<<
>>

Краткий обзор содержания книги

В главе 1 представлена новая интегрированная версия теории модернизации. Хотя ее предыдущие версии страдали изъянами в отношении нескольких важных аспектов, огромный массив фактических данных позволяет утверждать, что их главный постулат справедлив: социально-экономическое развитие приводит к масштабным социальным, культурным и политическим изменениям.

Данные, полученные в результате четырех «волн» социологических опросов в 80 с лишним странах, показывают: социально-экономическое развитие преобразует основополагающие ценности и убеждения людей — и этот процесс носит приблизительно предсказуемый характер. Тем не менее имеющиеся версии теории модернизации нуждаются в пересмотре как минимум по трем важным направлениям.

Во-первых, несмотря на то, что социально-экономическое развитие оборачивается предсказуемыми изменениями в мировоззрении людей, культурные традиции — например, наследие протестантизма, конфуцианства или коммунистической идеологии — также накладывают на бытующие в обществе представления мировоззренческого характера устойчивый отпечаток. Исторические факторы сохраняют значение, и преобладающие в обществе ценностные ориентации являются продуктом взаимодействия движущих сил модернизации и сдерживающего влияния традиций. Во-вторых, процесс модернизации носит нелинейный характер. Он представляет собой не бесконечное движение в одном направлении, а имеет «точки перегиба», когда преобладающее направление эволюции меняется. В результате модернизация проходит ряд этапов, каждый из которых приводит к характерным для него изменениям в мировоззрении людей. Промышленная революция была связана с переходом от традиционных ценностей к се- кулярно-рациональным, в результате чего власть и авторитет стали утрачивать сакральный характер. На постиндустриальном этапе модернизации преобладающую роль начинает играть иной сдвиг в культурной сфере — ценности выживания замещаются ценностями самовыражения, что приводит к все большей эмансипации людей от власти как таковой.

Распространение ценностей самовыражения превращает процесс модернизации в процесс человеческого развития, повышающего степень индивидуальной свободы и расширяющего спектр выбора.

В-третьих, эмансипационная природа ценностей самовыражения по определению делает все более вероятным утверждение демократии: можно даже сказать, что на определенном этапе избежать демократизации становится все труднее. Таким образом, модернизация влечет за собой изменения культурного характера, результатом которых становится формирование и расцвет демократических институтов. Лейтмотивом процессов модернизации,утверждения ценностей самовыражения и демократизации является усиление личной независимости. Эти процессы придают обществу все более гуманистический характер, т.е. ставят в его центр человека.

В главе 2 анализируются наиболее важные измерения кросс- культурной вариабельности: по результатам этого анализа была составлена двухмерная «карта мира», отражающая различия в показателях стран по ряду норм и ценностей. Кросс-культурная вариабельность на удивление четко вписывается в единую модель: широкий спектр представлений (отражающих ценности и убеждения людей в отношении таких разных сфер жизни, как семья, работа, религия, экология, политика и сексуальное поведение) укладывается в рамки всего двух главных измерений: одно связано с поляризацией между традиционными и секулярно-рациональными ценно- стямщ другое — с поляризацией между ценностями выживания и самовыражения. Мы определили места, занимаемые 80 с лишним странами, в которых проживает 85% населения планеты, с точки зрения этих двух измерений. Эти страны группируются в довольно устойчивые кластеры — культурные зоны, отражающие их историческое наследие; причем эти зоны сохраняются и во временной перспективе. Тем не менее, несмотря на устойчивое воздействие культурного наследия стран, социально-экономическое развитие прогнозируемым образом меняет их позиции по этим двум ценностным измерениям: по мере перемещения трудовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный в мировоззрении людей, как правило, происходит сдвиг от традиционных ценностей к секуляр- но-рациональным.

Позднее, когда преобладание получает уже не индустриальный сектор, а сектор услуг, происходит второй масштабный сдвиг в сфере ценностных ориентаций — переход от ценностей выживания к ценностям самовыражения.

В главе 3 мы подвергаем нашу гипотезу проверке, которая считается важнейшей для верификации любой теории в естественных науках, но не слишком любима обществоведами: испытанию прогнозированием. В книге «Логика научного исследования» Поппер утверждает: чтобы считать теорию эмпирически подтвержденной, необходимо продемонстрировать ее пригодность для прогнозирования будущих событий (Popper [1959] 1992). Тем не менее обществоведы редко проверяют свои теории подлинным прогнозированием. Поскольку теория модернизации должна обеспечивать систематическую интерпретацию того, как социально-экономическое развитие трансформирует общество, с ее помощью мы составляем и проверяем прогнозы изменений в сфере культуры.

Сначала, используя данные первых трех «волн» опросов, мы «спрогнозировали» будущие ответы респондентов, применив регрессионный анализ для составления прогнозных формул, включающих индикаторы социально-экономического развития общества и переменные,характеризующие его историко-культурное наследие. С помощью этих формул мы «предсказали» ответы, полученные в ходе четвертой «волны» опросов, проведенных в 1999-2001 годах. Этот результат, конечно, представлял собой не подлинный прогноз, а «предсказание задним числом», поскольку данные опросов уже были собраны. Однако сравнение спрогнозированных и реально наблюдаемых данных по ценностным ориентациям в различных странах показывает, что в большинстве случаев наш прогноз оказался приблизительно верным (даже по странам, не охваченным первыми тремя «волнами») и что модель, основанная на нашей пересмотренной версии теории модернизации, дает гораздо более точные результаты, чем случайный прогноз. Затем с помощью нашей модели мы прогнозируем ответы респондентов из 120 стран на основные вопросы, которые будут задаваться в ходе исследований в рамках World Values Survey, запланированных на 2005-2006 годы.

Таким образом, мы предсказываем ситуацию с ценностями и представлениями не только для населения государств, охватывавшихся предыдущими «волнами» опросов, но и для жителей десятков стран, где эти исследования будут проводиться впервые. Данные нашего прогноза о результатах следующей «волны» Values Survey представлены в интернет-приложении к настоящей книге (его можно скачать с сайта http://www,worldvaluessurvey.org/publications/humandevelopment.html), что позволит ученым оценить наши результаты после того, как в 2007 году будут обнародованы реальные данные опросов.

В главах 4 и 5 ценностные ориентации людей анализируются во временной перспективе: мы исследуем изменения в этой области за период проведения первых четырех «волн» Values Survey. Выясняется, что в богатых постиндустриальных обществах наблюдаются значительные межпоколенческие различия: молодые в целом делают куда больший акцент на секулярно-рациональных ценностях и ценностях самовыражения, чем представители старших возрастных групп. И напротив, в странах с низкими доходами населения, не имевших в последние 50 лет значительного экономического роста, межпоколенческих различий не выявляется: представители младших и старших возрастных групп демонстрируют примерно одинаковые показатели по шкале традиционных/современных ценностей. Этот результат позволяет предположить, что подобные различия между поколениями связаны не с самим возрастом людей, а с изменениями исторического характера. Эта интерпретация подкрепляется тем фактом, что, прослеживая во времени ценностные ориентации конкретной возрастной группы, мы обнаруживаем: становясь старше, эти люди не становятся более приверженными традиционным ценностям и ценностям выживания, как можно было бы предположить, исходя из концепции «жизненного цикла».Межпоколенческие различия представляют собой устойчивый атрибут конкретных возрастных когорт: в этом, судя по всему, проявляется различие в условиях формирования личностей их представителей — люди, родившиеся позже, вырастают при все более благоприятных условиях.

Межпоколенческие различия, выявленные в постиндустриальных странах, являются, очевидно, результатом долгосрочных социально-экономических изменений, вызванных послевоенным «экономическим чудом».

В главе 5 мы исследуем временную динамику изменений конкретных компонентов двух измерений ценностных ориентаций. К примеру, одним из важных аспектов утверждения ценностей самовыражения является распространение «неэлитарных» форм массовых гражданских акций: люди все чаще подписывают различные петиции, участвуют в демонстрациях или бойкотах. Другое важное изменение касается семейных ценностей и сексуальных норм. Семья традиционно представляет собой основную репродуктивную ячейку любого общества. Следовательно, в рамках традиционных культур резко осуждается любое поведение, воспринимаемое как угроза воспроизводству и воспитанию детей в семье, — например, гомосексуализм, развод и аборт. Однако в рамках постиндустриального общества с развитыми институтами соцобеспечения для выживания человека уже не требуется прочной семьи. Упомянутые жесткие нормы постепенно утрачивают свои функции, что открывает больший простор для самовыражения индивида. Это, конечно, не происходит в одночасье. Сегодня в развитых странах изменение социальных норм, связанных с абортами и гомосексуальностью, становится предметом острых политических дебатов, но тем не менее в богатых постиндустриальных государствах все больше распространяется толерантное отношение к разводам, гомосексуализму и абортам. Этого, однако, не наблюдается в странах с низкими среднедушевыми доходами, где жизненная защищенность по- прежнему гарантирована далеко не всем.

В главе 6 исследуются психологические особенности ценностей самовыражения, показана их тесная связь с широко используемыми показателями уровня индивидуализма и личной независимости, разработанными специалистами в области социальной психологии. Эти показатели основываются на различных теориях, данных из разных источников и применении различных методик. Однако, как мы продемонстрируем, индивидуализм, личная независимость и ценности самовыражения представляют элементы одной и той же общей тенденции: они отражают общую ориентацию на эмансипацию личности.

Это упражнение в триангуляции не только подтверждает обоснованность измерений ценностей самовыражения, но и проясняет их антидискриминационный характер, указывая на то, что их распространение усиливает в людях гуманизму а не эгоцентризм.

Проанализировав в первой части движущие силы формирования ценностей, во второй мы сосредоточиваемся на социаль ном воздействии изменения ценностных ориентаций. Основное внимание мы уделяем ценностям самовыражения, поскольку они играют важнейшую роль в человеческом развитии и построении демократии. Еще одно выделенное нами измерение кросс-культурной вариабельности — связанное с традиционными/секулярно-рацио- нальными ценностями — подробно анализируется в другой книге (Norris, Inglehart 2004), поэтому в настоящей работе мы уделяем ему относительно небольшое внимание. Вместо этого мы разбираем одну из самых спорных в общественных науках проблем — наличие причинно-следственной связи между ценностями и институтами. У политологов в центре этой дискуссии оказался вопрос: является ли наличие продемократической политической культуры у населения необходимой предпосылкой успешного создания демократических институтов на системном уровне? Или возникновение проде- мократических массовых ценностей следует считать следствием жизни при демократическом строе?

В главе 7 обсуждается причинно-следственная связь между демократическими ценностями и демократическими институтами в свете человеческого развития, при этом особое внимание уделяется условиям, предопределяющим степень свободы, которой пользуются люди при определении своего жизненного пути. Либеральная демократия в этой связи имеет ключевое значение, поскольку гарантирует гражданские и политические права, позволяющие людям принимать самостоятельные решения в своей частной и общественной деятельности: она институционализирует свободу действий. В основе либеральной демократии лежит свобода выбора, и массовый «спрос» на демократию отражает приоритетность, которую придают люди этому самостоятельному выбору. Хотя человеку по определению присуще стремление к свободе, оно не становится главным приоритетом, если люди вырастают в условиях, не обеспечивающих им гарантированного выживания. Но когда само существование человека защищено, все большее распространение ценностей самовыражения усиливает вероятность возникновения демократического строя там, где его еще не существуете повышает эффективность демократии там, где она уже построена. И напротив, наличие демократических институтов само по себе не делает ценности самовыражения главным приоритетом в глазах людей. Эти ценности формируются, когда социально-экономическое развитие приводит к ослаблению материальных, когнитивных и социальных ограничений свободы выбора, порождая у людей субъективное

?

I 21 I ощущение жизненной защищенности. Это может произойти в условиях как демократической, так и авторитарной институциональной системы: главное, чтобы страна достигла высокого уровня экономического развития. Усиление акцента на самовыражении — не следствие наличия демократии; напротив, оно может проявиться и при демократических, и при авторитарных институтах, и, когда это происходит, массы начинают требовать демократизации. Соответственно, в главе 7 утверждается, что причинно-следственный вектор взаимосвязи между либеральной демократией и ценностями самовыражения направлен от культурных изменений к демократии, а не наоборот.

Глава 8 посвящена проверке этой гипотезы с помощью анализа большого массива эмпирических данных. Чтобы выявить причины возникновения либеральной демократии, мы осуществляем эту проверку в четыре этапа, с использованием нескольких различных аналитических методик и разнообразных способов измерения наших основных переменных.

Сначала в качестве индикаторов либеральной демократии мы используем рейтинги ситуации с гражданскими и политическими правами в странах мира, составляемые правозащитной организацией Freedom House. Учитывая тот факт, что «третья волна» демократизации привела к масштабному расширению «пространства демократии», мы ищем ответ на вопрос: какой из элементов сильнее повлиял на другой — уровень либеральной демократии в той или иной стране накануне «третьей волны» на последующий уровень распространения в данном обществе ценностей самовыражения или степень распространения этих ценностей в данном обществе — на уровень демократии после «третьей волны»? Полученные результаты однозначно подтверждают второй вариант.

На втором этапе мы проверяем «гипотезу конгруэнтности», анализируя степень, в которой несоответствие между массовым спросом на демократию и уровнем демократии в конкретной стране определяет последующее изменение уровня демократии. Результаты анализа показывают: масштабный «скачок» в сфере демократизации институтов более вероятен в тех обществах, где массовый спрос на свободу превышает ее институциональное предложение. И напротив, хотя в рассматриваемый период большинство стран продвинулись вперед по пути демократизации, в некоторых наблюдалась и противоположная тенденция — и это были общества, где до того «предложение» демократии превышало массовый спрос на свободу. Демократическая или антидемократическая смена режимов в основном становится результатом несоответствия между подлинным масштабом массового спроса на свободу и реальным уровнем демократии в стране.

Третий этап нашего анализа основан на разработанных в последние годы концепциях «нелиберальной демократии», «электоральной демократии», «неполной демократии» и «некачественной демократии»: их суть состоит в том, что многие из государств, где в ходе «третьей волны» утвердился демократический строй, являются демократическими лишь формально. В реальной повседневной практике гражданские и политические права там могут не соблюдаться; эффективность демократических институтов сводится там к нулю действиями коррумпированных элит, не соблюдающих принципа верховенства закона. Мы используем индикаторы законопослушности элиты (например, «порядочность» элит [elite integrity]) для измерения реальной эффективности демократии; это позволяет нам оценить степень воздействия ценностей самовыражения на повышение эффективности демократии, делая поправки на другие переменные, часто фигурирующие в научной литературе о проблемах демократизации. Ценности самовыражения демонстрируют устойчивое и весьма позитивное воздействие на эффективность демократии даже с поправкой на влияние других факторов — в том числе и предыдущий демократический опыт того или иного общества.

На четвертом этапе мы исследуем различия между формальной и эффективной демократией, порожденные вариабельностью «порядочности» элит. Этот анализ показывает, что ценности самовыражения действуют в качестве социальной движущей силы, сокращающей разрыв между формальной и эффективной демократией: если они распространены слабо, может наблюдаться значительное несовпадение между формальным уровнем демократии и ее эффективностью (уровень последней существенно ниже). Если же эти ценности прочно укоренились в обществе, уровни эффективной и формальной демократии будут практически совпадать. Ценности самовыражения способствуют сокращению разрыва между номинальной и реальной демократией, поскольку они порождают давление на элиты, вынуждающее их к большей «порядочности». Таким образом, один из фундаментальных аспектов поведения элит — их «порядочность» и честность — не обладает независимостью от массовых ценностей. Он их отражает. В ходе этого исследования мы использовали четыре различных способа «измерения» и анализа ситуации с демократией, но все они подводят к одному и тому же выводу: ценности самовыражения оказывают мощное воздействие на последующие демократические показатели общества, но сами испытывают лишь небольшое влияние предшествующего уровня демократии в данной стране.

Главы 9 и 10 посвящены важным теоретическим и методологическим проблемам изучения процессов демократизации и изменения ценностей- В главе 9 мы соотносим наши выводы с альтернативными теориями, делающими акцент не на эмансипационных социальных силах, связанных с распространением ценностей самовыражения, а на иных каузальных факторах возникновения и укрепления демократии. В большинстве теорий, не учитывающих или отвергающих воздействие широких социальных сил на процесс демократизации, упор делается на роль международного контекста или коллективных акторов. Обе эти точки зрения отчасти справедливы, но они не отменяют значения мотивационных факторов, таких как массовое распространение ценностей самовыражения. В действительности значение имеет сочетание всех этих факторов — международного контекста, коллективных акторов и социальных сил. Порой, чтобы разблокировать воздействие социальных сил, основанных на массовых ценностях самовыражения, бывает необходимо изменение международной обстановки. Но сам по себе международный контекст не может создать эти ценности — их порождает непосредственный жизненный опыт людей. В отсутствие этих ценностей благоприятная международная ситуация не приводит к построению эффективных демократических институтов. Более того, процесс демократизации всегда происходит через посредство коллективных акторов. Но чтобы их действия увенчались конкретным результатом, необходимы движущие силы мотивационного характера. Именно такой силой являются массовые ценности самовыражения, поскольку они направляют коллективные действия к демократическому результату, если внешние условия это позволяют.

В главе 10 речь идет о фундаментальном вопросе методологического порядка, который до сих пор во многих случаях понимается неверно. Даже сегодня многие обществоведы полагают, что изучению подлежат взаимоотношения только тех феноменов, которые одинаково проявляются как на индивидуальном, так и на системном уровне, а если этого не происходит, то между этими фено менами существует лишь «кажущаяся» связь. В контексте настоящей книги этот вопрос формулируется так: каким образом массовые ценности и представления, существующие лишь на индивидуальном уровне, способны воздействовать на развитие демократии, происходящее на уровне общества в целом? Мы показываем, что убеждения, присущие отдельным людям, например ценности самовыражения, определяют характеристики общества в целом и способны влиять на другие характеристики того же уровня, например уровень демократии, способами, которые не проявляются — и не могут проявляться — на индивидуальном уровне (поскольку на этом уровне демократия не существует). Как мы продемонстрируем, вопрос

о том, являются ли подобные связи «кажущимися» или реальными, можно анализировать только на том уровне, где эти связи действуют, т.е. на уровне общества в целом. Чтобы исследовать взаимоотношения между политической системой и политической культурой, необходимо агрегировать индивидуальные ценности до общенационального уровня.

Исследования политической культуры в большинстве случаев основываются на предположении о том, что определенные массовые убеждения, например поддержка демократии и гражданственность, имеют ключевое значение для возникновения демократии на уровне общества в целом. Но затем ученые переходят к выявлению этих убеждений на индивидуальном уровне, оставляя тезис об их влиянии на уровне общества как аксиому, без какого-либо анализа. Мы поступаем иначе. Имея в распоряжении данные по 80 странам, где проживает большинство населения планеты, мы можем провести статистически значимые замеры связей между конкретными массовыми ценностями и убеждениями, с одной стороны, и феноменами в масштабе всего общества, такими как демократия, — с другой. В некоторых случаях это приводит к неожиданным результатам. Многие из массовых убеждений, которым в трудах по проблемам политической культуры придается большое значение, демонстрируют на удивление слабую эмпирическую связь с демократией, в то время как другие, которым должного внимания не уделялось, связаны с нею весьма прочно.

В главе 11 исследуются переменные, которые в научной литературе по политической культуре считаются важнейшими предпосылками демократии. Чтобы выяснить, какие из них на самом деле имеют отношение к демократии, мы оцениваем их воздействие на ее последующий уровень в масштабах общества в целом. Среди этих индикаторов — коммунитаристские ценности — такие, как доверие к государственным институтам, участие в различных ассоциациях и соблюдение социальных норм. Результаты однозначны: распространение ценностей самовыражения имеет более важное значение для утверждения демократии, чем коммунитаристские факторы или иные переменные. Кроме того, как бы неожиданно это ни звучало, ценности самовыражения играют еще более важную роль в укреплении демократии, чем сама открытая поддержка демократии — зачастую преувеличиваемая респондентами из-за эффекта «социальной приемлемости» (social desirability) и инструментальной мотивации. Распространение ценностей самовыражения, напротив, измеряется с помощью критериев, не имеющих прямого отношения к демократии, а потому его трудно преувеличить за счет исключительно «словесной» поддержки понятия, имеющего сегодня позитивные социальные коннотации практически повсеместно. Эти ценности отражают внутреннюю приверженность человека самостоятельности выбора — основополагающему элементу демократии. Данные выводы подтверждают концепцию, согласно которой демократизация представляет собой прежде всего процесс эмансипации человека, наделяющий властью народ. Суть этого процесса — институционализация свободы выбора, и она во многом обусловливается социальными движущими силами, связанными с самовыражением.

В главе 12 оценивается еще один результат действия эмансипационных сил, связанных с ценностями самовыражения: они способствуют утверждению гендерного равенства. Сегодня тенденция к его усилению характерна для всех постиндустриальных обществ. По историческим меркам эта тенденция возникла недавно, что свидетельствует о том, что демократия — развивающееся понятие. Гендерное равенство все больше превращается в один из общепринятых атрибутов демократии, и, как мы демонстрируем, одной из главных движущих сил этой тенденции является растущий в обществе акцент на самовыражении. Таким образом, гендерное равенство представляет собой еще один важный аспект процесса человеческого развития. «Социальное государство», формирование «общества знаний» и демократические традиции также являются факторами, влияющими на гендерное равенство, но это обусловлено прежде всего тем, что они связаны с эмансипационным воздействием ценностей самовыражения. Усиление гендерного равенства — одно из важнейших направлений формирования гуманистического общества.

I 26 I

В главе 13 исследуются исторический контекст нашей интегрированной версии теории модернизации и воздействие описанного нами процесса на социальные нормы. Мы утверждаем, что ценности самовыражения носят не эгоцентрический, а гуманистический характер: их сторонники выступают не только за свою личную независимость, но и за личную независимость всех, поэтому данные ценности служат мотивационной основой для движений за права детей, женщин, геев и лесбиянок, инвалидов и этнических меньшинств, а также за такие цели универсального характера, как сохранение окружающей среды и устойчивости экосистемы планеты. В этой широте спектра антидискриминационных общественных движений проявляется общая тенденция к распространению гуманистических социальных норм.

В заключении мы подытоживаем наши выводы в рамках «эмансипационной теории демократии», утверждая, что возникновение эмансипационных социальных сил, связанных с ценностями самовыражения, представляет собой самый важный из всех факторов, способствующих демократизации. Укрепление и сохранение демократии связано не просто с умением правильно составить конституцию или с наличием элит, приверженных демократическим нормам. Этот процесс отражает усиление в обществе акцента на личной независимости.

Наши выводы могут служить предостережением от наивной убежденности в том, будто «правильный» конституционный строй и приход к власти элит, придерживающихся демократических принципов, — это необходимое и достаточное условие утверждения демократии. Чтобы демократия была эффективна, необходимо нечто большее, чем институциональная структура и настрой элит: она становится результатом действия более масштабных эмансипационных сил, неразрывно связанных с человеческим развитием. Во многих современных трудах по проблемам демократизации игнорируется ее главный лейтмотив — эмансипация человека.

В книге на основе громадного массива эмпирических данных излагается интегрированная версия теории модернизации. На высоком уровне социально-экономического развития ценности самовыражения преобразуют модернизацию в процесс человеческого развития, обусловливая приобретение обществом гуманистического характера. Одним из элементов этой общей тенденции является

<< | >>
Источник: Инглхарт Р., Вельцель К.. Модернизация, культурные изменения и демократия Последовательность человеческого развития - М Новое издательство — 464 с — (Библиотека Фонда «Либеральная миссия»).. 2011

Еще по теме Краткий обзор содержания книги:

  1. Л.В. Чернец. ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ СЛОВАРИ ПО ТЕРМИНОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ (КРАТКИЙ ОБЗОР)
  2. Краткий обзор времени императора Александра II и великих реформ
  3. § 3. КРАТКИЙ ОБЗОР ЖИВОТНОГО И РАСТИТЕЛЬНОГО МИРА И СТРАТИГРАФИЧЕСКОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ ГЛАВНЕЙШИХ ИСКОПАЕМЫХ
  4. 1. Краткое содержание
  5. § 4. Содержание корпоративных прав: Общий обзор (п. 2229-2234)
  6. 5. Краткое содержание лекционного материала по темам:
  7. § 11. Содержание товарищеских прав: Общий обзор. Правоотношения по поводу общего имущества (п. 2272-2279)
  8. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого. – Положение московской политики и жизни в конце XVII века. – Время Петра Великого. – Время от смерти Петра Великого до вступления на престол Елизаветы. – Время Елизаветы Петровны. – Петр III и переворот 1762 года. – Время Екатерины II. – Время Павла I. – Время Александра I. – Время Николая I. – Краткий обзор времени императора Александра II великих реформ.
  9. Книги
  10. Продвижение книги
  11. Ускоренное формирование книги заявок
  12. Обзоры
  13. История создания книги
  14. Книги, статьи
  15. Размещения через формирование книги заявок
  16. ДРУГИЕ КНИГИ ПО НОВОЙ ХРОНОЛОГИИ
  17. ТРИ книги О ПОСОЛЬСТВАХ Книга I
  18. Триста страниц «Книги природы»
  19. 7.3.3. Основные священные книги иудаизма
  20. ЛИТЕРАТУРА[666] Книги и сборники документов