<<
>>

Культура масс и поведение элит

Каким образом ценности самовыражения обусловливают коллективные действия, ведущие к демократизации? После появления фундаментального труда О’Доннела и Шмиттера (O’Donnell, Schmitter 1986) многие исследователи утверждают, что непосредственной причиной перехода к демократии являются коллективные действия,управляемые элитами (Karl, Schmitter 1991; Higley, Gunther 1992; Marks 1992; Przeworski 1992; Linz, Stepan 1996).
Соответственно, переход к демократии можно расценивать как результат «игры между нападающим и защитником» (Casper, Taylor 1996) — элитами, находящимися у власти, и контрэлитами, бросающими им вызов. Даже если масштабная мобилизация масс затрагивает значительные сегменты населения, ключевую роль в процессе играют немногочисленные политические элиты и активисты. Тот же аргумент приводится в качестве обоснования стабильности режимов: демократический строй отличается стабильностью, если все элиты согласны в том, что демократия — «единственный возможный вариант» (Linz, Stepan 1996:4).

Концепция, согласно которой стабильность или смена режимов являются результатом коллективных действий, где главную роль играют политические элиты и контрэлиты, отличается узостью: ее сторонники сосредоточивают все внимание на непосредственных причинах демократизации, игнорируя более широкие социальные силы, нацеливающие действия этих акторов в определенном направлении. Утверждения о том, что переход от авторитарного строя к Демократическому происходит потому, что продемократические «нападающие» играют более умело, чем антидемократические «защитники», по сути представляют собой тавтологию. Конечно, по- ведение элит неизменно представляет собой непосредственный фактор, обеспечивающий смену режима, но это не дает никакого представления о социальных силах, побуждающих элиты действовать именно так, а не иначе (Huntington 1991:36),Тот факт, что судьба политических режимов «является результатом действий, а не просто условий» (Przeworski, Limongi 1997:176), еще не означает,что эти действия не предопределяются более широкими социальными силами, такими как массовые ценности самовыражения.

Само собой разумеется, что созданием, совершенствованием и практическим использованием демократических институтов занимаются элиты.

Но это означает, что существенное воздействие ценностей самовыражения на демократические институты (а факт такого воздействия мы выявили в ходе предыдущего анализа) может осуществляться лишь одним способом: предпочтения масс должны оказывать влияние на поведение элит. Поскольку действия элит являются непосредственной причиной демократизации, факт воздействия ценностей самовыражения на демократические процессы говорит о том, что такое влияние существует. Но каким образом оно реализуется?

Есть два возможных пути, которыми эмансипационные социальные силы, пробужденные ценностями самовыражения, могут направлять поведение элит в русло демократизации. Первый из этих вариантов связан с чертами, характерными для общества, где широко распространены ценности самовыражения. По определению в таком обществе велика доля людей, придающих большое значение эмансипации личности и готовых активно протестовать против неприемлемых действий элит. В обществе, где распространены ценности самовыражения, люди зачастую присоединяются к массовым социальным движениям и поддерживают общественные кампании, призванные вынудить элиты отреагировать на их требования и соблюдать их права. Более того, поскольку эти ценности формируются при высоком уровне социально-экономического развития, приверженные им люди, как правило, обладают ресурсами, необходимыми, чтобы претворить свои требования в жизнь. Таким образом, один из способов, которым ценности самовыражения воздействуют на поведение элит, связан с обусловленным этими ценностями давлением масс. Подобное давление может принимать форму массовых движений, общественных кампаний и акций протеста — все они представляют собой эффективные рычаги давления на элиты, связанные с государством (см.: Diamond L. 1993b; Markoff 1996; Paxton 2002:256).

Авторитарные элиты — если они контролируют вооруженное силы и не останавливаются перед применением силы, — как правило, обладают достаточным могуществом, чтобы поставить заслон требованиям масс. Однако ресурсы и решимость, которые люди вкладывают в борьбу за свободу и демократические движения, могут перевесить потенциал принуждения, имеющийся у режима (Dahl 1973; Markoff 1996; Tilly 1997).

Массовые и активные демократические кампании демонстрируют силу общества в противостоянии государственному принуждению, демонстрируя, что, если элиты решат применить военные методы, режиму придется столкнуться с высокими издержками подавления. Возможность повышения таких издержек влияет на оценку элитами потенциальных рисков, усиливая вероятность того, что у них возникнут колебания по поводу применения военной силы (Marks 1992:50-55; Karklins, Petersen 1992; Gibson 2001). Если бы в 1989 году в Китае массовые демонстрации в поддержку демократии проходили во всех крупных городах и охватили все слои населения, руководство компартии, возможно, оказалось бы не в состоянии подавить это движение силовыми методами. И напротив, если бы аналогичные акции в Чехословакии и ГДР в том же 1989 году ограничились пределами столиц и поддерживались лишь студенческой молодежью, коммунистическое руководство этих стран рисковало бы куда меньше, если бы решило направить против протестующих войска.

Было бы ошибкой считать, что элитам, чтобы гарантировать сохранение авторитарного режима, нужны лишь решимость остаться у власти и готовность защищать свое положение любыми средствами. Авторитарные элиты, как правило, хотят остаться у власти; вопрос в другом — в состоянии ли они этого добиться? В этом отношении решающим фактором становится сила массовой оппозиции^ факты говорят о том, что ценности самовыражения подпитывают массовую оппозицию авторитаризму, а ценности выживания, напротив, ограничивают ее масштабы. Это отчасти позволяет объяснить, почему в 1989 году демократическое движение победило в Чехословакии и потерпело неудачу в Китае.

Другая причина, позволяющая сделать вывод, что ценности самовыражения работают против авторитаризма, связана с тем, что Межпоколенческие изменения затрагивают не только массы, но и элиты. Если молодые возрастные когорты элит становятся приверженцами ценностей самовыражения, эмансипационная природа этих ценностей подрывает убежденность этих представителей элит в легитимности применения силы против мирного движения за гражданские права.

Элиты почти всегда стремятся сохранить власть, но не обязательно любой ценой. Эмансипационные нормы способствуют снижению той цены, которую элиты готовы заплатить за то, чтобы остаться у власти, в результате чего они уже не считают применение военной силы против гражданской оппозиции легитимным. Вспомним еще раз события в Китае и Чехословакии в 1989 году: китайские элиты направили войска против мирных демонстрантов, а чехословацкие этого не сделали. Как мы уже отмечали, в Чехословакии манифестации в пользу демократии носили более масштабный и интенсивный характер, чем в Китае, поэтому в первом случае любые попытки подавить их силой были чреваты намного большим риском. Тем не менее возможно также, что чехословацкие элиты решили не применять силу, поскольку более развитые эмансипационные нормы (уже присутствовавшие в обществе) ослабили их готовность развязать репрессии по сравнению с китайским правящим режимом. Более того, правящая верхушка, вероятно, осознала, что элиты более низкого уровня могут не выполнить ее приказ открыть огонь по демонстрантам, если сочтут подобные действия нелегитимными (именно так, в частности, развивались события в ГДР в том же 1989 году, см.: Friedheim 1993). Но почему чехословацкие элиты могли оказаться более приверженными эмансипационным нормам, чем китайские?

Между элитами и массами есть немало различий. Исследования показывают, что установки элит систематическим образом отличаются от тех, которые характерны для населения в целом (Dalton 1985; Iversen 1994). Однако общие условия в стране затрагивают как основную массу населения, так и элиты: рост благосостояния приводит к изменению ценностей и у тех, и у других. Этот факт проявляется в том, что различия между ценностями элит и масс в одной и той же стране немного меньше, чем различия между ценностями жителей разных стран (это мы продемонстрируем ниже). Как правило, элита того или иного общества проявляет еще большую приверженность ценностям самовыражения, чем население в целом. Поскольку эти ценности связаны с высоким уровнем экономического благосостояния и образования, которым как раз и отличаются элиты, в такой ситуации нет ничего удивительного — однако ее значение весьма велико.

Ведь речь идет о том, что если в обществе формируются ценности самовыражения, то они возникают не только у основной массы населения, но и у элит. Это значит,

D rs/нок 9 1 - УРОВЕНЬ ЦЕННОСТЕЙ САМОВЫРАЖЕНИЯ У ЛЮДЕЙ С ВЫСШИМ ОБРАЗОВАНИЕМ ^НАСЕЛЕНИЯ В ЦЕЛОМ ФИНЛЯНДИЯ ф Швейцария,

Норвегия

/ Изолиния

• У

у Иран

А

Ъ Канада • Австралия

Нили • Мексика “*«%• •Слижи ЮДР^ fБразилия

Корея

Расстояние от «изолинии» показывает, насколько сильнее ценности самовыражения распространены среди людей с высшим образованием, чем среди тех, кто его не имеет

I'S

11

II

Югославия Турция #•

Филиппины^'*

Индия

Венгрия Индонезия # • ^'

Украина % ~У Россия#*

АлжирД# X Е™пет Иордания#

II

I

г=0,96**

О 5 10 15 20 25 30 35 40 45 50 55 60 65 70

Процентный индекс распространенности ценностей самовыражения среди остальных слоев населения, 1990-2001, %

что, если преобладающая культура масс становится более враждебной по отношению к фаворитизму, коррупции и авторитаризму, те Же черты, скорее всего, приобретает и культура элит.

В данных по 80 с лишним странам, охватываемым проектом Values Survey, нет отдельной выборки по элитам, но во всех государствах политическая элита пополняется в основном за счет людей с высшим образованием. Поэтому мы рассматриваем ценностные ориентации людей, закончивших вузы, в качестве приблизительного индикатора ценностных ориентаций элит и предполагаем, что люди с высшим образованием должны проявлять большую приверженность ценностям самовыражения, чем население страны в целом.

ГЛАВА 9 СОЦИАЛЬНЫЕ СИЛЫ И КОЛЛЕКТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ

I 319 I Данные, представленные на рисунке 9.1 > подтверждают нашу гипотезу. На горизонтальной оси графика для каждой страны показан процентный индекс приверженности ценностям самовыражения среди простых граждан. На вертикальной оси показан аналогичный индекс для людей с каким-либо высшим образованием64, «Изолиния» показывает, где располагались бы все представленные страны, если бы ценности самовыражения были одинаково распространены среди людей с высшим образованием и простых граждан. Отклонения от «изолинии» показывают, насколько образованные и остальные слои населения различаются по уровню распространения ценностей самовыражения.

Отклонение страны от изолинии вниз демонстрирует, насколько меньше эти ценности распространены среди людей с высшим образованием, отклонение вверх — насколько выше уровень ценностей самовыражения у образованных слоев населения.

Как видно на рисунке 9.1, практически все охваченные опросами страны оказываются выше «изолинии»: это означает, что люди с высшим образованием больше привержены ценностям самовыражения, чем среднестатистический гражданин. Подобный результат можно истолковать как свидетельство того, что университетское образование способствует эмансипационной ориентации, выраженной в акцентировании ценностей самовыражения. С другой стороны, в этом может проявляться и тот факт, что люди, сумевшие получить высшее образование, росли в условиях большей жизненной защищенности, чем основная масса населения.

В любом случае различия между образованными слоями и остальным населением страны (выраженные расстоянием от «изолинии») относительно невелики и более или менее постоянны по величине, составляя в среднем семь процентных пунктов. Меж- страновые различия в этом плане превышают данный показатель порой в 10 раз. Даже самое большое расстояние от «изолинии» несравнимо с гигантскими межстрановыми различиями — например, удаленностью Танзании в левом нижнем углу рисунка от Швеции в правом верхнем. Различия в уровне ценностей самовыражения между странами намного больше, чем между образованными слоями и остальным населением в одной стране. На деле целых 92% межстрановой дисперсии по показателю приверженности образо- ванных слоев ценностям самовыражения объясняется соответствующим массовым уровнем этих ценностей в тех же странах. Несмотря йа наличие практически повсеместной тенденции, в рамках которой люди с высшим образованием придают большее значение ценностям самовыражения, чем население в целом, этот эффект ограничивается высокой степенью соответствия ценностей элит и широкой общественности в каждой отдельно взятой стране. Позиция элит, как правило, отражает ценности, превалирующие в обществе.

В целом ценности основной массы населения оказывают намного большее воздействие на приверженность его образованной части ценностям самовыражения, чем их собственный более высокий образовательный уровень. Другими словами, образованные слои не просто навязывают свои ценности остальным: их ценности отражают уровень социально-экономического развития общества. В каждой стране элиты формируются из ее же населения, и чаще всего их мировоззрение не «убегает» далеко вперед (и не «отстает») от превалирующих в данном обществе ценностей.

Эти выводы указывают на то, что культура масс и элит, как правило, совпадает в том, что касается фундаментальных ценностей, и последствия этого весьма важны. В какой-то степени населению, возможно, даже незачем подталкивать элиты к большей «отзывчивости» и законопослушности: те же факторы, что способствуют формированию ценностей самовыражения в массовом сознании, внедряют их среди элит за счет смены поколений.

В определенной мере решения, принимаемые элитами, можно объяснить рациональным расчетом рисков, но не следует забывать, что сами представления об имеющихся вариантах действий носят культурно обусловленный характер. Культурные нормы и усвоенные ценности, несомненно, ограничивают разнообразие вариантов, учитываемых при подобном рациональном расчете. Другими словами, культурные нормы и усвоенные (интернализированные) ценности определяют индивидуальное соотношение выгод и издержек при выборе человеком того или иного варианта действий (Lai 1998). Варианты, идущие вразрез с нормами, которых человек придерживается по внутреннему убеждению, влекут тем самым дополнительные издержки, делающие выбор этих вариантов менее вероятным. Эти издержки носят психологический характер и выражаются в эмоциональном страдании или дискомфорте, которые человек испытывает, действуя вопреки собственным интернализированным ценностям. В зависимости от силы этих интернализированных ценностей, психологические издержки от такого нарушения могут превысить материальные выгоды от принимаемого решения. К примеру, в некоторых обществах представление о том, что женщина должна оставаться девственной до вступления в брак, укоренены настолько глубоко, что девушки скорее расстанутся с жизнью, чем потеряют невинность. Аналогичным образом, толерантность может быть настолько усвоена человеком, что он откажется подвергать дискриминации даже самых злейших врагов, хотя это и принесло бы ему прямую выгоду. Так, британское правительство даже не рассматривает возможность применения войск против оппозиции, даже если бы такие методы принесли нужный ему результат. И это не следствие сознательного расчета. Премьер-министр и члены его кабинета не принимают решений об использовании войск не потому, что рассмотрели данный вариант и сочли его нецелесообразным,—им просто такое и в голову не приходит. Подобные действия — к которым часто прибегают во многих регионах мира — просто находятся для них за пределами спектра культурно допустимых вариантов. Поэтому представляется абсурдным даже само предположение о том, что британский премьер мог бы подумать о подавлении оппозиции военной силой. Такое просто немыслимо. И, судя по всему, подобные методы к 1989 году считались немыслимыми и в Чехословакии — но не в Китае.

Пат-анализ

В предыдущем разделе мы утверждали, что массовые ценности оказывают воздействие на ситуацию с демократией через свое влияние на поведение элит. Другими словами, ценности самовыражения влияют на эффективную демократию, поскольку подталкивают элиты к большей «порядочности»,что делает формальную демократию эффективной. Этот тезис можно протестировать двумя способами. Если мы правы, ценности самовыражения должны оказывать на эффективную демократию даже более сильное воздействие, чем на формальную, поскольку элементом последней является «порядочность» элит. С другой стороны, если разложить эффективную демократию на два компонента — формальную демократию и «порядочность» элит,—эти ценности должны оказывать на формальную демократию лишь косвенное влияние, действуя в основном через повышение «порядочности» элит, которое, в свою очередь, должно представлять собой непосредственную причину утверждения формальной демократии.

ЧАСТЬ II. ПОСЛЕДСТВИЯ ИЗМЕНЕНИЯ ЦЕННОСТЕЙ

Пат-анализ, показанный на рисунке 9.2, подтверждает эти предположения. Как мы видим, воздействие ценностей самовыражения на формальную демократию теряет значимость, если мы вводим поправку на «порядочность» элит. Как и предполагают теоретики, занимающиеся элитами, только «порядочность» последних оказывает значимое воздействие на эффективность демократии; в то же время, вопреки утверждениям этих ученых, сама по себе «порядочность» элит не является независимым фактором. Напротив, «порядочность» элит во многом определяется ценностями самовыражения. В рамках многофакторного анализа выявляется также дополнительное воздействие социально-экономического развития, поскольку тот или иной уровень распространения ценностей самовыражения оказывает более мощное воздействие в пользу «порядочности» элит, если люди обладают большим объемом ресурсов. В то же время продолжительность демократической традиции страны не оказывает существенного воздействия ни на ценности самовыражения, ни на «порядочность» элит, ни на формальную демократию. Теория, объясняющая возникновение демократической политической культуры «привычкой», эмпирического подтверждения не находит. Вместо этого представленная на рисунке 9.2 пат-модель демонстрирует последовательность, в которой отправной точкой является социально-экономическое развитие, затем возникают ценности самовыражения, затем «порядочность» в поведении элит и, наконец, формируется эффективная демократия — т.е. подтверждается правильность диаграммы, которую мы поместили в конце главы 7, и последовательность процесса человеческого развития, зафиксированная в таблице 0.1.

Было бы крайне нелогичным интерпретировать выявленную нами прочную связь между ценностями самовыражения и «порядочностью» элит как свидетельство того, что именно последняя формирует в массах культуру толерантности, стремления к свободе, акцента на субъективном благополучии, доверия к людям и готовности бросить вызов элитам. Это связано не только с тем, что уровень ценностей самовыражения мы измеряем по состоянию на начало 1990-х годов, а «порядочность» элит — по состоянию на начало XXI века, но и с тем, что столь распространенные и глубоко укорененные ценности отражают долгосрочные процессы межпоколенческих изменений. Элиты могут апеллировать к подобным ценностям, но создавать их они не в состоянии. Социально- Сфера Институционально-

экономическая политической правовая

сфера культуры сфера

Примечание Коэффициенты представляют собой нормализованные пат-коэффициенты Жирными стрелками обозначается наиболее сильное воздействие на соответствующие зависимые переменные, пунктирными — незначительные эффекты Полного соответствия этой полностью идентифицированной модели эмпирическим данным не наблюдается Если исключить воздействие фактора «продолжительность существования демократического строя», скорректированный индекс качества подгонки (Adjusted Goodness of Fit Index) составит 0,88, это демонстрирует, что воздействие демократической традиции является пренебрежимо малым Количество стран — 68

Даже если бы они и были на это способны, трудно представить, что может побудить элиты формировать у народа уверенность в себе, требовательность и скептическое отношение к авторитету правящей верхушки — т.е. основные черты приверженцев ценностей самовыражения. Рациональный собственный интерес элит должен состоять в том, чтобы народ был послушен и почитал институционализированную власть, а не воспринимал ее критически. Таким образом, нет никаких оснований предполагать, что прочная связь между ценностями самовыражения и «порядочностью» элит обусловлена тем, что эта «порядочность» формирует у масс ценности, акцентирующие терпимость, свободу и готовность бросить вызов элитам. Напротив, именно ценности самовыражения представляют собой мощную силу, способствующую повышению «порядочности» элит — либо за счет их распространения в рядах самой элиты, либо за счет соответствующего давления со стороны широкой общественности. На наш взгляд, здесь задействованы оба этих механизма. Единственная логичная интерпретация имеющихся фактов заключается в том, что ценности самовыражения способствуют максимальному повышению уровня «порядочности» элит.

<< | >>
Источник: Инглхарт Р., Вельцель К.. Модернизация, культурные изменения и демократия Последовательность человеческого развития - М Новое издательство — 464 с — (Библиотека Фонда «Либеральная миссия»).. 2011

Еще по теме Культура масс и поведение элит:

  1. 6. Концепция круговорота элит
  2. 4.3. Процесс развития организационной культуры производственного поведения в системе управления персоналом предприятия
  3. ТЕМА 5 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕ РОЛЬ В РЕГУЛЯЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ
  4. СМЕНА ВЕСА И СПЕЦИФИКИ ПОТЕНЦИАЛОВ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА, ЦИКЛЫ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ И ЦИРКУЛЯЦИЯ ЭЛИТ
  5. Психология масс при феодализме
  6. ТЕМА 9 ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК ФОРМА ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ
  7. Психология масс при социализме
  8. Психология масс при капитализме
  9. Формирование настроенческих масс
  10. Психология масс в социально-психологической перспективе
  11. Влияние моды на психологию масс
  12. 3. Рост недовольства масс и возниковение революционной ситуации
  13.   ФОРМЫ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ КРЕСТЬЯНСКО-КАЗАЦКИХ МАСС
  14. Глава 1.5 Психология масс в прошлом и будущем
  15. БОРЬБА НАРОДНЫХ МАСС ЗА БУРЖУАЗНОДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РЕВОЛЮЦИИ В 1647—1648 гг.