1. Правовая и экономическая природа акционерной собственности
  11. ГЛАВА 23 ПРИРОДА И ФУНКЦИИ КОНСТИТУЦИИ