<<
>>

2. Критиканауки

Отношение Щедровицкого к науке у меня лично вызывает только недоумение. Выше я уже приводил его высказывание, согласно которому «тот, кто апеллирует к науке, борется с развитием». Вот еще несколько аналогичных утверждений на той же странице.
«А наука всегда есть наука о свершившемся. Наука всегда оправдывает сложившееся положение дел. В этом ее функция и назначение». «Наука нужна, чтобы законсервировать сложившееся положение дел, поскольку научное знание всегда есть оправдание, обоснование тех структур, которые сложились, узаконивание их». «Наука возникает как социальный институт, замещающий религиозные представления. Наука должна была применить способ обоснования происходящего. Раньше апеллировали к Богу и к божественным установлениям, а наука начала апеллировать к законам природы, но функция осталась той же самой. Наука поэтому и противостояла религии. Если религия объясняла происходящее божественными установлениями, то наука объясняла, что так должно быть по природе вещей»279 Это несколько напоминает Ч.С. Пирса, который считал науку одним из наиболее совершенных методов закрепления верования. «Следовательно, чтобы побороть сомнения, - писал он, - необходимо найти метод, согласно которому наши убеждения определяются не чисто человеческими обстоятельствам, но некоторым внешним сознанию постоянством (permanency), на которое наше мышление не имеет никакого влияния»280 281 Именно в этом и состоит, согласно Пирсу, метод науки. И именно таким образом, по тому же признаку, он противопоставляет науку другим методам закрепления верования, включая метод авторитета, религии и метафизики. Щедровицкий не меняет своего отрицательного отношения к науке и в последующих своих работах. Приведенные выше высказывания взяты из его лекций 1981 года. Но проходит целых семь лет, и его позиция становится еще более резкой и непримиримой. Фактически он встает на путь полного отрицания всей современной науки.
Приведем несколько его высказываний из лекций 1988 года. С одной стороны, он пишет, что «сегодня, в XX веке, на пороге XXI, научные исследования - не роскошь, не занятие для любознательных “яйцеголовых”, а условие нормального существования, функ- ~ ~ 28 ционирования и развития всей социально-производственнои системы» Но о каких исследованиях идет речь? Современная наука Георгия Петровича не устраивает. Наша эпоха, утверждает он, «тупая и глупая, поскольку в научные бредни верит»282. Эту мысль он затем детально разворачивает. «Наука - это искусственно созданные координаты, самые фантастические. Религия сообразуется с реальностью, а наука считает возможным не сообразовываться с реальностью. Только этим они и отличаются, т. е. наука - тот же самый миф, только неправдоподобный. Итак, я взял предмет и бросил его. А ученый говорит: «Не будьте смешным! Это вы думаете, что предмет бросили. А на самом деле этот предмет летит в силу законов природы, а именно: инерции, притяжения и сопротивления среды. Когда он на столе лежал, то он тоже летел, а вы только изменили направление и скорость его движения»». В каждую эпоху работают свои мифы и законы, поскольку в них верят. Если вы в научные законы верите, то вы ничего и бросать не будете. А оргуправленец должен придерживаться деятельностной идеологии. Если предположить, что все в социально-экономической сфере происходит по законам, то работать не надо, а оргуправленцам - тем более»283 И на следующей странице: «Идеология оргуправленцев является отрицанием естественнонаучной точки зрения, и все исповедующие веру в науку борются против идеологии оргуправленцев как чуждой. Формы борьбы самые разнообразные. Среди прочих и такая, как переинтерпретация основных принципов оргуправленческой идеологии. В частности, прогнозирование в оргуправлении есть форма подмены принципов оргуправленческой работы сциентистскими принципами»284 И на этой же странице: «Оргуправленцы несут с собой новую эпоху и новую научную революцию, ибо науки, существующие на сегодня, оказываются недееспособными.
Нужны науки о “кентавр-объектах”, т. е. искусственно-естественных объектах. И в этом смысле оргуправление как особый вид практики требует научных исследований совершенно нового типа». И тут же, разумеется, призыв: «Необходим принципиально новый подход во всех науках. И нужны смелые молодые люди, которые начнут это движение. В западном мире это движение не начинается, поскольку за него никто не платит, а у нас - поскольку вообще смелых нет, даже если платят». Здорово сказано! После этого и возражать не будешь: кто хочет прослыть трусом! Довольно трудно понять, как возникла такая, мягко говоря, экстравагантная точка зрения. Утверждение, что наука не сообразуется с реальностью, связано, вероятно, с непониманием того, что такое идеализация и так называемые идеальные объекты науки. «Например, мы имеем игру или производство, или социокультурную жизнь с разными ее проявлениями. А теперь спрашивается: а как же это описывать и исследовать? Ведь парадокс состоит в том, что исследование начинается не с реальности. Никакого исследования реальных явлений нет и быть не может. На понимании этого сложилась наука. Научное исследование есть исследование идеальных объектов, сконструированных людьми - философами и учеными - и поиск законов, описывающих эти идеальные объекты»285 Следует резонный вопрос из зала: «Но начинают-то с того, что пытаются описать реальные процессы?» А вот ответ: «Вовсе не с того надо начинать, чтобы осмысливать жизнь, в которой живем, - оставьте ее, забудьте. Надо идеальные конструкции строить, отвечать на вопрос: что такое жизнь? Идеальный объект можно строить только через рассуждение. Эксперимент у Галилея был идеальный, в мышлении, в отличие от эксперимента Леонардо да Винчи. И что-то получается только у «идеалистов»»286 В целях дальнейшего обсуждения попробуем кратко подытожить основные нападки Щедровицкого на науку. 1. «А наука всегда есть наука о свершившемся. Наука всегда оправдывает сложившееся положение дел. В этом ее функция и назначение». 2. «Если предположить, что все в социально-экономической сфере происходит по законам, то работать не надо, а оргуправленцам - тем более».
3. Естественнонаучная идеология противоречит принципам оргуправленческой работы. «В частности, прогнозирование в оргуправлении есть форма подмены принципов оргуправленческой работы сциентистскими принципами». 4. Наука - это неправдоподобный миф, так как наука не считает нужным сообразовываться с реальностью. Она изучает не реальность, а идеальные объекты. 5. Нужна новая наука, наука о кентавр-объектах. Рассмотрим все это в указанной последовательности. Трудно согласиться с тем, что наука есть всегда наука о свершившемся. Сам же Георгий Петрович говорит о законах науки. А любой закон представляет собой общее утверждение и фиксирует не только то, что уже свершилось, но и то, что в принципе когда-либо может произойти. Возьмем, например, закон всемирного тяготения. Разве он описывает те гравитационные взаимодействия, которые имеют место в настоящий момент? Очевидно, что речь идет о всех возможных гравитационных взаимодействиях, независимо от того, будут они когда- либо реализованы или нет. Не исключено, впрочем, что Георгий Петрович в устной речи недостаточно точно сформулировал свою мысль. Может быть, речь идет о том, что наука описывает уже существующие законы Природы, объясняя тем самым те или иные явления, показывая их необходимость. Не оправдывая, а объясняя, так как «оправдание» - это, скорее, категория юридическая или этическая, но не категория эпистемологии. Если это так, то утверждения Георгия Петровича напоминают известный тезис К. Маркса, согласно которому мы пока только объясняли мир, а надо его изменить. В этом случае становятся, по крайней мере, ясными истоки столь резкого противопоставления науки и оргуправленческой работы. Строго говоря, речь идет о противопоставлении науки и деятельности вообще. Если в мире все подчинено естественным законам, если все предопределено, то зачем действовать? Надо лежать на печи и ждать. Это очень наивная точка зрения, но, увы, она звучит в приведенных выше высказываниях. Если принять науку, то нет преобразующей деятельности - и наоборот.
Мне представляется, что Маркс никогда не занимал такую позицию. Но Щедровицкий любит крайности. Он же сам пишет, что любит ставить себя в трудные положения, а затем с трудом из них выбираться. В первую очередь это характеризует его публичные выступления. Чего стоит, например, следующее заявление: «Я ввожу такую жесткую, смелую абстракцию: давайте посмотрим, как устроен мир в предположении, что человеческой деятельности не будет. Мы как бы берем все в отвлечении от нее. И тогда появляются естественные науки - механика и все остальное»287 Парадокс, однако, в том, что никаких естественных наук в этой ситуации вообще не появится и не может появиться. Достаточно сказать, что если нет деятельности, то нет и эксперимента. Если нет деятельности, то нет и знания, которое, как отмечалось выше, представляет собой описание деятельности. Но главное в том, что познаем мы не мир сам по себе, а мир в деятельности или деятельность с миром. И разве наличие законов противоречит деятельности? Это все равно, как сказать, что наличие географической карты мешает нам перемещаться по поверхности Земли. Мешает не карта, а ее отсутствие. Только имея карту в той или иной ее форме, реальную или ментальную, мы получаем возможность целенаправленно выбирать нужный нам путь. Но так же и с законами Природы. Опираясь, например, на второй закон Ньютона, мы можем рассчитать, какую силу надо приложить к данному телу с массой т, чтобы получить нужное нам ускорение. И уж никак не следует лежать на печи, так как никакого ускорения мы тогда так и не получим. Вопрос этот старый, и звучал он примерно так. Если астрономы предсказали нам солнечное затмение, то нам ничего не остается, как ждать. Но в такой же степени, если существуют объективные законы развития общества, то никакая социальная, оргуправленческая деятельность не нужна. Предсказанное так или иначе реализуется. В такой постановке этот вопрос обсуждал еще Г.В. Плеханов. Да, конечно, предотвратить солнечное затмение мы не можем, но мы можем его использовать для проведения, например, тех или иных экспериментов.
Надо, следовательно, готовиться. А что касается социальных законов, то на этот вопрос отвечает сам Щедровицкий, противореча в какой-то степени сам себе. Вот что он пишет: «Управление, организация и руководство имеют место только тогда, когда работа этой управляющей части подчинена целям и задачам движения управляемой системы. Т. е. когда система управляющая работает на то, чтобы обеспечить за счет искусственно-технической компоненты проталкивание естественных траекторий, или векторов эволюции, этой системы. Можно только интенсифицировать естественно наметившиеся линии, а идти поперек или против естественного процесса безнравственно и безнадежно. В крайнем случае можно затормозить его или помешать ему на какое-то время»288 И вот в контексте таких заявлений звучит отрицание естественнонаучной идеологии и утверждается, что для оргуправленческой работы нам не нужно никакого прогнозирования. Извините, но это звучит как чистейший волюнтаризм. Перейдем теперь к идеальным объектам науки. Можно ли сказать, что их наличие свидетельствует о полном безразличии науки к объективной реальности? Я бы выдвинул прямо противоположную точку зрения. Вспомним приведенное выше определение такого идеального объекта, как материальная точка в курсе теоретической физики Ландау и Лифшица. «Под этим названием, - пишут они, - понимают тело, размерами которого можно пренебречь при описании его движения. Разумеется, возможность такого пренебрежения зависит от конкретных условий той или иной задачи». Речь идет о реальных телах и о реальных задачах. Суть в том, что при решении некоторых конкретных задач можно не учитывать размеры и форму тела, что, разумеется, упрощает решение. Где же здесь безразличие к реальности? Никакого безразличия, никакой мифологии здесь нет и в помине. Идеализация - это попытка указать границы осуществления той или иной деятельности настолько точно, насколько это вообще возможно. Границы точности заданы принципом дополнительности, о котором уже шла речь выше. Исследование, как я полагаю, начинается не с идеализаций и не с изучения идеальных объектов. Изучаются объекты реальные, а идеа лизация выступает как защитный пояс в смысле И. Лакатоса. Это всегда попытка уточнить границы истинности тех или иных общих утверждений. Вот, например, при обработке результатов измерений был получен закон Бойля-Мариотта. Очень быстро выяснилось, что он действует в довольно узких пределах объемов и давлений. Как быть? Отказаться от этого закона? Нет, надо выяснить причину отклонений. Предполагают, что при большой степени сжатия надо учитывать объем самих частиц, образующих газ, и взаимодействие между ними. Это и есть защитный пояс вокруг закона Бойля-Мариотта. А как выглядит теперь сам закон? Он теперь воспринимается как закон идеальных газов, т. е. таких газов, при изучении которых в рамках определенных задач можно пренебречь объемом и взаимодействием образующих газ частиц. Идеализация не отрывает нас от реальности, а приближает к ней. Она представляет собой уточнение наших общих утверждений, задает границы их применимости. И, наконец, последнее замечание. Я целиком согласен, что нам надо создавать науку о кентавр-объектах, которые являются искусственно-естественными. Изучая природу, которая непосредственно нас окружает, мы должны включить в состав исследуемого объекта и самого человека с его деятельностью и с его рефлексией. Сейчас это уже почти очевидно, что, однако, не умаляет заслуг Георгия Петровича в этой области. Я полагаю, что к идее изучения кентавр-объектов близки представления В.С. Степина о постнеклассической науке. В этом же русле уже давно, начиная с конца 60-х годов, развивались мои представления о надрефлексивной позиции при изучении социальных явлений, с которыми Георгий Петрович был категорически не согласен. Но об этом ниже. У меня сложилось такое впечатление, что, критикуя науку, Щед- ровицкий в качестве ее заместителя предлагает оргдеятельностные игры, которые как раз имеют дело с реальностью. «Оргдеятельностная игра, в каких бы формах она ни проводилась, пусть даже в самых примитивных и ошибочных, грубых и резких, тем не менее всегда является имитацией реальной жизни. И поэтому, когда я стараюсь понять, что происходит в той или иной ситуации, я всегда обращаюсь одним глазом к игре и спрашиваю: а как мы решаем оргуправленческие вопросы и проблемы на игре»289 Я не отрицаю своеобразия и значения оргдеятельностных игр, но в рамках противопоставления науке речь идет о давно известном методе моделирования. Интересные рассуждения о науке мы находим в докладе Щедро- вицкого «Эволюция программ исследования мышления в истории ММК», сделанном в 1975 году. Анализируя работу Московского методологического кружка, Георгий Петрович отмечает, что первоначально она развивалась в рамках некоторой синкретической программы, в силу чего участники «должны были непрерывно “менять маски”, осуществляя то одну, то другую, то третью, то четвертую работу, и при этом еще определять некие принципы и нормы соединения их вместе». Дальше он пишет: «Это, бесспорно, была очень нелегкая, а главное - очень запутанная и неопределенная работа. Она все время должна была порождать сомнения и неуверенность. Она развертывалась вне определенных профессиональных рамок и поэтому затрудняла социализацию. Все это так. Но ведь таким образом, фактически, начала решаться одна из самых важных и актуальных задач из числа стоящих сейчас перед человеческим мышлением, начали преодолеваться те барьеры и границы, которые возникли в результате бурного развития науки за последние 300 лет, когда каждая наука выделила свой особый “коридорчик”, определила, что к ней относится, и сказала: “А все остальное меня не касается и меня не интересует” Сейчас ученого-естествоиспытателя, когда он работает профессионально, не интересует, что делает инженер-конструктор или историк»290 Итак, в работе семинара «начала решаться одна из самых важных и актуальных задач из числа стоящих сейчас перед человеческим мышлением». Очень рекламное заявление! Щедровицкий великий мастер пиара, ему надо вдохновлять аудиторию, он постоянно подчеркивает, что на его семинарах всегда решаются глобальные и революционные проблемы. Иногда это действительно так, но в данном случае все гораздо проще. Щедровицкий не ссылается здесь на Т. Куна, но явно стоит на его позициях в понимании науки. Но именно это понимание породило трудности в концепции Куна, и бороться надо не с наукой, которая якобы замкнулась в рамках своих многочисленных парадигм, а с куновским пониманием науки. И нет никакой многовековой задачи преодоления узких парадигмальных границ, так как наука всегда была открытой системой. Можно ли представить себе развитие механики без астрономии или астрономии без механики? Можно ли представить развитие биологии без физики и химии? Уже на уровне научного фольклора мы давно затвердили, что открытия происходят на стыках наук. «Сейчас ученого-естествоиспытателя, - утверждает Георгий Петрович, - когда он работает профессионально, не интересует, что делает инженер-конструктор или историк». Так ли это? Сами ученые возражают против такой точки зрения. «Взаимоотношение науки и техники, - пишет известный физик Г. Бонди, - напоминает взаимоотношения между курицей и яйцом; нельзя иметь одно без другого»291 Ему же принадлежит крылатая фраза: «Я сказал бы, что в каждом способном физике сидит талантливый инженер»292 В качестве примера Бонди указывает на физика Милна, который в своих работах по космологии предложил определять расстояния методом радиолокации. Но ведь и сам Щедровицкий, как мы уже видели выше, анализируя перенос опыта в условиях меняющихся ситуаций, писал: «Прошлый опыт переводится в форму знания, потом знание перерабатывается в проект, и проект переносится в будущую ситуацию». Не означает ли это, что ученый в принципе должен мыслить и как инженер-конструктор? А интересует ли физика-профессионала история? Да, интересует. Статистические методы исследования физика заимствовала из социологии и истории. И один из основателей статистической механики Л. Больцман не случайно в своих работах ссылается на известного английского историка и социолога Г.Т. Бокля293 Где же здесь особый «коридорчик», в который загоняет себя каждая научная дисциплина? И где здесь тот самодовольный неуч, который окопался в своей узкой области и заявляет: «А все остальное меня не касается и меня не интересует». Может быть, такие и есть, но в семье не без урода. Научному, узкопрофессиональному мышлению Щедровицкий противопоставляет мышление методологическое. Он пишет: «Это очень важный тезис, к которому я буду неоднократно обращаться. Он означает прежде всего, что работа должна вестись методологически, т. е. на основе объединения разных способов и стилей мышления: конструктивно-нормативных, историко-критических, собственно исследовательских и т. д.»294 Но не означают ли приведенные выше примеры, что каждый мало-мальски серьезный ученый мыслит методологически? На этом мы еще остановимся в одной из следующих глав.
<< | >>
Источник: Розов М.А. Н.И. Кузнецова. Философия науки в новом видении. 2012

Еще по теме 2. Критиканауки:

  1. 5.4. Стоимость воспроизводства и плата за природные ресурсы
  2. 5.3. Сравнительная экономическая оценка природных ресурсов
  3. 5.2. Абсолютная и экономическая оценки
  4. 5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ
  5. 5.1. Содержание экономической оценки
  6. 4.3. Основные направления научно-технического прогресса и их влияние на охрану окружающей среды и рациональное природопользование
  7. 4.2. Оценка ущерба от загрязнения окружающей среды
  8. 4. ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЕ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
  9. 4.1. О критерии решения экологических проблем
  10. 3.5. Сочетание требования экологизации производственных процессов с требованиями экономического роста отраслей народного хозяйства
  11. 3.2. Возобновимые и невозобновимые ресурсы. Проблемы истощения. Основные пути предотвращения истощения природных ресурсов
  12. 3.3. Основные признаки естественных ресурсов, их классификация, как экономической категории
  13. 3.4. Основные виды и направления природопользования
  14. 3. ПЛАНИРОВАНИЕ ВОСПРОИЗВОДСТВА ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ