<<
>>

1. Томский симпозиум

я впервые встретился с Щедровицким на симпозиуме в Томске в 1960 году. Нельзя было не обратить внимания на молодого стройного человека, приносившего на каждое заседание тяжелейший магнитофон «Мелодия».
Весил он, кажется, килограмм 30. И эту тяжесть он припер в Томск из Москвы и прилежно таскал из гостиницы на каждое заседание, записывая все доклады! Было совершенно очевидно, что на симпозиумы он ездил не отдыхать, а работать. Мы с ним тогда очень быстро нашли общий язык. Я ставил перед собой задачу построить логику (эпистемологию) как эмпирическую науку на базе анализа научных текстов. Он свою задачу формулировал аналогичным образом. Как сейчас очевидно, оба мы были тогда большими «нахалами» и претендовали ни много ни мало как на создание новой научной дисциплины. У него в активе уже было довольно много работ, и в том числе статьи о строении атрибутивного знания, которые мне тогда очень понравились. Он тут же вручил мне список своих публикаций, и мы договорились работать вместе. Идея эмпирического анализа научных знаний и науки не была случайной. Она появилась у многих молодых философов где-то в середине 50-х годов. Это была идея, как мне представляется, очень важная и принципиальная, хотя сейчас она и может показаться тривиальной. Нельзя сказать, что эта идея кому-то принадлежала, каждый шел к ней своим собственным путем, но скорей всего она, как говорится, висела в воздухе. Два основных фактора определяли ее появление. Во-первых, все наиболее способные и честные исследователи в области философии уходили в это время в логику, теорию познания и в методологию науки, где идеологический зажим был значительно слабее, чем в других областях. Во-вторых, и здесь приходилось искать отдушину, ведущую к освобождению от абстрактных догм тогдашней «марксидской» гносеологии. Подспудно идея эмпиризма звучала примерно так: хватит бесконечных и надоевших цитат, давайте посмотрим, а что имеет место на самом деле.
И все же хочется еще раз подчеркнуть, что на этом общем фоне каждый приходил к названной идее своим особым, индивидуальным и неповторимым путем. Это - немаловажное обстоятельство, показывающее, что все напоминало движение многих ручейков, которые, при всей своей неповторимости, волею гравитации оказались в общем русле. Например, в моей личной идейной биографии значительную роль сыграло то, что еще до поступления на философский факультет я год проучился в медицинском институте, а кроме того, в силу семейных традиций был знаком с работами Дарвина. Хорошо помню, что опыт анатомички, где я просидел почти год со скальпелем в руке, не давал мне покоя и, начиная научную работу уже в качестве студента- философа, я все время искал объект, который можно было бы «анатомировать». Идея эмпирического анализа научных текстов пришла сама собой, и я отправился, как я сам себе говорил, в путешествие на корабле «Бигль», но не к берегам Южной Америки, а в мир науки. И в Томске я впервые обнаружил, что не одинок на этом пути. Тогда я еще не читал статью Щедровицкого «Языковое мышление и его анализ», и только потом понял, что он пришел к идее эмпирического анализа текста совсем не так, как я, а отталкиваясь от работ Л.С. Выготского и от идеи языкового мышления. Позднее я узнал, что идею эмпирического анализа науки развивал в Минске В.С. Степин, который, вероятно, пришел к этому тоже своим особым путем. На симпозиум в Томск Щедровицкий приехал не один. Там я познакомился с Б.А. Грушиным и В.Н. Садовским, которые в то время были его единомышленниками. Помню, что мы собрались в ресторане для обсуждения наших позиций, и после длинного разговора и нескольких кружек пива Садовский сказал: «Если мы разными путями пришли к одному и тому же, значит, мы правы!» Все это выглядело очень серьезно, и у меня было ощущение, что я присоединяюсь к какому-то мощному движению, становлюсь членом какой-то научной организации. Кстати, излагая свою позицию, я сказал, что в тексте необходимо различать высказывания об объекте исследования и высказывания о самом процессе исследования типа «мы предполагаем», «мы отвлекаемся» и т. п.
Речь шла о рефлексии ученого. Щедровицкий полностью с этим согласился. Забегая вперед, хочу сказать, что в отношении к рефлексии мы позднее кардинально разошлись. Идея эмпирической логики, или эпистемологии, вовсе не свидетельствовала о каких-либо позитивистских установках. Это было желание отказаться от чистых спекуляций и окунуться в живой материал реальной науки, которая в то время еще не была затоптана и заплевана антисциентистами всех мастей. Любопытно, что нечто аналогичное, хотя и в совсем другой обстановке, происходило и на Западе. В 1962 году там вышла книга Т. Куна «Структура научных революций», которая фактически уже означала синтез двух, до этого разных дисциплин: истории науки и философии науки. Последняя становилась теоретической основой историко-научных исследований. Начиная с работ Т. Куна, И. Лакатоса, А. Койре в философию науки хлынул обильный историко-научный материал, а в исторические исследования стали проникать теоретические концепции. Думаю, что последствий этого мы полностью не осознали и до сих пор. Но вернемся на Томский симпозиум 1960 года. В номере гостиницы, где жил Щедровицкий, каждый вечер собиралась группа его приверженцев. Позднее я узнал, что это происходило и на всех других симпозиумах или конференциях. Приглашали и «чужаков». Когда я попал на одно из таких заседаний, Щедровицкий предложил обсудить какую-либо проблему «по кругу». Правила «игры» сводились к следующему: все рассаживались в кружок, а сам хозяин занимал место в центре, предоставляя слово всем по очереди и организуя обсуждение. Делал он это мастерски, не позволяя уклониться в сторону от заданной проблемы, постоянно ее обостряя и подводя краткие итоги. Тему предложили назвать мне. Я сказал: «Эксперимент и наблюдение». «Твое первое слово», - сказал Щедровицкий. «Представим себе, - начал я, - что первобытный человек подходит к реке и, видя плывущую ветку или щепку, определяет направление течения. Это наблюдение. Но если он осознал происходящее и сам бросает щепку в реку для определения течения, то это эксперимент».
«Отлично! - подхватил Щедровицкий. - Эксперимент - это продукт рефлексии!» И он тут же передал слово следующему. Невозможно сейчас восстановить все детали этого обсуждения, но помню, что оно произвело на меня очень сильное впечатление. Тема на глазах обрастала фактами и соображениями. Завораживала коллективность действия, ощущение того, что ты включен в какой-то мощный поток объективного развития мысли. Щедровицкий, находясь в центре, не позволял потерять ни одного тезиса и не допускал «сольных партий», в которых автор игнорировал уже сказанное. «Мы набрали материал на целый сборник статей», - сказал он, завершая обсуждение, и тут же сформулировал ряд тем, распределив их между участниками. Сборник, разумеется, так и не был написан. Но все, как мне кажется, разошлись уже поздно ночью, вдохновленные этой идеей. Думаю, что уже здесь было в зародыше то, что составляет главную тайну Щедровицкого: он умел и, главное, хотел организовывать коллективную мыследеятельность. Думаю, что очень скоро это стало главной его целью. Томский симпозиум 1960 года вообще был преисполнен романтических настроений. На арену выходило новое философское поколение, и оно вовсе не собиралось плестись по следам «стариков». Оно не страдало излишней скромностью и не собиралось поклоняться традиционным мумиям. Понимая абсолютную бесплодность безликого советского марксидства, оно претендовало по меньшей мере на свое собственное лицо. Но тут пути расходились. Можно было предпринимать отчаянные попытки как-то присоединиться к уже сложившимся традициям современной западной философии, можно было ступить на стезю собственных поисков. Щедровицкий принадлежал к тем, кто выбрал второй путь. И на этом пути он был, как мне представляется, самой яркой фигурой.
<< | >>
Источник: Розов М.А. Н.И. Кузнецова. Философия науки в новом видении. 2012

Еще по теме 1. Томский симпозиум:

  1. Новое назначение — в Москву
  2. Малолетко А.М.. МЕТОДЫ ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ Курс лекций, 2010
  3. ПО НЕХОЖЕНЫМ ЗЕМЛЯМ
  4. Поход Ивана Москвитина к Охотскому морю
  5. 5. Институционально-организационные критерии
  6. Литература
  7. Консервативный новатор
  8. Ф. В. Бассин В ВЕСТИБЮЛЕ ОСОЗНАНИЯ
  9. ПОЛОЖЕНИЕ О ВЫБОРАХ В ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ
  10. ПРИМЕЧАНИ
  11. Паллас, Соколов и Георги в Южной Сибири
  12. Орлов Б.С. (отв. ред.). Австромарксизм. История и современное толкование, 1984