<<
>>

Внутренний и внешний «другой»

С точки зрения этносоциологии народ является той социологической структурой, которой логически завершается этнокинетика, если социальные изменения в ней одержат верх над консервативной работой этнодинамики, стремящейся восстановить структуру этноцентрума в ее статической и неизменной форме.

Это значит, что в народе фигура «другого» является доминирующей, и именно она объясняет его основные черты. Народ необратимо конституирует «другого» вне себя и внутри себя и строится на процессе этого конституи- рования.

Народ представляет собой травматическое явление. Это расколотый этноцентрум, который не способен обычными для этноса средствами восстановить утраченную целостность. Народ знает о целостности и придает ей решающее ценностное значение. Но эта целостность отныне становится целью, императивом, моральной задачей, дальним горизонтом. Эта целостность (этноцентрум) как благо некогда была фактом, и ее восстановление является целью для народа, его судьбой. Именно поэтому народ является этносоциологической категорией: в нем этнос и этноцентрум играет главную конститутивную роль. Народ есть общество, которое хочет, но не может быть этносом; хочет, но не может восстановить этическую модель замкнутого пространственно-временного цикла. И та и другая сторона этого утверждения — «хочет, но не может» — имеет важнейшее этносоциологическое значение. Народ не этнос, и в этом проявляется то, что он «не может». Но

народ видит в этнических параметрах свой ценностный норматив, отсюда — «хочет».

Поэтому ситуация, в которой пребывает народ, характеризуется следующей бинарностью: сейчас народ не этнос, и это трагично; но раньше он был этносом (и это было хорошо), и в будущем он должен снова стать как этнос (в этом его миссия). Обратим внимание на выражение «стать как этнос». Народ не способен стать этносом, т. к. он уже не имеет той «невинности», того незнания относительно «другого», которое характеризует этническое бытие.

Народ знает, что «другой», «другое» есть. И это знание является сутью бытия народа. Но это знание глубоко трагично, оно делает настоящее недостаточным, лишенным, «окаянным». Поэтому народ не может просто вернуться к неведению о «другом»; он призван победить «другое», преодолеть его, либо включить его в себя, не как «это», а как «другое», либо «исключить», но так, чтобы от него вообще ничего не осталось, и чтобы это «ничто» более не беспокоило народ в его бытии. Это и значит стать не этносом, но «как этнос». Народ в целом не может быть этносом, он лишь стремится к тому, чтобы волей и историческим деянием воссоздать утраченное безвозвратно (в том виде в каком оно было) единство.

Бытие народа неравновесно, ассиметрично, травматично и драматично. Народ — это беспокойное общество, движимое всей своей структурой к серии социальных изменений, т. к. его нынешнее положение — всегда недостаточно. Народ не доволен тем, что есть, он стремится к реализации «другого». В этом его социологическая природа.

«Другое» предопределяет структуру народа, его лаоцентризм. Вовне «другое» конституировано в образе врага. Народ обязательно имеет внешнего врага, если такового нет, он сам его создает, это экзистенциальное условие его существования. Народ должен бояться и ненавидеть врага и должен стремиться к битве с ним. Именно «враг» («они-группа» Самнера, «противотип» Йеншаит. п.) воплощает в себе то, отчего «страдает» народ. Это его проекция. Он нуждается в ней для объяснения внутренней боли. Асимметрию и разо- мкнутость этноцентрума, «причину» дискомфорта народ идентифицирует в фигуре врага. Здесь социология войны, намеченная в фазе этнокинетики, приобретает свое социологическое значение. Народ — всегда и обязательно воюющий народ. Он созидается группой воинского мужского союза и репрезентируется именно ею.

Народ не может быть мирным. Даже если он не воюет, он всегда (пока, временно) не воюет. В этом он принципиально отличается от этноса. Этнос всегда мирный, и остается мирным даже в период ведения войны.

«Победить врага» — это путь и средство преодолеть внутреннюю боль, экстраполировать страдание. Восстановление целостности видится народу только через сокрушение «другого» как внешнего врага, (см. схему 20).

Народ имеет «другого» внутри. Это проявляется в обязательной социальной стратификации и классовой (в социологическом смысле) дифференциации. В народе всегда и обязательно есть элиты и массы, верхи и низы. Они являются друг для друга «другими». Элиты страдают от неподвижности масс, массы — от подвижности элит. Они экстраполируют друг на друга образ «другого», избавляясь тем самым от гнетущего чувства раскола этноцентрума. Поэтому структура лаоса всегда иерархична и вертикально дуальна, она выстроена вдоль оси воли к власти, которая организует энергии великого недовольства. Массы переживают его как страдание, элиты как злость.


I              (Лаос)

Лаоцентрум clear="all" />

Война с Другим (Ничто/Смертью)

Схема 20. Структура Народа/Лаоцентрума

Баланс между внешним и внутренним «другим» определяет циклы войн. Большинство народов в истории воюют непрерывно, поэтому трудно сказать, сколько они продержались бы в режиме лишь внутренних социальных противоречий.

Война является конститутивным элементом народа. 

<< | >>
Источник: Дугин А.Г.. Этносоциология.. 2011

Еще по теме Внутренний и внешний «другой»:

  1. Глава 7. ДРУГОЙ ТИП АМЕРИКАНСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
  2. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
  3. Внутренние и внешние ресурсы
  4. Соотношение внутренних и внешних мотивов социальной деятельности
  5. 3.3. Внутренняя и внешняя среды организации
  6. 4.3. Оценка и анализ внешней и внутренней среды
  7. Внутренняя и внешняя колонизация
  8. Красота внешняя и внутренняя
  9. § 3. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В ГОДЫ ВОЙНЫ
  10. § 1. ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА В ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД
  11. ЛИЧНОСТЬ И СУЩНОСТЬ: ВНЕШНЕЕ И ВНУТРЕННЕЕ Я ЧЕЛОВЕКА
  12. § 4. ОСНОВНЫЕ ФАКТЫ ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ ИСТОРИИ
  13. РИЧАРД III. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
  14. ГЛАВА 5 ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА АНГЛИИ