<<
>>

Глава 12 ДЗЭН ПРИХОДИТ НА ЗАПАД

Истины остаются истинами везде, в том числе и в нынешнем западном мире. Можно толковать по- разному. Прежде всего, дзэн служит наименованием опыта, старого как мир. Майстер Экхарт, пожалуй, величайший европейский мистик, несомненно, был просветленным человеком в том смысле, что обладал большим опытом сатори.
То же самое можно сказать и о других мистиках, тогда как бесчисленные сочинители прозы и стихов пережили «малые» пробуждения. Р. X. Блайс собрал плоды подобного просветления в своей книге «Zen in English Literature», а любой ценитель поэзии может отыскать таких свидетельств и значительно больше. Но дзэн как таковой появился на Западе много лет назад. До выхода в свет трех томов «Essays in Zen Buddhism» д-ра Д. Т. Судзуки (а публикация началась в 1927 г.), мы крайне мало знали о дзэн- буддизме, и ничего, по сути, не знали о дзэн. Но теперь, за шестьдесят лет, этот крупнейший буддийский ученый своего века преподал англоязычному миру основы дзэн-буддизма, не только как знаток китайской и японской религиозной истории, но и как человек, сам обретший просветление. Своя судьба была ему ведома уже с младых ногтей, и, узнав в 1897 г., что ему предлагают место у буддийского издателя в Чикаго, он еще более отдался своей работе под руководством роси и за десять месяцев до своего ухода от учителя «обрел искомое». С той поры он выступает в двух ипостасях: преподает своим ученым-коллегам, будучи знатоком в своей области; ну а для тех, кто взыскует пути дзэн и его конечной цели, выступает в качестве наставника, проповедующего с высот своего просветления. Его основные труды на английском языке насчитывают теперь восемнадцать книг, а у меня собралась еще целая дюжина его трудов на японском языке, ждущих перевода. Когда будет написана история дзэн-буддизма на Западе, все убедятся, что его приходу сюда мы обязаны одному человеку, Дайсэцу Тэйтаро Судзуки. Ни один из тех на Западе, кто ныне пишет о дзэн, не избежал влияния его трудов, а все предыдущие писатели, включая Алана Уоттса, д-ра Юбера Бенуа из Парижа1 и меня самого, значительную часть своих знаний почерпнули из его творений.
Немногие получили свои знания из иных источников: Ойген Херригел — от своего наставника японского лучничества, Тревор Леггетт — на ниве дзюдо [и сёги, японских шахмат], Рут Фуллер Саса-ки [в девичестве Эверетт, теща известного будцоло-га и практикующего буддиста Алана Уоттса] — от своего покойного мужа [первого японского роси в США Сасаки Сигэцу, известного как] Сокэй-ан Сасаки (1882—1945), роси толка Риндзай, тогда как покойный Нёгэн Сэндзаки [1876—1958; комментатор и переводчик на английский «Железной флейты»] из Калифорнии был насельником обители Эн-гакудзи одновременно с д-ром Судзуки. Господин Робер Лэнссан2, руководитель брюссельской группы, решил сплести воедино нити, идущие от дзэн-буддизма и Кришнамурти; «Вэй У Вэй» , некий ирландец, живущий в континентальной Европе, употребил свой блестящий ум на изучение трудов самих наставников, здраво рассудив, что те говорили то, что думали, и потому сказанное ими существенно важнее написанных или пишущихся толкований. Так что теперь у нас есть тексты дзэн, то есть письменные труды, используемые в дзэнских монастырях; собрания мондо и проповеди трех или четырех великих наставников в изложении их учеников. Чань-буддизм, в смысле китайской традиции, отличной от той, что утвердилась в Японии, заявила о себе в труде Чжан Чжэньчжи (Chang Chen-Chi; род. 1920) «The Practice of Zen» и переводах Чарльза Люка4 (Charles Luk) под названием «Chan and Zen Teaching». Толк Сото, единоутробный брат толка Риндзай, тоже пришедший из Китая в Японию в XII—XIII вв., пока еще мало известен, и мы можем назвать лишь два небольших труда в данной области. Любопытно было бы знать, что же произойдет, когда западный стяжатель просветления дзэн получит в свое распоряжение достаточно книг по данному изводу буддизма. Какая из школ окажется тогда более востребованной и почему? Столь много трудов по дзэн, достойных и не очень, а то и вовсе вредных появляется нынче на прилавках книжных магазинов, что оказывается слишком трудно усвоить их как следует. Как воспринимает Запад весь этот поток информации? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо получить общее представление о складе западного ума.
По сравнению с китайским или японским образом мышления, мышление человека Запада тяготеет к отвлеченности, устремлено вовне и его отличает «научный» склад. Все это порождает огромные трудности, но и дает некую надежду. Трудности обусловлены тем, что западный ум никак не допускает реального существования у человеческого сознания способности, которая выше мышления. Сила Запада в его интеллекте: наука со всеми ее прикладными формами вроде техники всевозможная автоматизация; современный подход к сельскому хозяйству, к медицине и самой религии; даже сама наука об уме, психология — все они суть плоды работы мысли, а логика по сию пору остается на Западе мерилом истины. Поэтому когда новый толк буддизма оказывается объектом научного исследования, его сразу же относят к той или иной «школе мысли» и под таким углом изучают. Для западного ума ничего не меняет то обстоятельство, что пишущие о дзэн, вроде самих наставников, подчеркивают, что лежащий в основе дзэн опыт лишен двойственности, и, стало быть, находится вне досягаемости даже высшего мышления. Все равно, новый толк дзэн, как некую диковинку, следует подвергнуть изучению, но посредством обыч ного инструментария. Те немногие — называем ли мы их врожденными мистиками или теми, в душевном складе которых бог рассудка никогда не властвовал, — принимают дзэн таким, каков он есть; они изначально владеют неким подготовительным средством в выработке способности, превышающей интеллект, чтобы через нее прорваться к новому миру, но не мысли, а самой истины. Они просто радовались и сейчас радуются; тогда как большие умы на Западе продолжают препарировать дзэн в лаборатории, торжественно сообщая, что там ничего нет. Как они правы! Если бы они еще могли увидеть, что дзэн как раз и есть то, чем он предстает, поскольку в нем нет Ничего, они совершили бы великое открытие! Между тем поэтам, мистикам, непредвзятым умам и всем, кто не лишен чувства юмора, оказывается доступно то, что дзэн есть дзэн, и это открывается им благодаря тому, что они оставили удел мышления.
Вот каковы трудности приятия Западом дзэн. Ведь англичане, подобно китайцам, весьма приземленные и практичные люди. Они знают толк в труде, умеют ценить удовольствие, что приносит ладно сработанная вещь. Они прирожденные мастеровые. Когда им показывают новую идею, они сразу же интересуются: «Как это работает?» И чтобы получить ответ, добавляют: «Что мне делать?» Они деятельные люди; таков и дзэн. «Когда подносят рис, я ем; когда подступает усталость, я засыпаю». Этого вполне достаточно. Что же касается Спасителей, умозрительных рассуждений о происхождении Вселенной и орудий для точного расчета вре мени, когда одно сообщество людей запустит орудие для уничтожения другого сообщества — «занимайся своим чаем», говорит наставник. Он мог бы присовокупить: «Смотри на чаинки в чашке, но не ради предсказания, а чтобы увидеть, каковы они — сколь они истинны, просты и совершенно осязаемы. Если ты сможешь узреть, что делает чаинку чаинкой, ты познаешь, что же делает явленную вселенную тем, чем она есть, ты познаешь «таковость» всего сущего и каждой вещи в отдельности; ты пробудишься. Так занимайся своим чаем!» Это привлекает человека Запада с деятельной натурой. Он опасается и сторонится умозрительности; ему всегда неуютно в присутствии чересчур большой зауми. И что касается бхакти-йоги, пути преданности, она не для него, хотя такой путь часто может оказаться созвучным природе его жены. Итак, перед нами западный ум, который обращается к японскому толку дзэн, один из немногих, что не столь цепко держатся за мышление. Читатель настоящей книги, добравшийся до этой страницы, один из тех, немногих. Я же другой. И что нам делать? Мы можем выбрать одно из двух, либо найти компромисс. Можно отправиться в Японию и там, в местном монастыре, предаться длительным занятиям; или же знающий наставник дзэн может приехать в Европу и вести занятия здесь; либо возможен смешанный вариант. И у каждого из этих вариантов есть свои недостатки. Что касается первого способа, лишь немногие представители Запада достаточно подготовлены для поездки в Японию.
Сами затраты нешуточные; необходимое время пребывания там составит самое малое два-три года, а ведь найдется немного людей, у кого бы не было связывающих его обязательств, не позволяющих сию минуту пуститься в путь. Придется осваивать японский язык, и, хотя многому можно научиться еще до отъезда, сама подготовка к такому предприятию займет, по меньшей мере, один-два года. Следует учитывать и состояние здоровья; среднему европейцу придется не по вкусу японская еда либо из-за скудости, либо из-за самого состава пищи. Затем немаловажен возраст, поскольку овладеть сидячим положением с подогнутыми ногами в позе «лотоса» человеку средних лет будет весьма непросто. К тому же нужно иметь достаточный уровень образования и достаточную умственную сноровку, прежде чем пытаться идти дальше того, чего позволяет достичь самое усердное мышление. И, наконец, нововоиспеченный последователь дзэн должен убедить роси, что обладает «великим духом вопрошания», настоящей силой воли, необходимой для прорыва к реальности. Поэтому мало кто отважится поехать в Японию. А как быть с прямо противоположным вариантом? Здесь необходимо два условия: наличие роси, хорошо говорящего по-английски, и, естественно, само желание его приехать. Но вот кто в нем нуждается и в какой степени? Почти все, кто хотел бы воспользоваться услугами преподавателя, либо работают весь день, либо как- то еще заняты. Следовательно, посещать занятия роси обучающиеся могут исключительно вечером и по выходным. Что же ему прикажете делать днем? И насколько все те, кто собирается посещать такие занятия, будут в состоянии делать это четыре или пять вечеров кряду? Ведь у каждого на первом месте его обязательства. Никто не имеет права ради собственного духовного роста пренебрегать принятыми на себя обязанностями. Нужно вначале заработать свободу от подобных уз, чтобы затем распоряжаться ею. Поэтому круг тех, кто сможет обучаться у наставника, будет весьма узок. И в каком городе прикажете жить роси, если сами обучающиеся, весьма немногочисленные, рассеяны по всей Европе? Ведь смысл присутствия роси заключается в постоянных личных встречах обучающихся со своим наставником.
А как добиться этого, если сам учитель, хоть и живет в Европе, но нахо-I дится от вас на удалении сотен верст? Рассмотрим случай, уже имевший место в Нью-I Йорке. Первый институт дзэн Нью-Йорка (First Zen Institute), созданный на основе общества ' Buddhist Society of America, организованного роси Сасаки Соку-ан в 1931 г., многие годы добивался прибытия к себе роси. Его члены просиживали в созерцании по четыре или пять вечеров в неделю на протяжении многих часов, пользуясь дзэнским приемом слежения за дыханием — и все. Потом по приглашению прибыл роси, но через некоторое время он уехал обратно. Затем он приехал снова на более длительный срок и опять уехал. Наконец, достаточно освоив английский, он на момент написания настоящей книги решил остаться в США. Но число его учеников насчитывает лишь десятка два 8-7177 человек, и все они живут только в Нью-Йорке. Теперь предположим, что такого роси, способного вести обучение на Западе и желающего туда приехать, убедили, что ему лучше тратить свое время на занятия с небольшой кучкой западных учащихся, нежели преподавать в Японии, то я утверждаю, что к его услугам прибегнут учащиеся одного города или, пожалуй, нескольких, но не очень удаленных друг от друга мест. А те, кто сядет у его стоп, должны будут взять на себя заботу о его содержании. Так что трудности налицо, и здесь не обойтись одним цитированием верного древнего изречения: «Коль ученик готов, появится и наставник». Ведь там говорится об ученике, далеко продвинувшемся благодаря собственным усилиям и теперь нуждающемся, вполне заслуженно, в наставнике, что называется, во плоти. Здесь возникает вопрос — сколько людей одновременно и в одном месте сумели достичь уровня, при котором роси не придется попусту тратить на них свое время? Преподаватель мастер- класса не учит детей основам обращения с музыкальным инструментом, а тот, кто хочет покорить Эверест, не будет беспокоить опытного скалолаза, пока не освоит азы скалолазания и не обретет достаточной физической выносливости. Иначе говоря, есть ли у нас право на роси? И какая на данный момент в этом духовная потребность? Безусловно, мы поначалу должны следовать правилу «учись сам». Мы должны читать, изучать и размышлять над основами дзэн. Мы должны научиться познавать себя, смиренно обдумывая то, что удалось уже стяжать на ниве духовного подвижничества другим, прежде чем самим пытаться чего-то достигнуть. Нам, пожалуй, нужно разграничить две ступени духовного роста: наш собственный путь к началу пути, и следование по этому пути. А как еще можно примирить два великих утверждения, что «путей к единому ровно столько, сколько жизней людских» и «ты не можешь идти по пути, не сделавшись сам этим путем»! Естественно, путь один, но придется долго идти, прежде чем путник достигнет его начала. Не являются ли этим началом врата «обращения», обетов бодхисаттвы, духовной «точки невозвращения»? И не бредем ли мы вслепую сквозь мрак своего собственного неведения в поисках сих врат? Посвящение в таинства пути не требует никакого божественного посвятителя помимо одного — необходимо, чтобы мы решились выбросить подобное представление из своей головы. Мы испытываем самих себя либо нас испытывает наша прошлая карма; мы проходим либо не осиливаем это испытание — может случиться целая череда таких неудач. Но затем, внезапно, мы оказываемся на пути, после чего следует одно повеление «Иди!» и повиновение ему. Но вот что еще важно. Существуют ли занятия дзэн, подходящие всем и повсеместно? Пожалуй, на завершающем этапе они есть, но разве нельзя подойти к этому этапу разными тропами? Здесь затрагивается далеко не праздный вопрос об авторитарном и бунтарском дзэн, и его нельзя обойти молчанием. Подразумевает ли методика за нятий дзэн, ради наших целей, здесь и сейчас, то, что суждено искать в японском монастыре дзэн, или же Запад изобретет сам, возможно, даже целую дюжину таких методик? Пожалуй, ответ на этот вопрос дает самый факт различия стезей, ведущих к пути, и самого пути. Взыскующий может долго, порой даже весьма длительное время, идти собственной дорогой к Вратам, что являются «Заставой без ворот» дзэн-буддизма. И только здесь он потребует и, значит, отыщет наставника, который сможет повести его дальше. Алан Уотте мудро осветил вопрос об «авторитарном», иначе говоря, традиционном обучении дзэн, и бунтарском, иначе современном американском изводе, который при всем своем попирании устоев все же обладает духовным стержнем. В книге «This is It» он говорит о системах и их пределах. Нам необходима некая система, в рамках которой мы могли бы рассмотреть те или иные обстоятельства и воспользоваться ими, а за пятнадцать веков своей истории толк дзэн возвел прекрасно слаженную систему занятий. Но всякая система в случае слишком жестких рамок способна выхолостить живой дух, ее породивший. Поэтому как бы ни была хороша форма правления, образования или искусства, в итоге жизнь, породившая эту форму, ее и убьет. Наши тела умирают от больших лет жизни, а не от малых; именно единая Жизнь, после того, как плоть или оболочка закоснеет, разбивает ее посредством жизни, и жизнь переходит в иные формы. Равным образом и японская традиция дзэн, хоть и подходящая японцам, может не подой ти и даже оказаться вредной для Запада. Алан Уотте подчеркивает, что не существует пути к сатори, «так что не важно, каким путем вы следуете». И все же я считаю, что нужно держаться определенной стези, иначе говоря, стези к единственному пути, а способ, долгое время показывавший свою состоятельность, не так-то легко отвергнуть. Но бунтарский дзэн не является истинной альтернативой; скорее это гипертрофированная истина, т. е., по чьему-то меткому замечанию, истина с довеском, что равносильно полуправде. Жизнь должна проявляться спонтанно, не тяготиться правилами, идеалами и даже ценностями окружающих. Но это вовсе не значит, что «все дозволено», что можно рвать с нравственностью и общественными условностями, касающимися добропорядочного поведения, ради одного разрыва с ними. Таков духовный парадокс, что свобода существует лишь в сдерживании себя; сталкивающейся с миром личности нужно внутренне сдерживаться, если ум хочет обрести свободу для своего собственного развития. Примеряя сказанное к обсуждаемому вопросу, мы видим, что требуется определенное обучение, но в его основе должны быть внутренние усилия, которые человек направляет на свой ум. Даже роси не ведет себя как наглец. Его внешняя жизнь согласуется с условностями; а его ум, освободившийся от шор благодаря просветлению, может следовать условностям, не будучи при этом связанным ими. Так что на Западе мы не нуждаемся в импортировании всей системы занятий дзэн, которая практикуется в Японии. Вместе с тем, усваивая тамош ний долголетний опыт, мы должны создать свою собственную методику обучения. Какой она должна быть? В Нью-Йорке учащиеся, похоже, посчитали, что до прихода роси ничего нельзя делать помимо дзадзэн, т. е. созерцания посредством наблюдения за своим дыханием. Я не разделяю подобную точку зрения. Основываясь на своем двадцатилетнем опыте, я вижу, что для того, чтобы подготовить ум к принятию последующей помощи со стороны роси, можно многое сделать самостоятельно — и верного, и ошибочного; вижу, что вырабатываемые одной практикой дзадзэн качества не достаточны, и даже не являются наиболее важными. Я убежден, что начинать нужно с освоения более глубокого уровня «я», чтобы вначале расчистить место, а затем уже переходить к строительству. Я согласен с Аланом Уоттсом, что те на Западе, кого привлекает дзэн, «должны столь основательно уяснить свою собственную культуру, чтобы более не поддаваться неосознанно ее уловкам. Они должны четко определиться в своих отношениях с ветхозаветным Богом и его иудейско-христианской совестью с тем, чтобы быть в состоянии принять их или отказаться от них без боязни или сопротивления. Они должны быть свободны от желания оправдывать себя. Ведь дзэн — это, прежде всего, вызволение ума из пут отягощенного условностями (convention) мышления, а это совершенно отлично от бунта против условностей, с одной стороны, или принятия чужих условностей, с другой». Я, только будучи в средних годах, отринул представление о Боге как некоей силе, находящейся вне моего собственного ума, которая может казнить либо миловать меня, а ведь все на Западе охвачены неуемным желанием воздействовать на чужую жизнь, поправлять то, что видится ошибочным, и огульно вмешиваться в механизм саморегуляции вселенной. Нам, оказывается, трудно приять обстоятельства, которые мы не полностью одобряем. Мы считаем, что любое дело следует совершать согласно заданному плану, который определяет «верный» путь его осуществления — а мы-то знаем, что такое верный путь. Все это не позволяет подступиться к дзэн. Дзэн — это сама Вселенная и То, что дает ей жизнь. Поэтому мы должны принимать его таким, каков он есть, а его «таковость», хоть и покоится во всем сущем, сама по себе не-суща, ничто, пустота. Поэтому посредством своих занятий дзэн мы будем расти, умаляясь5. Мы, как те, у кого есть имя и адрес, не должны становиться более значимыми в глазах своих ближних; мы должны умаляться до тех пор, пока, удовлетворенные своей «неприкаянностью» и даже отверженностью, вновь не сольемся с фоном происходящего. Так мы можем оставаться совершенно незамеченными, «ничего особого» не выражая по поводу похвалы своего ближнего, но понимая, ощущая себя одним целым со всеми событиями, вещами и людьми, помогая каждому по мере возможности без суеты и волнений, без всякого расчета или мысли о награде. Ведь идеал дзэн — вовсе не идеал святого. Сам роси может походить на бродягу и даже вести бродяжническую жизнь подобно многим китайским наставникам древности, но его великое сострада тельное сердце всегда откликнется родственной форме жизни, большой или малой, и поможет ей, сообразуясь с ее нуждами. Сколько западных учащихся смогут принять подобный новый идеал и искренне следовать ему? Сколькие взыскуют систему самовоспитания, которая предназначена помочь им избавиться от эго? Составим образ того, кем мы должны стремиться стать. Освободившийся от привязанности к своей наследственности, воспитанию и социальной среде, от восприятия ценностей, связанных с ростом собственного «я», он отныне живет в теперь, забыв прошлое и не заботясь о будущем, лишенный сожалений, надежд и страхов. Поэтому, «пребывая равнодушным к жизни», избегая мнений, взглядов, выводов и всех сковывающих представлений, подобно тому, как птица сторонится рассыпанной для нее под деревом приманки, он не ищет надежности, принимает с равным безразличием наслаждение и муку, зная, что когда он идет и идет безостановочно, стало быть, все правильно и не о чем беспокоиться. А такое, действительно, трудно для западного человека. К бестолковым, порождающим карму действиям нас толкают угрызения совести, которые вызваны чувством вины. Кто заронил его в нас? Кто- то сторонний, ибо это неестественно, а всему неестественному нет места в дзэн. Разве мы нуждаемся в подобном придирчивом внутреннем голосе, отравляющем всю нашу радость? Если нет, то спокойно избавимся от него; но все это требует времени! «Голос Безмолвия» говорит: «Путь — един для всех, но средства достижения цели у всех путников разнятся»6. Так что рассмотрим эти средства и сделаем наметки по созданию своих, собственных.
<< | >>
Источник: Хамфриз К.. Дзэн-буддиз. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М.: ФАИР-ПРЕСС. — 320 с. — (Грандиозный мир).. 2002

Еще по теме Глава 12 ДЗЭН ПРИХОДИТ НА ЗАПАД:

  1. Глава третья дзэн и САМУРАИ
  2. Глава 13 ПОДГОТОВКА к дзэн — 1
  3. Глава 7 ДЗЭН- БУДДИЗМ
  4. Глава шестая ДЗЭН И КУЛЬТ ЧАЯ
  5. Глава пятая дзэн и КОНФУЦИАНСТВО
  6. Глава 10 РЕЧЕНИЯ НАСТАВНИКОВ ДЗЭН
  7. Глава 14 ПОДГОТОВКА К ДЗЭН — II
  8. Глава первая ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ, НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ ДЗЭН
  9. Глава 15 ПОДГОТОВКА К ДЗЭН — II
  10. Глава VI Дзэн Иккю, или Лолытка построения модели японского средневекового сознания
  11. Глава четвертая ДЗЭН И ИСКУССТВО МЕЧА
  12. Американцы на западе и северо-западе Аляски
  13. Глава восьмая ДЗЭН-БУДДИЗМ И ЛЮБОВЬ ЯПОНЦЕВ К ПРИРОДЕ
  14. Глава одиннадцатая Практика антибольшевистского дза-дзэн - «сила в неделании»
  15. ГЛАВА 9 «ЖИЗНЬ НЕЛЕГКА; ПРИХОДИТСЯ СТАРАТЬСЯ ИЗО ВСЕХ СИЛ». ЧЕТВЕРТЫЙ ТИП ЛИЧНОСТИ
  16. Глава I История Запада
  17. Глава III Между Западом и Востоком