<<
>>

1. Прозелитизм

В поведении Щедровицкого всегда бросался в глаза ярко выраженный прозелитизм. Он везде активно вербовал сторонников, пропагандируя московский семинар. При этом, как мне кажется, он пытался не только внедрять свои идеи, но и создавать определенные организационные структуры.
Думаю, что эти две установки иногда противоречили друг другу. Семинар, который я организовал в Новосибирске, он считал своим филиалом, но очень мало интересовался содержанием нашей работы. Во всяком случае, он почти никогда не разговаривал со мной по поводу тех или иных научных проблем. Когда я приезжал в Москву, он принимал меня очень радушно, но почти ничего не рассказывал о своей работе. Однажды в ответ на мои вопросы он сказал: «Ну, что ты спрашиваешь!? У меня работает больше ста человек, мы очень быстро двигаемся вперед. Ну, как я могу об этом рассказать за несколько часов?» Мне приходилось расспрашивать других членов семинара, и я постоянно обнаруживал, что продвигаются они вовсе не так уж и быстро. И все же некоторое время после таких встреч я жил с тяжелым ощущением своей безнадежной отсталости. Моей жене он как-то сказал: «Хорошие отношения с Мишей мне важней теоретических разногласий». Это, разумеется, меня возмутило, ибо, во-первых, я всегда ставил на первое место научные проблемы, а во-вторых, никогда не смешивал серьезные научные разногласия с личными отношениями. Но для Щедровицкого было важно нечто другое. Он приезжал в Новосибирск, и мы организовывали ему аудиторию. В 1967 году мы провели в Академгородке симпозиум «Проблемы исследования структуры науки», на котором в качестве основных докладчиков выступали его ученики180 Похоже, он пытался покрыть всю страну сетью методологических семинаров, подобных ММК. Это, разумеется, отмечал не только я. В узком кругу иногда говорили, что под видом семинаров Георгий Петрович пытается создать мощную политическую организацию, что семинары - это только маскировка.
Думаю, что это не так, хотя он постоянно настаивал на том, чтобы его сторонники или ученики «захватывали» руководящие административные посты. Когда я в 1970 году ушел с должности заведующего сектором методологии социологии в Институте экономики и перешел на преподавательскую работу в Новосибирский Университет, его это сильно разочаровало. Я пытался ему объяснить, что переход связан с моими научными интересами, но его это не удовлетворило. У меня такое впечатление, что после этого я почти перестал его интересовать. И все же, я думаю, ни о какой политической организации речь не шла. Задача была в другом. Щедровицким управляли две достаточно глобальных идеи. Первая заключалась в том, что XX век - это век инженерии, век проектирования. Но любая инженерная деятельность полипредметна, полипредметна в том смысле, что для создания любого проекта нам нужно опираться на целый комплекс дисциплин, например, для проектирования моста нам нужно знать не только строительную механику, сопротивление материалов, материаловедение и прочие технические дисциплины, но и геологию, грунтоведение, экономику и т. д. В связи с этим Георгий Петрович неоднократно говорил о «разложении научных предметов», и о создании новых систем знания. В основе этих систем должен был лежать тот или иной конкретный проект. Речь в конечном итоге шла о создании глобальной методологии как особого типа мышления. Вот что он писал в 1981 году: «Суть методологической работы не столько в познании, сколько в создании методик и проектов, она не только отражает, но также и в большей мере создает, творит заново, в том числе - через конструкцию и проект. И этим же определяется основная функция методологии: она обслуживает весь универсум человеческой деятельности прежде всего проектами и предписаниями. Но из этого следует также, что основные продукты методологической работы - конструкции, проекты, нормы, методические предписания и т. п. - не могут проверяться и никогда не проверяются на истинность. Они проверяются лишь на реализуемость.
Здесь положение такое же, как в любом виде инженерии или архитектурного проектирования»181 Увы, но сам Георгий Петрович чаще всего не проверял свои проекты указанным способом. Свою конечную задачу он, вероятно, видел именно в методологическом проектировании, включая и проектирование самой методологии. Я как-то упрекнул его в том, что он сам не реализует своих собственных программ. «Да, - согласился он. - Вероятно, я сам сделал бы это лучше, но я предпочитаю давать работу другим». Он, кажется, верил, что методолог должен занять в обществе одно из ведущих мест. Это напоминало платоновскую утопию. Но однажды, сидя рядом со мной на заключительном банкете после симпозиума по кибернетике в Тбилиси и глядя на набитый людьми ресторанный зал, он сказал с горечью: «Мы, методологи, им не нужны, они все сделают сами, потому что их много и у них много времени». Вторая его идея - это идея коллективной «мыследеятельности», идея организации социальной «индустрии» мышления. Он придавал этому принципиальное значение. Как-то, встретившись со мной в начале 80-х годов, он сказал: «Ты - кабинетный ученый XIX века. Ты отстал от жизни. Сейчас науку делают коллективы». Методология должна была определить средства и целевые установки этой интеллектуальной работы, но эту работу надо было еще организовать в форме массовой деятельности. И здесь московский семинар, который первоначально имел достаточно четкую предметную направленность, а затем постепенно стал формой обсуждения широкого круга методологических проблем, стал для Щедровицкого образцом и объектом изучения. Участники шутили, что семинар превратился в стриптиз методолога перед зеркалом. Опыт семинара показывал, что мышление предполагает определенные организационные формы. Это во-первых. А во-вторых, он свидетельствовал, что при расширении предметной области организационное единство можно сохранить только за счет методологической ориентации. Две идеи Щедровицкого были тесно друг с другом связаны. Однако задача организации социальной «индустрии» мышления оказалась отнюдь не более простой, чем задача создания или восстановления индустрии без кавычек.
У нас и сейчас процветают «беззубые» семинары без жесткой фиксации результатов, без преемственности обсуждений. Чаще всего каждый занят своим делом, не очень интересуясь результатами коллег. Имеет место атомизация научного сообщества. И в этих условиях мы постоянно теряем идеи, происходит разбазаривание не только природных, но и информационных ресурсов в области науки и философии. Увы, но это старая беда нашего научного сообщества, которое не признает «пророков» в своем отечестве. Первоначально Щедровицкий пытался решить свою задачу за счет участия своего коллектива в философских симпозиумах и конференциях. Здесь он продолжал вести себя так же, как и на собственном семинаре. Он задавал трудные и острые вопросы, требовал, чтобы докладчик четко сформулировал свои тезисы и предъявил метод своей работы. Любимый его вопрос, с которым я столкнулся уже в Томске, звучал так: «А как вы получили этот результат? Какими средствами вы пользуетесь?» Естественно, что такой совершенно неожиданный вопрос ставил в тупик любого докладчика. Но уже в этом вопросе имплицитно содержалось несогласие с фальсификационизмом К. Поппера и явное преувеличение роли методологии. Ну, какое нам дело, - сказал бы Поппер, - как автор получил тот или иной результат? Важно его проверить. Но Георгий Петрович не признавал такой позиции. Он требовал от докладчика предъявления его средств, отказываясь в противном случае от обсуждения результатов. Его позиция противоположна попперовской, и здесь я лично с ним не согласен. Впрочем, Щедровицкий довольно часто просто хотел поставить того или иного докладчика в затруднительное положение, привлечь тем самым к себе внимание, захватить аудиторию. В таких ситуациях его прозелетизм явно вступал в конфликт с научными интересами. Мне он как-то сказал: «Ты неправильно себя ведешь на конференциях. Ты готовишь дома доклад, который и делаешь. А надо выбрать на конференции основного докладчика, выступить против него, развернуть дискуссию... Твой тезис не так уж и важен, важно, чтобы ты в дискуссии победил.
Тогда все пойдут за тобой». Сам он проделывал это неоднократно и выбирал для своих нападок действительно сильных людей. Так, например, он дважды в моем присутствии нападал на П.В. Копнина. В мужестве полемиста ему отказать нельзя. Его деятельность за пределами семинара многих раздражала. Солидные доктора наук, полные чувства собственного достоинства, терялись и мямлили что-то неопределенное в ответ на его вопросы. Раздражало и то, что на конференциях Щедровицкий появлялся в окружении своих молодых учеников, которые очень быстро усвоили внешний рисунок его поведения. Их воспринимали как цепную свору, способную облаять любого докладчика. Традиционное философское сообщество стояло перед старой дилеммой: либо начать мыслить, либо изгнать новоявленного Сократа. И его изгнали, почти перестав приглашать на симпозиумы и конференции. Так было спокойней. Хорошо, что обошлось без цикуты. Мне кажется, что, оказавшись в полной изоляции, семинар начал постепенно деградировать. «Варка в собственном соку» привела к созданию терминологии, которую уже никто не понимал за пределами семинара. У постоянных участников появилось ощущение своей избранности, свойственное любым сектантам. План создания социальной индустрии мышления явно проваливался. Но это был грандиозный план, который лично у меня вызывает восхищение. Мне кажется, Щедровицкий четко осознавал свою неудачу, и именно поэтому в своих последних выступлениях он довольно часто резко и зло критиковал интеллигенцию. Впрочем, не исключено, что я здесь ошибаюсь, не имея достаточных данных. В одну из наших последних встреч он печально говорил, что у него нет учеников. Разумеется, он имел в виду именно учеников, а не апологетов. Московский методологический кружок и его эволюция - это интересный объект не только для историко-философского, но и для социологического исследования. И вот здесь появилась идея организационно-деятельностных игр - еще одна глобальная идея Щедровицкого. С точки зрения его самого идея эта базировалась на трех основных «китах»: 1.
Марксистская теория деятельности. 2. Практика проведения методологических семинаров. 3. Психолого-педагогические исследования игр детей182. Это была еще одна грандиозная попытка организации коллективной «мыследеятельности», организации социальной индустрии мышления. Важно понять, что она органически вытекала из всей предыдущей деятельности Георгия Петровича. Зародыши этой идеи были уже в том обсуждении «по кругу», в котором я участвовал в 1960 году. ОДИ организовывалась таким образом, чтобы каждого втянуть в активный процесс мышления. Участников разбивали на небольшие группы. В каждой группе усилиями организаторов (методологов и игротехников) возбуждалась дискуссия по обсуждаемой проблеме. Никто не мог отсидеться или замкнуться в рамках собственной позиции, ибо постоянно ставилась задача подведения итогов и рефлексии по поводу происходящего. Итоговые доклады на общем собрании готовили все участники. По моим наблюдениям, на многих участие в такой игре производило потрясающее впечатление. Они никогда так активно не мыслили или не мыслили вообще, и вот их втянули в этот процесс, и они, уверовав в себя, почувствовали всю прелесть реализации этой высшей способности человека. Увы, но организационно-деятельностные игры, как мне представляется, очень быстро превратились в коммерческие мероприятия, в эффективное средство добывания денег. Я думаю, что это был честный заработок, но произошла смена задач, некоторое рефлексивное переключение: основная задача стала побочной, побочная - основной. Это, вообще говоря, некоторая общая закономерность в жизни Социума.
<< | >>
Источник: Розов М.А. Н.И. Кузнецова. Философия науки в новом видении. 2012

Еще по теме 1. Прозелитизм:

  1. §226. Терзания religio illicita
  2. 5.4. Стоимость воспроизводства и плата за природные ресурсы
  3. 5.3. Сравнительная экономическая оценка природных ресурсов
  4. 5.2. Абсолютная и экономическая оценки
  5. 5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ
  6. 5.1. Содержание экономической оценки
  7. 4.3. Основные направления научно-технического прогресса и их влияние на охрану окружающей среды и рациональное природопользование
  8. 4.2. Оценка ущерба от загрязнения окружающей среды
  9. 4. ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЕ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
  10. 4.1. О критерии решения экологических проблем
  11. 3.5. Сочетание требования экологизации производственных процессов с требованиями экономического роста отраслей народного хозяйства
  12. 3.2. Возобновимые и невозобновимые ресурсы. Проблемы истощения. Основные пути предотвращения истощения природных ресурсов