<<
>>

Идеологические мотивы

  Весь этот вопрос о передаче приобретенных признаков потомству может показаться внутренней проблемой генетики, которая уже решена и представляет лишь исторический интерес. В чисто научном плане это действительно так, однако наследование приобретенных признаков и некоторые близкие вопросы генетики приобрели политическую и социальную окраску, которая мешала объективно устанавливать и интерпретировать факты.
Причина этого связана с некоторыми особенностями биологии приматов.

В сообществах павианов и большинства других высших обезьян взаимоотношения между особями основаны на принципах доминирования и иерархии. Все члены сообщества принимают участие в поисках пищи и размножении, но главная движущая сила в социальных взаимодействиях — это стремление достичь высокого статуса. В собственных глазах павиан, во всяком случае самец, не обладает внутренним достоинством: он приобретает его в той степени, в какой он поднялся в иерархии и доминирует над другими особями. Существует ряд простых правил, как играть в эти игры, и молодые павианы быстро усваивают их.

Не удивительно, что Homo sapiens, принадлежащий к отряду приматов, тоже руководствуется системой оценок, в основе своей очень похожей на ту, которая свойственна павианам. Люди тоже высоко оценивают себя лишь тогда, когда приобретают вес в обществе, который обычно связан с доминированием над другими людьми. В упрощенной форме это особенно хорошо видно на примере подростков, которые беззастенчиво ищут популярности и одобрения. Бывает, что они даже кончают жизнь самоубийством, если им это не удается. У взрослых наиболее явные признаки высокого статуса — политическое влияние и (на втором месте) богатство.

Павианы завоевывают доминирующее положение за счет своего рода “личного обаяния”, в котором значительную роль играет грубая сила, но не только она. В человеческих обществах носители королевской власти, власти мандаринов, плутократии, теократии, диктатуры пролетариата и проч.

личной физической силой не выделяются. И все-таки они доминируют, так как обществу путем использования языка навязывается определенная идеология, которая как раз и нужна им, чтобы занять господствующее положение. Поскольку доминирование какой-то группы и ее потомства может поддерживаться только до тех пор, пока преобладает их идеология, роль идеологии становится исключительно важной.

Так было всегда, о чем’ свидетельствуют великие памятники и надписи на стенах египетских храмов. В более близкие к нам времена наибольшее распространение получили идеологии других типов: одни оправдывают доминирующее положение людей, уже находящихся у власти, а другие — обещают такое положение тем, кто его пока не занимает. Именно здесь генетика оказалась замешана в политике.

Идеологи власть имущих надеются и даже верят, что эта власть заслуженна, так как ее носители по природе своей лучше других людей: они больше работают, более умны, образованны и т. п., и все это потому, что они обладают, говоря современным языком, лучшими генами. Доказательством служит то, что они действительно уже многое приобрели и, значит, от природы более способны. Лучшей наследственностью оправдывают также передачу их собственного статуса потомству.

Не обладающие властью надеются и верят, что гены не определяют ничего. Все люди равны, и “обездоленные” — просто жертвы узурпаторов власти. Если, к сожалению, гены все же существуют, то они у всех людей равноценны, если не считать каких-то второстепенных особенностей. Все существенные различия обусловлены разницей в воспитании и условиях жизни. Если дать людям хорошее образование, мы получим новых Архимедов, Ньютонов, Бетховенов и Рембрандтов в каждом городке. Достаточный довод в пользу этого — то, что все было бы лучше, если бы дело обстояло именно так. Поэтому надо менять государственную систему. Если все зависит от среды, то положение можно изменить, так что следуйте за нами!

Приблизительно до 1920-х годов люди, далекие от естественных наук, считали возможность наследования приобретенных признаков само собой разумеющейся.

Такое представление служило мощным аргументом в пользу идеологии “обездоленных”. Однако этот аргумент постепенно терял свою убедительность. Нужно было что-то делать, и делать быстро, чтобы придать как можно большее значение среде и преуменьшить роль генома. Было бы неудобно считать человека бессловесным рабом генов, а не оптимистическим поклонником идеи революции.

Для идеологов любой окраски действительность — это то, в реальности чего вы убеждаете других, поэтому для изменения биологии человека достаточно провести хорошую агиткампанию. Именно поэтому в Москве был создан фильм “Саламандра”. В трогательных тонах он показывал, как Каммерер, друг народа, был обложен со всех сторон, попал в ловушку и был уничтожен силами зла, которые хотели скрыть от людей мысль о том, что приобретенные признаки могут наследоваться. Этот фильм заслужил дурную славу, и не только в СССР; на некоторое время Каммерер стал не менее известен, чем сегодня “пилтдаунский человек”[7]).

Хотя случаи прямого обмана (фальсификации экспериментальных данных) в науке событие редкое, весьма обычна тенденциозность в способе представления и оценке данных. Именно поэтому правительства и корпорации легко находят дипломированных ученых, готовых поддерживать любые нужные мнения.

Ученые-догматики, отрицающие генетические основы, нередко говорят, что изучать наследуемость уровня интеллекта не просто сложно, но и технически невозможно. Из этого они делают неправомерный вывод, что наследуемость равна нулю. Часто заявляют также, что изучать наследование умственных способностей — занятие бесполезное, так как результаты не найдут никакого практического применения. В устах ученого это весьма любопытное утверждение. Будь оно справедливым, был бы совершенно непонятен интерес таких ученых ко всей этой проблеме.

При более хитром и радикальном подходе декларируется, что выводы ученых — это вообще не классические дедукции из суммы данных, а всего лишь утверждения в рамках социальной идеологии. “Объективной реальности” не существует, и если бы даже она существовала, было бы нежелательно признавать ее объективность. Наука призвана служить “народу”, вере, правительству и т. п., и поэтому она должна давать результаты, соответствующие этим целям. К счастью, такой подход в конце концов приводит к поражению его сторонников. Если бы идеологи смогли убедить людей, что все делаемые кем-либо заключения — всего только уловки, то очень скоро их собственный авторитет оказался бы подорванным. Вспомним слова Эпаменида Критского: “Все критяне лжецы” — слова, явно подвергающие сомнению его собственную правоту. Кроме того, если “социально полезные” концепции вступают в слишком большое противоречие с реальностью, это всем дорого обходится.

<< | >>
Источник: Ичас М.. О природе живого: механизмы и смысл. 1994

Еще по теме Идеологические мотивы:

  1. Брак как идеологический вызов
  2. ПОИСКИ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ НИШИ
  3. Идеологические центры антикоммунизма в США и ФРГ
  4. Идеологические диверсии против марксизма-ленинизма
  5. Капитализм и Россия: идеологические парадоксы и этнпспциплпгические труднпсти
  6. § 19. Идеологические системы X—XII вв.
  7. ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМ И ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО ЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ
  8. 1. Характерные черты экономико-идеологической доктрины «демократического социализма»
  9. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ВЕРСИЯ
  10. § 3. КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КАМПАНИИ И ДИСКУССИИ
  11. Идеологические основы формирования субкультуры сквоттеров
  12. РАЗДЕЛ 7. Культурологические и идеологические детерминанты политики и политического поведения
  13. Идеологическое наступление и «психологическая война» империализма на мировой арене
  14. § 6. Мотив и цель