<<
>>

Этническое разнообразие кульчурных характеристик социальных групп. Роль национальных школ

Как мы уже упоминали в начале главы, в культуре есть такие аспекты, которые напрямую связаны с изучением социальной структуры общества. И, конечно, они являются предметом изучения в этнической социологии.
Существуют разные подходы к измерению социальной структуры'*. Этносоциологические исследования, которые проводились в 70-SO-x годах, как правило, исходили из характера и качества разделения труда, производственных отношений. Различия социальных групп рассматривались с учетом ценностей, норм, культурных интересов. Это было вполне естественно, поскольку важно было показать не только разнообразие социальных делений у разных народов, но и отличие самих социальных групп в них. Результаты изучения изложены в публикациях тех лет'* и обобщены в специальных главах (5, 6) данного учебника. Выводы в целом сводились к тому, что в одинаковых социальных группах у разных народов больше сходства, чем различий, что как раз и подтверждалось образом жизни групп, ценностями, интересами в духовной сфере. Но это не означало вообще отсутствия каких-либо различий. Они были, и достаточно заметные, особенно в нормах бытовой жизни, семейных отношений и т.п. Этот ракурс исследований остается социально значимым. Но период трансформации в постсоветском обществе внес дополнительные аспекты социально значимых культурно-различительных черт. Одни народы в условиях независимости, подчеркнуто декларируя модернизационное направление развития, еще продолжают манифестации этнокультурного возрождения. В каких-то случаях это проявляется в естественных формах, как, скажем, у эстонцев, литовцев в употреблении национальных языков, в массовых национальных праздниках, не потерявших этносимволическое, консолидирующее значение. Но нередки и случаи иррациональных проявлений, например, когда преданность этнокультурной специфике становится критерием для социального продвижения людей или их политической карьеры.
Некоторые народы не акцентируют модернистские ориентации, а, наоборот, подчеркивают такие негативные стороны этого направления развития, как экологические бедствия, зарегулированность, индивидуализация жизни, преступность, наркомания. Вместе с тем вполне понятное отрицание европоцентризма привело к подчеркиванию , в котором прослеживается архаизация социальных отношений. В таком случае уже не столько квалификационные и профессиональные различия становятся социальными разграничителями, сколько статусные различия традиционного общества: возрожден институт старейшин, вновь приобретает значение принадлежность к кланам, тейпам. неравенство по сути связано с культурными факторами; другой вопрос - кому это выгодно, какие новые элиты на этом укрепляют свои властные позиции. Здесь просматривается определенная тенденция: чем меньше могут общества, идущие тропой западной модернизации, продемонстрировать свои успехи, тем глубже становятся основания для поиска и утверждения развития. В обществах возрождаемого традиционализма прослеживаются совершенно иные культурные характеристики социальных групп. Если раньше в союзных и автономных республиках СССР высокостатусные группы интеллигенции характеризовались наиболее интегрированными и вестернизированными стилями жизни, то теперь именно представители интеллигенции в нетрудовой, а иногда и в деловой сфере демонстрируют традиционалистские : зная международные языки, они подчеркнуто говорят на родном языке, демонстрируют приверженность религии, обычаям, обрядам, стараются показать элементы символической национальной одежды. Сочетание модернистских черт и традиционализма в этих группах приобретает оригинальный и очень разнообразный характер. Зачастую бывает трудно прогнозировать, станет ли такое разнообразие только спецификой этнокультурных черт социальных слоев или оно будет симптомом нового социального неравенства. Особенностью современного состояния российского общества является то, что и среди народов, идеологи которых подчеркивают намерение следовать общецивилизационным путем развития, у интеллигенции нередко можно встретить черты жизненных стилей, характерных для обществ возрождаемого традиционализма.
В нашем исследовании проблем этнической идентификации, национализма в Татарстане, Саха (Якутии), Туве'* мы прослеживали эти с разной интенсивностью выраженные модели поведения в среде титульных национальностей. Именно интеллигенция титульных этносов отдает своих детей в национальные гимназии; чаще носит элементы национальной одежды, подчеркивая свою приверженность этническому, или поддерживает восстановление традиционных религий и сама демонстрирует следование им. Общество на постсоветском пространстве находится в состоянии экономической, социальной, а также культурной трансформации. Социальное неравенство связывается теперь как с характером социально-профессиональной деятельности, так и, с одной стороны, со все возрастающей свободой выбора индивидуального стиля жизненного поведения (престижным становится не только богатство, но и свой собственно выбранный способ существования, а то и ), с другой стороны, с в жизнь людей традиционных, уже забытых ценностей, связанных с национальными особенностями культуры. Большую роль в характере изменений будет играть система образования. Уже сейчас утвердилось представление о национальной школе не просто как о школе с преподаванием на языке того или другого народа, а школе, работающей по своим программам. Так работают не только татарская или якутская школы, но и русская. Преподавание истории, литературы, нередко географии в национальных школах этнически ориентировано, рассчитано на распространение знаний об истории, культуре своего народа, а кроме того на соответствующую интерпретацию их и событий из жизни других народов. В результате распространение татаро-монгольского владычества в глазах русских останется распространено массовое двуязычие, язык как этнический идентификатор, по данным В.В. Пименова, Е.И. Клементьева, М.Г. Кумахова, имел меньшее значение, чем у народов других республик, тем не менее среди других параметров - происхождение, обычаи, черты характера и др. - он был все же на одном из первых мест*. (Ныне в Российской Федерации этот момент сохраняется.) Русские как доминирующий народ в своей среде не так заметно по сравнению с другими народами выделяли язык в качестве объединяющего их признака (ответы на вопрос: ).
Были примеры, когда в Москве, например, на рубеже 80-90-х годов, по языку, как и по традиционной или профессиональной культуре, идентифицировало себя не больше четверти русских. А уже в 1994-1995 гг. в Татарстане, Туве, в Северной Осетии для русских язык выступал основным этническим идентификатором, и значение его отмечали от 50 до 70% в некоторых группах русских. Интересное исследование провел М.Н. Губогло на основе анализа художественных произведений, опубликованных в журнале за 1955-1970 гг. Оказалось, что число упоминаний как этнического идентификатора с 1965 по 1966 г. увеличилось в 6 раз, а с 1969 по 1970 г. - в 9 раз. И это намного больше, чем число упоминаний всех других идентификаторов культуры*. Роль языка именно как консолидирующего психологического фактора зафиксирована и в результатах переписей населения. Понятие , использовавшееся во Всесоюзных переписях, больше отражало не реальное языковое поведение, а именно представление о нем как языке этнической общности, т.е. как элементе этнического самосознания. При этом данные о родном языке для абсолютного большинства национальностей оставались достаточно стабильными. Хотя какие-то изменения, конечно, были. Например, от переписи к переписи росло число евреев, которые в качестве родного языка называли (практически русский). С 1959 по 1979 г. доля их возросла с 78,5 до 85,8%. Языковая ассимиляция имела место и у народов бывших автономных республик. У татар, например, доля лиц, признававших родным языком язык другой национальности, за тот же период выросла с 7,9 до 14,1%, у чувашей - с 9,2 до 19,3%, у коми - с 1 1,3 до 23,5%''. Эти тенденции были восприняты наиболее остро и с началом перестройки интерпретировались интеллигенцией как национальный ущерб. В той ситуации язык выступал уже не просто как идентификатор, а как национальный символ. О необходимости сохранения всех функций писали лидеры национальных движений в Эстонии, Литве, Латвии, на Украине, в Узбекистане, Молдове, Татарстане, Белоруссии, Кыргызстане, Якутии и Туве*.
Перечисленные примеры сокращения функций в общественной и производственной сфере, в сфере образования и даже семейного общения стимулировали представления о необходимости придания языкам титульных национальностей статуса государственных. И как только такие требования стали лозунгом национальных движений и появились реальные возможности законодательного закрепления статусов государственных языков, язык стал не просто этническим символом, а приобрел острое социальное и политическое значение. Признание языка государственным - это не только поднятие его престижа, но и необходимость (требование) непременного знания его всеми, кто по характеру своей трудовой деятельности обязан владеть им: руководители государственных учреждений, работники медицины, прокуратуры, сферы обслуживания в районах и т.д. Раньше знание русского языка открывало дополнительные возможности для титульных национальностей республик к социальному продвижению, теперь же для русских и других национальностей незнание языка титульной национальности стало тормозом в карьере. Таким образом, ценностный конфликт на почве языка (язык как одна из основных этнических ценностей не должен ущемляться) перерос в напряженность социальную. К тому же ситуация складывалась так, что языковые требования формулировались в системе с какими-то другими (экологическое бедствие - геноцид народа, извращенные страницы истории - национальная несправедливость и т.п.). Статус языка ассоциировался уже со статусом народа, с его притязаниями на достоинство, равное партнерство в республиках РСФСР и на доминирование в союзных республиках СССР, ставших впоследствии независимыми. В союзных республиках Законы о государственных языках были приняты до провозглашения Деклараций о независимости и имели ярко выраженный манифестирующий, политический характер движения к полному суверенитету. Ориентация на этническое доминирование звучала в них очень четко, и именно это стало стимулом к поляризации интересов этнических групп, к нарастанию межэтнической напряженности, а в ряде случаев и конфликтов.
<< | >>
Источник: Аратюнян Ю.В. и др. -. Этносоциология. 2010

Еще по теме Этническое разнообразие кульчурных характеристик социальных групп. Роль национальных школ:

  1. Социальные ресурсы (приписанные социальные ХАРАКТЕРИСТИКИ) И ИХ РОЛЬ В СОЦИАЛЬНОМ ОБМЕНЕ
  2. ЭТНИЧЕСКАЯ КАРТА ЕВРАЗИИ. ОСНОВНЫЕ ЭТНИЧЕСКИЕ ГРУППЫ
  3. 2. Социальная группа как объект социологического изучения. Виды социальных групп
  4. СТРУКТУРА ОРГАНОВ СТАРШИНСКОГО УПРАВЛЕНИЯ В 50-70-Х ГОДАХ XVIII в. ХАРАКТЕРИСТИКА СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП КАЗАЦКОЙ СТАРШИНЫ
  5. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТАВА УЧАЩИХСЯ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ ШКОЛ
  6. Политика Москвы в отношении этнических групп
  7. 11.7. МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ОРИЕНТАЦИЙ ВЫПУСКНИКОВ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ШКОЛ
  8. эТНИЧЕСКОЕ САМОСОЗНАНИЕ В СОВРЕМЕННЫХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЯХ РОССИИ
  9. Этническая идентичность и национальное самосознание: подходы к пониманию
  10. § 5. Этнические и национальные конфликты в современной России
  11. 3.1. Школы для этнических меньшинств как показатель уровня национальной независимости
  12. Характеристика членов группы
  13. 5.3. Историзм в исследовании этнических основ национальной общности, ее субстанции
  14. Характеристика подростковых криминогенных групп
  15. I Национально-этнические общности: общие вопросы теории и методологии
  16. Глава 2 ИСТОРИЧЕСКИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИХ ОБЩНОСТЕЙ
  17. 10.2. Самоидентификация и ее роль в национальной жизни
  18. 11.5. Национализм и его роль в национальных движениях. М. Хрох
  19. Глава 20 МЕСТО И РОЛЬ КОММЕРЧЕСКОГО БАНКА В ОРГАНИЗАЦИИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИИ ФИНАНСОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ ГРУППЫ