Мы теперь намерены рассмотреть действительный ход самостоятельной подготовки к опыту [переживания] дзэн. Но почему это делается так поздно в книге, которая ставит своей целью как раз подготовку к дзэн? На это есть несколько причин. Во-первых, подобно тому как каменщик вначале должен очистить место для строительства, так и западный ум должен изучить всю совокупность представлений и ценностей, присущих той культурной и религиозной почве, на которой он вырос, и по ходу частично избавиться от этого груза. Сознаем мы это или нет, данную почву питают теистические соки, будь она иудейской или христианской. Там прослеживается, пусть и поблекшая, мысль о Боге Спасителе, который, не считаясь с ценой, вознесет заслуживающую спасения душу с земли на небеса, от смерти к бессмертию. Здесь задействованы священнослужители и церковные обряды. Нравственность зиждется на неукоснительном следовании принятым нормам поведения, а само течение такой религиозной жизни оказыва- ется едва ли совместимым с наукой и психологией. Жизнь в дзэн строится на представлениях и ценностях, столь отличных от вышеозначенных, что даже выдающиеся западные умы сомневаются, можно ли начинать занятия дзэн при таких исходных условиях. Ведь представления, складывающиеся у ребенка, родившегося в дзэнской семье, совершенно иные. Ему не ведомы ни Бог, ни Спаситель, ни отправляющие культ священнослужители, ни спасение на неведомых небесах. Ему не ведомо никакое «я» помимо незначимой личности, обреченной на увядание по мере своего роста, а еще ему знаком внутренний сокровенный Будда, или изначальный ум, который оказывается исходно чистым и поэтому не нуждается ни в каком Спасителе. Вместо того чтобы пеленать себя в кокон общепринятой нравственности, образованный восточный ум готов отбросить все правила и законы, лишь бы только обрести новую непосредственность действия. «Пусть ум нигде не пребывает» — эта истина заменяет западный идеал установления «здравых начал» того, чему подобает верить и что подобает делать, что можно привлечь и на что опереться во всех жизненных обстоятельствах общественного, нравственного и политического толка. За сознательным умом Запада стоит бессознательное западной психологии, тогда как за восточным миросозерцанием стоит некое понимание бессознательного дзэн, пустоты или «таковости» сущего, «сознания-сокровищницы» школы Только- Ума (т. е. виджнянавады-йога-чары), или несколько иной разновидности приро- ды Будды, буддавости, которая является средоточием мироздания и всего сущего в нем. Вторая причина того подхода, которому следует построение настоящей книги, теперь ясна. Ведь все предыдущие главы, при их должном усвоении, как бы подготавливают ум читателя к столь глубокой и основательной перемене. Какой водоем сможет остаться прежним, если в него обрушится Ниагарский водопад? Но и начала, подобные карме, каруне и шуньяте, обладают приличествующей им мощью, и при верном усвоении должны глубоко изменить ум, отважившийся принять их в себя. Учение о непостоянстве обладает чудовищной силой, так как, подобно лавине, сметает всякие мысли о надежности, безопасности, обустроенности или иных видах «прикаянности». Учение о карме, о причинной обусловленности, придает значение каждому малейшему действию, но умерщвляет всякую мысль о воображаемой вине или надежде на удачу либо милость фортуны. Страдание необходимо терпеть, а не страшиться его. Мы вызвали его, и оно исчезнет, стоит нам искоренить его причину, но не раньше. Если жизнь едина, то все люди братья и они должны жить в согласии. Если праджня/каруна — неразлучны, значит, мудрость не стоит ломаного гроша, покуда она не воплощается в действиях сострадания каждый миг жизни, но и сострадание бесполезно, покуда не будет ведомо мудростью, знающей, что нужно делать. Если истина на самом деле лежит вне рассудочной деятельности, то нам следует развивать те способности, которые нужны для поисков истины в ее собственных владениях. Если нирвана действительно есть сансара, т. е. сам свет уже наличествует в лампаде любых (выпавших на нашу долю) обстоятельств, тогда долой небеса, выступающие условием некого иного места и времени; раз мы страдаем от собственных грехов, то и преисподней нет места. Вот теперь нам ясен путь, ведущий к правильному использованию этих сил, благодаря уму, ныне единому с ними. Только удержание внимания и годы созерцания откроют перед нашими нынешними весьма примитивными орудиями их истинную мощь; между тем нам не надо страшиться вступать в мир парадокса и безмолвия, где и покоится открывшееся перед нами понимание. Есть еще и третья причина. Прежде чем приступить к занятиям, будущий подвижник должен создать в себе самом то, что один лондонский ученик назвал «духовным коллектором пара». Возбудит ли в итоге представленная здесь методика занятий дзэн «вспышку» сатори — в любом случае, для подобного прорыва необходима огромная концентрация сил, и даже для начала занятий, обещающих хоть какой-то успех, необходимо значительное давление. И длительное, медленное освоение учения является одной из ступеней такого развития. Затем напряжение «внезапно» выливается в «миг» видения, а требуемая сила на какое-то время превращается в такое количество света, которое как раз необходимо для подготовки к следующему шагу преодоления препятствий, которые так долго удерживали нас на пути к просветлению.