<<
>>

5 Что подскажут соседи?

  Помнится, я долго стоял в цехе, где готовились к своим полетам «Луны» каждой серии, «Марсы», «Венеры», и все пытался найти земное сравнение для космических посланцев. Ну, в самом деле, на что похожи сооружения, состоящие из замысловатых геометрических фигур, ощетинившиеся солнечными батареями, радиоантеннами, вынесенными на штангах приборами? Земному взору невольно хотелось отыскать те обтекаемые формы, которые связываются у нас с представлением о стремительности движения.
Но в безвоздушном космосе любая форма—скорости не помеха; инженеры думают только о целесообразности размещения составных частей сложного сооружения. А может, и не стоит искать земных аналогий,— улыбнулся один из создателей межпланетных станций,— а просто сказать, что это робот, предназначенный для исследования космического пространства и соседних с нами планет. Робот, правда, не совсем такой, как действующие в научно-фантастических рассказах человекообразные изделия, но полностью соответствующий своему назначению разведчика Солнечной системы.

В этом мы еще раз убедились в Центре дальней космической связи, когда в августе 1976 года туда пришло сообщение с «Луны-24»: Начала бурение Селены...

Сразу вспомнился рассказ о давнишних дискуссиях в КБ С. П. Королева: какова поверхность Луны? Мягкая? Твердая? Сыпучая? От этого зависела конструкция робота, предназначенного для первоначальной рекогносцировки Луны. Специалисты не могли прийти к единому мнению. Тогда Сергей Павлович решительно начертал на документе: «Луна—твердая». И поставил свою подпись—С. Королев. Да, тогда мы еще очень мало знали о своих небесных соседях. А знать надо было как можно больше. В том числе и для того, чтобы лучше понять путем сравнений геологическую историю А. В. Покровский              97

и перспективы развития нашей родной планеты. Начали, естественно, с самой ближней соседки.

В 1959 году первая в мире советская автоматическая станция прошла вблизи Луны.

Затем на Землю были переданы ее фотографии, в том числе и обратной стороны, никогда ранее не виданной человечеством. Поверхность Селены на площади 100 тысяч квадратных километров исследовали луноходы. Ученые получили также в свои руки долгожданные образцы лунного грунта. Их доставили советские автоматы «Луна-16, -20, -24» и американские астронавты. Как рассказал Нейл Армстронг, поверхность Луны напоминает песок на взморье. И действительно, лунный грунт— реголит—тоже образовался в ходе разрушения скал, только не ветром и прибоем, а ударами метеоритов.

Возраст образцов лунных пород, доставленных на Землю, насчитывает 3—3,5 миллиарда лет. И лишь один существует уже более четырех миллиардов лет. Его назвали «первородным образцом». Но ведь должны существовать и более древние. Только, чтобы добыть такие куски мироздания, надо заглянуть поглубже в недра. Напомним, что «Луна-16 и -20» углубились в них на 35 сантиметров. А вот «Луна-24» пробурила двухметровую скважину.

Жаль, конечно, что даже в Центре дальней космической связи обо всем происходящем приходилось судить только по данным телеметрии. Но с помощью макетов грунтозаборного устройства и пояснений специалистов можно было с достаточной полнотой воссоздать это удивительное зрелище.

Рассказ о нем, пожалуй, лучше всего начать с конца. Как разместить в небольшом возвращаемом аппарате «Луны-24» почти двухметровую пробу грунта? Выход был найден весьма остроумный. Грунтонос сделали гибким и намотали на специальный барабан, который спокойно поместился в капсуле аппарата. Следующая задача—обеспечить равномерное продвижение взятых образцов вдоль буровой установки. Это и на Земле не всегда получается. Поэтому внутри бура поместили ленты, которые помогли втягивать грунт. Словом, установка вобрала в себя немало оригинальных инженерных решений. С таким багажом можно было посылать экспедиции роботов и на соседние планеты—Марс и Венеру.

Марсу повезло на спутники. Природа выделила ему два естественных, а человек добавил несколько искусственных.

Сквозь разреженную марсианскую атмосферу этот небесный хоровод должен быть хорошо виден. Вот только любоваться им, похоже, еще некому. Наука отказывает «красной» планете в высших формах жизни, а земляне посылают к своему небесному соседу пока только автоматические станции. И все-таки при небольшой доле фантазии можно попытаться взглянуть на эту картину «марсианскими глазами», побывав

на предприятии, где изготовлены автоматические станции серии «Марс».

Вместо скафандра здесь достаточен докторский халат стерильной белизны. Но и необходим он так же, как скафандр на далекой планете. Белый халат — рабочая спецовка в сборочном цехе, потому что здесь сочетаются астрономический размах и микронная точность. С гигантскими обтекателями, которые своей широченной грудью прикрывают всю космическую машину, в цехе соседствуют приборы, способные реагировать на пылинку.

Вот это соединение масштабности и ювелирности прежде всего отличает работу цеха. Да и как может быть иначе, если сложная система, одухотворенная мыслью конструкторов и сотворенная рабочими руками, должна несколько месяцев, миллионы километров лететь в мертвящем вакууме космического пространства и выжить там.

Именно выжить. Мы условились, что автоматические межпланетные станции можно называть роботами. Но, когда ближе знакомишься с ними, трудно не относиться к ним, как к живому организму. В самом деле, у них есть мозг — вычислительный комплекс; есть глаза—оптические системы; есть нервные окончания—датчики приборов, которые сигнализируют даже о том, что недоступно человеческим органам чувств; есть радиоголос, чтобы рассказать о «путевых впечатлениях» и самочувствии, и, наконец, есть кровеносная система из тысяч проводов — от толстых артерий до мельчайших капилляров.

Аналогия с живым существом продолжается и в том, что «Марс» не может обходиться без Солнца. Станция существует за счет его энергии, как и все живое в Солнечной системе. Для этого аппаратура ориентации постоянно нацеливает на Солнце панели со специальными элементами.

Весь свой долгий путь «Марсы», как, впрочем, и другие автоматические межпланетные станции, проделывают в космической бездне, «оглядываясь» на дневное светило.

Но, чтобы продолжить верный путь в мировом пространстве, недостаточно одной точки ориентации. И тут на помощь приходит знаменитая звезда Канопус, которой не нахвалятся астрономы. Природа поместила ее близ Южного полюса Вселенной и в то же время наделила достаточной яркостью, выделяющей ее среди других звезд. Вот на нее и нацеливается та самая система звездной ориентации, настройке которой может помешать даже блеснувшая в луче света пылинка. Действительно, представьте себе, какой чувствительностью должен обладать прибор, чтобы среди мириад светил выбрать единственно нужное!

Итак, станция нашла ориентиры в межзвездном пространстве. Но этого ей мало. Ведь обо всем, что она «видит», «помнит» и «чувствует», нужно передать на Землю. Для

этого аппарат берет с собой в путешествие параболическую антенну таких размеров, которые еще совсем недавно мыслимы были только в земных условиях. Но, чтобы через миллионы километров «перекричать» радиошум космоса, надо направить ее на Землю, что и делает специальная аппаратура.

С первых минут полета на межпланетных станциях начинают действовать не только навигационные системы, но и научные приборы, работающие по заранее созданной программе. И сведения, получаемые, скажем, от «Марсов» с дороги, вызывают такой же интерес специалистов, как и сообщения с ареоцентрической орбиты. Более того—они продолжают и дополняют друг друга.

На какие же вопросы ученых должны были ответить «Марсы» с дороги? Чем дальше проникает человек в космос, тем все больше убеждается, что это не мертвое пространство, разделяющее планеты Солнечной системы, а динамическая среда, в которой протекают сложные физические процессы. Познать их закономерности — значит не только внести крупный вклад в развитие фундаментальных знаний о Вселенной, но и получить практическую отдачу в таких областях, как прогнозирование погоды, повышение надежности дальней радиосвязи и многое другое.

С каждым днем становится яснее, что явления, происходящие в космосе, находятся в прямой связи с глобальными событиями, совершающимися на Земле. Особенно интересуют ученых в этом смысле различные виды солнечного излучения, потоки космических частиц, распределение магнитного поля.

На «Марсе-3» и другом советском              спутнике —

«Прогнозе» — проводились специальные эксперименты по изучению интереснейшего явления, названного учеными «солнечным ветром». Этот поток плазмы, истекающий из солнечной короны, оказывает огромное влияние на физические процессы, происходящие в нашей планетной системе. С другой стороны, он дает возможность лучше изучить корону светила, в частности распределение в ней химических элементов. И в этом смысле можно говорить о зарождении химии Солнца.

Именно поэтому на «Марсах» были установлены приборы, позволяющие изучать перечисленные явления. К этому надо добавить, что «Марсы» приняли участие в совместных советско-французских экспериментах по исследованию радиоизлучения Солнца в метровом диапазоне, а также характеристик солнечной плазмы и космических лучей.

Для этой цели специалистами Франции были изготовлены приборы по программе «Стерео-5», «Жемо-С» и «Жемо-Т». Французский национальный центр по космическим исследованиям отметил: «Аппаратура этих трех французских комплектов научных приборов представляет собой самый тяжелый

французский полезный груз, установленный на советских межпланетных станциях».

Эксперимент «Стерео» был задуман сотрудниками Ме- донской обсерватории Ж. Стейнбергом и К. Карубалосом. Суть его состоит в том, чтобы исследовать пространственную структуру, направленность и механизм солнечного излучения. Для этого необходимо вести одновременные измерения в космосе и на Земле. Космические обязанности были возложены на «Марсы», а дублерами на Земле стали исследовательский центр в Нансей (Франция) и Институт земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн под Москвой. Двойное измерение радиосигналов (с Земли и из космоса) дало возможность определить диаграмму направленности излучений.

«Марс» передавал соответствующие сведения на наш координационно-вычислительный центр, они переправлялись во Францию и там сравнивались с наземными вычислениями.

Примерно так же было организовано осуществление проекта «Жемо» («Близнецы»). В первом случае буква «С» означает, что он был задуман и приборы для него изготовлены во французском исследовательском центре Сакле. Там этой работой руководил А. Равьяр. Цель исследований — определение границ и состояния гелиосферы.

А второй «Жемо» — родом из Тулузы, из центра по изучению космических излучений, возглавляемого Ф. Камбу. На этот раз предмет исследований—поток частиц низких энергий.

Советские участники совместных экспериментов— ученые Института космических исследований — единодушно отметили, что работа на всех этапах — от наладки аппаратуры до изучения полученных результатов — шла дружно и согласованно. Взаимопонимание помогло совершенствовать проведение экспериментов. В частности, советская сторона разработала специальную систему «сжатия информации». Она позволила значительно повысить коэффициент полезного действия научной аппаратуры. Эта система может отключить приборы, когда на пути не встречается ничего интересного, и, наоборот, подсказать, какие еще каналы надо открыть, чтобы полнее была картина, принимаемая по какому-то одному каналу.

Но и это еще не вся экипировка земного посланца. Остается проблема выхода на орбиту вокруг Марса. Она требует досконального знания законов движения аппарата и планеты, их взаимного расположения и расстояний между ними, ряда других факторов. Дело осложняется еще и тем, что руководить с Земли такими операциями несподручно. Не будем перечислять всех трудностей, скажем только об одной. Радиосигнал от «Марсов», при всей своей огромной скорости, достигал нашей планеты только через несколько

минут. Соответственно через такое же время на борт поступала требуемая команда из Центра управления полетом. За такой срок многое могло произойти... Вот почему была создана бортовая автономная система управления. Она умеет определять все нужные параметры, а ее счетное устройство выдает необходимые команды для коррекции движения и выхода на орбиту.

Но это все «дорожные хлопоты». А как готовятся «Марсы» к встрече со своим тезкой? Теперь настала пора сказать, что в цехе, о котором шла речь, есть враг еще более мелкий и назойливый, чем пылинки. В одном из его отсеков беспощадному преследованию подвергаются даже невидимки—микробы. В этом загерметизированном рабочем помещении ведется сборка спускаемых аппаратов. Они должны уйти на Марс стерильно чистыми, чтобы случайно не занести к нашему небесному соседу нежелательных гостей с Земли. Вот почему войти сюда можно только в определенное время и после специальной обработки. Затем двери-шлюзы наглухо закрываются, а под потолком вспыхивают бактерицидные лампы.

Итак, станция идет на свидание с Марсом. Но соединиться с ним—дело совсем непростое. И не только потому, что большие расстояния исключают прямое вмешательство человека и все надо доверять автономной навигационной системе. Атмосфера Марса разрежена, подобно земной на высоте 35 километров. Следовательно, должна быть и особая парашютная система. Но она вступала в действие не сразу. Сначала спускаемый аппарат входит в марсианскую атмосферу под таким углом, чтобы можно было начать торможение с помощью аэродинамического экрана. Тут команды начинает выдавать система, расположенная на самом спускаемом аппарате. По ее сигналу в действие вступает парашют. И уже потом сбрасывается аэродинамический экран — он свою роль сыграл.

А система посадки продолжает тем временем свои расчеты, опираясь на показания радиовысотомера. В нужный момент дается тормозной импульс, и, когда скорость приближается к нулевой, парашют отбрасывается в сторону. В течение всего времени спуска работает научная аппаратура. Так впервые земляне получили прямым измерением данные о параметрах атмосферы Марса.

Вот теперь, вооруженные новыми знаниями, мы по-новому увидели и марсианское небо с рукотворными «лунами». Как искусственные спутники Земли многое рассказали нам о нашей планете, так и межпланетные станции доставили нам важные научные данные об одном из ближайших небесных соседей.

Ну а как обстояли дела с изучением другого соседа, точнее говоря, соседки?              ‘

Венеру исстари называли «планетой загадок». Сначала она изумляла тем, что появлялась в облике то утренней, то вечерней звезды. Потом Галилей, взглянув на нее в подзорную трубу, не поверил своим глазам—планета, подобно Луне, но в отличие от Марса меняла фазы. Великий ученый сначала даже не решился опубликовать сообщение об этом, а зашифровал его анограммой: «Мать любви (Венера) подражает видом Цинтии (Луне)». Еще через 150 лет М. В. Ломоносов, наблюдая прохождение планеты перед солнечным диском, сделал точный вывод: «Планета Венера окружена знатною воздушной атмосферой, таковою (лишь бы не большею), какова обливается около нашего шара земного».

Минувшие с тех пор до начала космической эры столетия немного добавили достоверных сведений. Самые изощренные методы наземных наблюдений приводили к разноречивым выводам о природных особенностях «сестры Земли». Например, различные специалисты считали, что давление у поверхности планеты может составлять и тысячу атмосфер, и доли атмосферы. Температура «прыгала» от +400 до -40°. Состав атмосферы—или азот и кислород, или углекислый газ. Словом, ключ к разгадке тайн могли дать только прямые измерения. Начало им было положено 12 февраля 1961 года, когда стартовала советская межпланетная автоматическая станция «Венера-1».

Сейчас порядковый номер «Венер» достиг уже солидной цифры — шестнадцать. Разумеется, совершенствовались сами станции и все подробнее становились передаваемые ими сведения. Напомним отдельные этапы на этом пути.

В 1967 году спускаемый аппарат «Венеры-4», впервые войдя в атмосферу планеты, установил ее химический состав, распределение температуры и давления. Через три года спускаемый аппарат «Венеры-7» в течение 23 минут передавал на Землю данные непосредственно с поверхности планеты. Тогда было установлено, что температура там составляет +470°, а давление—90 атмосфер. Затем «Венера-8» измерила солнечную освещенность в атмосфере нашей соседки. Стало ясно, что видимость на Венере примерно такая, как в пасмурный земной день, а значит, света достаточно для телесъемок.

Новые спускаемые аппараты, созданные советскими конструкторами, и были рассчитаны на проведение телесъемок и научных исследований на поверхности Венеры. В 1975 году весь мир обошли первые панорамы венерианской поверхности, переданные «Венерой-9 и -10». А еще через семь лет «Венеры-13 и -14» познакомили нас с цветными панорамами. Они же показали себя и умелыми химиками—взяли пробы грунта и проанализировали его состав.

Хотя мы говорим и пишем, что «Венеры» вели прямой репортаж с поверхности «Утренней звезды», их голоса

нельзя было услышать. Можно было только... увидеть. Электромагнитные сигналы несли с поверхности Венеры закодированные в двоичной системе данные различных приборов и результаты многочисленных измерений. Следовательно, и на Земле они преобразовывались в длинные колонки замысловатых комбинаций нулей и единиц. Отсюда ученые и извлекали интересующую их информацию.

Но это еще не самая большая трудность. Утверждать, что «в небесах торжественно и чудно», можно, полагаясь лишь на человеческие органы чувств. На самом деле там царит сумятица электромагнитных излучений в различных диапазонах. И сигнал, летящий от Венеры к Земле, обрастает космическими «прилипалами», как днище корабля— ракушками. Этот спутанный клубок голосов падает в чаши антенн Центра дальней космической связи и записывается на магнитную пленку.

Теперь предстоит вытянуть из него последовательные ниточки показаний приборов, отсеять зерна информации от плевел космических шумов. Но для углубленной работы в лабораториях и этого мало. Надо тщательно «провеять» полученный материал, чтобы на мельницу науки поступало чистое зерно. Такая операция проводится, в частности, в центре обработки данных Института космических исследований АН СССР. А оттуда уже «очищенные» материалы идут к хозяевам соответствующих приборов—в лаборатории самого ИКИ, Института геохимии и аналитической химии, Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн, в другие заинтересованные научные учреждения.

Правда, предварительно надо еще отделить показания одного прибора от показаний другого. Мало того. Результаты измерений следует точно распределить по времени регистрации, как говорят специалисты, «событий», а иногда, например при изучении плотности потока электронов, дать точную ориентировку прибора в пространстве. Иначе просто не понять, где и когда происходит интересующий ученых процесс. Конечно, такие сложные задачи по силам только специально «обученным» ЭВМ. Специалисты института сумели создать для машин такую программу, которая помогает им отличать, грубо говоря, параметры одного прибора межпланетной станции от параметров другого. И ученые получают в свои руки материал, пригодный для углубленной обработки.

...Смотрю, как на широком листе бумаги алфавитноцифровая печатная машина отстукивает такие плотные колонки цифр, что рябит в глазах. Это и есть видимый голос «Утренней звезды». Вот на каком языке ныне «звезда с звездою говорит»!

Так примерно были получены первые достоверные сведения о природных особенностях нашей соседки. Ученые узнали также, что на Венере бывают грозы во много раз

интенсивнее, чем на Земле; что ураганные ветры, постоянно дующие со скоростью 100 метров в секунду на высоте верхней границы облачного слоя, почти утихают у поверхности; что у «Утренней звезды», в отличие от Земли, нет радиационных поясов. Вырисовывался поистине удивительный, по земным представлениям, мир, на который любопытно было бы взглянуть.

Но не зря Венеру назвали «планетой загадок». Она укрыта плотным облачным покрывалом, непроницаемым для оптического наблюдения. Вот почему, хотя существовали уже карты Луны, в том числе ее невидимой с Земли стороны, Марса и даже Меркурия, «небесные» картографы не могли справиться с капризами Венеры.

Между тем в карте нашей соседки по Солнечной системе назревала все более настоятельная потребность. Разумеется, не для туристских путешествий.

Если говорить конкретно о планете, то карта Венеры необходима была, например, при исследовании ее климата, атмосферной циркуляции, структуры гравитационного поля. Она позволила бы распространить данные, полученные в местах посадки спускаемых аппаратов, на другие области планеты.

Но существовали и соображения более общего порядка. Начало межпланетных полетов позволило напрямую познакомиться с ближайшими родственниками Земли. Знакомство это оказалось настолько многообещающим, что даже возникла новая отрасль знания — сравнительная планетология. Кроме всего прочего она открывает перспективы более глубокого проникновения в прошлое и будущее «колыбели человечества», позволяя использовать в качестве природных моделей Луну и планеты земной группы. Но для этого нужна карта каждой из них, вернее, набор карт различного назначения. Однако «нежелание» Венеры фотографироваться для этой цели оставляло заметное белое пятно в построениях ученых. Значит, надо было искать иные пути.

...Тот давний разговор с М. В. Келдышем Олег Николаевич помнит в подробностях. Кроме устного сообщения он тогда заготовил и три машинописные страницы: президент Академии наук СССР—человек занятой и, возможно, захочет узнать подробности в более удобное для себя время. Но Мстислав Всеволодович не стал откладывать: Рассказывайте.

Исключительность проекта, о котором ему докладывал сотрудник Института радиотехники и электроники АН СССР доктор физико-математических наук О. Н. Ржига, Мстислав Всеволодович отметил сразу. И четко определил свое отношение: Здесь нужна кооперация с надежными партнерами. В этом обещаю помочь...

Забегая вперед, можно сказать, что слово свое он сдержал. Проект радиолокационного картографирования Венеры перешел из стадии предварительных научных изысканий в период организационной подготовки. Это и был обходной путь, позволивший преодолеть оптическую невидимость поверхности планеты.

Идея была разработана в Институте радиотехники и электроники (ИРЭ), где под руководством академика

В.              А. Котельникова давно велись радиолокационные исследования планет с Земли. Еще в 1961 году в Центре дальней космической связи была создана радиолокационная установка для регулярных наблюдений Луны, Марса, Венеры и других планет. В частности, были получены данные и о характеристиках рассеяния радиоволн поверхностью Венеры. Опыт обработки отраженных сигналов и был использован при создании средств картографирования «Утренней звезды», не имевших аналогов в мире.

Эта задача легла на плечи ОКБ Московского энергетического института во главе с академиком А. Ф. Богомоловым. Так появились радиолокаторы нового типа с высокой разрешающей способностью и с боковым обзором — новинкой и для земных условий. Существо метода в том, что с помощью передатчика и антенны радиоволнами «освещается» участок поверхности сбоку от трассы полета, под углом в десять градусов, ибо тогда возможно однозначное разделение отраженных сигналов. Дальнейшая их обработка на ЭВМ дала такой же эффект, как если бы на спутниках Венеры установили антенну диаметром 70 метров — сооружение, пока еще недоступное для автоматических межпланетных станций. В результате на поверхности планеты можно было рассмотреть детали размером до одного километра.

Можно было... Но как сработает новая сложная техника? Потому и запомнился торжествующий вид Алексея Федоровича Богомолова, когда на станции в Медвежьих озерах он показывал полоску радиофотографии, никогда прежде не виданной человеческим глазом части поверхности Венеры. Сложные радиолокационные устройства на борту «Венеры-15 и -16» и не менее сложные приемные устройства на Земле сработали безупречно. Так вот она какая, эта загадочная Венера! Как будто смотришь на нее без всяких помех с борта орбитального корабля—впечатление, многим знакомое по снимкам и телеизображениям нашей Земли, полученным со станций «Салют».

Он и до сих пор хранится на моем рабочем столе—этот длинный узкий снимок. Наиболее эффектно он смотрится, когда выводишь его на экран телевизора.

Кавказ подо мною? Проплывают на экране горные хребты, расселины расширяются в долины—от привычных аналогий отказаться трудно. Я видел подготовленную американ

скими учеными так называемую гипсометрическую— сделанную на основании только показаний высотомера— карту Венеры. Там низменные места совсем по-земному покрасили голубым цветом океана, чуть выше зазеленели равнины, а над ними вздымались коричневые массивы горных хребтов. Однако деталей рельефа на той карте различить было нельзя.

Стереть случайные черты с лица загадочной небесной соседки помог исключительный по сложности и важности эксперимент советских специалистов, причем не только в своей космической части. Немало пришлось потрудиться и на Земле, чтобы пройти путь от простого снимка до карты. Начнем с того, что на «Венере-15 и -16» кроме радиолокаторов были установлены и радиовысотомеры-профилографы — какая же карта без обозначения высот рельефа?! Но если радиолокационные установки действовали по принципу бокового обзора, то высотомер вел измерения по прямой. Без помощи электронно-вычислительной техники увязать эти данные друг с другом было бы невозможно. Да и вообще без земных ЭВМ весь эксперимент был бы попросту неосуществим.

...Словно комбайны по хлебному полю—вернемся к старому сравнению—кружили над планетой «Венера-15 и -16», ссыпая в свои бункеры—бортовые магнитофоны—урожай научной информации. А потом в заранее назначенное время передавали его на магнитную ленту Центра дальней космической связи. Запакованную в жестяные коробки, словно части многосерийного фильма, ее привозили в Институт радиотехники и электроники. Для построения изображений и профилей высот поверхности Венеры,—рассказал заместитель директора ИРЭ доктор физико-математических наук Н. А. Арманд,— мы организовали центр обработки радиолокационной информации. Совместно с Институтом электронных управляющих машин Мин- прибора создали специализированное вычислительное устройство—Фурье-процессор. Он преобразует отраженный сигнал в радиоизображение, подобно тому как объектив фотоаппарата создает из падающего светового потока видимое изображение на фотопленке. К слову сказать, потребность в таком устройстве и в других областях науки и техники настолько велика, что теперь его выпускают серийно.

Но процессор Фурье—лишь один из главных инструментов «оркестра», в который объединена аппаратура центра. Для слаженной его игры надо было написать «ноты» — математические программы. Объем их так велик, что в печатном виде они заняли бы несколько тысяч страниц.

Итак, с ноября 1983 по июль 1984 года, работая ежедневно, «Венера-15 и -16» отсняли северное, наиболее труднодо

ступное для наблюдений, полушарие планеты от полюса до 30° широты, получили изображения и профили высот поверхности. Затем предстояло, опять же с помощью ЭВМ, нанести их на картографическую сетку.

«Небесную» часть проблемы помогли разрешить сотрудники Института прикладной математики имени М. В. Келдыша под руководством доктора физико-математических наук Э. Л. Акима. Они создали методику высокоточного расчета положения межпланетных станций над Венерой и их расстояния от центра планеты. А дальше, пользуясь полученными координатами, в дело включались сотрудники Центрального научно-исследовательского института геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Так, постепенно, шаг за шагом осуществлялся проект небывалой еще космической экспедиции.

Перечисление крупных научно-исследовательских коллективов в данном случае — не только дань их участию в смелом проекте. Это еще и показатель степени его сложности, когда потребовалось объединение усилий людей разных специальностей. Да, на пыльных тропинках далеких планет человек не оставил еще своих следов. Но он нашел другой, рациональный и более доступный способ изучения небесных соседей, послав в разведку созданные и «обученные» им автоматы. И они потрудились как несколько многолюдных геологических экспедиций.

Об этом можно судить, проследив хотя бы за судьбой подаренного мне в Медвежьих озерах снимка. Он вместе с достоверной информацией нес на себе следы сбоев радиосигнала, различного рода помех и т. д. Их немного— считанные доли процента, но и их необходимо устранить, чтобы выдать ученым безупречно чистую продукцию. А значит, каждый снимок надо выверить точка за точкой. И много таких точек?—спрашиваю заведующего лабораторией систем планетной радиолокации ИРЭ лауреата Ленинской и Государственной премий СССР Г. М. Петрова. Каждый участок планеты «рисуется» примерно двумя миллионами точек. Для их построения на Землю передавалось около ста миллионов бит информации.

Сажусь на место оператора одного из вычислительных комплексов, благо вмешательство человека тут пока не требуется. Словно секунды на электронных часах, высвечиваются на дисплее номера обработанных кадров, состоящих из двух с половиной тысяч сигналов каждый. Потом машина подводит и отпечатывает итог сеанса: проверено столько-то кадров, из них забраковано столько под такими-то номерами. Настало время освободить место для оператора: сейчас начнется прямой диалог человек—машина. Человек поможет ЭВМ еще раз проверить кадры, забракованные ею строго по заложенной программе. Может быть, совместно еще удастся найти пути дешифровки, ведь жалко терять

информацию, преодолевшую десятки миллионов километров космического пространства. Продолжим сверку?—с готовностью спрашивает машина. Приступаем,— нажимает оператор клавишу.

Снова по каждой точке радиосигналов бежит зеленый лучик, изредка спотыкаясь в сомнении... Попробуем усреднить с соседними,— подсказывает оператор.

Лучик или бежит дальше, или просит найти другой выход. Но вот окончательно готово радиоизображение очередного участка Венеры. Вверху—указание, какой станцией велась съемка, и номер сеанса, внизу—дата и московское время съемки, параметры станции. Эти данные пригодятся в дальнейшем, при переходе от изображения к карте.

И вот он, фрагмент карты Венеры, основанный на снимке, подаренном в Медвежьих озерах. Центр ее занимает горный массив. Множество параллельных горных хребтов идет с юга на север, огибая огромный круглый кратер. К югу и северу хребты переходят в долины. На верху карты узнаю «почерк» машины: «Венера. Горы Максвелла. Фотокарта».

Любопытная деталь: Международный астрономический союз решил всем геологическим образованиям на Венере давать только женские имена. Единственное исключение — Горы Максвелла. Наверное, потому, что это чрезвычайно интересный район планеты. Здесь находится ее самая высокая точка —11 500 метров от среднего радиуса Венеры. Сравните: «рост» Эвереста—«всего» 8848 метров над уровнем моря. Но если земной гигант покрыт вечными снегами, то на «крыше» Венеры температура не опускается ниже +350°. А рядом, примерно в 200 километрах от этой вершины, и находится тот самый огромный кратер. Сейчас установлено, что внутри большого кратера диаметром 95 и глубиной полтора километра, как «кастрюлька в кастрюльке», поместился другой кратер, диаметром 55 километров, дно которого опущено еще на километр.

Протяженность представленной территории—2000 километров с севера на юг и столько же с востока на запад. Но, как ни велик этот участок, он занимает лишь 4% всей отснятой «Венерой-15 и -16» площади планеты. С общим результатом работы космических картографов уже смогли познакомиться участники 27-го Международного геологического конгресса, проходившего в Москве в 1984 году. Там была продемонстрирована геолого-геоморфологическая карта северной части Венеры в масштабе 1:10 000 000, подготовленная советскими специалистами. И все-таки это— только первый шаг к большой картографической работе.

Почему первый?

Потому что ученым необходимо пристально вглядеться в

черты небесной соседки. И здесь одной общей карты недостаточно. Следом стали готовиться трапециевидные — словно развернутый на плоскости вырез с поверхности шара—карты разных участков Венеры. Собранные в единый атлас, такие «трапеции» разного назначения (фотоплан, фотокарта с координатной сеткой и отметками высот, гипсометрическая карта и т. д.) станут надежными помощниками планетологов.

Один из них, заведующий лабораторией Института геохимии и аналитической химии АН СССР А. Т. Базилевский, так рассказывал о своих первых впечатлениях о снимках Венеры: Не правда ли, эти горы похожи на наши Гималаи или Альпы? А вот—местность, напоминающая некоторые участки Средней Азии. Обратите внимание на кратер—совсем как знаменитый Аризонский в США. Рядом—базальтовое море, такое есть и на Луне. Тут же—следы мощных внешних ударов, тоже совсем как на Луне. Иногда четко видны следы вулканической деятельности, застывшие потоки лавы.

Такое сопоставление не случайно. К земным аналогиям специалисты прибегают не только потому, что еще не придуманы термины для обозначения различных образований на наших небесных соседях. Дело в том, что они не просто соседи: планеты Солнечной системы—члены одной семьи. А значит, можно говорить об определенной общности их биографий. С развитием космонавтики,— продолжает эту тему

А.              Т. Базилевский,— небесные соседи стали ближе и понятнее нам. В частности, выявилась тенденция: чем крупнее тело, тем длительнее и сложнее его геологическое развитие. Луна, например, уже около трех миллиардов лет геологически мертва. У Марса еще можно заметить следы былой геологической активности. Наша Земля—планета живая. Замыкает эту цепочку сравнительного планетологического анализа как раз Венера. Вот почему о ней хочется знать как можно больше, чтобы выявить законы развития планет, прежде всего, конечно, в интересах познания Земли. Для геологов эти снимки особенно ценны тем, что на них запечатлены черты планеты, определившиеся примерно миллиард лет назад. На Земле остатки рельефа тех времен найти трудно.

Итак, что же увидели специалисты в результате радиолокационной съемки Венеры? Открыта обширная равнина, простирающаяся на несколько тысяч километров вокруг Северного полюса планеты. На ее просторах, да и в других местах обнаружены кольцевые складчатые образования, которым дали название «овоиды». На других планетах, за исключением Земли, такие образования не известны. Да и у нас от них сохранились лишь основания.

Горный массив, представленный на фотокарте, возник скорее всего в результате тех же тектонических процессов, что и на Земле. В различных местах видны группы конусов, вероятно, вулканического происхождения. И хотя нельзя утверждать определенно, что они еще действуют, но можно подозревать о существовании вулканизма на Венере.

Чрезвычайно интересен огромный кратер, находящийся почти в центре горного массива. Непосредственно вокруг него местность кажется более ровной. Здесь горные складки, вероятно, засыпаны. Но чем? Выбросом при ударе крупного метеорита? Или извержением вулкана? Ученые не пришли пока к единому мнению.

Вот уж действительно в корень смотрел Бернард Шоу, заметивший как-то: «Наука всегда оказывается неправа. Она никогда не решит вопроса, не поставив при этом десятка новых». Но добавим, она сама же и ищет ответы на поставленные вопросы. Недостаточно знания строения планет? Давайте попробуем найти то первозданное вещество, которое послужило строительным материалом для всей Солнечной системы. Оно должно сохранить важную информацию о начальной стадии ее формирования и даже о происхождении жизни на Земле. Найти его можно скорее всего в составе комет—«небесных странниц», прибывающих к нам с окраин Солнечной системы.

Одна из них—комета Галлея, которая восходит на нашем небосклоне через 74—79 лет. Земные хроники уже 29 раз регистрировали ее появление во всем своем пышном наряде. Роскошный огненный хвост «волосатой звезды», как переводится с греческого слово «комета», потрясал умы и воображение людей. В белые ночи, освещенные сиянием кометы, фанатики пророчили конец света, а художники, и в их числе великий флорентиец Джотто, пытались земными красками запечатлеть небесное явление.

К тридцатому, «юбилейному» на памяти человечества визиту кометы ученые подготовили проект, который позволил запечатлеть знаменитую путешественницу уже не на холсте, а на магнитной пленке. Так началась новая фаза научной рекогносцировки внутри Солнечной системы. Вслед за прямым исследованием планет и их крупных спутников начинались прямые контакты с другим классом небесных объектов—так называемыми малыми телами. Но это отнюдь не умаляет значения проекта, ибо «малыши» в силу своей незначительной массы и удаленности от Солнца скорее всего и законсервировали в себе искомое первозданное вещество.

Комета Галлея настолько удобный объект для такого рода исследований, что на встречу с ней вышло несколько космических аппаратов: две советские «Веги», западноевропейский «Джотто», японские «Планеты-А». Советские специалисты во главе с директором Института космических иссле

дований АН СССР академиком Р. 3. Сагдеевым предложили весьма оригинальный проект. Учитывая взаимное расположение Земли, кометы, планет и Солнца, они проложили маршрут космических посланцев через Венеру до встречи с кометой (отсюда и название: Венера + Галлея = «Вега»). Предложение было высоко оценено мировой научной общественностью. По просьбе ученых других стран «Веги» получили исходные данные и о возможности сближения аппарата «Джотто» с ядром кометы, а на научного руководителя проекта «Вега» академика Р. 3. Сагдеева были возложены и обязанности председателя международного научнотехнического комитета по этой проблеме...

Предстартовое знакомство с «Вегами» у нас состоялось на том же предприятии, где рождались «Венеры» и «Марсы». Глядя на новую станцию, нетрудно было понять, что и она из того же семейства. Правильно,— подтвердил технический руководитель проекта член-корреспондент АН СССР В. М. Ковтуненко,— за основу здесь взяты станции типа «Венера». Но их «начинка» специализирована на выполнении новых задач.

Часть этой самой «начинки» была представлена в том же цехе уже не в путевом, а в рабочем состоянии. Прежде всего обращаешь внимание на внушительный, диаметром 3,4 метра, аэростат с небольшой подвеской на стропах. Это наша новинка для первой части проекта «Вега»,— продолжает В. М. Ковтуненко.— Спускаемый аппарат станции выпускает такой зонд в атмосферу Венеры. А подвешенный к нему небольшой, легкий, но очень мощный радиопередатчик будет через миллионы километров сообщать прямо на Землю данные о параметрах атмосферы...

И вот 11 и 15 июня в Центре управления полетом нас снабдили справочниками, чем-то напоминающими железнодорожные расписания. Вверху даже указано:              «время

московское, летнее». Правда, протяженность маршрута, о котором идет речь, ни с одной земной магистралью не сравнима—почти 500 миллионов километров. Да и двигался по нему космический «поезд» из двух «Вег» полгода. Тем более поражала согласованность предварительного «расписания» с событиями, развернувшимися на соседней планете.

Сверяю сообщения, поступающие с «Веги-2», с графиком, составленным еще до старта, состоявшегося 21 декабря года. «06.00—вход спускаемого аппарата в атмосферу Венеры (высота 125 километров); 06.00.35 — раскрытие парашюта увода (высота 66 километров); 06.00.46—увод верхней полусферы теплозащитной оболочки (высота 65 километров)». Да, все совпадает с точностью до секунды, до километра.

Дальше приходится делить свое внимание уже между двумя графиками—движения посадочного аппарата и аэро

статного зонда. Но и здесь, в толще венерианской атмосферы, расписание, составленное на Земле, соблюдается скрупулезно.

Предшественницы «Вег» — «Венеры» провели основательную рекогносцировку «Утренней звезды». Но для более полного понимания эволюции планеты и ее сопоставления с жизнью нашей Земли нужны более тонкие исследования. А это возможно только с помощью более тонких и, если хотите, умных приборов.

Судите сами. На сбор научной информации в атмосфере и на поверхности планеты посадочному аппарату отведено несколько десятков минут. За этот срок он должен успеть провести исследования облачного слоя и атмосферы Венеры методом активной спектрофотометрии (прибор ИСАВ). Новый газовый хроматограф «Сигма-3» занимался изучением химического состава атмосферы и облаков, индикатор фазовых переходов—элементным составом аэрозолей облаков, а спектрометр аэрозолей (ЛСА) дал их размеры и распределение по высоте. Аппаратура «Мапахит-В» собирала, разделяла на фракции по размерам частицы облачного слоя Венеры и провела масс-спектрометрический анализ каждой фракции, а другой прибор определил содержание водяных паров в атмосфере.

Не правда ли, насыщенная научная программа на период спуска? А ведь одновременно шло еще аэростатное зондирование атмосферы Венеры. Из облачного слоя планеты радиокомплекс зонда передал радиосигналы радиотелескопам Европы, Азии, Австралии, Африки, Северной и Южной Америки.

Познакомившись, хотя бы и бегло, с венерианской частью научной программы «Вег», можно подойти и к ответу на вопрос, почему в столь дальний путь отправились сразу две межпланетные станции. Дело не только в принципе дублирования, широко принятом в космонавтике,— обидно было бы упустить момент столь счастливого взаимного расположения Земли, Венеры и кометы. Главное в том, что исследования, проведенные «Вегой-1» и «Вегой-2», дополняют друг друга. Здесь особенно примечательно, что посадочный аппарат «Веги-2» обогатил знания о Венере бурением поверхности планеты.

Первые такие данные о нашей небесной соседке сообщили на Землю «Венера-13 и -14». На их основе были сделаны существенные выводы об условиях формирования геологических структур, процессах эрозии и т. д. И вот теперь специальная аппаратура проанализировала концентрацию во взятых пробах венерианского грунта основных породообразующих элементов—от магния до железа, а также ряда более тяжелых редких элементов. Другой аппарат — гамма- спектрометр— предназначен для определения содержания в А. в. Покровский              113

образцах радиоактивных элементов—урана, тория, калия.

Пролетный аппарат «Веги-2» помог передать на Землю полученные сведения и вслед за «Вегой-1» продолжил свой маршрут к комете Галлея. Советским посланцам и здесь предстояло выполнить роль первопроходцев. Ведь следом за ними на встречу с небесной странницей стартовали космический аппарат Европейского космического агентства «Джотто» и японские космические аппараты «Планета-А».

Но еще до этого стало ясно: «урожай», собранный «Вегами», столь весом, что для его обработки даже быстродействующим ЭВМ потребуется времени не меньше, чем космическим станциям, для того, чтобы встретить комету. Словом, казавшаяся вначале необычной идея встретиться с кометой Галлея, навестив предварительно Венеру, принесла богатые плоды.

Данные, полученные от «Вег», стекались в ИКИ АН СССР. За координацию действий радиотелескопов за пределами нашей страны (а их шестнадцать) отвечал космический центр в Тулузе. Прибывшая на заключительную стадию работы в ИКИ руководитель французской части программы «Вега» Жозетт Рюнаво отметила: В экспериментах на Венере действовало несколько приборов, в создании которых принимали участие французские специалисты. Мои коллеги уже приступили к расшифровке первых результатов. Успешно прошел прием сигналов от зондов. />Вице-президент АН СССР, председатель совета «Интеркосмос» академик В. А. Котельников в беседе с журналистами особое внимание обратил на изучение циркуляции атмосферы Венеры с помощью двух зондов. Такие эксперименты еще не проводились ни на одной планете, кроме Земли. И, судя по первым результатам, уже принесли сведения, каких раньше на Земле не получали. В принципе,— рассказывает один из руководителей эксперимента, заведующий лабораторией ИКИ В. М. Лин- кин,—о суперротации на Венере, то есть общем вращении атмосферы над планетой, стало известно еще около двадцати лет назад, после радиолокационного зондирования Венеры. Но чем вызван этот процесс, какими силами он поддерживается, еще неясно. Существует, правда, несколько теоретических моделей, но какая из них верна, можно определить только прямыми измерениями. Это тем более важно, что в очень высоких слоях атмосферы Земли наблюдаются похожие явления.

Что же уже сейчас стало достоверно известно? Каждый зонд проработал в атмосфере 46 часов и пролетел более десяти тысяч километров. Таким образом, теория суперротации полностью подтвердилась. Но получены и несколько неожиданные данные. Так, зонды швыряло вверх и вниз, как

шлюпки в бушующем море,— перепады по высоте составляли 200—300 метров. Кроме того, отмечены световые вспышки. Что это — молнии или отблески вулканов,— предстоит еще разобраться. Нам, в частности,—дополняет рассказ своего коллеги заведующий отделом ИКИ В. И. Мороз,— очень важно заложить основы климатологии Венеры. В самом деле, по массе, размерам, притоку солнечной энергии она — родная сестра Земли. А вот климат на соседних планетах резко различается. В чем дело? К ответу на этот вопрос мы и продвигаемся шаг за шагом. Тут велика роль малых составляющих атмосферы. «Веги» и смогли провести тщательный анализ содержания аэрозолей и их распределения по высоте. Раньше мы получали разноречивые сведения о влажности атмосферы. Сейчас узнали о содержании водяного пара в атмосфере на ночной стороне планеты. И наконец,— заключает рассказ об атмосфере Венеры заведующий лабораторией ИКИ Л. М. Мухин,— мы впервые прямыми измерениями подтвердили наличие серной кислоты в венерианских облаках. Но вместе с ней неожиданно был зарегистрирован и хлор. Новые данные принес анализ грунта Венеры,— отметил директор Института геохимии и аналитической химии член-корреспондент АН СССР В. Л. Барсуков.— До сих пор был известен его состав только в двух точках планеты. Но представьте себе, что мы располагали бы анализом пород только из двух районов Земли. Можно ли по таким данным получить полное представление о ее геологическом строении и химическом составе? Поэтому важен уже сам по себе факт первого взятия пробы из материкового участка Венеры. Получены данные, не сходные с предыдущими.

В одном из районов Венеры, названном Землей Афродиты, впервые встречены крайне редкие для Земли магматические породы анортозит-троктолитового типа. Именно этим комплексом горных пород определяется древнейшая первичная материковая кора Луны и Марса (с возрастом 3,8—4,6 миллиарда лет). На Земле анортозит-троктолиты иногда встречаются, но гораздо более молодого возраста и совсем в иной геологической ситуации. Естественно, возникает вопрос: а была ли на Земле и Венере — наиболее изученных планетах земного типа—эта первичная анортозитовая кора? Или она возникла на заключительных стадиях формирования только относительно небольших планетных тел — Луны и Марса? Вопрос принципиальный, недаром он вызывает много дискуссий, гипотез и предложений.

Ведь как первичная кора планет, так и последующие глубинные магматические образования являются главным образом производными от подстилающей первичную кору мантии планетных тел. Конечно, все разнообразие рожден

ных в мантии магматических пород и связанных с ними руд зависит от многих условий, но прежде всего от того, какие компоненты и в каком количестве отдала мантия при формировании первичной коры планетных тел. И обнаружение на относительно древней поверхности Венеры первичной коры анортозит-троктолитового состава—один из важнейших результатов изучения Венеры советскими космическими аппаратами.

Всего же на поверхности Венеры уже обнаружены три типа горных пород, заметно отличающихся по своему составу и условиям образования. В районе, прилегающем к молодым (а возможно, и современным) вулканическим образованиям на Венере, как и на Земле, встречены различные базальты. На относительно более древней поверхности холмистых равнин найдены редкие для Земли калиевые нефелиновые сиениты. По-видимому, в наиболее древнем из обследованных на Венере участков поверхности—на Земле Афродиты и в прилегающем к ней с севера районе—установлено наличие анортозит-троктолитов.

Все это свидетельствует в пользу существования в прошлом и на Земле первичной материковой коры анортозит- троктолитового типа. Но в отличие, скажем, от Луны в коре более крупных планет формируются поля калиевых нефелиновых сиенитов. А как мы знаем по земным образованиям, именно с этими породами связаны руды фосфора и редких земель. Так что, возможно, обнаружение на Венере нефелиновых сиенитов и анортозит-троктолитов позволяет перекинуть мостик от маленькой Луны к большой Земле в понимании процессов формирования ее первичной материковой коры...

Ну а высадив «десант» на Венере, станции приступили к выполнению второй части проекта «Вега»—к встрече с кометой Галлея. Тут все приходилось решать впервые, поэтому свои усилия с советскими специалистами объединили представители Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Чехословакии, Австрии, Франции, ФРГ.

Как же протекал полет?

Не в первый раз прихожу в это помещение, по авиационной еще традиции называемое летно-испытательной станцией. И хотя ничего здесь не летает, всякий раз кажется, что перешагнул порог не одной комнаты, а целой планеты. Здесь живут масштабами Солнечной системы.

Это с ее дальних окраин и приближалась к Земле в конце 1985—начале 1986 года комета Галлея. Ученые держали «космическую пылинку» в поле зрения своих телескопов с ноября 1982 года, когда «засекли» ее в созвездии Малого Пса. Понятно, ведь ей предстояла встреча с другими космическими путешественниками, но уже земного происхождения.

Вот с ними-то и вели переговоры из летно-испытательной

станции. Точнее, из Центра дальней космической связи сюда поступали данные о траекториях «Веги-1 и -2» и о «самочувствии» каждого из десятков тонких и точных приборов, установленных на их борту. Полученные данные закладывались в мощный вычислительный центр ИКИ, который и ставил окончательный «диагноз».

Нет, она не зря все-таки называется летно-испытательной станцией. Здесь хоть и не летел, но висел на тросах полный аналог пролетного аппарата «ВеГ». От своего космического двойника он отличался только тем, что автоматическая стабилизированная платформа с установленными на ней приборами для исследования кометы была уже переведена из дорожного в рабочее состояние. Так что специалисты в любой момент могли подойти к ним для проверки путевых сообщений «Вег».

Чтобы «пощупать» ядро кометы, диаметр которого составляет несколько километров, отводилось всего около двух часов — ведь относительная скорость сближения искусственных и естественного небесных тел составляла около 80 километров в секунду. Причем от старта «Вег» до их встречи с кометой прошло 443—446 суток. Так что регулярный контроль за состоянием аппаратов и каждого из приборов был необходим. Тем более что их «поставщики» находились в разных городах и странах. Законы небесной механики,— вспоминал в предместье Праги, на предприятии, где изготавливались автоматизированные платформы для «Вег», главный конструктор платформ Иржи Речек,— не позволяли нам отодвигать сроки завершения заказа. А ведь изделие такого рода и такой точности нам приходилось выполнять впервые. Надо было осваивать новые технологии, вступать в кооперацию более чем с шестьюдесятью организациями. Приходилось работать даже ночами. Это было трудное и счастливое время, потому что мы лучше узнали друг друга и свои возможности. И теперь с энтузиазмом принялись за выполнение своей части оборудования для проекта «Фобос».

А станции тем временем день за днем, месяц за месяцем продолжали прокладывать курс на встречу с кометой Галлея. Каждый месяц «Веги» оставляли за «кормой» примерно по 82 миллиона километров звездного пути, в общей сложности преодолев около миллиарда километров. Поражает не только его дальность, но и исключительная точность движения «Вег» по рассчитанному еще до их старта маршруту.

Чтобы добиться этого, создатели ракетно-космической и наземной техники, баллистики и специалисты командноизмерительного комплекса использовали богатый арсенал знаний и опыта, накопленный за четверть века полетов советских межпланетных автоматических станций. Главная

нагрузка здесь легла на Центр дальней космической связи, расположенный под Евпаторией. Роль первой скрипки там выполнял уникальный радиотелескоп ДТ-70. Масса этой системы — около 4 тысяч тонн, а площадь «чаши» напоминает футбольное поле. И вся эта махина, чутко откликаясь на команды ЭВМ, автоматически сопровождала посланцев Земли.

В программы, задействованные в ЭВМ, специалисты включали множество данных: скорость движения Земли, наблюдаемых естественных и искусственных небесных тел, силы притяжения, светового давления, сопротивления среды и другие расчеты. Кроме того, в программах учитывались и технические характеристики самой антенны и возможные от них отклонения.

Вместе с тем велись и оптические наблюдения кометы Гаплея. Для этой цели была создана международная программа. Частью ее стала Советская программа наземных исследований кометы Галлея (СОПРОГ). Один из членов комиссии СОПРОГ, кандидат физико-математических наук К. И. Чурюмов, рассказывал: На этот раз комета была обнаружена еще в районе орбиты Сатурна. Но и на том сверхдальнем расстоянии от Солнца она была окружена туманной атмосферой. В конце года на обсерватории Астрофизического института АН Казахской СССР вблизи Алма-Аты нам удалось наблюдать удивительные метаморфозы «хвоста» кометы. Затем на снимках, сделанных с помощью длиннофокусного телескопа с диаметром зеркала 1 метр, был обнаружен движущийся в плазменном «хвосте» огромный газовый шар. За сутки его размеры изменялись от 65 до 130 тысяч километров, а скорость движения составляла 800 метров в секунду. А позже на полученных здесь же фотографиях можно было увидеть, сколь сложна структура «хвоста» — многочисленные лучи, сгустки вещества, удаляющиеся от Солнца, волнообразные образования...

Ну а ядро кометы разглядеть до последнего времени никому не удавалось. Поэтому ленинградские ученые из физико-технического института АН СССР провели остроумный эксперимент с искусственными кометными ядрами, В вакуумной камере, в условиях, похожих на космические, они облучили лед различного химического состава светом, подобным солнечному. Оказалось, что на поверхности льда образуется корочка, которая препятствует испарению комет- ного вещества. Наверное, поэтому кометы и способны путешествовать так долго. И все-таки потери здесь неизбежны. Так, за две тысячи лет масса ядра кометы Галлея, по подсчетам ученых, уменьшилась почти в 2,5 раза и сейчас составляет около 11,5 миллиарда тонн. Но окончательные ответы на вопросы о физическом строении и химическом

составе ядра можно получить только при прямом его исследовании.

Любопытно, разумеется, взглянуть в лицо небесной странницы. А ученым по его чертам надо еще понять характер, происхождение и эволюцию кометы. Так что уже в ходе полета «Вег» на сеансы телесвязи в Центре отображения информации Института космических исследований собиралось множество специалистов. Эта экспресс-информация,— пояснил доктор физикоматематических наук Л. М. Мухин,— позволяет выделить главные особенности впервые так близко увиденного небесного тела. На них мы просим обратить внимание в первую очередь вычислительный центр института, где ведется углубленная и подробная обработка всей информации, поступившей от «Вег». К подобным вопросам,— продолжает ту же тему заведующий лабораторией цифровой обработки изображений кандидат технических наук В. А. Красиков,— мы готовились задолго, еще до старта «Вег». Примерно за два с половиной года до начала их полета уже была составлена специальная программа для ЭВМ. Она предусматривала, скажем, оконту- ривание участков изображения, особо интересующих ученых, построение профилей, выделение яркостью, геометрические преобразования и множество других операций.

Напомним, что перед советскими межпланетными станциями ставились такие задачи по исследованию кометы Галлея: определить физические характеристики ядра (размер, форму, свойства поверхности, температуру), изучить структуру и динамику околоядерной области — комы, состав газа и пылевых частиц, их распределение по массам на различных расстояниях от ядра, взаимодействие солнечного ветра с атмосферой и ионосферой кометы. Сведения эти поступали через 170 миллионов километров космического пространства более чем от двух десятков приборов на обеих «Вегах». Поистине, разобраться в таком потоке под силу только электронной технике! Давайте,— предлагает В. А. Красиков,—хотя бы схематично проследим путь, скажем, видеоинформации от «Веги» до наших дисплеев. Электромагнитные сигналы из космоса падают в чашу приемной антенны Центра дальней космической связи и затем единым потоком поступают по кабельной связи в наш институт. Здесь специальная аппаратура разбивает этот поток на отдельные участки, удобочитаемые для ЭВМ. Затем из них машины начинают по определенным программами признакам выделять показания отдельных приборов и преобразовывать их в доступную для изучения форму, в нашем случае — в изображение.

Словом, машины всю оперативную информацию о небесной страннице разбирали по косточкам и раскладывали по

полочкам. Так, чтобы в дальнейшем ученым было удобно с ними работать. И не только в Институте космических исследований АН СССР. Информация о «волосатой звезде», доставленная советскими межпланетными станциями в ходе сложнейшего многоцелевого эксперимента, тщательно изучается в научных учреждениях многих стран мира. Ибо исследования малых тел Солнечной системы — необходимая часть программы зондирования Вселенной, научный смысл которого академик М. В. Келдыш сформулировал так:

«Люди, несомненно, достигнут других планет и, может быть, других миров, когда физикой будут открыты новые, еще более эффективные источники энергии. И важнейшие вопросы мировоззрения состоят в том, есть ли жизнь где-либо, кроме нашей планеты, не занимает ли человек Земли в этом смысле исключительного положения, происходят ли во Вселенной еще неизвестные нам процессы превращения энергии и массы, которые могут быть использованы для блага человека».

<< | >>
Источник: Анатолий Покровский. Земля: взгляд с неба. 1988

Еще по теме 5 Что подскажут соседи?:

  1. Русские славяне и их соседи
  2. Воинственные соседи миштеки
  3. «ОБЩИНА» И СОСЕДИ
  4. Война соседей
  5. Глава XI ИНДИЯ И ЕЕ СОСЕДИ
  6. СОСЕД ПО ДОМУ И ПО СТРАНЕ
  7. § 9. Государство Хулагуидов и его соседи
  8. Глава 3. Шуша. Рассказ о соседях
  9. КНИГА ПЯТАЯ I. О том, что есть государство, согласно Плутарху, и о том, что является в нем душой, и что членами.
  10. СЕВЕРНЫЕ И ВОСТОЧНЫЕ СОСЕДИ БОРИСФЕНИТОВ (НЕВРЫ, АНДРОФАГИ, БУДИНЫ, ГЕЛОНЫ)
  11. ЮЖНЫЕ И ЗАПАДНЫЕ СОСЕДИ СКИФОВ (ТАВРЫ, КАЛЛИПИДЫ, АЛА- ЗОНЫ, АГАФИРСЫ).
  12. «ЧТО ПРОИСХОДИТ?» и «что ЗА этим стоит?» ДВЕ СОЦИОЛОГИИ И ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВА Н. Луман
  13. Никлас Луман. «ЧТО ПРОИСХОДИТ?» И «ЧТО ЗА ЭТИМ КРОЕТСЯ?». ДВЕ СОЦИОЛОГИИ И ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВА
  14. ЧТО ТАКОЕ ХОЛОДИНАМИКА? ЧТО ТАКОЕ ХОЛОДАЙ- НЫ?
  15. 40 календарных дней              Сохраняется Сохраняется Сохраняется 30 календарных дней в течение одного года Сохраняется КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ Что понимается под временем отдыха? Перечислите виды времени отдыха. Раскройте такой вид времени отдыха, как перерыв для отдыха и питания. Что из себя представляют специальные перерывы для обогревания и отдыха? Какова продолжительность еженедельного непрерывного отдыха? Возможна ли работа в выходные дни? Перечислите нерабочие праздничные дни. Что поним